ожет произойти ничего
плохого. А случалось, что рука продолжала жить больше года.

Койцог осторожно, палочкой запихал опасный подарок обратно в нож,
а когда поднял голову, то увидел, что гость лежит без памяти,
хрипит и, судя по всему, умирает. Сушильщик расстелил жанч,
перекатил на него безвольное тело, оттащил под прикрытие
единственного на пятачке холодного тэсэга и побежал за водой.




* * *




‚роол-Гуй приближался, разбрасывая в стороны руки, крутящиеся
словно ручьи. Они окружили его со всех сторон: щупальца с
присосками, с когтями, с бахромой рвущих пальцев. Сочно
чмокая, распахивались рты, маленькие глазки в узлах рук и
огромные главные глаза смотрели на него, лишь один, подбитый глаз
косил в сторону. Шооран понимал, что на этот раз он не успел уйти
и сейчас будет съеден, как и тьмы безымянных, забытых людей до
него, но он не мог сдаться так просто, а д„рнулся, пытаясь
подняться, вскрикнул от боли в руках и очнулся.

Над головой плавно прогибался навес, земля, греющая даже сквозь
подстилку, подсказывала, что он находится на огненной, но сухой
земле. Казалось, он вернулся домой, сейчас полог откинется, и
войд„т мама. Вот только дома на сухой полосе никогда не бывало
так тихо. И ещ„, откуда взялась эта боль?

Шооран поднял руки к лицу и увидел, что они замотаны повязками.
Может быть -- старик? Тогда, почему он не в алдан-шаваре? Вообще,
что произошло? Шооран напрягся, пытаясь встать, но со стоном
откинулся на постели. Неожиданно, разом он вспомнил и свою
неудачную карьеру, и неудачную женитьбу, и неудачную попытку
прорваться в страну добрых братьев. Лишь вместо последних часов в
памяти оставался провал: Шооран не понимал, как ему удалось
спастись, и где он находится.

Полог сдвинулся, под навес, пригнувшись, вош„л худой человек со
следами старых ожогов на лбу и щеках.

"Сушильщик Койцог", -- сразу, словно кто-то подсказал, вспомнил
Шооран.

Койцог подош„л, начал перебинтовывать Шоорану руки. Руки до
самого локтя были покрыты язвами. Койцог, невесомо касаясь
пораж„нных мест, смазал их чем-то прозрачным. Было совсем не
больно.

-- Спасибо, -- прошептал Шооран.

-- Тебе спасибо, -- отозвался Койцог.

Он поднял стоящую на столике флягу из прозрачного рыбьего пузыря.
Внутри, царапая ядовитым когтем, копошился палец ‚роол-Гуя.
Почему-то Шооран сразу узнал его, хотя и не мог вспомнить, как
тот достался ему.

-- Третью флягу прогрызает, -- сообщил Койцог.

-- Живучая тварь, -- согласился Шооран.

Койцог вышел и через несколько минут вернулся, неся блюдо с тонко
нарезанными полосками белого мяса.

-- Ешь, -- сказал Койцог. -- Это целебное, тебе надо.

Мясо слегка приванивало нойтом, но острый пряный вкус заглушал
запах. Кушанье показалось необычайно вкусным. Хотя, возможно, это
оживший организм понимал, что ему нужно.

-- Что это? -- спросил Шооран, проглотив последний ломтик.

-- Хвост парха.

-- Где только достал... -- уважительно произн„с Шооран.

-- Сейчас это несложно. Мягмар.

-- Не может быть! -- Шооран встрепенулся. -- До мягмара ещ„ три
недели!

-- Было... когда ты вернулся., -- Койцог присел на корточки
возле постели. -- Ты три недели в бреду провалялся. Вс„ с
Многоруким беседовал, и со стариком Тэнгэром. Ругал их нещадно,
меня аж жуть брала.

-- Мне их любить не за что, -- сказал Шооран.

Узнав, что даже в бреду он не выдал своей тайны, Шооран
успокоился. Жаль потерянных тр„х недель, но он наверстает их и
вс„ равно прорв„тся к Яавдай.

-- Мягмар... -- повторил Шооран. -- Почему ты тогда не на берегу?

-- Мне теперь необязательно, -- Койцог поднял пузырь с обрезком
щупальца, любуясь им. -- В этом году вообще странный праздник. На
оройхонах суматоха, цэрэги рыщут, хватают всех подряд. А ван в
покоях заперся и народу не показывается. Вместо него выходил
одонт Тройгал.

-- Ван и не выйдет, -- сказал Шооран, догадавшись, о ком ид„т
речь. -- Я его убил.

-- Потому и скрываешься? -- спросил сушильщик.

-- Да, -- солгал Шооран.

-- Здесь тебя никто не найд„т. Сюда запрещено ходить, да люди и
сами боятся.

-- А второй сушильщик?

Койцог отмахнулся в сторону далайна.

-- Его нет, -- сказал он. -- Не повезло.

-- Прости. Я не знал.

-- Ничего, зато с нами вс„ будет в порядке. Со мной и с тобой, --
Койцог укрыл Шоорана пушистой шкурой. -- Спи, тебе сейчас надо
много спать.

-- Я не могу много, мне надо идти, -- возразил Шооран, уплывая
уже не в беспамятство, а в обычный сон вернувшегося к жизни
человека.

Как ни старался Шооран, встал на ноги он лишь через две недели.
Но и тогда о походе на север нельзя было и помыслить. Шооран
остался жить на сухом пятачке в крошечных владениях Койцога.
Сушильщик, как и вс„ их племя, был странным человеком. Он
безразлично относился к происходящему, казалось, его ничто не
интересовало, и было ничто не нужно. Шооран, не выдержав, как-то
спросил, зачем Койцог согласился перейти на новое место. Койцог
усмехнулся:

-- Две недели я не работал. Я украл эти две недели у судьбы.

-- А зачем тогда торговался из-за алдан-шавара?

-- Чтобы одонт не догадался, что я и так согласен. Пусть
сильней ценит.

Разговаривал Койцог только во время отдыха. Подходя к аварам, он
сразу менялся, становясь похожим на большого хищного зверя, и
один вид его отбивал охоту вести беседы. В такие минуты
Шооран забивался под навес и сидел затаившись. Он не боялся
опасной близости горящего харваха, зная, что навес не мог
бы защитить его, просто Шооран понимал -- мешать нельзя.

Но однажды, когда Койцог, сметя в чашу последние пушинки сухого
харваха, отош„л, чтобы перевести дыхание и дать отдых уставшим
рукам, Шооран, не очень сознавая, что делает, подош„л к чану,
перемешал харвах и кинул на авар большую леп„шку. Харвах
завизжал, поднялся столб кисло пахнущего пара, по краям леп„шка
вспенилась валиком сухого порошка. Шооран быстро см„л его, потом
снова, и ещ„... Спиной он чувствовал, что Койцог подош„л и стоит
рядом, готовый к безумной попытке: помочь, если Шооран допустит
ошибку. Ещ„ никто и никогда не мог исправить ошибки сушильщика,
Койцог рисковал бессмысленно. Шооран тоже понимал, что ошибки
быть не должно. Стараясь ни о ч„м не думать, он оглаживал
свистящим хитином леп„шку, сметал убийственное зелье, а харвах
вс„ не кончался, леп„шка не убывала...

Когда последние порошины упали в чашу, Шооран не понял, что вс„
позади и ещ„ несколько раз бесцельно мазанул щ„ткой по горячей
поверхности. Лишь потом он сумел положить инструмент и отойти.
Страшно болели напружиненные мышцы живота. Оказывается вс„ это
время Шооран ожидал взрыва и каменных осколков, вспарывающих
брюшину.

-- У тебя л„гкая рука, -- похвалил Койцог. -- Ты мог бы стать
сушильщиком. Но лучше -- не надо. Лучше бы сушильщиков не было
вообще.

-- А зачем ты работаешь сушильщиком? -- спросил Шооран. -- Тебе
же ничего не нужно.

-- Не знаю... Привык. Да я ничего больше не умею.

-- Как ты им стал?

-- Как и все. Мать умерла, отец погиб. Мне было десять лет, и я
-- старший в семье. Наследство досталось вану, и мне оставалось
или уходить с малышами на мокрое или идти в сушильщики. Это в
земледельцы детям нельзя, а в сушильщики -- можно. Выживает,
может быть, один на двойную дюжину. А куда деваться?

-- Я знаю, -- сказал Шооран. -- У меня случилось так же. Но я был
один -- и уш„л.

-- С„стры вышли замуж, брат где-то бродит, -- закончил рассказ
Койцог, -- а я так и остался сушильщиком. Теперь уж навсегда.

-- Вот что, -- сказал Шооран, -- завтра я уйду по делам на один
день, потом уйду надолго. Но ты знай, что я обязательно вернусь и
уведу тебя отсюда.

-- Не вс„ ли равно, где жить? Сушильщик всюду останется
сушильщиком, а шавар везде препротивное место. Но, тем не менее,
спасибо. Твои дела будут на мокром?

-- Да.

-- Я так и думал и потому запас тебе одежду, -- Койцог нырнул
под навес и вытащил узел. -- Вот, держи. Твоя вся расползлась.
Вот твой нож. Деревяшку я выстрогал новую, от старой осталась
труха. Ещ„ была кольчуга. Тоже разорванная. Я там поправил, как
мог.

Шооран развернул узел, достал кольчугу. Она была словно новая,
живой волос сплетался упругим покровом.

-- А говорил -- ничего не умеешь, -- улыбнулся Шооран. --
Спасибо тебе. И постарайся, чтобы с тобой ничего не случилось.

-- Интересная работа, -- Койцог кивнул на доспех.-- Я прежде не
видал такой.

-- Такие носят в стране старейшин.

Койцог помолчал, потом сказал задумчиво:

-- Так вот ты откуда...

-- Нет, -- поправил Шооран. -- Оттуда родом мастер, который е„
делал. А я... -- он вздохнул.

-- Понимаю, -- сказал Койцог. -- Не говори.

На следующий день утром, вернее, ещ„ ночью Шооран уш„л. Он
пробрался в темноте через сухую полосу и к свету был на м„ртвой
дороге. Ш„л быстро, скрыв лицо в губке, не думая ни о гари, ни о
ч„рном уулгуе, который мог подстерегать здесь добычу. Слишком
крупной была его игра, чтобы ей мог угрожать ч„рный уулгуй.

За два часа Шооран добрался к тому месту, где его гонял владыка
далайна. Теперь здесь ничто не напоминало о прошлом. Курились
авары, полз нойт, мерно колыхался далайн, а на опустош„нном
оройхоне неведомо как завелась всевозможная живность.

Шооран внутренне собрался, бросил взгляд на стену Тэнгэра,
напрягся и... ничего не произошло. В глубине души он был готов к
чему-то подобному, слишком уж невероятным казалось его недавнее
избавление, и слишком упрямо молчала память о тех событиях. Вс„
же Шооран раз за разом собирал волю в кулак, бросал е„ в холодное
молчание и не находил ответа. Что-то сломалось в н„м, прекрасный
и роковой дар исчез. Шооран безуспешно пытался что-то сделать,
метался по берегу, тряся кулаком, но мысль, что волшебная
способность не верн„тся, становилась вс„ сильнее и скоро
превратилась в уверенность.

Сдавшись, Шооран пош„л по узкой кромке назад. Он ш„л и пытался
представить, как теперь будет жить. Он молод, сил„н и не имеет
места в жизни. Надеясь на свою исключительность, он легко
пожертвовал завидной карьерой цэрэга. И Яавдай он потерял по той
же причине. Кто знает, что там произошло, вряд ли старик Тэнгэр
спустился на оройхон, чтобы увести Яавдай, но вс„-таки, это
как-то связано с его бывшим даром. Оста„тся вернуться назад --
неважно, куда именно -- и стать сушильщиком. Койцог сказал, что у
него л„гкая рука, значит, он сможет растянуть свою гибель на
несколько лет. Зачем? Лучше уж сразу.

Он прош„л свой последний бессмысленный оройхон, ступил на м„ртвую
дорогу. Ш„л, больше не думая ни о ч„м, привычно дыша ртом. Вряд
ли в мире есть сейчас человек, ходивший по огненным болотам
больше, чем он. Но теперь с этим покончено.

Победивший далайн накидывал на пути горы мусора. Авары, нойт,
дым, груды костей, выброшенные на берег кусачие ыльки, даже
здесь пытающиеся вцепиться в башмак -- не вс„ ли равно? Его жизнь
теперь никому не нужна.

Тягучая, движущаяся по кругу влага хлюпнула, распл„скиваясь. Две
толстых в костяных нашл„пках руки упали на дорогу, отрезая путь и
впер„д, и назад. Ещ„ несколько рук, плавно изгибаясь, протянулись
через вал, ища Шоорана. Ч„рный уулгуй, плававший вдоль берега,
заметил движущуюся фигурку и решил проглотить е„, хотя маленький
человек никак не мог насытить безбрежную утробу. Концы щупалец
стремительно приближались, одной секунды было достаточно им,
чтобы схватить человека, смять в удобный, вкусный комочек. За эту
длинную секунду можно было успеть испугаться, сделать массу
бессмысленных, ненужных движений или, если в тебе сердце воина,
ударить врага, даже если враг не почувствует твоего удара. Шооран
ударил. Всю свою силу, энергию он вложил в этот удар. Никогда
прежде, даже строя землю, он не напрягался так страшно как
теперь, когда нечего и незачем было беречь.

Далайн вскрикнул, покрывшись пеной, уулгуя словно отбросило в
сторону, чудовищные конечности сползли с тверди, гигант канул во
взбаламученной глубине.

-- Что, не вышло?! -- закричал Шооран.

Разбрызгивая грязь, Шооран бежал к месту своей неудачи и позора.

-- Я вернулся! -- кричал он. -- Со мной вс„ в порядке, больше
меня не обманешь!

И далайн сдался, открыв заключ„нную в н„м землю.

Шооран знал, что после облавы, устроенной на него ‚роол-Гуем, и
болезни, когда он едва не потерял уверенности в себе, ему не
стоит слишком напрягаться, и два оройхона в один день для него
сейчас много, но удержаться не мог. К тому же, неизвестно, что
хуже -- строить второй оройхон или пробираться назад через
огненное болото. Шооран выбрал оройхон.

Хотя и теперь здесь не появилось безопасного места, но вс„ же
четыре стоящих рядом оройхона были хорошей защитой. ‚роол-Гуй уже
не мог бы, вздумай он повторить набег, мгновенно перекидываться с
одного края на другой, и значит, чтобы спастись, было достаточно
сделать всего пару шагов. Шооран устроился на ноч„вку в самом
центре этого квадрата. Здесь было трудно дышать, но зато
‚роол-Гуй не мог застать его врасплох.

Несмотря на события дня, а может быть, напротив, из-за них Шооран
сразу уснул. Спал он тревожно, помня, где находится, но вс„ же
ему снился сон. Ч„рный уулгуй приш„л во сне и начал жаловаться:

-- Зачем ты меня ударил? Я не обижал тебя прежде и сейчас хотел
сделать тебе лучше.

-- Разве это был ты? -- удивился Шооран. -- Ведь ты давно умер.

-- Не вс„ ли равно, кто это был? Я говорю о том, что тебе было бы
лучше не приходить сюда. Зачем это тебе?

-- Я иду в страну добрых братьев.

-- Туда гораздо проще попасть другим пут„м. Но ты пош„л здесь,
ведь ты илбэч. Но нужно ли тебе быть илбэчем?

-- Да. Я построил землю, и людям, хоть и под властью вана, стало
чуточку легче.

-- Это временно. Люди множатся быстрее, чем раст„т чавга. Подумай
и о другом: мир конечен! Сейчас у людей есть надежда, что
появится илбэч и даст им много земли. Если ты застроишь весь мир,
ты отнимешь у них эту главную надежду. А если не застроишь, то к
чему тогда вс„?

-- Замолчи, -- сказал Шооран. -- Я знаю, что это сон, ты мне
снишься, и твои слова -- это мои собственные вопросы, на которые
я не хочу отвечать. Я хочу проснуться. На мокром нельзя так
безмятежно спать.

-- С тобой ничего не случится, -- сказал уулгуй. -- На этом
оройхоне не успела вырасти чавга, и нет ещ„ и жирха. А
‚роол-Гуй не умеет подкрадываться тихо. Но, если хочешь,
просыпайся. Вопросы вс„ равно останутся.

Шооран вынырнул из сна и, хотя утро ещ„ не наступило, и небесный
туман даже не начал желтеть, встал и принялся собираться. Пора
было идти строить дорогу.

Стена Тэнгэра казалась здесь ещ„ страшнее. Должно быть, чем
дальше от берега, тем хуже сопротивлялась она действию влаги.
Шооран легко поставил оройхон, но не стал выходить на него. За
три раза он привык к тому, как мгновенно вспыхивают при его
приближении авары, и теперь ему было интересно посмотреть, что
случится, если он не станет входить на пограничный оройхон. Вс„
равно прид„тся строить рядом ещ„ один остров, огненного
болота он больше создавать не станет. Хватит и прошлой встречи с
Многоруким. Выкрутиться ещ„ раз не удастся.

Второго оройхона Шооран построить не успел. Явился ‚роол-Гуй.

В начальный миг, когда рухнули неокрепшие суурь-тэсэги, и из
крутящегося водоворота, полного камней и пены, полез бог далайна,
Шоораном овладела паника. Он чуть не заметался, что было
равносильно гибели, но вовремя вспомнил, что за спиной у него
четыре оройхона, и лишь два из них огненные, так что он сможет
уворачиваться от мерзкого божества сколько угодно. Шооран начал
медленно отступать по поребрику, ожидая броска ‚роол-Гуя. Но тот
по непонятной причине кинулся на только что поставленный
пограничный оройхон. Это была большая удача, можно было уйти, не
торопясь и ничем не рискуя, но Шоораном овладело странное,
болезненное любопытство. Он впервые видел ‚роол-Гуя со спины,
если, конечно, у того могла быть спина. Многорукий не полностью
выполз на оройхон, какая-то часть, вытянутая и пульсирующая,
свешивалась вниз. Здесь тоже были руки, узловатыми корнями они
впивались в кромку оройхона, терзая и обрушивая е„. Но основная
масса чудовища, невидимая отсюда, ползла по приграничному
оройхону. Там что-то гремело и рушилось, словно ‚роол-Гуй
вознамерился посуху добраться к стене Тэнгэра и собственными
руками довершить то, что не успела сделать влага.

Шооран подош„л ближе и вдруг стремительно ринулся впер„д. Этого
было нельзя делать ни в коем случае, на любой пяди земли
невидимый глазу мог струиться осязательный отросток, тонкий как
паутина зогга и прочный, словно канат, свитый из живого волоса. И
вс„ же, Шооран, подбежав вплотную к тому месту, где оройхоны
соприкасались углами, спрыгнул вниз.

Илбэч ступил на пограничный оройхон, и немедленно авары полыхнули
пламенем, по сравнению с которым любой человеческий огонь
показался бы холодным свечением подземного слизня. Пламя
ударило вползшего на оройхон ‚роол-Гуя.

С самого сотворения мира к облакам не поднималось такого столба
дыма. Даже те давние события, когда, охотясь за Энжином,
Многорукий три дня пров„л на аварах, не могли сравниться с тем,
что произошло сейчас. Ведь тогда он едва ли на дюжину шагов вполз
на горячие камни, а сейчас он был там весь, растянувшись на целый
оройхон.

Вопль потряс окрестности. Кричал не бог, он оставался молчалив,
кричали раскал„нные камни, лопаясь от льющейся на них влаги и
холодной крови. Из трещин вытекала лава, авары застывали
уродливыми наростами и вновь лопались. Выл пар. Смерчем
закручивался дым, вихрь рук, сплетшихся в воздухе, казался
бушующим столбом пламени.

Со врем„н битвы за алдан-тэсэг не получал ‚роол-Гуй такой
оплеухи. Никакие выстрелы из ухэра не могли бы нанести подобного
вреда. Бог ледяных глубин столкнулся со стихией, мощь которой
была сравнима с его собственной. Так же как и он сам авары не
уставали и, лопаясь, лишь жарче палили огн„м.

Теряя руки и ошм„тки плоти, ‚роол-Гуй сполз с негостеприимных
тэсэгов и камнем уш„л в глубину. Если бы Шооран мог видеть
своего врага в эту минуту, ему бы почудилось, что тело ‚роол-Гуя
уменьшилось едва ли не наполовину. Но Шооран не видел ничего.
Закрыв лицо руками, кашляя и задыхаясь, он бежал, спасаясь от
горького дыма, туда, где можно хоть как-то дышать.




* * *




‚роол-Гуй не появлялся неделю.

За неделю Шооран поставил десять оройхонов, окончательно изнемог
и едва волочил ноги. От красавца цэрэга оставалась одна, покрытая
багровыми следами ожогов, тень. Так что, когда на седьмой день
поутру с далайна дон„сся удар, возвещавший, что властелин
вернулся, Шооран не испытал никаких чувств, кроме усталого
сознания, что теперь можно отдыхать.

Десять оройхонов, расположенных по два, составили длиннейшую
сухую полосу, пусть не слишком уютную, но зато совершенно
безопасную. Шооран повернулся на другой бок и, хотя уже рассвело,
сладко заснул под шумную возню ‚роол-Гуя. Он проспал сутки с
гаком, а проснувшись, обнаружил, что ‚роол-Гуй по-прежнему
восседает на суурь-тэсэгах последнего оройхона. День Шооран
пров„л, бесцельно разгуливая по сухой полосе. ‚роол-Гуй думал о
вечном. На следующий день у Шоорана кончилась вода, и он вышел на
самый дальний от ‚роол-Гуя мокрый оройхон поискать чавги. Однако,
эта земля была ещ„ слишком молодой, чавга не успела созреть, и
выжать воду из крошечных комочков не удалось. Можно было бы
вернуться к дому старика, где Койцог, конечно, даст и воду, и
новый запас леп„шек и суш„ного наыса, но Шооран не хотел
совершать переход по огненному болоту, когда ‚роол-Гуй так
близко. Скрыться там было бы попросту некуда.

Тогда Шооран решил согнать ‚роол-Гуя с насеста. Осторожно, по
поребрику дальних от ‚роол-Гуя оройхонов вышел к далайну и начал
строительство. Он заранее готовился к болезненному удару, который
получит, когда ‚роол-Гуй начн„т ломать незаверш„нную землю, но
Многорукий не двинулся с места, и новый оройхон встал прочно. На
следующий день мучимый жаждой Шооран (он уже два дня ничего не
пил), потеряв осторожность, вновь взялся з