их лун. Джин почти не чувствовала боли. И подумала: "Я обязана
этим Ю Чину, вероятно". И летели минуты, пока не наступил час кабана.
     Она услышала, как царапаются в дверь храма. Священник открыл  ее.  Он
заговорил негромко, произнес одно слово, он его часто  произносил,  и  она
знала, что оно означает "терпение". Сквозь открытую  дверь  ей  виден  был
сад. Она видела маленькие круглые зеленые огоньки, десятки  огоньков,  как
фонарики гномов.
     Она сонно сказала:
     - Мои маленькие лисы ждут. Пусть они войдут, Ю Чин.
     - Еще нет, дочь моя.
     Прошел час кабана. Прошла полночь. В храме царила полная тишина. Джин
казалось, что весь храм ждет, даже немигающие огоньки пяти  маленьких  лун
на алтаре тоже ждут. Она подумала: "Даже ребенок ждет... чего?"
     И вдруг она почувствовала острую боль и  закричала.  Смуглая  женщина
крепко держала ее за руки, которыми она пыталась  бить  воздух.  Священник
позвал, и в зал вошли четверо крепких слуг. Они принесли сосуды в  горячей
водой и с водой, от которой не шел пар, и Джин  решила,  что  в  них  вода
холодная. Они не смотрели на нее и подходили отвернувшись.
     Священник коснулся ее глаз, погладил по бокам, и  боль  ушла  так  же
быстро, как появилась.  Она  видела,  как  слуги  налили  воду  в  древнюю
тангскую купель и ускользнули, по-прежнему отворачиваясь, не глядя на нее.
     Она не видела, как  открылась  дверь,  но  в  храме  оказалась  лиса.
Призрачная в тусклом свете храмовой лампады, она грациозно приблизилась...
лисица, изящная, как женщина... с раскосыми глазами,  зелеными  и  яркими,
как бриллиант... лисица со ступеней, которую она назвала сестрой...
     И вот она смотрит в женское лицо. Изящное лицо с  раскосыми  зелеными
глазами под широким белым лбом, красновато-рыжие волосы  над  лбом  слегка
приподнимаются, и среди них виден клок серебра... глаза  смотрят  на  нее,
смотрят ласково и одновременно с легкой насмешкой и угрозой.
     Женщина обнажена. И хоть Джин Мередит не может оторвать взгляда от ее
зеленых раскосых  глаз,  она  видит  изгиб  тонких  плеч,  круглые  груди,
стройные бедра. Женщина как будто застыла, без веса, на  воздушных  ногах.
Джин почувствовала щекочущий холодок в груди...  приятный  холодок...  как
будто  женщина   погружается   в   нее,   становится   ее   частью.   Лицо
приблизилось... оно все ближе... ближе... глаза  теперь  совсем  рядом,  и
насмешка и угроза из  них  исчезли...  в  них  теперь  только  мягкость  и
обещание... Джин почувствовала, как холодные губы касаются ее губ...
     Лицо   исчезло.   Она   тонет,   тонет,   не    сопротивляясь...    с
благодарностью... через сверкающую серость... в мягкую слепую тьму... тьма
приняла ее,  и  она  опускалась  все  глубже  и  глубже.  Она  воскликнула
испуганно: "Мартин!" Потом снова, с радостью: "Мартин!"
     Одна из пяти лунных ламп в гагатовом светильнике померкла. Погасла.
     Смуглая женщина лицом вниз лежала на полу рядом с постелью. Священник
коснулся ее носком ноги. Он сказал:
     - Приготовься. Быстрее.
     Она склонилась к неподвижному телу.
     Что-то шевельнулось у  алтаря.  Из  тени  к  тангской  купели  изящно
приближались  четыре  лисы.  Все  самки,  двигались  они,  как  грациозные
женщины, у всех красновато-рыжая шкура, глаза яркие, цвета морской зелени,
и на лбу у каждой серебристо-белое пятно.  Они  собрались  вокруг  смуглой
женщины, глядя на нее.
     Священник подошел к дверям и распахнул их.  В  храм  одна  за  другой
заскользили лисы... двадцать... сорок... весь  храм  заполнился  ими.  Они
окружили  древнюю  купель,  сидели,  свесив  красные  языки,  смотрели  на
кровать.
     Священник подошел к кровати. В руке  у  него  был  странно  изогнутый
тонкий бронзовый нож, обоюдоострый,  заточенный,  как  скальпель  хирурга.
Смуглая женщина снова упала на  пол.  Священник  склонился  над  кроватью,
начал резать уверенными движениями  хирурга.  Четыре  лисицы  придвинулись
ближе, следили за каждым движением...
     Неожиданно в храме послышался жалобный крик новорожденного.
     Священник отошел от кровати к купели... в руках  он  нес  ребенка,  и
руки его, и ребенок были красны от крови. Четыре лисы  шли  рядом  с  ним.
Остальные расступались, снова смыкая круг,  когда  они  проходили.  Четыре
лисицы остановились, каждая по  одну  сторону  купели.  Они  не  садились.
Стояли, не отрывая взгляда от священника.
     Священник обошел купель,  склоняясь  перед  каждой  лисицей,  поднося
ребенка, и каждая коснулась его языком.  Потом  поднял  ребенка  за  ноги,
подержал вниз головой высоко над собой, поворачиваясь,  чтобы  видели  все
остальные лисы.
     Пять раз окунул ребенка в воду купели.
     И неожиданно погасли остальные четыре свечи.
     Послышался шорох, топот множества лап. Затем тишина.
     Ю Чин позвал. Слуги принесли лампы. Смуглая женщина поднялась с пола.
Он передал ей ребенка. Сказал:
     - Все кончено - все начинается. Заботься о ней.
     Так родилась дочь Джин и  Мартина  Мередитов  в  древнем  Храме  Лис.
Родилась посреди часа лисы - так называют это время в этих районах  Китая,
где еще живут древние верования, по  другой  полюс  от  часа  лошади:  это
животное  в  определенное  время  и   в   определенных   местах   обладает
волшебством, которого не могут преодолеть лисы.



                                    3

     Дом Небесных Ожиданий оказал своим присутствием честь Пекину, еще  не
переименованному тогда в Бэйпин. Дом скрывался в сердце  Древнего  Города.
Ожидания, обсуждавшиеся здесь, обычно были прямо противоположны небесным -
во  всяком  случае  они  относились  к   весьма   неортодоксальным   видам
прекрасного.
     Но, кроме хозяев, никто не  знал,  что  происходит  за  его  стенами.
Никогда никакие тайны не выходили за пределы этих стен.  И  почти  никакой
информации нельзя было получить о Доме Небесных Ожиданий и о его хозяевах.
     В  сущности  здесь  происходила  очистка   предприятий,   к   которым
неодобрительно  относятся  даже   в   наименее   цивилизованных   странах,
мероприятий таких, как шантаж, воровство в крупных размерах,  контрабанда,
побеги, пиратство, устранение препятствий  путем  убийства  и  так  далее.
Хозяева дома получали щедрую долю от каждой успешной операции в  обмен  на
абсолютную защиту от помех, подслушивания, шпионов, в обмен на продуманные
ценные советы специалистов по  поводу  любой  части  предприятия,  которая
кажется сомнительной перед началом.
     Будущие  члены  наиболее  изысканных  лондонских  клубов  никогда  не
проверяются с той тщательностью, как просящие права войти в  Дом  Небесных
Ожиданий - нужно быть законченным мерзавцем, чтобы получить это право.  Но
возможности,  которые  предоставлял  Дом,  заслуживали  преодоления  любых
препятствий.
     Через три недели после рождения  ребенка  Джин  Мередит  в  одной  из
комнат этого дома сидел Чарлз Мередит. Он не  был  членом,  но  признанные
члены дома обладали правом приводить гостей, которые нуждались в тайне.
     Привилегия для гостей сомнительная, хотя они об этом и не знали: было
вполне вероятно, что кое-кто никогда больше не появится в своих  привычных
местах. В таких случаях было почти невозможно установить их связь с  Домом
Небесных Ожиданий. Им всегда предлагали оставить в определенном месте свой
экипаж, кули или что-нибудь другое и подождать, пока их  не  подвезут.  За
этим  пунктом  ничего  проследить  было  нельзя.   И   если   впоследствии
обнаруживали их тела, то в таких обстоятельствах, что никогда нельзя  было
заподозрить Дом Небесных Ожиданий:  там  были  специалисты  не  только  по
мошенничествам, но и по алиби в отношении убийств.
     Хотя Чарлз Мередит ничего этого не знал, он беспокоился. Во-первых, у
него в кармане было много денег,  очень  много.  Точнее,  пятьдесят  тысяч
долларов. Во-вторых, он понятия не имел, где находится.
     В назначенном месте он отпустил кули из отеля, к нему подошел  другой
кули, который произнес правильный пароль, потом его везли по  одной  улице
за другой, потом через узкий переулок, потом через  дверь  в  извивающийся
коридор, и он оказался в прихожей, где его с поклоном  встретил  китаец  и
провел в эту комнату. Он никого не видел и  ничего  не  слышал.  В  данных
обстоятельствах он ценил одиночество - но, черт побери, всему есть предел!
И где Ли Конг?
     Он встал и нервно прошелся по комнате. Испытал легкое удовлетворение,
ощутив под мышкой пистолет. Чарлз высокого роста, худой, плечи его  слегка
обвисают. У него ясные глаза, их серый цвет кажется  странным  на  смуглом
лице; открытый  лоб,  хищный  нос  крючком;  хуже  всего  рот,  в  котором
отражается  жестокость  и  привычка  потакать  своим   слабостям.   Внешне
энергичный  осторожный  деловой  американец,  конечно  же,  не   способный
потворствовать убийству своего брата.
     Он повернулся, услышав звук открывающейся двери. Вошел  Ли  Конг.  Ли
Конг закончил один  из  американских  колледжей.  Отец  питал  надежды  на
дипломатическую карьеру сына,  и  обучение  в  Америке  было  частью  этих
планов. Ли Конг отплатил, узнав в мельчайших деталях  все  худшие  стороны
американской жизни. Это, а также природные склонности и таланты, позволило
ему занять высокое место в Доме Небесных Ожиданий среди его хозяев.
     На нем был  самый  строгий  вечерний  английский  костюм,  внешне  он
полностью походил на того, кем надеялся его сделать отец, на самом же деле
это был абсолютно беспринципный человек, без морали и совести.
     Нервозность Мередита нашла выход в раздраженном:
     - Какого дьявола вы так долго сюда добирались, Ли Конг?
     Глаза китайца сверкнули, но ответил он вежливо:
     - Плохие новости летят быстро. Хорошие идут  медленно.  Я  не  пришел
слишком рано и не опоздал.
     Мередит подозрительно спросил:
     - Что это значит?
     Ли Конг ответил, внимательно глядя на него:
     - Ваш почтенный старший брат поднялся к дракону.
     Серые глаза Мередита сверкнули. Рот его искривился,  открыто  показав
жестокость. Прежде чем он смог заговорить, Ли Конг добавил:
     - И с ним поднялись и его недостойные слуги. Все, кроме...
     Он помолчал.
     Тело Мередита напряглось, он наклонил голову вперед.  Тонким  голосом
спросил:
     - Кроме?
     Глаза китайца не отрывались от него. Ли Конг сказал:
     - Когда вы минуту назад упрекнули меня в медлительности,  я  ответил,
что не пришел раньше времени и не опоздал. Поэтому я  должен  принести  не
только хорошие новости, но и дурные...
     Американец прервал его:
     - Черт вас возьми, Ли Конг, кто уцелел?
     Китаец ответил:
     - Жена вашего брата.
     Лицо Мередита побелело, потом почернело от ярости. Он прошептал:
     - Боже!
     Потом взревел:
     - Вы все испортили! - рука его  дернулась  к  пистолету  под  мышкой,
потом опустилась. Он спросил: - Где она?
     Китаец заметил движение, но не показал этого. Он ответил:
     - Она бежала в Храм Лис, храм старого друга вашего брата Ю Чина.
     Мередит заревел:
     - Как они ее выпустили? Почему не пошли за ней?
     - Они пошли за ней! О том, что случилось дальше, вы услышите... когда
заплатите мне, мой друг.
     - Заплачу! - Ярость победила благоразумие. - Когда  эта  шлюха  жива?
Раньше увижу вас в аду, чем заплачу вам хотя бы цент!
     Китаец спокойно сказал:
     - Но с тех пор  она  также  поднялась  к  дракону  по  стопам  своего
супруга. Она умерла при родах.
     - Оба умерли... - Мередит опустился в кресло, дрожа, как  человек,  с
которого спало огромное напряжение. - Оба умерли...
     Китаец следил за ним, с застывшей злобой во взгляде.
     - Но ребенок - жив! - сказал он.
     Долгую минуту американец сидел неподвижно, глядя на него. На этот раз
он не утратил контроль. Холодно сказал:
     - Значит вы играли со  мной?  Ну,  что  ж,  слушайте.  Вы  ничего  не
получите, пока ребенок не последует  за  родителями.  Ничего!  И  если  вы
задумали меня шантажировать, то помните: если обвините  меня,  то  и  сами
отправитесь на встречу к палачу. Подумай об этом, желтая обезьяна!
     Китаец закурил сигарету. Он спокойно сказал:
     - Ваш брат мертв, в соответствии с планом. Его жена тоже умерла - это
также соответствует плану,  хотя  умерла  она  позже  остальных.  В  нашем
договоре ничего не говорится о  ребенке.  И  не  думаю,  чтобы  вы  смогли
добраться до ребенка без моей помощи. - Он улыбнулся. - Разве не  сказано,
что тот из двух братьев, кто считает себя неуязвимым, тот дурак?
     Мередит ничего не ответил, мрачно глядя на него. Ли Конг продолжал:
     - К тому же я могу поделиться информацией, дать совет...  необходимый
для вас, если вы решитесь идти за ребенком.  А  вам  придется  идти,  если
девочка вам нужна. И наконец - разве не  написано  в  "Ай  Кинг"  -  Книге
перемен, что в мозгу человека много входов, но только один выход?  В  этом
доме высказывание переосмыслено. У этого дома только один  вход,  но  зато
много выходов, и у каждого выхода ждет смерть.
     Он снова помолчал, потом сказал:
     - Подумай над этим, белый убийца брата!
     Американец вздрогнул. Он вскочил на ноги,  потянулся  за  пистолетом.
Сильные руки схватили его за локти, он оказался совершенно беспомощен.  Ли
Конг подошел к нему, достал пистолет, сунул в свой карман. Руки  отпустили
Мередита. Он оглянулся. Сзади стояли два китайца. Один держал алый  шнурок
для удушения, другой короткий обоюдоострый меч.
     - Две из смертей,  охраняющих  выход.  -  Голос  Ли  Конга  был  сама
вежливость. - Можете выбирать. Рекомендую меч - быстрее.
     Мередит  не  был  трусом  и  отличался  безжалостностью,  но  тут  он
столкнулся с не меньшей безжалостностью.
     - Вы выиграли, - сказал он. - Я заплачу.
     - И немедленно, - улыбнулся Ли Конг.
     Мередит достал пачку банкнот и протянул ему. Китаец пересчитал  их  и
кивнул. Что-то сказал двум палачам, и  они  вышли.  Потом  очень  серьезно
сказал:
     - Мой друг,  для  вас  очень  хорошо,  что  я  понимаю:  оскорбления,
произнесенные представителем молодого народа, не обладают  той  же  силой,
как если бы были сказаны представителем моей расы, гораздо более  древней.
В "Ай Кинг" написано, что нас не должно смущать сходство: нельзя одинаково
оценивать слова взрослого человека и ребенка,  хотя  слова  те  же  самые.
Хорошо также, что я чувствую себя в определенном долгу. Не лично,  но  все
же непредвиденный фактор привел к тому, что из  посаженного  в  этом  доме
семени вырос деформированный цветок. Это, - серьезно продолжал Ли Конг,  -
пятно на чести дома...
     Он улыбнулся и сказал:
     - Вернее,  на  его  эффективности.  Поэтому  я  предлагаю,  чтобы  мы
обсудили дальнейшие шаги без гнева и взаимных упреков.
     Мередит сказал:
     - Простите меня за мои слова, Ли Конг. Это было по-детски. Я  приношу
свои извинения.
     Китаец поклонился, но не принял протянутой  руки.  И  не  вспомнил  о
своих собственных словах. Он сказал:
     - Ребенок в Храме Лис. В Кансу это чрезвычайно  почитаемое  место.  О
девочке заботится Ю Чин, он не только мудр, но и могуществен и к  тому  же
верный друг вашего покойного брата. Если Ю Чин что-нибудь заподозрит,  вам
будет очень трудно способствовать счастью вашего брата и его жены на небе,
присоединив к ним дочь. Вы должны считать, что Ю Чин не просто подозревает
- он знает.
     Мередит недоверчиво спросил:
     - А что он может подозревать? Как он может знать?
     Ли Конг, прежде чем ответить, задумчиво постучал по сигарете.
     - Священник  очень  мудр.  К  тому  же,  подобно  мне,  у  него  есть
преимущество контакта с вашей восхитительной цивилизацией. Женщина жила  с
ним несколько  недель,  следовательно,  он  должен   знать,   кому   будет
выгодно... гм... устранение  ваших  почтенных  родственников.  Ему  должно
показаться крайне подозрительным, что  ответственные  за  это  прискорбное
событие не стали, как требует обычай, удерживать  пленников  ради  выкупа,
они... гм... устранили их на месте. Естественно, он спросит себя,  почему.
Наконец, как  говорят  свидетели,  у  Ю  Чина  есть  доступ  к  источникам
информации, недоступным другим  людям  -  живым  людям,  я  хочу  сказать.
Мертвые, - сардонически заметил Ли Конг, - разумеется, знают все.
     Мередит презрительно спросил:
     - О чем это вы? Духи, предсказание будущего - этот вздор?
     Ли Конг задумчиво смотрел на него, потом ответил:
     - Нет, не совсем это. Что-то близкое к классической идее  о  союзе  с
природой, природными духами, существами из другого мира,  более  древнего,
чем  мир  человека,  все  еще  живущими  на  земле.  Что-то  вроде  духов,
отвечавших из дубовой рощи Додоны, или тех,  что  говорили  с  Сивиллой  в
гроте в Кумах, или, если перейти  к  более  близким  временам,  наставляли
Жанну Д'Арк с ветвей arbre fee, волшебного дерева в Домреми.
     Мередит рассмеялся.
     - Добрый Боже! И все это - от вас?
     Ли Конг невозмутимо ответил:
     - Да, от меня! Я... я то, что я есть. Я ни во что не верю. Но  говорю
вам, что не стал бы подниматься по ступеням Храма Лис, сколько  бы  золота
вы мне ни предложили. Не - теперь!
     Мередит подумал: "Он пытается запугать меня. Желтая собака  старается
не допустить меня к храму. Почему?" Произнес он только последнее слово:
     - Почему?
     Китаец ответил:
     - Китай очень стар. Древние верования  здесь  еще  сильны.  Например,
существуют легенды о женщинах-лисах. Женщины-лисы -  духи  природы.  Разум
земной, но  нечеловеческий,  родственный  дубовой  роще  Додоны,  Кумскому
гроту, волшебному дереву Жанны Д'Арк. В них верят, особенно в Кансу. Эти -
скажем, духи - обладают силами, недоступными человеку. Потерпите  немного,
я вам расскажу о них. Они могут принимать только две земные формы: лисы  и
прекрасной женщины. Есть и мужчины-лисы, но легенды в основном  связаны  с
женщинами. Для них не существует времени, они его хозяева.  Для  тех,  кто
оказывается в их власти, день может показаться тысячью лет, а тысяча лет -
одним днем. Они могут открывать двери в  другие  миры,  миры  ужаса,  миры
радости. Если эти миры иллюзорны, они не кажутся  такими  тем,  перед  кем
открылись двери. Женщины-лисы могут помочь путешествию или помешать ему.
     Мередит подумал: "Мы, кажется, подходим к сути".
     Китаец спокойно продолжал:
     - Они могут создавать иллюзии. Фантомы, возможно, но  такие  фантомы,
которые могут ранить и убивать.  Они  капризны  и  могут  принести  добро,
независимо от добродетели или  отсутствия  ее  у  человека.  Особенно  они
внимательны  к  беременным.  Будучи  приглашенными,  они  могут  войти   в
беременную, проникнуть через ее грудь или под ногтями пальцев.  Они  могут
войти в нерожденного ребенка, такого, который  должен  родиться.  В  таких
случаях мать умирает, и роды не бывают нормальными. Они не могут вытеснить
душу ребенка, но могут жить рядом с  ней,  воздействуя  на  нее.  Странные
легенды, друг мой, сам я в них не верю. Но именно из-за них ничто не может
заставить меня подняться по ступеням Храма Лис.
     Мередит подумал: "Он пытается запугать меня! Что он обо мне думает  -
что меня может испугать этот суеверный бред?" Он сказал  высоким  голосом,
которым говорил, когда хладнокровие покидало его:
     - Что это за игра, Ли Конг? Вы хотите меня обмануть? Хотите  сказать,
что на вашем месте я бы не пошел в храм за этим ублюдком? Почему?
     Китаец ответил:
     - Мой друг, моя игра с вами сыграна. Я не говорю, что вы не  пойдете.
Я говорю, что если бы я был на вашем месте, то не  пошел  бы.  Это  совсем
другое дело.
     Американец ударил сжатым кулаком по столу.
     - И вы хотите, чтобы я серьезно воспринимал этот вздор?  Не  думайте,
что откажусь только потому, что какая-то желтая... - Он неожиданно смолк.
     Китаец вежливо закончил:
     - Из-за каких-то суеверий желтых людей. Нет, но позвольте указать вам
на несколько тревожащих об