ток его лодчонка рухнет в пасть
этого  Варравы,  и  все  будет  кончено.  И  ничего больше не надо. Он и так
устал. А мстят пускай другие...
                                                                         217

     Вопреки  всем  расчетам  неудержимая, исполинская сила повлекла катер к
себе  на  третьи  сутки. Раньше времени Хук подыхать не собирался. Он врубил
все  двигатели  на  полную  мощь,  пытаясь  вырваться  из  пут взбесившегося
притяжения  подлого  Варравы.  Но  ничего  не  вышло, маловато было силенок,
совсем мало!
     Он  понял это через полтора часа бесполезной борьбы. Подполз к носовому
экрану.  И  уставился  вниз,  туда,  куда  падала  его утлая лодчонка. Он не
отводил  глаз  от  Варравы,  он  хотел  встретить смерть лицом к лицу, как и
подобало настоящему десантнику-смертнику.
     Но  когда  неотвратимое  должно  было  свершиться,  в  сияющей огненной
поверхности   белого  карлика,  занимающего  уже  все  экраны  и  все  небо,
разверзлась черная дыра. И лодчонку всосало в нее.
     Вот  тогда  Хук Образина и понял, что такое подлинное безумие. Сознание
раздвоилось.  Одна  половина  его  кричала,  вопила,  стенала:  ты чокнулся!
сверзился!  это  все  бред!  наваждение!  вот так и издыхают - в сумасшедших
видениях и грезах!!! А другая, еле пробивающаяся, тихая шептала:
     спокойно,  старина  Хук, спокойно! ты сто раз слышал про секретные базы
оборонщиков,  замаскированные  под  планеты,  астероиды,  звезды,  ты  же не
штатская   штафирка,   а  боевой  офицер,  пусть  списанный,  спившийся,  но
десантник!   это  самая  настоящая  база  -  на  особый  случай,  на  особое
положение,  понимаешь!  про  нее,  наверняка,  не знала ни одна душа даже на
той,  первой  планетенке,  где  были  заводы и фабрики, которые, безо всяких
сомнений,   обслуживали   эту  базу!  а  внутри  сверхмощные  энергетические
установки,  свои  спецзаводы,  склады,  законсервированная техника! вот так,
Хук, все великое просто!
     И  эта  вторая,  еле  выжившая  половинка его меркнувшего сознания была
ясновидящей.  Позже  Хук  сумел  убедиться в ее правоте. Да, судьба даровала
ему  не смерть в пасти Варравы подлинного и несуществующего уже с сотню лет,
но  жизнь во внутренностях лже-Варравы, сверхгигантской военной базы - одной
из  десятков  супербаз  министерства обороны Великой России, разбросанных во
Вселенной  на  всякий  непредвиденный случай. База была законсервирована. Ни
одного  человека  на  ней  не  было. Но по мере приближения Хука, автоматика
принимающих  его  отсеков  и  ан-дроиды, обслуживающие их, оживали, начинали
работать.

218

     Они  спасали  человека,  землянина,  Хук знал - они обязаны это делать,
они  запрограммированы на это. Но он знал и другое - они запрограммированы и
на  то, чтобы случайно проникший землянин не выбрался сам с секретной базы и
не унес с собой неведомо куда и неведомо кому ее тайны.
     И  потому  спешить  ему  было  некуда. Живы будем - не помрем! - утешал
себя  Хук.  Вот  ежели  только  трехглазые  нафянут... для них что база, что
город...  нет,  тут для них добычи нет! не нагрянут! Вот и придется помирать
среди  этой  мощи  и великолепия, посреди тысяч ангаров, заполненных боевыми
всепространственными  звездолетами  последнего  поколения, посреди миллионов
глубинных  снарядо-торпед,  бронеходов,  штурмовиков,  силовых  установок...
База замкнута на себя, она не защитила даже планетенку, обслуживающую ее!
     - Вот  влип!  -  повторял Хук через каждые полчаса, высовывая голову из
дурманящего   и   бодрящего  раствора,  в  котором  дышалось  лучше,  чем  в
кислородной маске.
     Но  ведь  трехглазые не дураки, они не могли не заметить базы, не могли
просто  так  проскочить  мимо,  они  наверняка прощупали ее своими радарами!
Убедились,  что кроме железа там ничего нет, и дернули дальше?! На большее у
Хука  мозгов  уже не хватало. Две недели! Жизнь вливалась в тело. Он оживал.
И  чем  больше  он  набирался  сил, чем быстрей избавлялся от ран, немощей и
уныния,   тем   меньше  ему  хотелось  оставаться  в  этом  раю  пожизненным
заключенным, бессрочным узником.
     На  подлете к Земле Дилу Бронксу пришлось сжечь еще парочку серебристых
шаров.   Правда,   и   они   успели  продырявить  гигантскую  платформу  его
звездолета-матки,  продырявить  возле  кормового  оперения,  зияющего теперь
черными   оплавленными   краями.  Но  Дил  не  горевал  -  на  маневренность
звездолета  этот комариный укус не повлиял. Ничего. Пусть Система знает, что
тут  в  Солнечной  появился  у  нее соперник. Они еще слишком увлечены своей
охотой  за  беззащитными. Но придет пора, и они будут вынуждены обернуться и
поглядеть, что это за наглец щиплет их за пятки.
     - Дил!  -  голос  Светланы  звучал  уверенно  и без помех, они отладили
связь.  -  Ты  остаешься  на  орбите... вместе с этой кляксой. В случае чего
прикроешь нас. Понял?
                                                                         219

     - Слушаю  и  повинуюсь, мой капитан, - отозвался Дил Бронкс. И поглядел
с  прищуром  на Цая - как тот среагирует на прекрасное сравнение его черного
пятна с какой-то там жалкой кляксой.
     Цай  и  глазом  не моргнул. Клякса так клякса. Полчаса назад он побывал
на  ржаво-серебристом  шаре, в гостях у Светланы и Гуга Хлодрика. На мулатку
он  почти  и не взглянул. Но как изменился Гуг! какие у него стали глаза! Он
подкинул  карлика  Цая  к высоченному потолку, поймал, прижал к груди, будто
лучшего,  старого  друга,  говорил  добрые  и,  как  у  него водится, грубые
слова...  но  глаза Гуга Хлодрика были пусты. Параданг! Цай все понял сразу,
Гуг  переживает  свой  второй,  а  может, третий Параданг. Они оба оказались
вырванными  из  жизни  на  долгий срок. Они не принимали участия в последней
земной  бойне.  И  они  не могли, не хотели поверить в случившееся, это было
выше  их  сил.  Полное  поражение! Они не просто проиграли - они раздавлены,
выброшены  ото всюду, разгромлены, уничтожены, их, попросту говоря, нет... а
ведь  так  славно  все  начиналось.  Гуговы  излияния  прервались  быстро, и
огромный  седой  викинг  снова  привалился  к  серой стене рубки, снова сжал
запястье  своей  молчаливой  Ливочки. Лишь смотрел - не отрываясь смотрел на
Цая,  будто  тот  скажет  что-то  новое,  перечеркнет  былое,  даст надежду,
смотрел пустыми глазами и сам не верил.
     Они шли к Земле, потому что им больше некуда было идти.
     И они пришли.
     - Я  разгружусь у Храма, - сказала Светлана, - и тотчас к вам. На запад
надо идти вместе.
     - Давай, девочка!
     Дил  Бронкс  глядел  на мрачную черную Землю и мычал какую-то занудную,
прилипчивую  мелодию.  Задние обзор-ники показывали в ста милях от его кормы
черное  пятно, сгусток тьмы. Он висел молчаливо и спокойно, будто отстранясь
от  всего  мирского  и  телесного. Но Дил не доверял этой кляксе. Была б его
воля...
     Когда  снизу,  из  мрачной земной пропасти высверкнуло золотыми бликами
куполов,  Дил  Бронкс  вздрогнул и поежился. Мистика! Все вокруг мертво, все
подавлено,  разрушено,  загнано  в  подземелья... а Храм стоит. Купола сияют
чистым золотом, отражают незримый Небесный Огонь. Чудо!

220

     Они  зовут  всех  к  себе, манят, влекут, обещают... только там истина,
только  там  покой  и защита ото всего, за белыми неприступными стенами, под
белыми  сводами!  Надо не терзаться, не мытариться, не биться с призраками и
нежитями,  надо  идти  туда,  чтобы в тихости и благости доживать оставшиеся
дни,  просить  прощения  за  прегрешения,  молить  Всевышнего, отстранясь от
мирской  суеты  и  тщеты,  сбросив  путы гордыни. Вниз! Ибо только опускаясь
туда,  вниз,  к  этим  светящимся куполам, поднимаешься ввысь, к недоступным
неземным вершинам!
     И вновь искаженное мукой лицо Таеки встало перед ним.
     Дил  заскрежетал остатками зубов. Рано еще вниз, рано на покой! Сначала
надо исполнить свой долг, сначала надо отомстить за все! А там видно будет.
     Светлана  вернулась  быстро.  Шустрые  шестиногие  кибе-ры-муравьи живо
перетаскали   контейнеры  с  провизией  и  акваагрегаты  из  трюмов  шара  в
подземные  хранилища  Храма  Христа  Спасителя. Невидимые барьеры пропускали
их,  подвластных воле людей. На разговоры и расспросы времени не оставалось.
Она  и  так припаздывала. Как там Иван?! Сердце тревожно билось: пора, пора,
пора!
     По  дороге  в  Западное полушарие Светлана успела уничтожить неподалеку
от  Парижа  огромное  сборище  студенистых  гадин, висевших в ночном тягучем
воздухе  над  самой поверхностью и переливающихся голубоватым огнем. Она так
и  не  поняла,  что там делали гадины, но они были словно завороженными. Они
выпали  на  тихую  землю  тучами серого пепла. И никто не защитил их, не дал
ответного  залпа.  Она  не испытала ни торжества, ни радости мщения. Вперед!
Только  вперед!  Шар  шел  низко, всего в двух километрах над поверхностью -
над  холодной  и  сырой  почвой,  над  мертвыми  и черными водами рек, озер,
морей,  океанов.  А  где-то  вверху,  за пределами атмосферы, не отставая от
шара  ни  на  миг,  черной  огромной  тенью  скользил  исполинский звездолет
Системы,  готовый  в любую секунду пробить насквозь земную кору, испепелить,
выжечь  все  до  самой кипящей мантии, чтобы огонь подземный слился в едином
бушующем шквале с огнем черных небес.
     - Они в форте Видсток, Дил. Ты слышал про него?!
     - Еще  бы  мне не слышать, - отозвался негр. И ему вспомнилось, как под
светлыми  земными  небесами  они  штурмовали  этот  растреклятый  форт,  как
бросали на него

222

     бронеход  за  бронеходом,  как  верная  десантная  капсула,  его личная
капсула,  резала  форт  сверху, сразу с семи сторон, резала "гуляющим" лучом
как  консервную  банку.  Ведь  они  его  уже  захватили,  ворвались  внутрь,
ворвались  в пробоины, и он тогда крыл самым отборным русским матом, поливал
почем   зря  этого  коротышку  Цая,  который  сидел  где-то  в  самом  нутре
Исполнительной  Комиссии,  в святая святых... сидел и никак не мог разладить
работу  этой  махины,  никак  не мог взять управление на себя. Они все тогда
крепко  влипли!  И они чудом выжили после этого штурма - еще бы Дилу Бронксу
не  помнить  форта  Видсток,  проклятущего  форта! Еще бы ему не слыхать про
него!
     - Но  я  не  вижу  их  на  поверхности.  Их нигде нет! - голос Светланы
начинал дрожать.
     - Разыщем,  -  успокоил ее Дил Бронкс с высот. Он не ждал неприятностей
снизу,  там  не  было трехглазых, он изнемогал под тяжестью мрачной и черной
пустоты  над  головой  -  придут  оттуда,  и  он  должен будет успеть, иначе
призрак Таеки никогда не оставит его в покое.
     - Их нет! - уже кричала Светлана. - Нет нигде!!!
     - На  какую глубину ты опускала щуп? - спросил из своего угла молчавший
до того Гут Хлодрик. И в пустых глазах его появился тревожный блеск.
     - Как обычно, на три километра, - ответила Светлана.
     - Глубже давай!
     - Они бы не смогли за такое время забраться глубже.
     - Давай, тебе говорят!
     Светлана  сжалась  в  комок.  Она  и сама знала, что могло быть всякое.
Знала  лучше  Гуга.  Но  она  не  хотела  верить. Если они забрались глубже,
надежды  почти  нет.  Она  много раз испытывала угнанный шар, он мог прожечь
шахту  только  на  два  километра. Под Антарктикой, пробитой и дырявой, кора
была  совсем  тонкой,  там  была непомерная толща воды, но вода не грунт, не
базальт  и  гранит.  Здесь  больше  пригодилась бы десантная капсула. Только
капсул  нет.  Они  все  уничтожены. Но почему Иван не отзывается? Что с ним?
Что  с  Кешей  и  Глебом?! Может, они не добрались до форта, может, застряли
под  Лос-Анджелесом?  Да,  они  наверное  заплутали,  заблудились  где-то на
поверхности.  Светлана  не  хотела  верить  в худшее. Но внутренняя связь не
работала. Будь они наверху, в развалинах, Иван обязательно бы отозвался.
                                                                         223

     Она  откинулась  в  мыслекресле.  Сосредоточилась.  Сейчас радарный щуп
корабля  был настроен только на пропавшую троицу, только на них, на оборотня
щуп  не реагировал. Четыре... четыре с половиной... Она увеличила поперечник
поиска. Глубина: пять... шесть километров.
     - Ну,   чего   там?!  -  забеспокоился  Гуг,  выпустил  тонкое  смуглое
запястье, подошел к креслу вплотную.
     Светлана не ответила, лишь покачала головой, мол, не мешай.
     Но можно было и не спрашивать, экраны показывали пустоту.
     Семь  километров,  восемь  с половиной. Нет! Их не могло быть ниже! Это
уже  бред  какой-то!  Девять...  десять...  одиннадцать  - три розовые точки
вспыхнули на обзорнике. Вспыхнули, дернулись, дрогнули, сжались и пропали.
     - Мы  должны  добраться  до  самого  дна  этой проклятой преисподней! -
повторил  Иван.- И хватит ныть, поворачивать поздно. А кто струсил, прошу за
борт!
     Глеб скривился, но промолчал.
     Кеша  сделал  вид,  что  к  нему  сказанное не относится. Он в каком-то
шальном   угаре   давил,  жег,  кромсал  нечисть.  И  тут  же  накатывал  на
сползающуюся  плоть  живоходом - пускай подзаправится - ведь работенки, судя
по всему, предстоит много.
     Они  опустились  на  триста  восемьдесят  четвертый уровень, но конца и
краю  страшным  подземельям  не  было  видно.  Они  изничтожили  уже  тысячи
рогатых,  Иннокентий  Булы-гин  давно  сбился  со  счету. Но ничего почти не
менялось,  везде  было  одно  и  то  же: миллионы обессилевших, безропотных,
исстрадавшихся   мучеников   претерпевали   чудовищные   пытки,  умирали  от
невыносимой   боли...   и   не  могли  умереть.  Плоть  людская  переходила,
перетекала,  переползала  в плоть сатанинскую, жуткую, страшную, обращаясь в
чудовищно-нелепые   порождения   подземелий,   в  каких-то  невообразимых  и
отвратительных  демонов - уже не земных, а потусторонних. И не было этому ни
конца, ни краю, ни пределов, ни начал.
     Глеб  сидел,  сдавив  виски  трясущимися руками, сжимая пылающую голову
ледяными  ладонями.  Он  видел  то,  что  не  видели'  другие,  или  ему так
казалось.  Тысячи,  миллионы  потусторонних  тварей в его видениях выползали
изо всех

224

     щелей,  из  дыр, люков, отверстии, подвалов, шахт на поверхность Земли,
поднимались  на  черных  крыльях  в  черные небеса, ныряли гадами морскими в
пучины,   расползались   по   леденеющему   пеплу  омерзительными  змеями  и
червями...     новые     обитатели     Земли,     новое    человечество    -
дьяво-лочеловечество,  раса  избранных,  четвертая земная цивилизация! Какая
жуть!  Земля, кишащая отвратительными гадинами, миллиардами гадин! А от них,
от  людей,  не останется ничего, абсолютно ничего, даже окаменелых костей...
динозавры  исчезли,  будто  их  и  не  было, но остались отпечатки, костяки,
скелеты.  От  двуногих  разумных  не  останется  ничего.  Интересно,  а  как
динозавры  относились  к сменяющим их млекопитающим, к жалким, незащищенным,
убогим  и  скользким  животным?  Может,  ничуть не лучше, чем мы относимся к
червям,  к  змеям,  ко  всем  этим  гадинам?!  Смена  обитателей, смена рас!
Неужели  человек  изжил  себя  полностью,  неужели  ему  больше нет места во
Вселенной  и  он  обязан уступить свою лакуну другим, более приспособленным,
более  совершенным?!  Неужели  вот  это - то, что творится, и есть борьба за
существование?!  Голова  пылала  адским  огнем.  Как  бы  ни  назывался этот
кошмар... это конец. Конец Света!
     - Получай, падла!
     Бритвенно  острым лучем, вырвавшимся из живохода, Кеша срезал очередную
рогатую голову.
     ..  Иван  сидел  мрачный.  Он  не  принимал участия в побоище. Он хотел
понять  этот  ад,  докопаться  до его сути. Еще несколько лет назад, да чего
там  лет,  всего год назад никто бы не поверил, что такое может быть. Его бы
подняли  на  смех  все  -  все  без  исключения, вот эти, висящие по стенам,
распятые,  корчащиеся  в" муках, рассекаемые на части. Они в самых кошмарных
снах  не могли представить сгбе этих мук и страданий. Но ад пришел на Землю.
И  вобрал  в себя всех, почти всех. Никто не знал? Никто не мог предвидеть?!
Нет,  вранье!  Именно  этот  ад  тысячелетиями  мучил людей - и грезились им
рогатые  мучители,  виделись  картины  чудовищных  истязаний  в подземельях.
Страшный  Суд!  Неужто  он  настал?  Но  разве никто не знал, что он грядет?
Знали,  все знали: и те, кто верил в него, и те, кто ни во что не верил. Все
церкви,  костелы,  кирхи, храмы Земли и земных колоний на иных планетах были
украшены фресками, мозаиками, иконами с изображениями сцен Страшного
     8-769 225

     Суда...  значит,  люди  предвидели  свое  будущее?! Они предвидели его!
Были  пророки!  Но кто их слушал! И какое сейчас кому дело до пророков! Люди
любят  не  тех,  кто пугает их и предвещает им боли и страдания, они всегда,
во  все  века любили тех, кто брал в свои руки розги, плети и силой отвращал
их  от  грядущего, люди любили и уважали силу... ибо сами всегда были слабы.
Слабы  настолько,  что  не было у них мочи и желания уберечься, спасти себя.
Они  лишь  ждали,  вот явится Спаситель, и обережет их всех, укроет за своей
спиной  от  Страшного Суда за прегрешения их, спасет. Они верили, надеялись,
тешились  в  легкомыслии  своем...  А  Спаситель  к  ним не явился. И все. И
конец. Конец Света!
     - Так тебе, сука!
     Кеша   живым   щупальцем,   манипулятором   живохода,  подбросил  вверх
студенистую  гадину  и  четвертовал  ее в воздухе - ошметки трясущейся дряни
полетели на скорчившихся в чанах голых, высохших как скелеты людей.
     Они   прорвались,  но  уже  не  просто  так,  а  с  боями,  преодолевая
сопротивление  нечисти,  на  четыреста семьдесят первый уровень. Они крушили
ячейки  и  соты  бесконечного  вивария,  гадостного  инкубатора,  в  котором
выращивали  насекомообразных монстров с человечьими глазами. Зачем? Зачем их
выращивали?!  Иван  мучился,  не  находя  ответа... Нет. Ответ был. И он его
знал.  Они  ищут  форму. Они не могут ее найти. Все эти подопытные твари для
них  только  мясо,  только костная и мозговая ткань. Они ищут форму для тех,
кто  должен  придти  на смену всем бесчисленным нелепым промежуточным расам.
Они   пытаются  создать  тела  сверхживучие,  неистребимые,  могучие,  тела,
которым  не  будет  равных  ни  в одной из вселенных. И они создадут тысячи,
миллионы  новых  форм, новых видов, и они пустят этих монстров-уродов в мир,
и  они  будут ждать и смотреть, как эти гадины станут биться друг с другом и
пожирать  друг  друга,  и  пройдет  много  лет,  прежде  чем останутся самые
выносливые,  жестокие, приспособленные - самые живучие и беспощадные твари в
Мироздании.  И  тогда  они  вселятся  в  них!  Тогда они придут во Вселенную
живых,  ибо  в  своем  собственном  обличий, в своей нетелесной сущности они
нагрянуть  сюда  не  могут никогда. Человеку не дано узреть Незримые Глубины
Преисподней,  Черного Подмир-ного Мира, Всепространственной Вселенной Ужаса.
Чело-226

     век,  не  всякий,  но  один из миллионов, один из миллиардов, прошедший
сквозь  боли и страхи, преодолевший себя самого, избранный Вседержителем - и
тот  не  узрит  сокрытого  от  него.  Но  ему дано видеть Черту, проведенную
Создателем.  Черту,  ограждающую все миры, существующие и несуществующие, от
Черного  Мира,  от  нижнего  яруса  сочлененных  Мирозданий,  ибо для того и
поставлена  Она,  прочерчена Всевышним, чтобы ограждать. Святая Черта. Но не
в  дальних  мирах пролегает она, не в чужих пространствах и измерениях, не в
запредельных  вселенных. Проходит Черта по душам человеческим - бессмертным,
но  слабым,  мятущимся,  страдающим, готовящимся к вечности... где? во мраке
ли?  при  Свете?  И  вершиться  Страшный Суд начал не сейчас. Он идет давно,
тайно  для  слепых  и открыто для видящих... А это уже не Суд. Это свершение
приговора  над  слабыми  и  предавшими  себя.  Все! Хватит! Иван тоже сдавил
виски  ледяными  ладонями.  Он