- ответил он.  - Скажите мне лучше,  что вы
знаете о Генри Уорнере.
     - Откровенно говоря, почти  ничего, - проговорила мисс Марш. - Он задал
всего  несколько  вопросов,  касающихся  меня  лично  и  моего  образования.
Единственное, что он подчеркнул особо при  встрече, это то, что  Мэри должна
будет жить со мной неопределенно долго, пока, став взрослой, не выберет свой
собственный путь. Он сообщил также, что не будет поддерживать  с ней никакой
переписки. Его  планы включали переезд  в  Канаду,  с тем чтобы оборвать все
имевшиеся у него родственные и дружеские связи. Что касается меня, то я была
совершенно  свободна воспитывать девочку  так,  как мне  захочется.  Образно
говоря, он просто умывал руки.
     - Да, довольно бессердечный клиент, - закончил Блэк.
     - Не совсем так, -  ответила мисс Марш.  -  Он  выглядел  изможденным и
сильно  озабоченным, как будто бы ответственность за  воспитание дочери была
ему  не  по силам.  Его  жена,  очевидно,  умерла. В  какой-то момент  я его
спросила,  в чем  выражается  деликатность характера его дочери, поскольку у
меня  не было опыта  воспитания и  к тому же  я не испытывала наслаждения от
общения с больным ребенком.
     Она перевела дух и продолжила:
     -  Он объяснил мне, что чисто  физически у нее не было никаких изъянов,
однако   несколько  месяцев  назад  она  пережила   ужасное  железнодорожное
крушение,  и это вызвало шок, в результате которого она потеряла память. Что
касается остального, девочка была совершенно нормальной, в здравом уме.  Она
не помнила всего того, что имело место до шока. Даже не воспринимала его как
своего отца. Как  он мне сказал,  это  было основной  причиной его  желания,
чтобы она начала новую жизнь и в другой стране.
     Блэк  сделал несколько  беглых  записей в  своем  блокноте. Дело начало
потихоньку представляться не таким уж безнадежным.
     - Значит,  вы  рискнули  взять  эту девочку, страдающую  от последствий
шока, практически на всю вашу оставшуюся жизнь? - спросил он.
     Блэк  не  имел  никакого  намерения   придать  своему  вопросу  оттенок
циничности, однако мисс Марш приняла его за колкость. Она вспыхнула.
     -  У  меня  профессиональный  опыт  преподавания,  общения  с детьми, -
произнесла она. - Кроме того, независимость мне дорога  так же, как и другим
людям.  Я приняла предложение мистера Уорнера  с  условием,  что я и ребенок
должны понравиться друг другу.  На  нашу вторую  встречу он пришел вместе  с
Мэри. Было просто невозможно не проникнуться к ней любовью с  самого начала.
Прекрасное личико, большие выразительные глаза и неясные, мягкие манеры. Она
воспринималась вполне нормальной девочкой, но выглядела моложе своих лет.  Я
поболтала с ней немного и спросила, не желает ли она пожить со мной. Девочка
ответила согласием, при  этом доверительно  положила свою  ручку  в  мою.  Я
сказала  мистеру  Уорнеру "да",  и  сделка была завершена. В тот же вечер он
оставил Мэри у меня, и ни  я, ни Мэри больше  никогда  его не  видели. Самое
простое было  сказать девочке,  что  она моя  племянница,  поскольку  она не
помнила ничего из  своего  прошлого. Она принимала за правду  все, что  я ей
говорила о ее детстве. Да, это было очень легко делать.
     - И с этого дня у нее ни разу не восстанавливалась память, мисс Марш?
     - Никогда. Жизнь началась  для нее в тот момент, когда  отец передал ее
мне в этом маленьком отеле в Лозанне. Кстати, новая  жизнь началась и у меня
самой. Я бы не  смогла ее любить больше, если бы она на самом деле оказалась
моей племянницей.
     Блэк пробежал глазами свои записи и положил блокнот в карман.
     - Итак, -  сказал  он,  -  кроме  факта, что она была  дочерью  некоего
мистера Генри Уорнера, вам ничего больше не известно.
     - Совершенно верно.
     -  Она была просто  маленькой  девочкой  примерно  пяти  лет  от  роду,
потерявшей память?
     - Пятнадцать, - поправила его мисс Марш.
     - Что вы имеете в виду, говоря "пятнадцать"? - спросил Блэк.
     -  Я  совсем  забыла,  -  произнесла  она поспешно.  - В  начале нашего
разговора  я  ввела  вас  в заблуждение.  Я  всегда  говорила  Мэри  и  всем
остальным, что удочерила свою  племянницу, когда ей было пять лет. Так  было
значительно удобнее для меня,  так же как и  для  Мэри.  На самом же деле ей
было пятнадцать. Теперь вы понимаете, почему у меня нет ее фотографий, когда
она была ребенком.
     - Да-да,  -  сказал Блэк,  - все  ясно. А теперь, мисс  Марш, я  должен
поблагодарить  вас  за оказанную  помощь.  Я  полагаю, что  сэр Джон вряд ли
поднимет вопрос о деньгах. Что же касается нашего разговора, по крайней мере
в  течение некоторого времени  я буду  держать  в  секрете рассказанную вами
историю. А сейчас меня больше  всего интересует, где леди Фаррен - Мэри Марш
-  проживала в течение первых пятнадцати лет  своей жизни и что это была  за
жизнь. Возможно, это прольет свет на причину самоубийства.
     Мисс  Марш  позвонила  своей компаньонке, чтобы  та  проводила  мистера
Блэка.  Она  все еще  не обрела присущего ей  самообладания.  Прежде  чем он
покинул гостиную, мисс Марш сказала:
     - Во всей этой истории есть одна вещь, которая всегда озадачивала меня.
Я  чувствую, что  ее  отец, Генри Уорнер, не  до конца был правдив. Все  это
время Мэри ни разу  не проявила хотя  бы малейшего признака  боязни поездов.
Кроме того, все мои многочисленные попытки выяснить через друзей, знакомых и
просто  посторонних  людей   сведения  о  каком-то  ужасном  железнодорожном
крушении, имевшем место  в  Англии или где-либо  еще за несколько месяцев до
того, как Мэри пришла ко мне, не дали никаких положительных результатов.

     Блэк  вернулся в Лондон,  но не стал беспокоить сэра Джона, считая, что
прежде должен получить более  детальную информацию обо  всем  этом деле.  Он
думал, что нет никакой необходимости раскрывать правду в отношении мисс Марш
и ее удочерения.  Это бы еще больше расстроило сэра Джона; с другой стороны,
было крайне маловероятным, что этот факт стал каким-то образом известным его
жене и вынудил ее покончить с собой.
     Более  интригующей  вероятностью  представлялась та, в  соответствии  с
которой миссис Фаррен  пережила  шок. И этот  шок,  усиленный совпадением по
времени  с  каким-то особым внутренним  ее состоянием, сорвал вуаль, которая
прикрывала ее память все эти девятнадцать лет.
     Задачей  Блэка теперь стало вскрыть природу  этого шока. Первым  делом,
которым он занялся,  оказавшись  в Лондоне,  было посещение отделения банка,
где Генри Уорнер держал  счет.  Он повстречался с менеджером  и объяснил ему
свою проблему.
     Оказалось, что Генри Уорнер на самом деле выехал в Канаду, там вторично
женился  и через некоторое время умер. Его вдова закрыла счет.  Менеджер  не
располагал сведениями в отношении адреса, по которому  проживала его вдова в
Канаде.
     Первая  жена  Уорнера  умерла  много  лет  назад. Да,  менеджер знал  о
существовании дочери от  первого брака. Она была удочерена некоей мисс Марш,
живущей в Швейцарии. Чеки направлялись на ее имя, но после вторичного  брака
Уорнера   выплата   ей  содержания   прекратилась.   Единственной   полезной
информацией, которую  сообщил  Блэку  банковский  работник  и  которая могла
оказать помощь в расследовании, был старый британский адрес Генри Уорнера. И
еще  одна информация,  которую он наверняка утаил от мисс Марш, касалась его
профессии  -  он  был  церковнослужитель  и   в  момент,  когда  заключалось
соглашение с  мисс  Марш, занимал пост викария в церкви Всех  Святых, приход
Лонг Коммон, графство Хэмпшир.
     Блэк  направился в Хэмпшир  с  приятным  чувством ожидания. Ему  всегда
доставляла  удовольствие  стадия расследования, когда  мало-помалу  начинали
распутываться мелкие узелки  и выводили на ключ  к разгадке всего дела.  Это
напоминало  ему  детство, в  частности, игры в прятки. Его  всегда  влекло к
чему-то неожиданному, и этот  интерес привел в конечном счете к тому, что он
стал частным детективом и никогда не жалел об этом выборе.
     Хотя Блэк  еще не пришел ни к каким выводам в этом деле, трудно было бы
отрицать,   что   преподобный   Генри   Уорнер  является   главным   злодеем
разыгравшейся  драмы. Внезапная передача умственно больной дочери совершенно
незнакомому человеку, тем более живущему за границей,  и последующий  разрыв
всяких  связей  с  ней  и  отъезд  в   Канаду,  представлялись  чрезвычайным
бессердечием для любого человека, а тем более священника.
     Чутьем  Блэк  улавливал  наличие  в прошлом крупного скандала,  и, если
оставшееся после него облако все еще витает над Лонг Коммон  после прошедших
девятнадцати лет, будет, наверное, не очень-то трудно разнюхать, что же  это
был за скандал.
     Блэк остановился в местной гостинице, назвав себя исследователем старых
церквей  в  Хэмпшире. Используя этот же предлог, он  написал очень  вежливую
записку теперешнему священнику, спрашивая, может ли он навестить его.
     Его просьба  была  удовлетворена, и викарий, молодой  человек  и, кроме
того,  энтузиаст  архитектуры,  показал  ему каждый уголок,  каждую мелочь в
церкви - от архитектурного оформления входного портала вплоть до колокольной
башни,  причем продемонстрировал великолепное знание деталей  этого строения
пятнадцатого века.
     Блэк   очень  внимательно  слушал,  всячески   стараясь   замаскировать
недостаток  своих знаний,  а в  какой-то момент  перевел  разговор  на тему,
касающуюся предшественников нынешнего викария по приходу.
     К сожалению, молодой служитель церкви прибыл в Лонг Коммон только шесть
лет назад и знает очень мало об Уорнере,  так  как не он  непосредственно за
ним наследовал этот пост.  Тем  не  менее он сообщил, что тот  действительно
прослужил здесь более двенадцати  лет,  а его жена похоронена  на  церковном
кладбище.
     Блэк   посмотрел  ее  могилу;  на  камне  была  надпись:  "Эмилия-Мэри,
беззаветно  любящая  жена  Генри Уорнера, которая оставила  сей  мир,  чтобы
покоиться в объятиях Иисуса". Он также обратил  внимание на дату. Ее  дочери
Мэри должно было быть в то время около десяти лет.
     Да, сообщил ему викарий,  он слышал, что  Уорнер  покинул  свой пост  и
жительство в  сильной спешке и уехал, как ему кажется, в  Канаду.  Некоторые
старые жители деревни должны помнить его. Возможно, что больше всего знает о
нем  его  собственный садовник, который  проработал в  этой  должности более
тридцати лет.  Насколько знает  викарий,  Уорнер  не  был ни  историком,  ни
коллекционером и практически  ничего не сделал в исследовательской работе по
церкви  и  религии.  Если мистер Блэк пожелает посетить  его  дом,  он может
показать много интересных книг по истории Лонг Коммон.
     Мистер  Блэк извинился.  Он  уже  получил  то, что мог, от  теперешнего
викария  и  полагал,  что  вечер,  проведенный  в  баре  гостиницы,  где  он
остановился, окажется более плодовитым на информацию.
     И  его  надежды  оправдались  -  он  получил предостаточно  сведений  о
преподобном Генри Уорнере.  Его уважали  в приходе, но никогда по-настоящему
не  любили  из-за резкого характера и нетерпимости. Он не был  человеком,  к
которому шли  прихожане в  трудную для них минуту; он больше осуждал  людей,
чем  старался  утешить  их. Он ни разу  не переступил  порог бара гостиницы,
никогда не входил в дружеские отношения с простыми людьми.
     Было известно, что у него имелись побочные доходы и  он  не зависел  от
прихожан. Уорнер  любил,  когда его  приглашали  в некоторые богатые дома  в
близлежащей округе,  так как высоко ценил социальную значимость, но, однако,
и в этой среде он не получил популярности.
     Короче говоря, преподобный Генри Уорнер был нетерпимым, интеллектуально
ограниченным  снобом, а это были плохие качества  для поста викария, который
он  занимал. Его жена, напротив, была всеми  уважаема и любима, и  ее смерть
после  операции по  поводу рака вызвала всеобщее  сожаление. Она была мягка,
внимательна и заботлива к окружающим. Ее маленькая дочь унаследовала все эти
качества.
     Может быть, смерть матери  так подействовала на девочку? Никто этого не
помнил. Полагали, что нет. Она обычно на неделю  уезжала в школу и только на
выходные  возвращалась  домой.  Несколько  человек  помнили,  что  у нее был
велосипед,   и  она  любила  кататься  по  деревушке;  это  было  маленькое,
прелестное созданье.
     Садовник и  его жена работали  в доме  преподобного  Генри Уорнера, тот
самый  садовник, который служит у теперешнего викария, - старый Харрис. Нет,
он не пришел  в этот вечер в  гостиничный ресторанчик.  Потому что он вообще
был трезвенником. Он занимал один  из  домиков недалеко от  церкви. Жена его
умерла,  и  он  жил  с  замужней  дочерью.  Харрис  был фанатичный  любитель
выращивания роз и почти каждый год выигрывал призы на местной выставке.
     Блэк допил свою кружку пива и вышел. Было самое начало вечера. Он решил
отказаться от роли собирателя материалов по старым церквам  и превратился  в
коллекционера роз.
     Старого Харриса  он нашел рядом с его  домом: тот сидел и курил трубку.
Вдоль всей ограды росли великолепные розы. Блэк остановился и стал вслух ими
восторгаться.  Завязался разговор. Ему понадобился  почти час, чтобы  увести
садовника от роз к личности предыдущего викария, а уже от него  еще глубже к
Уорнеру,  его жене и, наконец, к  Мэри  Уорнер. Перед ним развернулась целая
история,  но, к сожалению,  в ней не было  ничего такого,  чего бы он уже не
слышал в деревне.
     Преподобный Уорнер был человеком с трудным характером, недружелюбный  и
безжалостный  по отношению  к  своим прихожанам.  Никакого интереса  к саду.
Кроме  того,  высокомерный  тип. Но если вы сделаете что-нибудь  не  так, он
навалится  на  вас словно  тонна кирпича. Леди была совершенно  иной.  Такую
жалость  все  испытывали,  когда она умерла.  Маленькая мисс Мэри также была
очаровательной девочкой. Мать очень любила ее и гордилась ею.
     - Я полагаю, что  преподобный  отец  решил внезапно покинуть это место,
так как чувствовал себя одиноким после смерти миссис Уорнер? - спросил Блэк,
предлагая Харрису свой табак.
     - Нет,  его отъезд не имел к этому никакого отношения. Причиной явилось
слабое  здоровье  маленькой  девочки,  поскольку  после  сильной болезни  ей
рекомендовалось   жить  за  границей.   Она  ведь  перенесла   ревматическую
лихорадку. Поэтому они отправились в  Канаду,  и мы больше ничего  о  них не
слышали.
     - Ревматическая лихорадка? - проговорил Блэк. - Хуже не может быть.
     - Да, но она заразилась не здесь,  - сказал  старый Харрис. -  Моя жена
всегда проветривала  помещения  и тщательно смотрела за каждой вещью. Точно,
она  подхватила  это в школе, и я помню  даже, как  сказал  своей  жене, что
викарий  должен привлечь  к  ответственности  учителей за  небрежность. Ведь
девочка чуть не умерла.
     Блэк  обломал ветку розы, сорванную  для него Харрисом, и воткнул ее  в
петельку лацкана.
     - Ну и почему викарий не привлек школу к ответственности? - спросил он.
     -  Он  не сказал  нам, сделал  он  это или нет,- ответил садовник, - он
просто попросил  нас  собрать и  упаковать  вещи  девочки  и переслать  их в
Корнуолл  по адресу,  который он  нам  дал. Затем  приказал  упаковать  свои
собственные  вещи, закрыть  чехлами мебель, и, прежде  чем мы узнали, что же
происходит, подкатил большой автофургон, погрузил мебель и увез ее на  склад
или в магазин для продажи. Позже мы  слышали, что  она была продана. Викарий
сказал еще, что  покидает свой пост и они уезжают в Канаду. Больше всего моя
жена  переживала за Мэри;  мы никогда не услышали и слова  от них, а ведь мы
служили ему верою и правдою много лет.
     Блэк согласился,  что это не самая хорошая плата за добро, которое было
сделано ими.
     - Так что? Школа эта находилась в Корнуолле? -  поинтересовался он. - В
этом   случае  я   вовсе  не  удивлен  тем  фактом,  что   кто-то  подхватил
ревматическую  лихорадку в Корнуолле. На мой взгляд, это самое сырое место в
графстве.
     - О нет, сэр,  - произнес старый  Харрис. - Мисс Мэри  была  отвезена в
Корнуолл с  целью выздороветь. Насколько мне  помнится,  местечко называлось
Карнлит. В школе же она была в Хите, графство Кент.
     - Так  и  моя дочь в школе недалеко от Хита, - не моргнув глазом соврал
Блэк.  - Но  я думаю, что это в другом месте.  Как называлась школа, которую
посещала Мэри?
     - Затрудняюсь сказать  вам,  сэр, -  ответил  старый Харрис,  покачивая
головой, - это было так давно.  Однако я хорошо помню, что Мэри называла это
место прелестным, расположенным  прямо на  берегу моря, и она была там очень
счастлива благодаря играм, забавам и всякое такое.
     - А-а, - протянул Блэк, - значит, это не одна и та же школа. Школа моей
дочери  расположена на  материке  подальше  от  моря. Не правда ли, выглядит
всегда очень смешно,  когда  люди  хватаются  не за  тот  конец палки.  Этим
вечером  я неоднократно слышал мнения людей, высказываемые  в адрес  мистера
Уорнера, как правило, негативного плана, - сомнительный в целом человек. Так
вот, кто-то  упомянул, что причиной,  заставившей  его срочно  покинуть вашу
деревушку и выехать в Канаду, была сильная травма у его дочери, полученная в
результате железнодорожной аварии.
     Старый Харрис насмешливо улыбнулся.
     - Эти парни в ресторанчике наговорят вам такого, если наберутся изрядно
пива, - произнес он. -  Что, на самом деле железнодорожное крушение? С какой
стати, все  в  деревне  с самого начала знали, что это  из-за  ревматической
лихорадки.  Викарий  чуть  с  ума  не сошел,  беспокоясь  за  ее  состояние,
поскольку  его срочно  вызвали в школу. Я никогда  в  жизни  не видел такого
удрученного человека. Должен честно признаться вам, что ни я, ни моя жена до
этого случая даже не предполагали,  что викарий  так сильно любит свою дочь.
Мы  думали, что он  безразличен  к ней,  так как  она  была  целиком маминой
дочкой. Когда он вернулся из школы, его лицо было  просто ужасным. Помню, он
только  сказал моей жене, что Бог должен  покарать ее классного руководителя
за  преступную   беспечность.   Это  были  его   точные   слова:  преступная
беспечность.
     - А может быть, у него самого совесть была нечиста, и он осуждал школу,
хотя в душе винил во всем себя? - предположил Блэк.
     - Возможно, -  согласился  задумчиво Харрис,  - вполне возможно. Всегда
хочется свалить вину на кого-нибудь другого.
     Блэк почувствовал, что наступило время снова вернуться к розам, так как
больше  какой-либо  полезной информации здесь, в  Лонг  Коммон,  ему вряд ли
удастся выудить. Он задержался еще минут на  пять, сделал заметки по сортам,
которые рекомендовал  выращивать ему, простому любителю, желающему как можно
быстрее добиться результата, старый Харрис, пожелал  ему  доброго  вечера, и
вернулся  в  гостиницу. Блэк  безмятежно  заснул, а  следующим  утром сел на
первый же поезд в Лондон.

     После полудня того же дня Блэк  поездом  прибыл в  Хит. Там в  отеле он
обратился за информацией к управляющей.
     -  Видите ли,  -  начал он, - я ищу на побережье школу, подходящую  для
моей  дочери. Насколько мне  известно, в  этом месте имеется одна  или  две,
заслуживающие внимания.  Я подумал,  что  вы  могли бы случайно  знать их и,
следовательно, дать рекомендации.
     -  Да, действительно,  - ответила  управляющая  гостиницей,  -  в  Хите
имеется  две  очень  хороших  школы.  Одна,  где  директором  мисс  Брэддок,
расположена  на верху холма. И, конечно,  "Святые  пчелы" - большая  школа с
совместным  обучением,  находящаяся  на самом  берегу.  Здесь, в  отеле, как
правило, останавливаются родители детей, которые учатся в "Пчелах".
     - Совместное  обучение? - переспросил  Блэк. - И  она всегда имела этот
профиль?
     -  Да,  с самого  основания,  то  есть более  тридцати  лет, - ответила
управляющая. - Мистер и миссис  Джон