ел  на  левом
плече человека. А тот и без понуканий злобного карлика ракетой летел  из
лабиринта.  В  глазах  рябило  от   нескончаемых   ступеней,   змеились,
скручиваясь в бесконечную спираль, перила. Случайно схватившись за  них,
Дьяченко тотчас отдернул руку: перила были  охвачены  мелкой  обжигающей
дрожью, будто по ним пропустили электрический ток. "Ох, ни хрена  себе!"
- Валька охнул - да тут же забыл. Им  овладело  такое  сильное  душевное
напряжение, что не страшен был никакой ток, никакой рок злосчастный.
   Перепрыгивая через  две,  а  то  и  три  ступени,  Дьяченко  взбежал,
наверное, еще ступеней на триста, как вдруг...  Как  вдруг  в  лицо  ему
ударила шумная тугая струя холодного воздуха, будто кто-то  направил  на
него  шланг  со  сжатым  воздухом.  Растерявшись,  Дьяченко  встал   как
вкопанный.
   - Что это?! Что  мне  делать,  Эрза?!  -  попытался  перекричать  шум
Валька.
   - Что это? И ты еще спрашиваешь?  А-ха-ха!  Наконец-то!  Наконец  это
свершилось! Мой братец здесь! Тебе конец, человече! -  в  первый  момент
показалось,  что  у  астровара  поехала  крыша.  -  Ну  хочешь,  хочешь,
позабавься со свои игрушечным Оззо! Напоследок позабавься с ним!
   - Что ты несешь, мерзкий карлик?!
   - Давай, не медли! - науськивал Эрза. - Согни игрушке рог! Ну же!
   - А черт с тобой!
   Плюнув себе под ноги, Валька скрутил  сувенирному  единорогу  голову.
Что тут началось! Лестница тотчас вздрогнула от мощного удара  сверху  -
Дьяченко едва не свалился со ступенек.  Эрза  дико  захохотал,  впившись
когтями в Валькино плечо. Ветер остро запах  вонючей  серой.  На  голову
посыпалась какая-то дрянь: пыль, мусор, липкий пепел. На  Валькину  щеку
внезапно упали капли красно-черной вязкой жидкости. "Кровь!! -  человека
всего передернуло  -  не  то  от  омерзения,  не  то  от  ужаса,  крепко
овладевшего им. - Будь проклята такая победа!
   Нема дурных подставлять задницу первому встречному монстру!"
   - Ты что надумал, трусливое отродье?!  -  словно  прочтя  его  мысли,
завопил не своим голосом астровар.
   - Да пошел ты! Предтеча, мать твою! Кесарю кесарево,  а  с  чудовищем
пусть Бог разбирается! Или дьявол! Это их  работа  -  демонов  на  место
ставить, понял?!
   - Поздно, человече! Поздно до тебя дошло! Вот он - мой братец!
   Дьяченко грубо скинул с плеча неистовствовавшего карлика - тот мешком
шмякнулся о каменные ступени. Но и сам человек тут же был  повержен.  Не
успел углядеть, как разверзся свод  над  головой,  как  громадные  камни
обрушились сверху. Но, о чудо, ни один из них не  посмел  задеть  голову
человека - все упали на расстоянии вытянутой руки от него. Камнепад  был
ужасен, но тень, вырвавшаяся из пробоины, оказалась еще страшней. Словно
то была ночь, сжавшаяся в комок, обернувшаяся гигантской летучей мышью -
словно то было само зло...
   Нечто мрачное стрелой метнулось сверху, сбило Дьяченко  с  ног  -  он
кубарем покатился, считая ребрами ступени. "Вот зараза! Кто  ж  это  мне
так врезал?!" То же самое быстрое и черное не дало Вальке  сломать  шею:
больно схватив за шиворот, точно сука своего щенка, подхватило,  подняло
на два метра вверх, понесло-полетело с ним обратно в сторону  лабиринта.
Вначале  ввинчиваясь  в  почти  вертикальный  колодец  лестницы,  затем,
достигнув первых ступеней, тяжелым снарядом вылетев вон. Вдогонку  несся
жуткий грохот рушившихся стен, скрежет и лязг металла и неистовые  вопли
безнадежно отставшего астровара:
   - Братец, я привел его! Разделайся, разделайся с этой дрянью!
   Убей человека! Со змеем расквитаешься после!..
   "Предатель!  Подлый  предатель!  Убью  гада!"  -  ругался  про   себя
Дьяченко. Из пасти он пересел на спину змея. Да, не кто иной, как Ингэл,
враг всех живых душ, нежданно-негаданно  оказался  спасителем  человека.
Охо-хо, он свободен! Пригнувшись,  точно  заправский  наездник,  мертвой
хваткой схватившись за короткий  чешуйчатый  нарост,  как  за  лошадиную
холку, он с трудом удерживался на скользкой змеиной спине. Ветер хлестал
в лицо, рвал волосы, давил на глаза, наполнял легкие неслыханной мощью -
Валька летел!
   Были ли у Ингэла крылья? Может, да, может, нет. Какая разница!
   Ингэл несся по воздуху дай боже! "Во чертова змеюка дает!" - безумная
радость и восторг вытеснили страх смерти из Валькиной души. Он  ликовал!
В эти минуты, насквозь пронзенные оторвой  ветром,  ему  абсолютно  было
наплевать, на кой черт он понадобился верному слуге Виораха.  Наплевать!
Потому что он жив! Снова жив!
   Господи, и где - в самом сердце ада! И медному чудовищу их ни за  что
не догнать! На-ка выкуси, Оззо!
   Они мчались в сторону  огненного  Звена.  С  высоты  змеиного  полета
лабиринт казался бутафорским. Рисованным. Как Санкт-Петербург  в  старой
кинокартине "Табачный капитан". Странное сравнение. Да кому какое  дело!
Когда сидишь верхом на змее, и не такое может прийти в  голову!  Ух  ты,
как ветер свищет! Йа-ха-ха! Ну и скорость!  Какой  идиот  назвал  Ингэла
старым пнем?!
   Но и бог-единорог был демон не промах. Не желал отставать.
   Сволочь, он неуклонно сокращал расстояние!
   Ветер бил в лицо с такой силой, что запросто мог скинуть человека  со
спины одержимого змея. Дьяченко оглянулся лишь однажды. Увидел: танковые
гусеницы Оззо молотили  воздух  покруче  вертолетного  винта!  Возможно,
чудовище использовало дополнительные  приспособления,  обеспечившие  ему
необходимую подъемную силу и прыть. Кто  знает.  Обернувшись  лишь  раз,
Валька не разглядел.
   Но запомнил главное:  жуткий  металлический  оскал  на  бронированной
морде и холодную решимость машины, с которой Оззо спешил убить человека.
"Блин, наверное, крылатая ракета  убивает  с  меньшим  хладнокровием,  -
Дьяченко запаниковал. - Будь проклят этот летающий терминатор!"
   - Ну-ка, ну-ка, давай же! Жми на газ! - что попало орал Валька на ухо
Ингэла, со всей дури бил его пятками в бока.  -Нн-но-о,  гадюка,  добавь
оборотов! Иначе нас пустят на фарш!
   В ответ Ингэл мычал что-то неразборчивое, пару раз вздрогнул  длинным
телом, будто проглотил на лету не по размеру крупную добычу. Вздрогнул и
даже рыгнул огнем.
   - Йес, так ты драконище! Люблю за это! - Валька заорал  как  резаный.
Безумная радость и отвага вновь возвращались к нему. - Куда ж ты бежишь,
трусливая тварь?! А ну-ка развернись и покажи этому засранцу! Зажарь его
медную харю! Черт!..
   Новая порция огня пронеслась, зловеще шипя, в полуметре от  Валькиной
головы.
   - Черт, ты совсем спятил! Чем ты там стреляешь?! Задницей что ли?!
   Дьяченко пришел в ярость! Еще чуть-чуть, и этот дурак змей спалил  бы
ему башку. Человек обернулся в другой раз и... и едва успел пригнуться.
   Очередной огненный заряд, выпущенный Оззо, был близок к цели.
   - Так это ты...  демон...  меня...  чуть  не...  -  от  неожиданности
Дьяченко выпустил из рук спасительный  нарост  на  спине  змея  -  ветер
немедленно положил Вальку на лопатки.  Несколько  мгновений  он  был  на
волоске от гибели, чудом удерживаясь пятками за чешуйчатые бока. "Я-я-я,
умирать, так с музыкой!" Таки изловчился - надулся, напрягся,  изогнулся
упрямой дугой - и вновь оседлал  ретивого  змея.  "Я-я-я,  шиш  ты  меня
получишь!!" Припал, словно к конской гриве, к чешуйчатому гребню, крепче
обхватил ногами сильное тело змея - в тот  же  миг  почувствовал  резкий
укол в левую ногу. "Постой, у  меня  же  есть  это.  Это!  Ну,  ублюдок,
держись!" Внизу, наверное, в полукилометре  от  них,  начинался  золотой
Звен. Полки спасателей душ выстроились на его берегу.  Заметили  ли  они
летящего к ним змея? "Я-я-я, ребята, это я-я!!"  Не  отводя  взгляда  от
огненной реки, Дьяченко выхватил из ножен позабытый было меч  и,  быстро
обернувшись, метнул его в Оззо. "А-а-а-о-о!!" Ветер ворвался  вначале  в
глотку, затем в легкие, раздирая и холя нежные  ткани.  Бац!  Беспомощно
бряцнул клинок о броню демона и отлетел.
   Но, кажется, не совсем напрасно Валька кинул  в  чудовище  меч  -  не
напрасно!
   Рикошетом меч угодил в одну из гусениц и встал в ней колом. В  ту  же
секунду бег гусеницы застопорился, Оззо, как  подбитый  танк,  а  вернее
вертолет, завертелся вокруг своей оси.
   - Ингэл, я сделал его, сделал!!
   Но уже спустя минуту-другую бронзовый бог выправил ситуацию и с новым
рвением  бросился  догонять.  Залп  за  залпом  он  принялся   методично
обстреливать беглецов. Залп за залпом, немного  отставая  от  монстра  в
скорострельности, как нарочно промазывая, по Оззо открыли  огонь  снизу.
"Черти, они так могут и в нас всадить!" Дьяченко точно накаркал -  Ингэл
начал резко снижаться. "Идиоты, все-таки попали!!" Змей уже не снижался,
а падал. Со страху человек, казалось, вот-вот прорастет в его спину.  Он
не знал, поспевает ли за ними упрямый демон. Он вообще ничего  не  знал.
Он не знать хотел, а жить! Очень!
   "О-о-о!!" Ветер по привычке ворвался в легкие, уже не холя, а  только
раздирая огрубевшие ткани. Жи-и-ить!! Земля была близко,  очень  близко!
Заметив их, торопливо разбегались в стороны спасатели  душ  -  в  панике
разбегались или спеша освободить им место для посадки. Земля - вот  она!
Дьяченко, мысленно перекрестившись, зажмурил горящие от  ветра  глаза...
Мягкий толчок. Тишина. Потом оглушительный рев, сродни  лихому  русскому
"ура". Армия приветствовала своего героя.
   - Вал, родной, единственный мой, нельзя медлить!
   Амелиска так быстро оказалась рядом с  ним,  будто  затаилась  где-то
поблизости. Поджидала его все это бесконечное  время,  отсчитывающее  не
мгновения, а капли алой жидкости. Но почему "будто"? Память об Амелиске,
подобно единственному дитяти, он заботливо  носил  в  одном  из  уголков
своего сердца. Он с ней никогда не расставался - с любимой своей...
   - Вал, очнись! Что с тобой, Вал?! - Амелиска орала на него, безутешно
рыдая. Рыдая, орала... "Господи, да что с ней?" - недоумевал Дьяченко  и
не находил ответа. Не находил сил пошевелить рукой.
   - Вал, пошевеливайся, черт бы тебя побрал!!
   - Чего ты кричишь? Ведь я вернулся.
   Амелиска устремила  на  него  безмерно  счастливый  взор:  боже,  Вал
наконец пришел в себя, наконец-то сознание вернулось к нему!
   - Оззо, Вал! Демон над нами!!
   Оззо! Монстр жив! Как он про него позабыл?!
   - Что мне делать, Амелиска?! Я на все готов!
   - Прости, любимый! - девушка кинулась ему на грудь, осыпая  быстрыми,
жадными поцелуями.  Войско,  будто  по  команде,  потупило  взор.  Среди
спасателей, Валька знал, было много достойных ребят.
   - Поцелуй ее, Вал, - попросила-крикнула фэзира-оракул, и седьмой глаз
ее засветился знакомым теплым  огнем.  Дьяченко  нежно  привлек  к  себе
девушку, обнял ее и по-отцовски поцеловал в лоб.
   - Ну что ты, родная?
   - Вал... Прощай, Вал, и... и... Не медли, Вал, покончи  с  ним,  Вал,
спаси души, Вал!!
   А-а-а! Черт! Дьяченко, оттолкнув Амелиску,  поцарапался  о  ее  рога,
сломя голову бросился к берегу. Целясь в точку, быстро увеличивающийся в
размерах предмет, очертаниями схожий на лодку. Так и есть - лодка! Блин,
до нее метра два огнедышащей лавы. Как допрыгнуть?  Допрыгнуть!!  Валька
зайцем сиганул, плашмя упал на дно лодки, расквасил нос. Фигня!  Главное
- он в лодке! Теперь грести, грести, грести, чтобы  поскорей  увести  за
собой монстра. Подальше - туда, где хозяйничает один лишь адский  огонь.
Нет! Наоборот - живой первородный огонь! А значит, от Бога.
   Однако Оззо и не думал преследовать  человека.  Виток  за  витком  он
кружил над полками спасателей, поливая огнем,  сбрасывая  на  их  головы
что-то вроде бомб. Землю рвало, подбрасывало, выворачивало  наизнанку  -
комья земли, осколки  камней,  ошметки  плоти  летели  в  стороны.  "Ну,
подлюка, я заставлю тебя обратить на  меня  внимание.  Получай,  фашист,
гранату!" Дьяченко выхватил бронзового единорога и, не медля, утопил его
рог в плазменной волне. В тот же миг эхом донесся  ужасный  рев  Оззо  -
эхом на ожог, полученный сувенирным двойником.  Раненый  демон  угрожал!
Раненый демон кинулся вдогонку. Неистовствуя,  металлической  громадиной
упал с искусственных небес -  тех  самых,  что  скрывались  под  сводами
Юфилодора. Фонтанчики огненных брызг взметнулись один  за  другим  вдоль
невидимой линии, словно кто-то швырнул жменю  крупных  семян.  "Ага,  ты
хочешь меня подстрелить? Тогда поспеши, пока я не поджарил  твои  медные
кишки!"
   Дьяченко яростно греб от берега, дышал огненным перегаром, глядел  на
огонь слезящимися глазами и время от  времени  окунал  сувенир  в  Звен.
Угроза смерти больше не  досаждала  Дьяченко.  Угроза  смерти  бесследно
растаяла в плотном дыму,  поднимавшемся  с  поверхности  огненной  реки.
Страх прошел, несмотря на то что медный демон  подлетел  совсем  близко,
отчетливо лязгал  гусеницами  за  спиной  беглеца,  скрежетал,  скрипел,
щелкал механизмами, будто натруженными костями.
   Валька греб, не оглядываясь. Силы у него были  на  пределе  -  машина
зла, казалось, устала не меньше. Вальке от этого было не легче...
   Когда он понял, что больше не в состоянии  грести,  когда  мозоли  на
руках запахли горелым мясом, он в последний раз опустил сувенир  в  лаву
и, не дожидаясь,  когда  он  остынет,  одним  рывком  скрутил  единорогу
голову... и с опаской глянул вверх. Еще находясь в воздухе,  Оззо  начал
разваливаться на части. Был ли шум  или  распад  чудовища  происходил  в
абсолютной тишине? Человеку это было неведомо - он мгновенно оглох.  "Ну
что - взял?!" - дико хохоча, заорал  Дьяченко  -  и  не  услышал  своего
голоса. А уже в следующую минуту громадная волна живого  огня,  поднятая
рухнувшим в реку чудовищем, с головой накрыла человека...
   С невиданным воодушевлением спасатели возобновили проводы душ.
   Звен перестал остывать. Напротив, его температура быстро поднялась до
первоначальной отметки. Лава  благодарно  клокотала!  Оракул  предвещала
душам счастливый путь.  Спасатели  усаживали  души  в  лодки  в  прежнем
порядке, больше не опасаясь ни Оззо, ни  какого  другого  чудовища.  Все
были уверены, что  такие  демоны,  как  бронзовый  Оззо,  приходят  лишь
однажды. Даже в аду. О человеке как будто забыли.
 
28 
 
   Сознание вернулось к Дьяченко не сразу. Вначале он ощутил себя шаром,
огненным шаром, насквозь пронзающим миры,  подобно  тому,  как  пушечное
ядро проходит сквозь ряды неприятеля. Затем последовала цепочка и  вовсе
неразборчивых превращений. Смутная тревога овладела им, комком встала  в
горле: что с ним? Лихорадочные воспоминания, судороги,  тщетные  попытки
обрести почву под ногами, солнце, которое светит прямо в  глаза,  аромат
забвения, шорохи, плеск невидимой реки -  в  жилах  ее  текла  настоящая
вода...  В  какой-то  из  следующих  моментов,  когда   разум,   однажды
затеплившись, теперь уверенно оживал,  точно  огонь  в  очаге,  Дьяченко
увидел Юфилодор. Таким, каким он запомнился ему до погружения в него,  -
озером  или  океаном.  Светло-пепельным,  темно-пепельным,  свинцовым...
Только-только  в  Юфилодоре  улеглась  буря.  Морщины  волн   постепенно
разглаживались. В озере Дьяченко разглядел остров. Даже грязно-пепельный
туман или смог, поднимавшийся с утомленных бурей  вод,  не  мог  затмить
восхитительной первородной зелени острова. К  нему  держали  курс  судна
Братислава и его верных отроков. Блеснув над ними звездой, огненный  шар
мигом исчез. Человек продолжил путь домой.
   В другой раз в чувство Дьяченко  привели  нестерпимо  яркие  всполохи
пламени и столь же невыносимый жар - стена  огня  совсем  близко,  почти
впритык подошла к клетке. Чувствуя, как страх отбирает у него рассудок и
волю, человек мотнул головой, спеша избавиться от  грозного  наваждения.
Нет, это был не сон и не причуды больного воображения!  Черт  бы  побрал
его!  Он  снова  в  клетке,  в  которую  его  бросили  фанатичные  воки.
Обезумевший единорог метался тут же рядом.
   Дьяченко,  вжавшись  лопатками  в  грубые  прутья  клетки,  с  ужасом
наблюдал, как сходит с ума благородный Оззо. "Придурки, неужели вам  все
равно?! Будьте вы прокляты! Боже, помогите хоть кто-нибудь!" - прохрипел
пленник, посылая проклятия наобум,  не  ведая,  кого  звать  на  помощь.
Слепую мольбу его неожиданно оборвала шальная стрела - бесшумно  впилась
в левое плечо. "У-у, сука!" - закусив от боли  губу,  Дьяченко  медленно
сполз на колени. Снаружи бушевал огонь.
   Снаружи  шанс  на  спасение  был  еще  меньше.   Над   степью   стоял
нескончаемый рев и звон, лязг металла.  Казалось,  то  кричат  не  люди,
кромсающие друг другу потную плоть, то кричит сам  огонь.  Войско  воков
смешалось с неприятельскими рядами.
   Чьи головы сейчас слетали под окровавленные копыта  коней,  разобрать
было невозможно. Битва была в  самом  разгаре,  степь  раненой  волчицей
стенала от огня и горя.
   Единорог едва не вышиб Вальке мозги, лязгнув  копытом  меньше  чем  в
полуметре от его головы.  Вот  Оззо,  как  мог,  разогнался  в  зажатом,
замкнутом решеткой пространстве и... вышиб лбом стенку.  На  миг  замер,
чутко поводя ушами, тревожно зыркая умным глазом... затем встал на дыбы,
заржал и вылетел стрелой в горящую степь. Он  мчался,  волоча  за  собой
привязанного к копыту человека. Тот истошно орал и выл  от  беспрерывной
боли - ушибы и раны сыпались на него как из черного рога  изобилия.  Как
никогда дьявол был щедр к  нему.  Он  позаботился  о  человеке  на  свой
излюбленный лад... Пот и кровь мутной пеленой застлали Вальке глаза - до
смерти напуганные, казалось, не увидящие впредь  ничего,  кроме  горелой
травы, промерзшей костлявой земли, кое-где припорошенной не  то  грязным
снегом, не  то  холодным  пеплом,  кроме  мертвых  тел  и  голов,  кроме
единорога, которого дьявол  гнал  в  никуда.  Боже,  неужели  это  будет
длиться вечно?
   Чудом на Дьяченко  не  наступали  разгоряченные  кони.  Две  конницы,
схлестнувшись в кровавом поединке, продолжали топтать истерзанную степь.
Бой шел не на жизнь, а на смерть - не на чужую,  так  на  свою.  Мечи  и
дротики вдруг обрели силу единого языка,  владевшего  миром  до  падения
библейской башни. Теперь  никому  не  было  дела  ни  до  алчных  богов,
вымогающих у людей жизнь и смерть, ни до скудных  приношений  им.  Может
быть, впервые стало ясно Коло-Ксаю, одноглазому царю воков, в эти минуты
заколовшему  девятого  варвара,  что  судьба  жертвы  никогда  не  будет
доступна пониманию человека. Никогда.
   Дьявольской рукой гонимого единорога вынесло в глубь степи.
   Позади, заглушенные  шумом  огня,  падали  кони  и  люди.  Здесь  уже
хозяйничала мертвая тишина. Трава выгорела, небо набухло от слез, жирные
вороны искали в пустых глазах убитых и раненых семя  правды.  Бока  Оззо
мирно дымились - так зимой парует хлев, в котором заснула сытая скотина.
Остановившись на мгновение, чтобы перевести  дух  и  высечь  копытом  из
земли ледяную искру, единорог помчался дальше. А Дьяченко, последний раз
вскрикнув, забылся в беспамятстве. Лопнула веревка,  связывавшая  его  с
безумным миром нечеловеческих превращений.
   ...Вальку шатало из стороны в сторону. Когда он  наискосок  переходил
перекресток, его едва не сбила машина. Чуток  задела  за  плечо  боковым
зеркалом.
   Взвизгнув, мгновенно затормозила. Замер на полпути и Дьяченко  -  его
продолжало мутить.
   - Эй ты, алкаш гребаный! - крикнул ему водитель, поленившись выйти из
кабины. - Пойди в "Шабо" и опохмелись, чертов сын!
   С этими словами он швырнул Вальке под  ноги  смятую  купюру.  Машина,
газанув, резко сорвалась с места.
   "Шабо" так "Шабо". Хотя "Кэп" ближе.  Но  там  сильно  накурено.  Эх,
скрипнув костями - наверное, все в округе слышали этот скрип, - Дьяченко
поднял пять гривен и повернул обратно. Прошел метров сорок, все  так  же
пошатываясь,  косясь  виновато  на  крест  Ильинской  церкви.   В   баре
совершенно тупо и без удовольствия выпил пару  бокалов  пива.  И  только
тогда, когда лизнул взглядом голое дно бокала, дошло до него:  "Блин,  я
же опаздываю! Хек  убьет  м