шаги, и в гостиную вбежала Констанс.
     - Лонг!.. - выдохнула она. - Как хорошо, что ты пришел!
     Лонг остановил улыбку, готовую  раздвинуть  губы.  Перед  ним  стояла
Констанс; как всегда невообразимо молодая и прекрасная, но  радость  в  ее
глазах тонула в тревоге. Лонг понял: сюда тоже пришла беда.
     - Что? - спросил он чуть слышно.
     - Путч.
     -  Что?!  -  на  этот  раз  громогласный  вопрос  звучал  просто  как
междометие, выражающее одновременно удивление и недоверие к невозможному.
     - Вот именно, - подтвердила Констанс. - Генерал Айшинг. Мы же  его  в
школе изучали. Армейские путчи, сопротивление разоружению.  Я  думала,  он
умер давно. А они, их  пятнадцать  человек,  захватили  центральный  склад
бывшей военной техники. Там  хранилось  старое  оружие,  его  использовали
понемногу, иногда демонтировали, если требовалась только часть устройства.
Сначала склады охраняли, потом решили, что это лишнее; кому нужен  древний
хлам? Говорят, уже  было  решено  полностью  ликвидировать  склад,  но  не
успели. Там есть и ракеты и ядерные  устройства,  и  все  захватила  кучка
сумасшедших стариков. Ведь самому младшему  из  них  за  восемьдесят.  Они
разблокировали дверь и заперлись изнутри. И ты знаешь,  -  голос  Констанс
упал до шепота, - они убили трех человек, инженеров, которые  работали  на
складе.
     - Не понимаю, - сказал Лонг. - Такая бессмыслица может быть только  в
моем мире. Пятьдесят лет назад у путчей хоть  цель  была,  а  на  что  они
сейчас надеются?
     Старинная дверь еще раз громко хлопнула, в комнату влетел Торикс.
     - Ну? - воскликнула Констанс. - Тор, что они требуют?
     - Ничего, - зло ответил Торикс. -  Это  самоубийцы.  Как  только  они
кончат монтаж пусковой установки, они начнут  бомбардировку  всех  крупных
городов Земли. Без разбора. На это у них уйдет два дня. Но взорвать заряды
они могут уже сейчас. На складе столько плутония, что  взрыв  заразит  всю
планету. И они это сделают, я же говорю, они самоубийцы. Склад штурмом  не
взять, они успеют пустить его на воздух, уговаривать их бесполезно  -  они
невменяемы. Остается единственное - дать произвести залп  и  демонтировать
заряды в воздухе, пока ракеты летят к цели. Возможно есть и  другие  пути,
но я буду заниматься этим.
     Тут только Торикс заметил неподвижно стоящего в стороне Лонга.
     - Ты? - воскликнул он.  -  Вот  удача!  Поехали  скорее,  я  попробую
включить тебя  в  отряд  пилотов.  Ты  ведь  в  ядерных  устройствах  тоже
разбираешься?
     - Я не смогу, - виновато произнес Лонг.
     Торикс слушал Лонга молча, лишь  порой  морщил  кожу  на  лбу.  Потом
сказал:
     - Ты считаешь, что  бешеные  генералы  рождены  твоим  Владыкой?  Мне
кажется - наоборот, в конце концов, первичны мы, а в твой мир  уходит  то,
что невозможно в нашем.
     - Не знаю. Но смотри: едва я оказался в безопасности, как твоему миру
стало грозить уничтожение. Боюсь, что до тех пор,  пока  я  буду  отражать
атаки Властелина, айшинги у вас не переведутся.
     - Об этом не думай! -  приказал  Торикс.  -  Делай  свое  дело,  а  с
местными владыками мы разберемся сами.
     - Что нам еще остается...
     - И не раскисай! - прикрикнул Торикс. - Мы работаем вместе. Только  я
над тем, что должно быть, а ты над тем, чего быть не должно. Случается, мы
меняемся ролями. Ну и что? Главное - честно работать. Извини, я помчусь. Я
ведь заскочил только с Констанс попрощаться. А тут  еще  тебя  застал.  Не
огорчайся, твое положение не так безнадежно. Оборону  ты  наладил,  теперь
переходи к наступлению. Желаю показать твоему  всемогущему  приятелю,  где
зимуют раки.
     - Я обязательно это сделаю, - сказал Лонг.


     Гудящий прожектор бросал ослепительный луч  с  вершины  башни.  Пятно
света пробегало по кустам, задевало обгоревшие остовы ветряных  мельниц  и
бесследно исчезало в долине. Лонг стоял, провожая  взглядом  бегущий  луч.
Туда, к южным границам плоскогорья,  ушло  сегодня  ополчение.  Собственно
говоря, Лонг попросту отослал навстречу Владыке своих эфемерных союзников,
которые  могли  только  помешать  ему.  В  замке  Лонг  остался  вдвоем  с
Труддумом.
     Все  хитрые  приспособления  Труддум  законсервировал  или  разобрал.
Осталось лишь огромное зеркало. Пока оно было  выключено,  оно  имело  вид
низкой повозки с большим серебряным щитом, установленным наподобие паруса.
Но  едва  зеркало  включали,  как  щит  расплывался  тончайшей  прозрачной
пленкой, через которую не могло пройти никакое тело.
     Зеркало подключили к реактору. Они  остановились  на  этом  источнике
энергии, поскольку в борьбе с властелином флюктуаций нельзя полагаться  ни
на вечные двигатели, ни даже на мельничное колесо,  столько  лет  исправно
служившее им.
     Лонг выключил прожектор и спустился вниз. Вообще-то, прожектор  можно
было и не выключать, он питался от огромной клепсидры, вода которой, падая
вниз, крутила турбинку, а потом  поднималась  обратно  в  верхний  шар  по
системе изогнутых капилляров, но Лонг приучал себя беречь  энергию.  Скоро
ее будет немного.
     В нижнем зале, положив локти на край  пустого  пиршественного  стола,
сидела согнутая человеческая фигура. В первое  мгновение  показалось,  что
это Труддум, и лишь потом Лонг узнал гостя. Его Лонг не опасался,  хотя  и
не понимал, как тот прошел сюда через включенную  защиту.  Впрочем,  когда
имеешь дело с Отшельником, многое становится непонятным.
     Лонг сел напротив гостя, молча стал  ждать.  Отшельник  поднял  сухое
темное лицо.
     - Ты хорошо подготовился к войне.
     - Я старался.
     - Ты веришь, что зеркало удержит Владыку?
     - Я надеюсь, а это тоже немало. Надежней было бы поставить зеркало на
самом Перевале, но там его нечем питать. Реактор здесь.
     - Сильная машина,  -  согласился  Отшельник  и  тут  же  без  всякого
перехода добавил: - Сегодня ко мне пришел человек по имени Оле.
     - Он уцелел? - радостно воскликнул Лонг.
     - Конечно. Он просто шел и шел, пока не добрался до  меня.  И  с  ним
ничего не случилось - кому нужен маленький Оле? Он  просил  передать,  что
сегодня же отправится обратно. Ведь он здешний и должен вернуться, как  бы
далеко ни зашел. Он будет жить  здесь,  даже  когда  от  твоего  замка  не
останется следа, и сами горы рассыплются пылью...
     - Так не будет! - крикнул Лонг. - Страж! Я  не  дам  Владыке  стереть
границу!
     - Я тоже страж, - чуть слышно промолвил Отшельник, - хоть и не ведаю,
что закрываю от безумия своим небытием. А ты знаешь, что по  твою  сторону
границы добро, красота, правда. Ты видел  их,  ты  был  счастлив,  в  тебе
бушует горячая кровь, и за это ты сегодня платишь. Или ты раскаиваешься  в
том, как жил?
     - Нет, - сказал Лонг.
     Отшельник поднялся. Старый плащ свисал с его  плеч  прямыми  неживыми
складками.
     - Скоро утро. У  нас  с  тобой  много  дел.  Сегодня  еще  ничего  не
случится, но это последний день.


     Лонг быстро шел вниз по тропке. Солнце еще не показалось  в  просвете
между вершин, вокруг стояла чуткая утренняя тишина. Лонг торопился к  дому
Торикса. "Это последний день", - звучали в ушах слова  Отшельника.  Теперь
Лонг знал, что надо делать ему. Он уже не надеялся найти здесь помощь.  Он
просто хотел еще раз повидать Констанс.
     За крутым поворотом дороги стояли четверо. Заросшие  лица,  спутанные
волосы, на коренастых фигурах боевая одежда из крепкой сыромятной кожи.  В
руках тугие луки, короткие железные мечи. Тяжелая стрела с острым костяным
наконечником ударила по доспехам Лонга и,  отразившись,  ушла  вбок.  Лонг
вырвал из под плаща меч. Четверо разом бросились  на  него.  Через  минуту
один из нападавших лежал  неподвижно,  другой  катился  с  обрыва,  пятная
валуны красным, а двое, побросав перерубленные мечи, бежали по тропе вниз.
     Лонг поднял к глазам меч. Лезвие было чисто,  только  булатная  часть
потускнела от стертой крови. Настоящей крови настоящего человека, которого
он убил.
     Лонг с трудом запихнул меч в ножны. До сих пор никто  не  нападал  на
него по эту сторону Перевала. Конечно, он заранее знал, что не  попадет  к
Ториксу в мирное время, но чтобы враги оказались здесь, у самого дома?
     Надо  было  спешить.  Над  вершинами  деревьев,  над  белыми  скалами
медленно поднимался столб дыма. Дым шел оттуда, где жила  Констанс.  Лонг,
задыхаясь, бежал туда.
     Дом был окружен. Три десятка  чужих  воинов,  прикрываясь  деревьями,
обстреливали его зажженными стрелами.  Каменные  стены  гореть  не  могли,
сопротивлялась пламени и засыпанная землей крыша. Но уже пылала трава  под
окнами, занялась дверь. Из дома в нападавших тоже летели стрелы, несколько
неподвижных тел лежало на открытой площадке.
     С невнятным криком Лонг кинулся вперед Не  было  времени  размышлять,
какая льется кровь, зло всегда реально, надо было выручать друга,  спасать
любимую. Лонг бил, его страшный меч поспевал всюду и рассекал все.
     Дверь дома распахнулась, оттуда с копьем  с  одной  руке  и  мечом  в
другой выпрыгнул  Торикс.  Они  пробились  друг  к  другу,  и  Лонг  сразу
успокоился. Стоя спиной к спине,  они  отражали  наседавших,  и  те  вдруг
заметили, что их осталось едва десяток, остальные корчатся  на  земле  или
вовсе лежат без движения, и кто-то закричал  от  страха,  кто-то  бросился
прочь, поляна опустела, а Торикс, схватив чужой лук, метал  вслед  бегущим
стрелы, чтобы не ушел никто.
     Потом  Лонг  и  Торикс  остановились,  взглянули  друг  на  друга   и
улыбнулись. Из дверей навстречу им вышла Констанс. Она  была  прекрасна  и
молода, только возле глаз лучились морщинки, и в  волосах  сквозили  седые
нити. На боку висел наполовину пустой колчан.
     Лонг поклонился и поцеловал руку.
     - Кажется, я поспел вовремя, - сказал он.
     - Они идут и идут, -  глухо  промолвил  Торикс.  -  Никто  не  знает,
сколько их и откуда они пришли. Вчера нас сбили с горных проходов,  теперь
приходится уходить в пещеры. Ты застал нас случайно. Если  бы  не  эти,  -
Торикс кивнул на трупы, - мы бы ушли рано  утром.  Мы  задержались,  чтобы
закопать то, что нельзя унести с собой.
     - Тогда надо поспешить, - сказал Лонг.
     - Сейчас пойдем, но мне нужно добежать к соседям, посмотреть,  успели
ли они, а ты пока следи,  чтобы  никто  не  подобрался  незаметно,  Торикс
поднял с земли копье и скрылся за деревьями.
     Лонг опустился на обрубок бревна.
     "Вот так, - подумал он. - Я не нападаю на врага в призрачной  стране,
и значит здесь враги нападают  на  тех,  кого  я  люблю.  Я  удобно  скрыт
волшебным зеркалом,  поэтому  здесь,  всюду  и  во  все  времена  Констанс
угрожает гибель."
     Холодная безнадежность окутала Лонга. Выхода не было.
     Констанс подошла к Лонгу, положила на землю охапку  собранных  стрел:
своих, оснащенных  железом,  и  чужих,  из  кости;  присела  на  корточки,
заглянула в опущенное лицо.
     - Не тревожься,  -  сказала  она.  -  Прежде  бывало  хуже.  Конечно,
кочевники прорвались в долину, но смотри, никто из семьи еще не погиб.
     - Это нашествие... - выдавил Лонг, - оно  из-за  меня.  Орды  Владыки
идут на Перевал, а я уклонился от битвы.  Поэтому  у  вас  так  плохо.  Но
больше отсиживаться я не могу. Констанс, я пришел в последний раз.
     Констанс выпрямилась, положила  ладонь  на  опущенную  голову  Лонга,
провела по волосам.
     - Знаешь, - сказала она, - я всегда была  хорошей  женой  Ториксу,  я
родила ему семерых сыновей,  старшие  уже  могут  сражаться,  но  все-таки
иногда я жалею, что когда-то ты не увез меня к  себе.  Дружба  с  Ториксом
оказалась для тебя важней.
     - Важней всего для меня ты, - чуть слышно произнес Лонг, - если бы  я
увез тебя, ты бы исчезла из мира, тебя бы не стало, а  я  хочу,  чтобы  ты
жила. Даже если я никогда больше тебя не встречу.
     Лонг поднялся, и Констанс, смутившись вдруг, отошла и вновь принялась
собирать разбросанное по траве оружие. Лонг молча помогал ей.
     Торикс с копьем в левой руке показался на тропе. Правой он прижимал к
груди маленького белого козленка.
     - Там никого нет! - крикнул он издали. - Отбились  и  ушли.  А  малыш
остался.
     Козленок взмекивал порой и бил тонкими  ножками,  но  широкая  ладонь
Торикса надежно удерживала его. И Лонг  подумал,  что  в  этой  грубоватой
бережности ко всем, кто не враг, лучше всего виден настоящий Торикс.
     - Ты идешь с нами? - спросил Торикс.
     - Нет, - сказал Лонг. - В моих  горах  тоже  нашествие,  враги  хотят
прорваться через Перевал к вам, поэтому я должен драться в своей стране.
     - Жаль, - сказал Торикс. - Я рассчитывал на тебя.
     - Жаль, - эхом откликнулся Лонг.
     - Ничего! - Торикс выпрямился, голос его загремел. -  Не  унывай!  Мы
как прежде бьемся спина к спине. Пока по ту сторону гор ты, я буду  знать,
что никто не сможет ударить меня сзади. Слышишь? Горы не толще рубахи,  мы
с тобой стоим спина к спине...
     Констанс вынесла из  дома  два  тяжелых,  перетянутых  ремнями  узла,
сильным молодым движением перебросила их через плечо,  приняла  у  Торикса
замолкшего козленка. Торикс, словно охапку дров взвалил на спину собранное
и связанное оружие. Лишь свое копье он оставил свободным.
     Вот и все. Можно уходить. Пускай даже  враг  подожжет  дом,  каменные
стены уцелеют, и когда-нибудь дом будет отстроен.
     Лонг молча смотрел вслед уходящим. Уходил  друг,  и  уходила  любимая
женщина. Рвалась единственная ниточка, связывавшая его с подлинным бытием.
И это казалось более невозможным нежели текучие пустыни  Отшельника.  Лонг
привык жить походами через Перевал, время от одного похода до другого было
лишь ожиданием. Теперь ждать нечего. Сила и надежность Торикса,  возможно,
будут доходить к нему через границу, ведь на деле она много тоньше рубахи,
а вот Констанс он больше не увидит. Никогда.
     Странное чувство испытывал он к этой непостижимой женщине:  то  юной,
то умудренной годами, но всегда и во все времена  удивительно  прекрасной.
Даже безнадежной его любовь назвать нельзя.  Так  можно  в  юности  любить
нереального, выдуманного человека. Но здесь все оказывалось  наоборот:  во
вселенной не было ничего реальней Констанс, а вот Лонг принадлежал  бреду,
бурлящему по ту сторону Перевала.
     Когда Констанс  с  Ториксом  скрылись  за  поворотом,  Лонг  сглотнул
набухший в гуди комок и тоже пошел вверх, туда,  где  пролегала  известная
лишь ему граница.


     Четвертый день не наступил.
     Давно пришло время утра, но  солнце  не  взошло,  и  небо  беззвездно
чернело.  Зато  внизу,  где  начиналось  Предгорье,  света  было   слишком
достаточно. Там пылало и,  рассыпая  искры,  рушилось;  проплывали  облака
сияющего тумана, тысячесвечовые прожектора взрезали клинками лучей  столбы
кипящего дыма. Там шел бой. Впервые пригоряне сражались без Лонга.
     Лонг стоял у стены замка  и  ждал,  когда  внизу  затихнет  пышный  и
кровавый фейерверк, устроенный расточительным  Владыкой.  Вообще-то  конца
сражения можно было и не ждать, но Лонг медлил. На нем серебрились  новые,
выкованные Труддумом  доспехи,  на  перевязи  покоился  меч,  словно  Лонг
собрался в бой. Так оно и было, только в этом бою ему  не  понадобятся  ни
меч, ни панцирь.
     Лонг знал, что не устоит в  единоборстве  со  всем  нижним  миром,  и
прятаться за зеркалом тоже не имеет права.  Перевал,  прежде  недоступный,
теперь не сможет удержать ополоумевшего Владыку. Единственное,  что  можно
сделать, это уничтожить Перевал вместе с границей,  чтобы  войскам  просто
было некуда идти. Но чем бы ни кончилось дело, завтра  хранитель  Перевала
будет уже не нужен.
     Лонг ждал, жадно вдыхая жгучий, пахнущий гарью воздух.  Ему  не  было
страшно, но сильнее страха сковывало простое, истовое желание жить.  Пусть
только здесь, не видя  Констанс,  пусть  даже  у  самых  ног  Владыки,  но
все-таки жить, знать, видеть. И он использовал подаренную ему отсрочку для
того, чтобы дышать до боли холодным, дымным воздухом.
     Раскаты сражения приближались. Владыка теснил непокорных,  собираясь,
вероятно, устроить  завершающую  бойню  у  стен  замка.  Вскоре  появились
отходящие. Именно отходящие, отступающие, но не бегущие. Женщины Предгорья
шли, побросав вещи, скот, вели только детей и  волокли  раненых.  Здоровых
мужчин  не  было,  они  оставались  там,  где  катилась,  пережевывая  их,
смертоносная лава наступающих.
     Через  несколько  шагов  беженцы  натолкнулись  на  зеркало.  Они  не
нападали, не били, не угрожали, поэтому  зеркало  просто  не  пустило  их,
оттолкнуло мягко, но решительно.  Сразу  поняв,  что  дальше  дороги  нет,
обреченные остановились. Кто-то еще пытался укрыться среди  камней,  часть
лихорадочно принялась рыть траншеи, но большинство  просто  опустилось  на
землю, чтобы спокойно дождаться конца.
     Воинство Владыки поднималось по склону. Не армия, не  орда,  а  туча,
сплошная волна тел и  дурмана.  Бронированные  самопалы,  фыркающие  огнем
гады, кривоногие  уродцы,  вооруженные  отравленными  кинжалами,  нечисть,
прозрачная до голубизны, а позади всего -  тяжело  шагающие  электрические
черепахи инверторов. Здесь они не  могли  работать  по-настоящему  и  были
просто балластом, но когда их  включат  у  Перевала,  тогда  оружие  людей
станет бесполезным, а бессмысленная нежить агрессора обретет  убийственную
силу.
     Волна  катилась  судорожными  рывками,  словно  огромное   безмозглое
существо,  порой  останавливаясь,  а  то  и  отдергиваясь  назад.  Сначала
казалось, это происходит лишь оттого, что слишком много наступающие  давят
и калечат друг друга, потом Лонг заметил обороняющихся.
     Горстка чем попало вооруженных людей сдерживала потоп. Их вел высокий
и худой, чем-то похожий на самого Лонга, воин. Месяц  назад  он  принес  в
замок известие о приходе жуков-людоедов,  и  Лонг  называл  его  про  себя
Гонцом.  Вот  Гонец,  что-то  неслышно  крича,  сорвал  с  пояса   круглую
самодельную бомбу, швырнул ее в разинутую пасть ползущей на  черных  шипах
рыбы. Чудище вспухло взрывом, разбросав ядовитую слизь. И тут же сам  воин
упал на землю. Из рассеченного горла горячим фонтанчиком хлестнула кровь.
     Лишь теперь Лонг понял, что значат ржавые пятна на повязках и одежде,
увидел алые струйки, сочащиеся из-под ладоней,  зажимающих  раны,  заметил
трупы, плавающие в крови, которой прежде не было.
     - Они живые! - закричал он. - Пропусти их! Зеркало убери!
     Труддум, сжавшийся в комок в недрах своего аппарата,  оторвал  ладони
от лица и вонзил растопыренные пальцы в клавиатуру. Опалесцирующая  пленка
зеркала  лопнула.  К  Лонгу  прорвался  бесконечный  лязг,  рев  и  грохот
сражения.
     -  Всем  отходить  назад!   -   заорал   Лонг,   бросаясь   навстречу
вздымающемуся живому валу.
     Он запоздало кинулся на выручку людям, которые верили ему, и  которых
он равнодушно, словно Владыка Мира, отправил на  смерть.  Краем  глаза  он
успел заметить, что как и прежде отходят только женщины  с  детьми,  воины
остались с Лонгом. Это спасло его. Лонг был закован в непроницаемую броню,
меч в его руках был способен разрубить что угодно, но один он попросту был
бы погребен под телами убитых.
     Огненная стена дрогнула и начала отходить. Лонг двинулся было вперед,
но заметил, что  навстречу  ему,  шагая  по  колено  в  бегущих,  движется
невиданный великан  в  сияющих  доспехах.  В  левой  руке  великан  держал
обоюдоострый меч. Одна сторона меча невесомо струилась туманом, на  другой
отпечатался рисунок булата.
     Лонг понял: это  смерть.  Там  нет  противника,  есть  лишь  зеркало.
Труддум говорил, что возможно кривое  зеркало,  которое  все  увеличивает.
Лонг в нерешительности замер. Остановился и великан, но зато все остальное
воинство повернуло на Лонга. Снова он бил, а рука становилась все тяжелее,
и меч медленней. И нельзя было идти ни назад, ни вперед.
     Когда Лонг пришел в себя, он увидел, ч