инья: быстро, жадно, чавкая и хватая
руками лакомые куски.
   Молчаливые слуги моментально убирали пустые блюда и приносили  новые.
Помещение заполнилось запахами ароматного мяса, рыбы. Помня наказ Тулея,
никто не пытался даже вносить в комнату вино или свинину, а Черево  если
и повздыХал  о  жареном  кабанчике,  то  про  себя.  Его  руки  хватали,
раздирали, совали в пасть,  глаза  выпучились,  а  на  полупрезрительный
взгляд Придона промычал:
   - Тебе что, ты привык... по три дня без еды!.. А я слабый,  мне  надо
есть часто. И много. Придон кивнул.
   - Да, такая плоть требует еды.
   - Вот видишь!
   - А она, возрастая, - добавил Придон, - требует на прокорм все больше
и больше. Черево, ты не лопнешь?
   Черево поспешно ухватил  сладкое  пирожное,  запихнул  его  вслед  за
куском жирного мяса, просипел:
   - Вообще-то тебе стоит от меня подальше... Эх, еще бы... молчу-молчу!
   - О чем? - спросил Придон.
   - Да так, подумал, что всего лишь  чашка  с  вином,  а  как  меняется
жизнь!..  Увы  мне,  приходится  с  гостями  обходить  острые  углы.   С
вантийцами не говорить о серой козе, со славами  -  о  зеленом  дубе,  с
артанами - о вине и жареном кабанчике...
   Придон посочувствовал:
   - Обходишь острые углы - бежишь по кругу. Нет уж, лучше с  топором  в
руках - и прямо!
   - Ну, ты в самом деле герой... Придон сказал угрюмо.
   - Я хочу увидеть Итанию. Черево схватился за голову:
   - Опять...
   Придон посочувствовал:
   - Очень болит? Ударься головой в стену. Помогает.
   - Точно?
   - Проверено, - ответил Придон  уверенно.  Черево  посмотрел  на  него
очень серьезно, про артан говорят,  что  шутить  не  умеют  и  шуток  не
понимают, поколебался,
   Махнул рукой.
   - Пойдем. Тцар с охоты вернется завтра-послезавтра.
   Уверен, будет счастлив узнать о тебе.
   - А Итания?
   - Итания принимает гостей... только в присутствии тцара.
   Придон проворчал:
   - У нас женщины пользуются большей свободой.
   - Даже дочери тцара?
   Придон чуть запнулся, но ответил твердо:
   - Моя сестра свободна. Черево развел руками.
   - Я тебе говорил или не говорил,  что  Итания  сопровождает  отца  на
охоту? Один раз только не поехала с ним, и в тот день кабан сбросил  его
с коня, распорол бок и повредил руку. С тех пор она всегда рядом.
 
*** 
 
   Остаток дня он метался как зверь в клетке. Огромный дворец был тесен,
стены сдвигались, а потолок опускался так низко, что становилось  трудно
дышать.  Черево  вообще  пытался  удержать  в  отведенных  для  артанина
роскошных покоях, прислал молодых  рабынь,  но  Придон  не  повел  в  их
сторону и глазом. Во дворце, где все дышало Итанией, где  он  чувствовал
ее запах, а краем глаза ловил призрачное движение,
   Словно она оставила медленно тающий след и  в  пространстве,  мог  ли
смотреть на что-то иное? А все женщины мира - всего лишь что-то иное.
   Тогда искушенный в дворцовых забавах бер  разрешил  пройти  тайком  к
молодому герою знатным дамам. Пришлось потруднее, в арсенале этих оружия
и стрел было намного больше, чем у рабынь, что умеют  только  раздвигать
ноги. Пользовались своим оружием  эти  новые  гостьи  намного  искуснее,
благодаря чему из рабынь... а женщины все рабыни, поднялись до  нынешних
высот.
   Придон вспомнил, что в Куявии чуть что - умывают руки, сообщил  всем,
что пошел их умывать, что за дурацкий  и  непонятный  обычай,  но  очень
удобный: в  дальнем  помещении,  где  в  металлических  чанах  протекает
горячая вода, он выбил кулаком  окно,  протиснулся  в  щель  и  удрал  с
огромной высоТы, приводя в восторг и ужас всех, кто  видел,  как  варвар
спускается по отвесной стене.
   Над городом выгнулся черный звездный купол.  Половинка  луны  светила
ровно и равнодушно, но мир был серым, несмотря на  лунный  блеск.  Когда
прошла городская стража, Придон подивился их серости, ведь  в  солнечном
свете они бы блистали, как деревенские петухи.
   Чувствовал себя голым, оставив обе перевязи в своей запертой комнате,
даже беззащитным, хотя с его могучими мышцами это звучит смешно.
   Блуждая по улочкам, незаметно выбрался к реке, а ниже  по  течению  и
вовсе открылась уютная гавань. В  ночи  жутко  чернеют  мачты  множества
кораблей, ночной воздух застыл, как теплая вода в болоте, даже как желе,
Придон  чувствовал  рыхлые  комья  нечистых  запахов,   сквозь   которые
продавливался могучий аромат чистого вольного моря, пахло солью, кожами,
сушеной рыбой, просмоленными канатами.
   Здесь, вблизи корабельной стоянки, лепились один к  другому  портовые
кабаки, у входа горят факелы, возле одного даже полыхает смола в  бочке.
Красное пламя рвалось к небу, толпа плясала, орала песни. Придон вышел к
теплой воде, в Артании тоже есть  море,  только  северное,  часть  артан
вообще живет на островах, бьют тюленей и  ловят  семгу,  дивную  рыбу  с
нежным красным мясом, однако там нет такой теплой  воды,  таких  крупных
звезд...
   Он застыл, в небе  пронеслась  хвостатая  звезда,  следом  показались
призрачные драконы,  едва  уловимые  на  темном  небе,  сквозь  их  тела
просвечивали  звезды,  метнулись  в  сторону,  словно  завидели  добычу,
исчезли. Придон медленно выпустил запертый в груди воздух, и в это время
прямо со стороны открытого моря показалась  золотая  точка,  разрослась,
превратилась в золотую фигурку.
   Не веря глазам своим, он смотрел на юную женщину.  Ее  ноги  с  такой
стремительностью неслись по волнам, что те успевали схватить ее лишь  за
тонкие  точеные  лодыжки.   Золотые   волосы,   сбросив   тугую   ленту,
освобожденно вытянулись за
   Нею  в  длинный  сноп  оранжевого  пламени,  превратились   в   струю
чистейшего золота.
   Снова появились драконы, налились плотью, попытались перехватить ее с
двух сторон. Она на бегу нанесла  незримый  удар,  словно  бы  оттолкнув
нечто розовой ладошкой... и один из  драконов  сломался,  как  от  удара
исполинского молота. Он замолотил  крыльями,  брызги  от  верхушек  волн
взлетели странно синие, словно горячий яд,  а  когда  рухнула  массивная
туша, вздыбилась волна высотой в двухэтажный дом.
   Золотоволоска неслась быстрее чайки над  волнами,  никакой  волне  не
догнать,  короткая  туника  переливается  всеми  цветами,  но  Придон  с
холодком видел, что все это цвета металла: от красной меди до  холодного
серого булата. Она осталась в булате,  цвет  лишь  менялся  в  оттенках,
словно теперь ее тело покрылось ртутью.  Ему  стало  страшновато,  когда
холодный цвет  медленно  поднимался  к  горлу  и  опускался  на  длинные
стройные ноги.
   Рядом с ним остановились еще  люди,  от  них  пахло  солью  и  морем,
смотрели молча.
   - Если превратится в булат, - вскрикнул Придон, -  она...  уйдет  под
воду?
   На  него  посматривали  искоса,  но  у   варвара   сейчас   по-детски
распахнутые глаза и отвисшая челюсть, самый смелый пояснил робко:
   - Это же сама Карна!..
   - А что, Карна не утонет?
   - Богиня, - объяснили ему. - Как она может утопнуть?.. Она и  по  дну
выйдет на берег...
   - Да и не первый раз  так  носится,  -  поддержал  другой  осмелевший
голос. - Говорят, когда погиб ее  возлюбленный,  она  не  находила  себе
места... и до сих пор не находит.
   Придон попытался представить себе, когда же это  происходило,  волосы
встали дыбом.  Это  столько  столетий,  нет,  тысячелетий  любовь  может
терзать, истязать? И нет сил забыть?
   Осмелевшие гуляки стали приглашать гульнуть с  ними,  есть  свободные
девки, есть вино, он отмахнулся и скользнул в тень между домами. Глаза с
тоской пробегали по звездному.
   Небу, почему ночь такая длинная, почему не наступает  утро,  когда  в
город вернется Тулей с несравненной Итанией?
   Впереди послышались осторожные  шаги.  Это  встревожило,  отступил  в
тень, пальцы опустились на рукоять ножа, застыл. Двое  прошли  мимо,  но
вдруг остановились всего на расстоянии вытянутой руки. Придон присел  за
бочкой, а двое вертели головами, прислушивались. Придон затаил  дыхание,
эти куявские свиньи худшие из свиней, любой воин уже отыскал бы  его  по
запаху, воздух, как вода в болоте, можно услышать, чем  пахнет  даже  из
дома напротив...
   Послышался топот ног, в полосу света вынырнул  третий,  закутанный  в
тряпки  так,  что  Придон  видел  только  выступающий  острый  как  шило
подбородок.
   - Ну что? - спросил он быстро. - Не догнали?
   - Здесь нет, - ответил один из двоих. -  Видишь,  дальше  площадь,  а
оттуда восемь улиц...
   - По какой ушел, - добавил второй, - поди догадайся... А у тебя?
   - Я что-то чувствовал, - сказал третий со злобой. -
   Ведь был же рядом!
   Первый проговорил, как показалось Придону, с облегчением:
   - Может, братья, так лучше?.. Мне бы не хотелось иметь
   Дело с человеком, против которого нанимают троих. Третий удивился:
   - Ты не боялся один, а что случилось теперь?
   - Когда меня нанимали кому-то сунуть нож в ребра,  -  ответил  первый
сердитым шепотом, - я знал, что это простой  человек.  Когда  нас  троих
посылают против одного, то это уже великий воин.  Даже  если  воткнем  в
него ножи, я слыхивал про случаи,  когда  уже  почти  убитый  герой,  на
последних каплях сил, истекая кровью, погнал пятерых убийц, убил всех
   И только тогда помер!
   - И я слышал, - пробормотал второй и пугливо оглянулся.  -  У  нас  в
Бескидах как-то раз...
   - Тихо, - прервал зло третий. - Мы получили деньги,
   За какие пришлось бы отправить на тот  свет  половину  этого  города!
Надо сделать все, что от нас ждут.
   Медленно двинулись к выходу на площадь,  на  этот  раз  осматривались
внимательнее, до Придона донесся удаляющийся голос:
   - Я бы предпочел денег поменьше, но жертву  попроще...  Он  вышел  из
засады, покачал головой. Подлый город!..
 
ГЛАВА 2 
 
   В тесной комнатке  однорукого  мага  Барвника  все  светильники  были
погашены, а свет шел только от самого крохотного  на  столе.  Да  и  тот
прикрыт сверху непрозрачным колпаком. Свет делил лицо мага на две части,
нижняя стала похожа на освещенный глиняный  горшок.  Когда  он  говорил,
губы шевелились, словно он мерно растирал травы для снадобий.
   Напротив, на сундуке, примостился Щажард,  управляющий  всеми  делами
Куявии, пока тцар изволит развлекаться на благородной охоте.
   - Что ты думаешь, - повторил он напряженно, - про этого нового героя?
Артанин, а добыл ножны меча бога Хор-са! Кто бы подумал?  Странный  этот
мир! Двери все еще взламывают, а не открывают хорошо подобранным ключом.
   - Могла, быть просто удача, -  сказал  старый  маг  задумчиво.  -  Он
потерял голову...  А  таким  обычно  везет.  Я  раньше  задумывался  над
причинами подобного странного везения... ведь мечтающие только об  одной
женщине на земле - самые беззащитные существа на свете!  Но  им  удается
силой  меча  захватывать  страны,  рушить  державы,  разгадывать  тайны,
находить пути к пещерам с сокровищами. Или  это  не  везение,  а  что-то
иное...
   Щажард прервал, морщась:
   - Везение! Конечно же, простое везение. Пока его  противник  пытается
предугадать, какой же прием применит арта-нин, этот дикарь  просто  бьет
по голове. А такому достаточно попасть один раз...
   - А может, в этом и есть мудрость, - сказал Барвник.
   Он засмеялся. - Где можно упрощать, там упрощать  необходимо.  Только
глупец наворачивает сложности на простые истины.
   Щажард спросил с подозрением:
   - Мне кажется, он тебе нравится.
   - Очень, -  ответил  старый  маг  искренне.  -  Он  чист,  как  круто
сваренное и очищенное от скорлупы яйцо. Он незапятнан, он благороден.  И
еще: он любит верно, трепетно и нежно. Такими восторгаются даже враги.
   - Но не помогают, - пробормотал Щажард. - Сейчас этого благородного и
трепетного надо остановить. Но как?
   Барвник задумался, бледные губы тронула  слабая  улыбка.  Он  покачал
головой.
   - Есть кое-что... Для меня просто любопытно, а ты, с  твоим...  гм...
твоей находчивостью сумеешь воспользоваться. Щажард сказал нетерпеливо:
   - Я не знаю, на что ты намекаешь,  и  знать  не  хочу.  Я  тоже  тебя
обожаю... так же. По-своему. Понял? Но пока мы с тобой соратники...
   - Сообщники, - обронил старый маг.
   - Что?
   - Соратники и сообщники - не одно и то же, - объяснил  однорукий  маг
рассеянно. - Вот смотри теперь сюда. Внимательно, не отводя взора!
   Трясущейся рукой поставил на стол широкую чашу на низкой ножке. В ней
слегка колыхнулась маслянистая жидкость, тут же  застыла.  Щажард  решил
чуть придвинуть, неудобно тянуть голову на середину стола, но  чаша  как
примерзла. С огромным усилием перетащил  на  свою  половину  столешницы.
Если бы чаша была доверху заполнена золотом, самым тяжелым из  металлов,
она была бы впятеро легче.
   Барвник наблюдал за ним  с  бледной  усмешкой.  Щажард  перевел  дух,
старик не так слаб, как выглядит, стоит запомнить.
   - И что же? - спросил Щажард.
   - Просто смотри, - сказал Барвник.
   Он что-то делал за его  спиной,  резко  запахло  псиной,  поСлышалась
скороговорка заклинаний. В помещении  пронеслись  темные  тени,  пахнуло
жаром и запахом горящего леса. В темной поверхности странного масла, что
больше похоже на жидкое железо, возникло слабое свечение.
   Маг продолжал бормотать, уже громче, настойчивее. В масляной жидкости
проступило неясное изображение темной ночной улицы. Долго Щажард  ничего
не мог рассмотреть, только  далекие  блики  факелов,  краешек  звездного
неба, потом дважды промелькнула вроде бы человеческая фигура. Кто-то шел
в тени настолько глубокой, что глаза ломило от всматривания.
   - Ну и что? - спросил Щажард.
   Барвник не ответил, запах  паленого  стал  сильнее,  запахло  горящей
шерстью.  Человек  передвигался  в  тени,   наконец   впереди   выступил
освещенный факелами дом. Красивый, богатый. Щажард чувствовал,  что  уже
видел  этот  дом,  но  сразу  не  мог  вспомнить,  ночью  все  смотрится
по-другому.
   Человек не стал подходить к двери,  а  перемахнул  через  забор.  Все
время невидимый глаз следовал  за  ним,  словно  над  прячущимся  летела
бесшумная сова и смотрела на него неотрывно. Человек забежал к маленькой
боковой двери, отрывисто постучал. Прислушался, снова стукнул трижды,  с
разными интервалами. Дверь открылась, он шагнул в освещенный проем.
   Щажард едва не вскрикнул. В освещенной комнате  стояла  с  факелом  в
руке Валенсия, одна из знатнейших женщин Куябы, жена покойного  володаря
Гицула. Мужчина откинул на спину  капюшон,  распахнул  объятия.  Женщина
выронила факел и  бросилась  ему  на  грудь.  Мужчина  наступил  широким
сапогом на пылающий факел, наступила тьма.
   Щажард откинулся на спинку кресла. Мучительно  хотелось  видеть,  что
там дальше, хотя мог  догадаться,  но  этот  проклятый  варвар  затоптал
факел, как будто чувствовал, что за ним наблюдают!
   В помещении сильно  пахло  нечистотами.  Щажард  ощутил  подступающую
блевотину, сказал грубо:
   - Распахни окна!.. Почему такая вонь?
   - Таким делом занимаемся, - ответил Барвник. ОднаКо  окна  распахнул,
чистый воздух разбавил запах гнили, пригасил вонь. - Ну что увидел?
   - Что показал, то и увидел, -  буркнул  Щажард.  -  И  давно  ты  это
обнаружил?
   - С неделю.
   - С неделю? И все это время молчал?
   Барвник пожал острыми, как у сидящей птицы, плечами.
   - А что особенного? Всего лишь артанин тайком ходит  к  куявке.  Наши
страны враждуют, всем известно, что  не  мешает  разным  людям  дружить,
торговать, извлекая для себя немалую выгоду. Это не запрещается. Кстати,
практичные куявы из торговли с артанами  извлекают  выгоды  больше,  чем
арта-не, это мы все знаем.
   - Да при чем здесь выгода, -  протянул  Щажард.  Мозг  разогрелся  от
вихря мыслей, что метались в тесном черепе, как сухие  листья  во  время
урагана. - Это же сам Скилл! Наследник престола. Правда,  тцар  силен  и
крепок, но он не подлинный тцар, а  лишь  замещает  исчезнувшего  тцара,
отца Скилла!.. Этот Скилл уже сейчас мог бы предъявить права на престол.
   Барвник нахмурился.
   - Насколько я слышал об этом Скилле, он даже не заикнется. В Артании,
как  известно,  благородство  постоянно  состязается   с   еще   большим
благородством. Дядя Скилла тут  же  передаст  ему  престол,  едва  Скилл
восхочет занять, но сам Скилл, признавая умение дяди управлять  страной,
предпочитает оставаться у него лучшим полководцем.
   Щажард буркнул:
   - Зато у нас все полководцы спят и  мечтают  захватить  престол.  Как
будто страной управлять так же просто, как войском!.. Так что же с  этим
Скиллом?.. Как использовать наше знание?.. Он нарушает строгие законы...
   - Не законы, - возразил Барвник.
   - Пусть заповеди, - охотно согласился Щажард. - Заповеди еще  строже.
Законы можно менять  каждый  день,  а  вот  заповеди...  Скилл  нарушает
строгие заповеди своих предков! Простолюдинам это как-то прощается, хоть
и осуждаетСя, но это  совсем  недопустимо  для  благородных.  Тем  более
высших! А выше Скилла практически нет никого...  Только  чернь  уверена,
что чем человек выше, тем он свободнее. На самом же деле самые свободные
- это беднота, простолюдины. А вот Скилл должен быть безупречным...
   По его подвижному лицу пробегали  быстрые  тени  мыслей.  Старый  маг
почти видел, какие из них острые, какие глубокие, какие взяты  из  самых
тайных арсеналов, а какие родились только сейчас, на стыке,  на  сплаве,
от столкновения, как  при  ударах  огнива  возникают  искры,  что  могут
превратиться в бушующее пламя, от которого побегут люди и звери, а  ночь
превратится в день...
   - Погоди, - напомнил Барвник. - Не увлекайся. Это на потом. Сейчас  у
нас другая задача. Понеотложнее. Этот  Придон  добыл  ножны  с  какой-то
непонятной легкостью. Говорят, он полностью разрушил одно из  укреплений
дивов. Вообще стер их с лица земли, так что теперь артане могут напрямую
ходить через те земли в Вантит, минуя наши земли.
   Щажард поморщился.
   - Да, это непредвиденное осложнение. Раньше мы держали  в  руках  все
дороги  в  Вантит.  Артанам  приходилось  платить,  единственная  дорога
проходила в пределах видимости  сразу  трех  башен  горных  магов.  Этот
варвар нанес нам урон...
   - Но он стер с лица земли дивов, - заметил Барвник. - Может быть, это
перевесит?
   - Нет, - ответил Щажард. - Не перевесит... Куя-вия -  превыше  всего.
Но что с рукоятью меча?
   - Боюсь, что узнать ее точное место - дело времени. Щажард со злостью
ударил кулаком по столу.
   - Как мы были уверены, что он не сумеет добыть даже  ножны!..  Добыл,
гад.
   - Боюсь, - сказал Барвник трезво,  -  что  рукоять  добыть  будет  не
намного труднее. Здесь ему обещана помощь... Черево обещал ее  от  имени
тцара, дурак.
   - Дурак, - согласился Щажард. Маг покачал головой.
   - Придумывай. Но подумай и о том, что я тебе показал.
   Скилл - нарушитель  их  освященных  богами  или  традициями  законов.
Придон - наш враг. Если сегодня же... или завтра Придону  показать...  а
еще лучше - столкнуть его с переодетым Скиллом? Придон в обычаи  Артании
верит свято. Он готов будет убить...
   - Брата?
   - Нет ни отца, ни матери, ни брата, - отрезал Барв-ник, - когда  дело
касается освященных основ! А  здесь  Скилл  осквернил,  с  точки  зрения
правоверных артан, саму святость их веры!  Осквернил  богов.  Придон  не
просто будет готов его убить,  но,  возможно,  даже  постарается  убить.
Чтобы скрыть позор своей семьи. Убить и сказать, что брат был  с  важной
тайной миссией по выявлению наших сил, но подлые куявы его убили...
   - Ну-ну, продолжай.
   - Но мы знаем, что лучший воин в Артании - это  Скилл.  Возможно,  он
вообще сильнейший на белом  свете.  Ходят  слухи  о  его  необыкновенной
матери... Так вот, Скилл, защищаясь, легко убьет  Придона.  Он  вынужден
будет убить, потому что Придон честен и  не  станет  скрывать  постыдную
тайну. Единственный способ заставить его замолчать -  это  убить.  Скилл
убьет без колебаний - артане сентиментальны,
   Но жестоки.
   Щажард всмотрелся в