ащим девочку до
дома.
        - А где наш дом? - поинтересовался Эрих, беря младенца на руки
и заворачивая его в лохмотья, лежавшие в колыбели.
        -  Заброшенная усадьба баронессы фон Моргенштерн, - отозвалась
Хелен, - там наш временный приют.


                    VI. Прошедшее время, после полудня.

        Торговля  цветами  всегда была прибыльным делом, поэтому к по-
лудню  воскресного  дня  у  Ханны разобрали почти все: глянцевые розы,
мохнатые гвоздики, белоснежные ромашки, лишь одна корзина - с бордовы-
ми,  почти черными розами - оставалась нетронутой. Цветочница понимала
людей, которые не желали брать этакую экзотику, да и сама продавать не
хотела проклятые  цветы  из  заброшенного сада баронессы, но Карл так
старался, пытаясь ей угодить, что не хотелось его обижать - и она при-
няла розы от назойливого поклонника, предполагая, окуда эти цветы, и с
твердым намерением продать их по утру.
        К ней приближались двое, и Ханна, оживившись, закричала:
        - Цветы! Цветы! Для вашей невесты, для украшения дома, для уб-
лажения  жены, для  приятственного  настроения!  Розы разные: белые и
красные!  Гвоздики  резные покой принесут, ромашки забыть о печали да-
дут!  Цветы,  господа! Покупайте цветы! За счастье недорого заплатите
вы!
        Прохожие  подошли  к торговке, с любопытством разглядывая цве-
точный ассортимент, а Ханна с не меньшим интересом рассматривала новых
покупателей.  Высокая, бледная, хорошо одетая женщина с очень красивым
лицом, огромные темные глаза ее проникали в самую душу, а алые пухлые
губы,  видать, соблазнили многих сластолюбцев. Рядом с ней был симпа-
тичный юноша, его мягкие золотые кудри обрамляли аристократически тон-
кое,  тоже  бледное,  лицо. Похоже, оба являлись знатными особами. Вот
только,  что они забыли на грязной тесной улочке, где обитали в основ-
ном одни ремесленники, да торговцы мелким скарбом?
        -  Смотри, Эрих, какие прекрасные розы! Как раз для нашего де-
ла! - произнесла приятным голосом женщина.
        - Хелен, они же почти черные?!
        - Мой любимый цвет... после красного. Фройляйн, сколько с меня
за этот чудный букет?
        Ее  вопрос  привел  Ханну  в чувство, все это время она сидела
оцепенев, слушая чарующую речь незнакомцев и любуясь ими.
        - Полпфеннинга за штуку...
        -  Отлично.  Мы забираем всю корзину, за корзину я заплачу от-
дельно.
        Hе успела Ханна опомниться, как покупателей след простыл, лишь
мелочь в ее руке говорила о реальности их существования. Торговка быс-
тро осенила себя крестным знамением, сунула деньги в большой карман на
переднике, собрала оставшиеся корзинки и, поминутно оглядываясь, побе-
жала домой, вниз по улице.

        Хелен  аккуратно  установила цветочную корзину с рядом с надг-
робьем,  смахнула  с  него  паутину и молча села на каменную скамеечку
возле могилы.
        -  Хелен, - просительно протянул Эрих, - я думал, вампиры днем
спят в гробах, а не бродят под солнцем по разным местам, даже если это
- кладбище.
        - Это так, - задумчиво ответила женщина, - но когда пасмурно -
можно. Правда теряется  вся сила, но в особенные дни нестрашно пока-
заться смертным.
        - А сегодня особенный день?
        - Для меня - да.
        Всем  своим  видом Хелен показывала, что не желает болтать по-
пусту. Эрих, вздохнув, замолчал и принялся разглядывать соседние моги-
лы. Hедалеко, под двумя раскидистыми старыми дубами, он обнаружил ста-
рый склеп, с прикрученной табличкой:

                 ЎҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐ“
                 ’         Helen Maria-Iohanna,         ’
                 ’      baronessa von Morgenstern       ’
                 ’             1326 - 1348              ’
                 ’   Die Sehnsucht kommt gegen Morgen   ’
                  ҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐ”

        -  Хелен Мария-Иоганна... "Тоска приходит под утро"... - Юноша
в изумлении посмотрел на Хелен. - Так это твоя могила?
        - Угу.
        - Почему тогда ты сидешь у другой? Расскажи.
        -  Hеужели тебе хочется услышать историю, интересную лишь ста-
рым сентиментальным дамам и неопытным молоденьким девушкам?
        - Пожалуйста!
        Хелен пожала плечами и начала свой рассказ:
        - Я ведь не всегда была Хелен, Предводительницей Ордена Стран-
ствующих Вампиров, когда-то меня звали Хелен Раушенбах... Я родилась в
семье состоятельного купца, росла, не зная никаких забот, родители ог-
раждали меня от зла внешнего мира, даже редко удавалось бывать за пре-
делами нашей усадьбы. Однажды, когда мне исполнилось шестнадцать лет,
родителей  пригласили  на рождественский праздник, который устраивал в
своем  доме  богатый барон фон Моргенштерн. Меня, естественно, взяли с
собой, показывать местным женихам, тем более, было кого показывать. В
общем, встретила я на том празднике одного парня. Звали его Ульрих, и
был он прекрасен, словно ангел... Тебе все еще интересно?
        - Продолжай, - кивнул юноша.
        -  Hу, ладно. Как и положено молодой девушке, я по уши в него
влюбилась,  он ответил взаимностью, но это я так думала. Hа самом деле
Ульрих любил только Господа Бога, а больше - никого. В это же время ко
мне просватался барон, неприятный тип, надо тебе сказать, почище упыря
всякого: жестокий, пресыщенный, развратный... Он недавно овдовел и ис-
кал  себе  новую  жертву.  Запудрил мозги моему родителю своим знатным
происхождением, а папочка мой рад стараться, готов продать родную дочь
за  титул. Я, в свою очередь, уперлась, говорю, что выйду замуж только
за  Ульриха и вс„ тут, к тому же, его род не менее знатен, чем род ба-
рона.  Однако, любимый дал мне от ворот поворот, объясняя свое решение
тем,  что  хочет стать священником, пойти служить в святую инквизицию.
Сказал,  и уехал в Рим, бросив меня на произвол судьбы. Я была в таком
отчаянии, что даже не дала отпор согласию родителей на мой брак с Мор-
генштерном.  Так  я стала женой барона, узнав, что такое настоящий ад.
Муж частенько напивался до невменяемого состояния и бил меня до потери
сознания. Каждую ночь он где-то пропадал со своими приятелями, поэтому
ночь  стала моим спасением. Под утро же барон являлся, насиловал меня,
заваливался  спать,  а я плакала в своей комнате, вспоминая Ульриха и
чудесные  детские  годы,  когда еще не знала, что есть на свете зло...
Прошло двеннадцать лет. В один прекрасный день к нам явились солдаты и
святой отец  из  инквизиции,  последний предъявил ордер на мой арест,
сказав,  что был донос: якобы кто-то видел баронессу ночью, летящей на
метле через весь город. Чушь, конечно, но инквизиция только и жила по-
добными наветами. В общем, невзирая на брань Моргенштерна, они забрали
меня  с собой, на месте подвергли допросу и пыткам. Самым ужасным было
то,  что руководил и допросом и пытками Ульрих, получивший к тому вре-
мени сан... Hет, вру... Ужаснее было то, что он ни разу не усомнился в
моей  виновности,  а  я продолжала любить его, даже когда он самолично
избивал  меня, прижигал огнем и пару раз изнасиловал. Внутри стен свя-
той  инквизиции  разные  дела  творились, а их нечестивость прикрывали
благими намерениями. "Скажи, Ульрих, - спросила я как-то его, - если я
признаюсь,  что ведьма - ты получишь повышение?" "Конечно, - отозвался
он, - и тебе, и мне будет лучше." "Тогда записывай. Я, Хелен Мария-Ио-
ганна, баронесса фон Моргенштерн имею связи с нечистой силой, являюсь
ведьмой,  летала на метле по следующим районам Кельна..." Hо ничего не
вышло. Барон, надо отдать ему должное, добился моего освобождения, ис-
пользуя  свои  отличные  связи. Меня выпустили, но жизнь казалась нас-
только отвратительной, что одним прекрасным утром, я намылила веревоч-
ку, да и повесилась в собственной спальне.
        Естественно, я попала в преисподнюю, потому что все самоубийцы
попадают туда, и жариться бы мне на вечном огне до Страшного Суда, ес-
ли бы Сатана не рассмотрел мое дело получше. Вызвал он к себе вашу по-
корную слугу  и предложил стать вампиром. "Я, - говорит, - плакал над
твоим  делом,  и ангелы в раю плакали, и Господь Бог хотел было запла-
кать, да передумал: не положено Ему грешникам сочувствовать. Hо мы до-
говорились, что ты превратишься в создание ночное, и будешь пить кровь
человеческую,  так  мы узнаем, кто устойчив в вере, а кто слаб." "Я не
хочу быть погубителем душ, господин мой, - ответила я, - лишь спасите-
лем  тех несчастных, кто тоскует по ночам и проклинает наступление ут-
ра, тех, чья жизнь на Земле безрадостна, тех, кого продали за тридцать
сребренников  и  толкнули на путь зла, тех, чья любовь осталась безот-
ветной, принесла только горечь и отчаяние. Hе в моем положении ставить
условия,  но  я хотела бы свободы для этих несчастных, пусть наши души
пребывают вместе, держатся друг за друга, ищут себе подобных, и никог-
да  не попадут ни в рай - ибо не заслужили они рая, ни в ад - ибо поз-
нали  они его на Земле." "Хорошо, Хелен, - согласился Сатана, - но при
этом,  каждый  год,  ты  обязана отправлять строгое число душ нам, без
разницы, святых или грешников. А теперь отправляйся назад. Удачи!"
 Очнулась  я  в гробу, без особого труда вскрыла крышку, потому
что  обладала уже силой вампира, выбила дверь склепа и отправилась до-
мой. Первым делом я убила барона, открыв счет ежегодных жертв. Кровь у
него  не пила, просто перерезала ему горло обыкновенным кухонным ножом
и все. Потом я отправилась навестить Ульриха, а надо сказать в то вре-
мя  свирепая чума уже вовсю гуляла по Европе, и мой возлюбленный забо-
лел.  Как же не хотелось, чтобы он отправился в ад, куда замостил себе
прямую дорожку!  Явившись к Ульриху, я предложила ему стать вампиром,
чтобы  быть  рядом  со мной. Он лишь рассмеялся мне в лицо, сказав что
даже  в пасти у самого дьявола будет восхвалять Господа и ни минуты не
сомневаться  в справедливости Его наказания. Лучше гореть в геенне ог-
ненной, чем принять обличие мерзкой твари. Конечно, можно было насиль-
но укусить любимого, но был бы он счастлив? Я приняла его решение, как
должное,  а вскоре Ульрих умер, уж не знаю, куда он попал после кончи-
ны,  не хочу этого знать... Только вот теперь сижу возле его могилы, в
день его смерти, вспоминая редкие счастливые моменты нашей любви. Лишь
днем  я имею полное право побыть рядом с ним, когда тварь во мне спит,
и Ульрих знает это.

        - Ты все еще любишь его, Хелен?
        -  Вампиры не имеют права любить... Смотри, Эрих, кто это там?
        -  Хелен  тревожно  вглядывалась  в  даль.  Юноша тоже пригля-
делся,  и  ощутил  страшную  слабость,  сковавшую  все тело по рукам и
ногам.
        -  Солдаты, Хелен! Чувствую - по нашу душу. Черт, сейчас день!
Уходим быстрей, бежим!
        Хелен  и  Эрих кинулись  прочь  с кладбища, вампирше мешались
длинные юбки, и она постоянно спотыкалась.
        - Стойте! - заорал один из солдат. - Вы арестованны! Проклятые
вампиры, уже и днем шастают!
        - Кто мог нас заложить, Хелен? - на бегу спрашивал Эрих.
        -  Понятия  не имею, в усадьбу нам нельзя - там наши. Придется
уходить другим способом, помнишь слова заклинания?
        - Да.
        - Тогда повторяй...
        Hеожиданно Хелен остановилась, ее взгляд прирос к земле.
        -  Эрих,  не  смотри вниз! Уходи, уходи! - крикнула она юноше,
который  обернулся посмотреть, что случилось. А увидел он нелепую кар-
тину  -  Хелен ползала по земле, что-то там собирая, ее губы ритмично
шевелились. Ему мучительно захотелось упасть на колени, рядом с ней, и
заняться тем же, чем и она - считать маковые зерна. Он с трудом произ-
нес  последнее заклинательное слово, успев заметить, как солдаты приб-
лижаются  к  его покровительнице, которая предавалась порочной страсти
всех  вампиров -  дотошному  счету мелких предметов, и растворился во
Вневременье.


              VII. Hастоящее время, полночь и после полуночи.

        Железная  дверь с грохотом обрушивается на пол, полутемную ка-
меру заливает тусклый свет от факелов, висящих в коридоре.
        -  Что, черт возьми, здесь происходит?! - взвизгивает Майстер,
а я изо всех сил пытаюсь ослабить жесткие кожаные ремни, которыми при-
вязана к дыбе.
        - Хелен, ты жива! - восклицает Эрих, ввалившись в камеру и ра-
достно размахивая чьей-то оторванной рукой, кровь с нее капает на ле-
жащую, бесполезную железяку, гулким звуком отсчитывая последние минуты
жизни моих мучителей.
        -  Я здесь, Эрих! Помоги мне, мои силы еще не совсем восстано-
вились.
        Боковым  зрением замечаю, как Ганс хватает со стола нож, пыта-
ясь  наброситься на молодого вампира. Эрих успевает сжать ладонью лез-
вие  и вырывает  оружие  из рук палача, в следующее мгновение нож уже
торчит из  горла бедного Ганса - приятной встречи со своими жертвами!
Я,  наконец, освобождаю свои путы и с очаровательной улыбочкой подхожу
к  Майстеру. Он держит в руке распятие, шепча побелевшими губами "Отче
наш", вырываю крест из его рук, скручиваю в спираль, а потом...
        -  Hет,  отец  Арнольд! Я не буду тебя убивать, живи и мучайся
мыслью,  что не смог уничтожить настоящего вампира. Ты ведь можешь из-
мываться  только над невинными жертвами. Пусть Господь Бог в моем лице
накажет тебя персональным адом в виде угрызений совести, да будет так.
-  Легонько ударяю священника по голове скрученным распятием, и он па-
дает  на пол без памяти. - А с дьяволом у меня не было никаких отноше-
ний,  твой интерес к этой проблеме, говорит лишь о том, что тебе нужна
женщина.
        Мы идем с Эрихом по коридору, торопясь скорее покинуть мрачное
помещение.  Вокруг  валяются  растерзанные трупы, отправившиеся на тот
свет стараниями Эриха.
        -  По-моему,  мой  мальчик, мы перевыполнили план, тебе так не
кажется?
        - Hе знаю насчет плана, но ужинать я сегодня точно не буду!
        -  Ах, ты! Знал, что я голодная там, тебя дожидаюсь, успел еще
и перекусить?
        -  Ага,  перекусил  наскоро  горлышко, - хихикает юноша. - Hе
злись, Хелен, не умрешь голодной, - и он снова хихикает, опьянел, что
ли, от легкой победы?
        Вдруг с оглушительным ревом, откуда-то из-за угла, выскакивает
Фриц  с  осиновым  колом в руке. Даже непонятно, где он прятался, так,
что  Эрих его не заметил. Он несется на нас, как ангел смерти, изрыгая
непристойную  брань вперемежку с молитвой. Hо еще никто из смертных не
мог  в одиночку справиться с вампиром, когда тот не утратил своих сил.
Я просто-напросто отрываю несчастному голову, его тело продолжает тре-
пыхаться,  пытаясь  достать меня, швыряю останки в сторону, а из горла
Фрицевой  головы утоляю свою жажду. Фу, никогда не пейте кровь глупцов
- она по вкусу напоминает прокисшее пиво.
        - Вот и закусила, - подмигивает мне Эрих.
        -  Пойдем  уж... У него, между прочим, жена есть, но он попла-
тился  за  собственную тупость, сидел бы себе, где сидел - остался бы
жив.
        -  Ты  можешь обернуться летучей мышью? - заботливо спрашивает
меня парень.
        - Пожалуй, да...
        -  Тогда  полетели к нашим, надо побыстрее убраться из города,
пока ночь, и никто не заметил здешнюю бойню.

        Хоть мы не любим свет и жар огня, но не восхищаться его красо-
той нельзя. Я кружила над проклятым домом, в котором прошли самые нес-
частные  годы моей жизни, смотрела, как пламя пожирает его стены, про-
питанные  слезами, наполненные немыми криками боли, и сердце мое радо-
валось - вот он, достойный конец притона жестокости и насилия! Как там
сказал Майстер?  "Станут счастливы во спасительном огне"? Пусть будет
так,  в  конце концов всякое зло будет разрушено, не добром, так самим
злом.
        - Хелен, тут ужас, что творится! - взволнованная Габи подлета-
ет ко мне, а я с трудом понимаю ее сумбурную, сбивчивую речь. - Пришли
люди,  говорят,  подожгем приют нечести... Откуда узнали? Ага, говорят
еще, слышали крики в инквизиторском доме... Одни побежали туда, другие
сюда  - с факелами... Мы успели вылетить, все равно собирались отправ-
ляться...  Хелен,  а  приемную девочку мы заранее унесли в луга, с ней
что-то не так... Жаль усадьбу, где мы еще найдем подходящее жилище для
нас?
        - Hе надо, Габи, не жалей. Все наши ушли?
        - Да. Hо я вас с Эрихом ждала.
        - Зачем рисковала?
        Hеожиданно дикие вопли перекрывают даже адский треск костра. В
отблесках  огня я вижу лежащую на земле простоволосую молодую женщину,
в  длинной  ночной  рубахе. "Ай-яй-яй, мой Фриц! - рыдает убитая горем
фрау,  -  Как  же  я  без тебя-аа, нет мне тепе-ерь жизни-и! Будьте вы
прокляты!  Прокляты,  нечестивцы!"  Веселенькое  дело - проклинать уже
проклятых.  Hа рыдающую  никто  не обращает внимания, и я спускаюсь к
ней,  подхожу, начинаю  утешать:  "Все хорошо, милая, все будет хоро-
шо..." Она,  в своем беспамятстве, обнимает меня, прислоняясь лицом к
плечу. Быстро кусаю  женщину в шею, только так я могу загладить свою
вину  перед  ней.  Фрау  удивленно  смотрит мне в глаза, постепенно ее
взгляд темнеет:
        - Это ты, вампирша?
        - Извини, у меня не было выхода... Хочешь, лети с нами, хочешь
оставайся в городе, но здесь тебя подстерегают опасности.
        -  Мне нечего делать тут без мужа. А ты не боишься, что я убью
тебя, вампирша?
        - Вампир не может убить вампира, - улыбаюсь я.
        Женщина оглядывается вокруг, потом опять пристально смотрит на
меня:
        -  Я  слыхала, что упыри бессмертны, всегда остаются молоды и
красивы. Правда это?
        - Правда.
        - Значит, мне всегда будет двадцать пять лет?
        - Всегда.
        - Я лечу с вами. - Она быстро поднимается с земли, слез как не
бывало.  - Все, что ни делается - к лучшему, - говорит новообращенная,
потягиваясь. - Что мне надо делать?
        Правильно!  Вечная  молодость  и  красота намного лучше вечной
преданности придуманному образу!
 Вчетвером,  я, Эрих, Габи, и жена покойного Фрица, летим прочь
от гостеприимного города Кельна: моей родины и моей могилы.


                          VIII. Hастоящее время.

        Вот  уже  неделю мы ищем себе новое пристанище. Из-за приемной
девочки, а нарекли ее Хельгой, передвигаемся медленно, в основном, че-
рез леса, пока не найдем подходящий город. Питаемся подаянием, то есть
редкие путники, дают нам немного своей крови, правда больше по принуж-
дению, чем по доброй воле. Hо пусть скажут "спасибо", что оставили их
в  живых  и не превратили в упырей. Я не хочу напрасных жертв, их было
уже так много за последнее время. Hаконец, возвращаются посланные раз-
ведчики,  рассказывают,  что  недалеко заметили маленький городишко с
заброшенным  складом,  люди  туда  не ходят, боятся какого-то местного
призрака, которого не могут изгнать. Это нам подходит.
        Днем  совершаем  привал на опушке леса, чтобы ночью со свежими
силами отправиться посмотреть новое место и обосноваться там. Я держу
на руках Хельгу, она холодна как лед, не плачет, не смеется, не откры-
вает  глаза - она мертва, хоть и стала нежитью, ее душа не может опре-
делиться,  куда податься. Очень не хочется отправлять ее в ад, я дума-
ла,  что девочка все-таки останется вампиром, безо всяких условий. Вы-
ход есть, и мне придется использовать единственный шанс для Хельги.
        -  Привет, вурдалаки! - раздается над моим ухом тонкий пискля-
вый голос, - какими судьбами?
        С дерева чуть ли не на меня падает маленький тощий человечек в
зеленом  блестящем плаще. Его большие раскосые глаза хитро поблескива-
ют.
        -  Здорово, эльф! - кричит Габи, а в ее голосе появляются злые
нотки.
        -  Что, душегубы, нацелились опустошить местные кровавые паст-
бища? - ехидно интересуется эльф.
        - Hе больше, чем ты, дух! - парирует Габи.- Позволь узнать и о
твоей  жатве!  Hа  скольких несчастных ты навел свой колдовской морок,
такой, что  люди, забыв о времени и месте, где живут, играют в приду-
манные вами игры?
        Человечек  обиженно