мостью
смерти Ар-Шарлахи не ощущал. Возможно, просто еще не осознал все  до  конца.
Кроме того, поглядывая искоса на Алият, он видел, что та усмехается  чему-то
- жестоко и торжествующе. И наверное, неспроста. Стало быть, есть надежда, о
которой он просто не знает. Скажем, еще один разбойничий тайник - с запасами
воды и провианта... Однако спросить  об  этом  прямо  Ар-Шарлахи  так  и  не
решился.
   Добравшись до сухого ствола, Алият снова развернула полотно.  Оторвав  по
краю узкую полоску, отломила пару  сучков  и  принялась  что-то  довязывать.
Потом аккуратно спеленала сверток и зарыла в песок, оставив  кончик  тряпицы
зацепленным  за  все  тот  же  выступ.  Выпрямилась  и,  прищурясь,  одарила
уничтожающим взглядом колеблющуюся на горизонте дымную  гривку  -  все,  что
осталось от ?Самума?.
   - Вот так, - выговорила она беспощадно.  -  Считай,  податься  им  теперь
некуда. Как только узнают, что они с нами сделали, - конец им.  Наши  такого
не прощают...
   - Да их раньше Хаилза перехватит, - с досадой возразил Ар-Шарлахи.
   Собственная судьба интересовала его куда больше,  нежели  судьба  команды
?Самума?. - Видишь же, к Пьяной тени ушли! Как раз в лапы досточтимому...
   Алият резко повернулась к нему. Темные глаза радостно вспыхнули.
   - Улькар! - выдохнула она. - Поговори с Улькаром. Пусть тоже знает...
   - Машинка на корабле осталась... - напомнил он.  Алият  на  миг  лишилась
дара речи, потом наконец шевельнула губами повязку, должно быть, выругавшись
про себя, и отвернулась.
   - Да он бы все равно к нам не успел... - виновато сказал Ар-Шарлахи.
   Алият бешено взглянула через плечо, и сердце у Ар-Шарлахи упало. Он понял
наконец, что ее злорадная улыбка была вызвана всего-навсего мыслью о мести.
   - А что с нами?.. - разом охрипнув, спросил  он  и,  не  получив  ответа,
огляделся, тоскливо прищурясь. Кругом сияли белые, как кость, пески.
   Ар-Шарлахи  оказался  прав.  Идя  напрямик  к  тени  Ар-Кахирабы,   утром
следующего дня ?Самум? сам набежал на поджидавший его  караван  досточтимого
Хаилзы. Конечно, будь корабли Харвы на ходу, Айча бы неминуемо заметил  пыль
и насторожился. Но оба судна досточтимого стояли на  месте  вот  уже  вторые
сутки, верховые на мачтах были внимательны и знали, куда смотреть,  так  что
не заметить песчаную  пелену,  влекомую  ?Самумом?,  они  просто  не  могли.
Бунтовщикам не повезло во всем: с утра установился ровный и довольно сильный
северо-западный ветер,  и,  когда  караванный  скомандовал  идти  навстречу,
положение ?Самума? стало безнадежным.
   Разумеется,  Айча  мог  бы  и  догадаться,  что  досточтимый  Хаилза   не
собирается его атаковать, но, когда тебя берут в клещи два  боевых  корабля,
немудрено потерять голову. Вдобавок при виде  каравана  разбойнички  тут  же
обвинили во всем своего нового главаря, начисто забыв, что сами и  подбивали
его к бунту. Новой резни на борту ?Самума?  не  последовало  лишь  благодаря
стремительности, с которой досточтимый Хаилза пошел на сближение.
   Сам он поначалу тоже был сбит с толку, когда ?Самум? вдруг выкинул черный
вымпел, моля о пощаде. Все прояснилось лишь после того, как на  ?Саламандру?
доставили избитого в кровь Айчу, который и поведал  Хаилзе,  что  произошло.
Досточтимого от таких новостей едва не хватил удар. Нельзя сказать, чтобы он
с восторгом ждал встречи с новоиспеченным караванным Ар-Шарлахи, но  приказы
государя, как известно, не обсуждают... Хаилза был  мужественный  человек  и
старый воин, но стоило ему помыслить о гневе Улькара, как  мужество  немедля
покинуло караванного.
   - Что значит оставили  в  пустыне?..  -  прохрипел  он,  хватая  Айчу  за
скомканное полотно на груди. Тот лишь отворачивал  в  ужасе  лицо,  разбитые
губы его тряслись.  -  Мятежники!  Дважды  мятежники!  ..  Где?  Где  вы  их
оставили?..
   Айча сказал. Досточтимый кинулся к карте, вгляделся и издал стон.  Шарлах
вместе со своей женщиной (впрочем, она-то Хаилзу интересовала меньше  всего)
вот уже день как мертвы. Пустыня убивает быстро. Тем более - в полдень.
   - Вода... - каркнул он, вскидывая выкаченные, в кровавых прожилках глаза.
   - Вода - с вами?..
   - Да, досточтимый... - торопливо и невнятно ответил Айча.
   Хаилза задумался. Сердце так и подталкивало караванного сделать очередную
искреннюю глупость, а именно - казнить бунтовщиков (дважды бунтовщиков! ) на
месте и идти с водой в  Харву.  Но  это  была  бы  его  последняя  искренняя
глупость. Позавчера он получил послание от племянника, досточтимого Альраза,
в котором тот прямо сообщал, насколько все серьезно, и, зная  нрав  дядюшки,
заклинал доставить Шарлаха в Харву целым и невредимым.
   Спуститься к югу и отыскать оба трупа?.. Еще неизвестно,  удастся  ли  их
найти. Брошенные в пустыне всегда пытаются выбраться и спастись,  даже  если
сознают всю  бессмысленность  этой  попытки...  Да  и  вряд  ли  труп  будет
полноценной заменой живому разбойнику.
   Брезгливым жестом досточтимый велел увести  мерзавца  и  вновь  развернул
послание  Альраза.  Да,  судя  по  всему,  племянничек  и  сам  был   сильно
встревожен... И к чему, например, вот этот  намек?  ?Мы  настолько  ничтожны
перед ликом непостижимого и бессмертного, что мало чем  отличаемся  друг  от
друга?. Иными словами, у государя плохая память на лица. АУлькар  виделся  с
Шарлахом (пишет племянник) всего один раз, и разбойник при этом повязки  так
и не снял...
   Досточтимый Хаилза хлопнул в ладоши, и дверь приоткрылась.
   - Привести сюда этого... из трюма... недовольно приказал караванный.

***

   Вскоре,  бренча  легкой  стальной  цепью,  ввели  пленника.  Тот  был  по
обыкновению хмур. Не глянув даже на досточтимого, уставился куда-то в  угол.
Обижался.
   Мановением руки Хаилза отпустил стражу.
   Встал, подошел безбоязненно вплотную, пристально всмотрелся.
   - Дорога ли тебе жизнь, почтеннейший? - негромко осведомился он наконец.
   Разбойник моргнул и  уставился  на  караванного.  Снова  обиделся,  отвел
глаза, потом еле заметно кивнул.
   - Вот и отлично, -  все  тем  же  тихим,  напряженным  голосом  продолжал
Хаилза.
   - Тогда  слушай  меня  внимательно.  Сейчас  мы  идем  в  Харву.  Там  ты
предстанешь перед государем.  Как  тебе  при  нем  надлежит  себя  вести,  я
объясню. Но, главное, запомни: ты - Шарлах.
   Детина вскинулся и воззрился на караванного злобно и недоверчиво:
   - А я и есть Шарлах!
   - Вот и отлично, - глядя ему в глаза, тихо повторил Хаилза.

Глава 40

СОРОК ДНЕЙ БЕССМЕРТИЯ

   Ему  уже  несколько  раз  казалось,  когда  они  выбирались  на   гребень
очередного бархана, что  на  колеблющемся  горизонте  прорисовалась  блеклая
серо-зеленая полоска  -  стелющиеся  над  песками  заросли  корявых,  скудно
оперенных узкой листвой стволов. Пусть зыбкая,  но  все-таки  тень,  а  если
повезет, то и вода... Колодец... Однако полоска  пропадала,  помаячив  малое
время. То ли просто померещилась от зноя, то  ли  это  был  мираж.  Алият  и
Ар-Шарлахи брели молча, загребая песок и через силу  процеживая  раскаленный
воздух сквозь ткань повязок. Они знали, что к вечеру солнце все равно  убьет
их обоих. Ар-Шарлахи уже дважды падал, жалея лишь об  одном:  что  никак  не
может потерять сознания. И оба раза Алият поднимала его пинками  по  ребрам.
Потом начался бред.
   Навстречу, увязая в  пышущем  песке,  шли  мертвые:  голорылый  погонщик,
зарубленный  во  время  бунта,   синелицый   сутулый   Рийбра,   молоденький
разбойничек с перерезанным горлом, грузный прихрамывающий Ар-Маура,  Кахираб
в белоснежном балахоне с крохотным  пятнышком  засохшей  крови  на  груди...
Тианги, Горха, Лерка, ухитрившийся утонуть в море...  Корчился,  поднимаясь,
сожженный в уголь оставшийся безымянным каторжанин. Все они останавливались,
поравнявшись, и, стараясь не поворачиваться к Ар-Шарлахи спиной,  пропускали
его чуть вперед, а сами брели следом.
   - Ничего... - бормотал он или  принимал  обрывки  мыслей  за  собственное
бормотание. - Доберемся... Дойдем как-нибудь...
   Пешком к морю... А там дождаться ночи - и по блистающей лунной  дороге...
к предкам... к матери-верблюдице...
   Потом он почувствовал  жжение  сквозь  полотно  балахона  и  понял,  что,
наверное, давно уже лежит на пологом песчаном склоне в двух шагах от  гребня
бархана. Алият нигде не было видно. Должно быть, отстала или  свалилась  еще
раньше... Попытался повернуть голову, и тут  тяжкая  пята  безумного  солнца
опустилась и вмяла его в песок. Сознание наконец-то покинуло Ар-Шарлахи.
   Однако ненадолго. Вскоре он почувствовал, как его повертывают навзничь, и
через силу приоткрыл глаза. Над ним склонялись  два  маленьких,  с  кулачок,
личика, сморщенных и черных, как нефть. Как сожженное в уголь дерево.
   - Нганга... ондонго... - едва разорвав спекшиеся  губы,  прохрипел  он  и
снова впал в забытье.
   Черный колдун  Мбанга  лечил  их  какими-то  зельями,  бормоча  при  этом
всхлипывающие и взрыкивающие заклинания. И все-таки главным лекарством  была
вода, прохладная и свежая. Должно быть,  где-то  в  зарослях  в  самом  деле
таился известный одним лишь туземцам колодец.
   На второй день, когда Ар-Шарлахи почувствовал  себя  настолько  окрепшим,
что рискнул подняться на ноги, Мбанга велел ему прийти ночью в круг  идолов.
Алият  такого  приглашения  не  получила.  По  всей  видимости,  женщинам  в
святилище делать было нечего.
   Снова горел, трепыхался на слабом ночном ветру костерок,  трогая  бликами
свирепые резные морды с вымазанными старой кровью  вывороченными  губами,  и
черный колдун Мбанга, как и в прошлый раз, долго молчал, прежде чем вдохнуть
первое слово. Ар-Шарлахи терпеливо ждал этого момента и  все  же  вздрогнул,
когда оно прозвучало.
   - Ты сказал другим? - равнодушно спросил колдун. Ар-Шарлахи тоже  ответил
не сразу. Строго говоря, просьбы Мбанги он так и не исполнил. Хотя...
   - Я поступил по-другому, - медленно проговорил он  наконец.  -  Я  привел
больших белых людей туда, где кланяется сталь, и они все увидели сами.
   - Ты был там?
   - Да. Я был там и встречался с теми, кому она  кланяется.  Но  их  больше
нет.
   Ты говорил, что они прогонят нас отовсюду, но видишь: мы остались, а  они
ушли...
   Кажется, колдун усмехнулся.
   - Нет, - безразлично всхлипнул жуткий ночной голосок. - Они не  ушли.  Ты
думаешь, все кончилось. А все только начинается. Они не уйдут.
   - Там все сгорело, - сдавленно сказал Ар-Шарлахи. -  Пришли  их  враги  и
напустили на них железных птиц. Я видел, как это случилось. Даже если  сталь
начнет кланяться снова, то уже не им, а их врагам.
   - Вам это все равно, - прошелестел колдун. - Кому бы  она  ни  кланялась,
вас прогонят отовсюду. Вы еще хотите убивать друг друга и жечь свои корабли.
Но скоро вам некого будет убивать и нечего будет жечь.
   - Ты хочешь сказать, что вот-вот начнется война?
   - Она уже началась. Но она не ваша. Теперь в пустыне будут воевать они, а
не вы.
   Ар-Шарлахи вспомнил грязное  бурлящее  пламя  во  всю  ширь  горизонта  и
поежился. Представилось  почему-то,  что  точно  такое  же  пламя  бушует  в
предгорьях Харвы, и он торопливо отогнал  это  нелепое  и  грозное  видение.
Нефти в Харве нет, стало быть, и жечь ее незачем...
   - А вы сами? - неожиданно для себя спросил он. - С вами что будет?
   Колдун вновь погрузился в молчание.
   - С нами уже все было, - еле  слышно  и,  как  показалось  Ар-Шарлахи,  с
грустью ответил он. - У нас нечего отнимать. И у нас ничего не отнимут.
   Внезапно звездное небо зарычало приглушенно, и Ар-Шарлахи вскочил. Мбанга
остался  сидеть,  по-прежнему  равнодушный   и   неподвижный.   Похожий   на
бесконечный раскат дальнего грома, странный рокот полз по краю ночного неба.
Он был негромок, но Ар-Шарлахи не мог его перепутать ни с чем: где-то на юге
над содрогающимися  песками  летели  страшные  железные  птицы,  похожие  на
широкие плоские наконечники копий. Потом грохот истаял в ночи, а  Ар-Шарлахи
все еще стоял и прислушивался.
   - Они... - глухо вымолвил он  наконец.  Колдун  не  ответил.  Колдун  был
спокоен.
   -  Ты  нас  отпустишь,  Мбанга?  -  искательно  на  него  глядя,  спросил
Ар-Шарлахи и снова присел к костерку. - Мы пойдем и расскажем большим  белым
людям, что их ждет...
   Колдун молчал. Зловеще скалились вокруг резные идолы.
   - Их уже ничего не ждет, - еле слышно отозвался он. - И рассказывать им -
поздно. Скоро они и сами все узнают.
   Ар-Шарлахи со страхом взглянул на слепленное из шрамов черное неподвижное
личико.
   - А что ты сделаешь с нами?
   - Я отпущу вас, - помедлив, прошелестел колдун. -  Я  дам  вам  блестящий
щит, и вы сможете подать знак кораблю.
   - Сюда заходят корабли?
   - Нет. Но иногда мы видим пыль. Все бегут на запад.  На  восток  не  идет
никто.
   - Должно быть, что-то еще случилось... - дрогнувшим  голосом  предположил
Ар-Шарлахи.
   Колдун, казалось, не расслышал его последних слов.
   - Я дам тебе щит, - повторил он. - Я дам тебе блестящий щит, и ты сможешь
подать  знак.  Церемониальный  щит,  нашедшийся  в   сокровищнице   колдуна,
представлял собой прямоугольное металлическое зеркало почти  в  человеческий
рост. Такие щиты были в ходу еще до  отделения  Харвы  от  Кимира,  в  самом
начале царствования Орейи Третьего. В сокровищнице нашлись также жестянки  с
мазями, щеточки, тряпочки и все прочее, необходимое зеркальщику.  Ар-Шарлахи
потратил день на то, чтобы привести щит в порядок, заставить его проясниться
и засиять.
   Однако минуло несколько дней, а пыли на горизонте что-то видно не было. И
почти каждую ночь, наводя тоску и страх, скрежетали  где-то  вдали  железные
птицы, проходя стаями то с запада на восток, то с  востока  на  запад.  ?Все
равно  как  наши  караваны?,  -  угрюмо  думал  Ар-Шарлахи,  вслушиваясь   в
затихающий гул и успокаивающе гладя по плечу испуганно прижавшуюся Алият.
   Жили в маленьком, похожем на кожаный холмик шатре. Колдун  в  присутствии
всего  племени,  кстати  сказать,  весьма  малочисленного,  наложил  на  них
заклятие, после которого никто уже не имел права поднять руку на его гостей.
И все  же  Алият  неотступно  следовала  за  Ар-Шарлахи  повсюду,  очевидно,
опасаясь остаться одной. Она всерьез боялась низкорослых черных туземцев,  в
каждом из них тоже подозревая колдуна.
   На четвертый день по горизонту с востока на запад прошла песчаная гривка,
а к вечеру - еще две. Мбанга не ошибся: судя по всему, начиналось  повальное
бегство из Харвы в Кимир. Насколько можно было судить по величине и скорости
пыли, корабли принадлежали либо купцам, либо разбойничкам и шли  все  больше
поодиночке, в караваны не  сбиваясь.  Возможно,  многие  видели  неслыханный
пожар в песках кивающих молотов (или хотя бы слышали  о  нем)  и  совершенно
справедливо сочли это дурным предзнаменованием. Хотя  не  исключено,  что  в
пустыне за последние дни стряслось еще что-нибудь, не менее пугающее...
   Однако все попытки Ар-Шарлахи привлечь внимание беглецов были тщетны.
   -  Да,  точно  ты  сказала  тогда:  кончилась  удача...  -  процедил   он
расстроенно, натягивая  на  щит  холстинку,  и,  как  выяснилось  еще  через
несколько дней, оказался не прав.
   Легкая одномачтовая  полукаторга  (излюбленный  разбойниками  тип  судна)
дерзко прошла в какой-нибудь паре тысяч шагов от зарослей.  Вообще-то  места
эти считались опасными, так что, надо  полагать,  погонщик  на  корабле  был
человек отчаянный. После первой же  серии  вспышек  судно  изменило  курс  и
двинулось прямиком туда, где на  краю  низкорослой  корявой  поросли  стояли
Ар-Шарлахи, Алият и черный колдун Мбанга.
   -  Наши,  -  с  облегчением  сказала  Алият.  -  Вот  и  славно.  Даже  и
прикидываться никем не придется...
   ... Уже можно было различить бьющуюся на вершине мачты выжженную  солнцем
до ослепительной белизны тряпку. Попрощавшись с колдуном и вернув  ему  щит,
Ар-Шар-йахи и Алият двинулись навстречу судну. В полусотне шагов разбойнички
убрали паруса, и корабль стал к зарослям  левым  стременем.  ?Тушканчик?,  -
разобрал Ар-Шарлахи черную вязь названия. Скинули веревочную лестницу, и  на
песок спустился главарь, очень похожий издали на покойного  Лако,  такой  же
кряжистый, плотный, уверенный в каждом своем движении.
   Потом Алият охнула, и Ар-Шарлахи всмотрелся пристальней. Всмотрелся  -  и
не  поверил.  Вразвалочку,  неспешно,  косолапо  загребая   песок,   к   ним
приближался именно Лако, заведомо сгоревший вместе с ?Белым скорпионом? чуть
ли не луну назад. Задира Лако. Живой. Живехонький...
   Все трое остановились, не дойдя друг до друга  пары  шагов,  и  долго  не
могли произнести ни слова. Лако опомнился первым.
   - Тебя же казнили в Харве... - растерянно сказал он Ар-Шарлахи.

***

   Легкое суденышко прыгало по барханам, как  тушканчик,  вполне  оправдывая
свое  название.  Пол  тесной  каюты  вздрагивал  и  накренялся.  То  и  дело
приходилось придерживать кувшинчик и чашки.
   - Жаль, - с искренним вздохом говорил  Лако.  -  Хороший  был  ?Скорпион?
кораблик. Верткий, послушный... Значит, говоришь, сожгли его...
   - Ты можешь толком рассказать, что случилось? - не выдержал Ар-Шарлахи.
   - Да что рассказывать... Попробовал проскочить - не  вышло.  Перехватили,
навалились с двух бортов... Людей моих почти всех  перебили,  меня  в  самом
начале угостили древком по голове - я и прилег...  Перевели  нас  на  другой
корабль, сковали... Так вот я со ?Скорпионом? и простился.
   - Твое счастье, - пробормотал Ар-Шарлахи,  -  Видел  бы  ты,  что  с  ним
сделали, с ?Белым скорпионом?! .. Нас с непривычки аж озноб  продрал...  Так
ты бежал, что ли?
   - Ну да! - ухмыльнулся  Лако,  вновь  наполняя  чашки.  -  От  голорылых,
пожалуй, убежишь! .. Привезли в Зибру, посадили в подвал. А через пару  дней
- мятеж. ?Шарлах! - кричат. - Шарлах!  ?  Сидим  в  подвале,  над  нами  дом
горит... Помнишь, что мы с портом Зибры сделали? Так вот теперь  весь  город
такой...  Злая  луна  выручила,  не  иначе:  вспомнили  про   нас,   вывели,
расковали... Веришь? Хотели сгоряча караванным сделать. Ну  как  же,  лучший
друг Шарлаха, не шутки! .. В общем, сбежал я от них подобру-поздорову. Не по
мне все это. Я - честный разбойник, мятежами не занимаюсь...
   - А теперь куда?
   - В Кимир.
   - Ты что, с ума  сошел?  -  вскинулась  Алият.  -  У  тебя  два  смертных
приговора в Кимире! ..
   Лако нахмурился, крякнул, бросил на нее недовольный взгляд.
   - А то я раньше там не гулял... со своими приговорами, - буркнул он. ?  В
Харве сейчас делать нечего. Тут такое скоро начнется...
   - Слушай, а что начнется? - тревожно спросил Ар-Шарлахи. - Вот  и  колдун
то же говорит...
   - А это ты своих дружков спроси с кивающих молотов, что они там затевают!
   Такая дрянь в пустыне завелась - лучше и не встречаться.  Вроде  корабль,
только без мачты, представляешь, и  весь  в  броне,  как  черепаха.  Сворами
ползают. Колес вообще не видать, впереди из рубки труба торчит... И вот  как
ударит он, варан, огнем из этой трубы... Жуть, да и только. Сам видел.
   - Ударит? А в кого? В нас?
   - Да нет. Друг в друга палят. Да и нам достанется, если подвернемся...
   - Поня-атно... - потрясение протянул  Ар-Шарлахи  и  нервной  рукой  взял
чашку. - Значит, все-таки будут воевать здесь. У нас...
   Лако выцедил свое вино и с любопытством уставился на Ар-Шарлахи.
   - Интересный ты человек, - заметил он. - Хоть бы  спросил,  за  что  тебя
казнили в Харве.
   - Да, правда! - спохватился тот - Что стряслось-то? !
   - Значит, так, - с удовольствием сказал Лако и  помедлил.  -  В  Харве  -
казни. Причем таких  людей  жгут  зеркалами  -  оторопь  берет.  Советников,
сановников... Прямо как во время первой смуты.  Тамзаа  казнили,  Альраза...
Слышал таких? Друга твоего караванного Хаилзу... Ну и мелочь всякую. Тебя, к
примеру, команду твою...
   - Меня? Любопытно...
   - Объявили, что тебя, а уж кого там на самом деле - не зна