дел - по-прежнему молча.
   Сахаи глаз от меня не отрывал.
   - Кинт... - внезапно  произнес  он  почти  умоляюще.  -  Кинт...  это
ужасно... то, что с тобой мастер Дайр сделал, я не понимал...  это  ведь
ужасно.
   Кинт, значит. Вообще-то те, кто смел называть  меня  Кинт,  перестали
это делать на третий же день моего пребывания в школе. Самые  упертые  -
на пятый. Эта кликуха, это имя было моим единственным  имуществом,  и  я
никому не позволял отнимать часть его. Сахаи так даже и не пробовал  так
меня называть... а теперь вот назвал.
   - Кинт, я никогда больше, никогда...
   Хорошо ему. Он никогда больше... а я вот и теперь, и всегда, и  когда
угодно.
   - Мастер...
   - Старший ученик Сахаи Нену, - вздохнул я. -  Отправляйся  и...  и...
постарайся отлежаться, что ли. Я распоряжусь, чтобы обед тебе принесли.
   - Да, мастер, - почти беззвучно, еле шевеля губами вымолвил Нену.
   Я стоял в дверях зала и смотрел ему вслед. Нену плелся медленно, едва
ли не через  силу...  эк  же  его,  беднягу,  за  живое  задело.  Голова
кружится, ноги не держат... нельзя его оставлять надолго без пригляду  и
дружеского сочувствия. Неназойливого и разумного.
   Кому препоручить эту наитруднейшую задачу - причем прямо сейчас  -  у
меня и вопроса  не  было.  Конечно,  на  тренировку  я  услал  всех  без
изъятия... но я не я буду,  если  Тхиа  не  утянется  с  тренировки  под
совершенно благовидным предлогом, только бы оказаться тогда и  там,  где
он, по его разумению, нужен больше всего.
   Что ж, и вправду нужен.
   А я -  по-прежнему  я.  Потому  что  вот  и  Тхиа  -  шествует,  чуть
приволакивая ногу. Довольный-предовольный.
   - Я ногу подвернул, - сообщил он мне замечательно невинным тоном.
   Ясное дело. Чтобы без него да хоть одно происшествие обошлось...
   - Давно? - сухо поинтересовался я.
   - А вот сразу, как из зала вышли, - охотно  сообщил  Тхиа  с  прежней
невинной безмятежностью во взоре.
   Ну еще бы. Чтобы Тхиа да пропустил самое интересное...
   - Значит, объяснять тебе ничего не надо, - заключил  я,  примирясь  с
неизбежным.
   - Было бы что объяснять, - заметил Тхиа. - Мастер Дайр за такие  дела
едва  тебе  кости  не  переломал   -   а   мастеру   Дайру   Кинтару   и
рукоприкладствовать нужды нет. От тебя и без мордобоя замертво падают.
   - Вот только душа - не спина, ее бальзамом не смажешь, - вздохнул  я.
- И зелья для подобных ран у тебя нет.
   - Представь себе - есть, - невозмутимо возразил Тхиа. - Язык  у  меня
ядовитый, ты же сам говорил.  А  ядами  и  не  такие  язвы  лечат.  Даже
застарелые.
   - Ох, Тхиа, - усмехнулся я. - И всюду-то тебе  пролезть  надо,  и  во
всем поучаствовать, и везде присутствовать, и про все знать!
   - Конечно, - подтвердил Тхиа.
   - И про ночные бдения ученика Дайра Тоари? - наудачу брякнул я.
   - Конечно, - столь же невозмутимо подтвердил Тхиа.
   Вот оно, значит, как...
   - Слушай, - медленно выговорил я, - если ты там был... если  видел...
чем, скажи на милость,  он  занимается?  Мне  чем  такое  понять,  проще
рехнуться. Это не просто тренировка - уж столько-то я понимаю... но  что
это? Что он делает?
   Тхиа помолчал немного.
   - По-моему, - сказал Майон тихо и очень серьезно, - он изо  всех  сил
старается что-то забыть.
 
*** 
 
   То, что сказал Майон Тхиа, звучало полнейшей несуразицей. И все же  я
чувствовал... да что там - я попросту знал, что он прав. А вот чего я не
знал тогда - это что именно Дайр Тоари хочет забыть. Тогда я и не понял,
хотя голову ломал долго. А ведь мог бы и сообразить. Загадка на самом-то
деле не из сложных. Вот только я пытался найти  ответ  в  невесть  каких
душевных дебрях и глубинах - а ответ лежал на поверхности.
   Дайр Тоари отправлял в забвение мастера Дайра, многоопытного бойца  и
великого воина. Потому что именно великий воин мастер Дайр привел  школу
на грань гибели. Далеко ли нам было до банды убийц? Может,  один  только
шаг.  До  чего  же,  наверное,  жутко  -  лепить,  прижмурив  глаза   от
удовольствия ощущать под руками вязкую податливость глины... а  потом  в
один прекрасный день открыть глаза и  посмотреть  на  ужас,  сотворенный
тобою. Увидеть дело рук своих.
   Не воинам быть учителями... но  кроме  воинов,  да  притом  одиночек,
никого от школы не осталось. Бывает, и в  руках  потомственного  учителя
школа  умирает.  Бывает,  что  и  бесславно,  и  мучительно,  в   долгой
безобразной агонии. Но тот вид гибели, что ожидал нас, мог сам  того  не
ведая избрать только воин.
   А значит, пора ему покинуть тело и разум Дайра Тоари.
   Изгнание совершалось еженощно. Дайр Тоари  начинал  свой  путь  бойца
заново. С самых первых дней. С самых простых, изначальных  движений.  Не
так, как привык их исполнять воин - но так, как делает их ученик.
   Всего этого я, понятное дело, тогда не знал. А еще  я  не  знал,  что
Дайр Тоари по ночам не только забывает, но и вспоминает. Вспоминает  то,
что давно позабыл воин Дайр - но отлично помнил когда-то новичок  Тоари.
То, на что он по молодости лет и внимания не  обратил,  потому  что  оно
разумелось само собой - а теперь все прежние учителя мертвы, и напомнить
о позабытом стало некому. Значит, самому надо вспоминать. Выхода другого
нет.
   И мастер Дайр вспоминал то, что знал учеником. А еще - то,  что  знал
прежде, чем стать учеником. То, что привело его в школу. То,  о  чем  он
байки рассказывал с подначки Тхиа. Слушал я эти байки хоть и с интересом
- а задуматься, к чему они, труда себе не дал.
   И зря. Может, тогда я раньше бы приметил и разгадал, что  творится  с
Дайром Тоари. И день, когда он сможет забыть и вспомнить  полностью,  не
застал бы меня врасплох - я ждал бы его заранее.
 
*** 
 
   Впрочем, мне так и так следовало заметить,  что  происходит  прямо  у
меня на глазах. Беда в том, что слишком уж я был поглощен собой. Впервые
в жизни мне было настолько одиноко.
   Странное дело. В бытность свою учеником я был букой и нелюдимом. Ни с
кем из благополучных деток, окружавших  меня,  дружбы  заводить  мне  не
хотелось - а они так  и  вовсе  меня  избегали.  Когда  я  стал  старшим
учеником, держался я если и не вызывающе, то уж отчужденно -  наверняка.
И каморка у меня была своя. Один я был, один... и не могу  сказать,  что
особенно этим тяготился. А теперь я  день-деньской  на  людях.  И  не  в
пример прежним временам, когда я мог с утра до вечера хорошо если  парой
фраз с другими учениками перекинуться, мне не отмолчаться нипочем.  "Да,
мастер"... "а как  это  делается,  мастер?"...  "нет,  мастер"...  и  ни
минуточки, кроме как по ночам, я не бываю один.
   Но никогда еще мне не было так одиноко.
   Разве только Нену  иной  раз  именовал  меня  Кинт  -  случалось  ему
оговориться к тайной моей радости - да Тхиа не честил меня мастером хотя
бы с глазу на глаз. Вот только времени на приватные беседы, в том  числе
и с Тхиа, у меня не было. Редкие минуты отдыха между общей тренировкой и
отдельными мне удавалось провести в разговорах с Тейном или Тхиа.
   Тейну я и словом не обмолвился о том, каким  странным  и  мучительным
показалось мне мое внезапное одиночество. А с Тхиа, каюсь,  я  поделился
горечью моих сомнений и попросил совета. И получил... то, что  только  и
можно получить от Тхиа.
   - А чего ты ожидал? - осведомился он. - Нормальный удел всех королей.
Иначе и не бывает.
   - Каких королей? - признаться, я даже малость опешил.
   - Которые корону носят, - хладнокровно пояснил Тхиа. -  Вот  ты  себе
представь: сидит в пещере злобный дракон...
   - При чем тут дракон? - окончательно растерялся я.
   - При королях, - безмятежно ответствовал  Тхиа.  -  Значит,  сидит  в
пещере злобный дракон. И  запугивает  всю  округу.  Скотину  у  крестьян
задаром отбирает. У купцов  проезжих  -  золотишко.  Девственниц  всяких
жрет...
   Я приподнял бровь и  выразительно  скосил  на  Тхиа  глаза.  Прямота,
конечно,  прямотой,  но  отпрыску  знатного  рода   следует   выражаться
соответственно.
   - Кушает, - кротко исправился Тхиа. - Кушает он девственниц.  И...  и
не только... э-э... кушает.
   Тьфу,  проваль  -  уж  лучше  бы  сказал  попросту,  что   дракон   с
девственницами делает кроме того, что... э-э... кушает. Пусть даже  и  в
непристойных выражениях. Окольные  высказывания  звучат  почему-то  куда
неприличнее самой откровенной ругани.
   - И вообще ведет себя нехорошо, - подытожил Тхиа.
   - Да уж чего хорошего, - невольно усмехнулся я.
   - Да. Но заметь, никому и в голову  не  приходит,  что  если  дракона
убить, мир не перевернется, а очень даже наоборот. И что если навалиться
на него скопом, то от дракона  и  когтей  не  останется.  И  все  дружно
страдают. А потом кто-то один догадывается.
   - Берет огромный меч,  -  подхватил  я,  -  возглавляет  всех  прочих
остолопов и дует этим мечом дракона прямо по башке.
   - Правда твоя, - кивнул Тхиа. - Так  вот  -  если  умник  этот  очень
везучий, он дракона убьет, но и сам погибнет в  бою.  И  на  его  могилу
деревенские дети по весне будут класть цветочки.  А  если  он  не  очень
везучий, он выйдет из пещеры с драконьей башкой  в  руках,  довольный  и
радостный. И первые слова, которые  он  услышит  от  недавних  врагов  и
вчерашних друзей, будут: "Ваше величество". Ясно?
   - Чего уж яснее, - вздохнул я.
   - Вот и радуйся, - безжалостно заключил  Тхиа,  -  что  тебя  именуют
всего-навсего мастером. По сравнению с  обычным  героем  ты  еще  дешево
отделался.
   - Хорошая притча, - задумчиво заметил я.  -  Откуда  она  у  тебя?  О
мастера Дайра я вроде такой не слышал...
   - А я ее сам придумал, - заявил Тхиа. - Вот только что.
   Вот ведь маленький мерзавец!
   - Ладно, - задумчиво отозвался я, - будем считать, что я тебя  понял,
как должно. А теперь, будь  любезен,  повтори-ка  весь  проход  "кошачья
лапа". Полностью. С начала и до конца.
   - Зачем? - удивился Тхиа. - Ты же мне обещал показать "прыжок тигра".
   - Обещал, - согласился я. - Так ведь "кошачья лапа"  у  тебя  еще  не
совсем получается. Пока у тебя с  "лапой"  не  все  в  порядке,  "прыжок
тигра" тем более без ошибок не получится, незачем и пробовать.
   - Какие еще ошибки? - запротестовал Тхиа. - Я все делаю точно как ты.
   - Ну да, - кивнул я. - А теперь сам  смекни,  много  ли  тебе  оттого
пользы. Какого роста ты - и какого я. Сколько в тебе веса - и сколько во
мне. Твой костяк - и мой... все, все без изъятия совсем другое. Тебе  не
как я, тебе как ты сам надо делать. Только тогда толк будет. Да и насчет
"я как ты"... - я изо всех сил постарался скрыть  ухмылку.  -  Сразу  же
байка одна мне на ум приходит...
   - Какая? - жадно спросил Тхиа. У него даже кончик языка высунулся  от
неуемного любопытства.
   Я  вновь  едва  сумел  подавить  смех.  Надо  же  -  при  всей  своей
хитромудрой проницательности Тхиа так легко попался в мою ловушку. Можно
сказать, сам напросился. Ладно же - получай, что заслужил.
   - А такая байка, - неспешно приступил  я  к  рассказу.  -  Учит  один
мастер новичка, учит, а все  впустую.  И  так  с  ним  бьется,  и  этак.
Повтори, дескать. И сам показывает. А ученик кивает -  понял,  мол  -  а
после давай чудесить. Хоть и терпелив был мастер,  а  все  же  освирепел
вконец. Мол, что ты, такой-сякой, делаешь,  так  тебя  и  распротак?!  А
ученик ему и отвечает: "А в чем дело, мастер? Разве же я глаза таращу не
в точности, как вы?!"
   Тхиа  рассмеялся  -  чуть  принужденно  и  со  смущением,   как   мне
показалось.
   - Понял,  -  кивнул  он.  -  Хорошая  байка.  Это  тебе  мастер  Дайр
рассказывал?
   - Нет, - мстительно ответил я и ухмыльнулся, уже не таясь. - Я ее сам
придумал. Вот только что.
   На сей раз Тхиа расхохотался искренне и безоглядно.
   - Долг платежом красен, а? - поинтересовался он.
   - Точно, - подтвердил я. - Но "кошачью лапу" повтори. Глаза ты пучишь
совсем как я, а вот все остальное...
   Меня прервал дикий грохот и треск.
   - Что это? - изумился Тхиа. - Где?
   - Ограду ломают, - ошеломленно произнес я. - А ну, бегом...
   Я не ошибся. Ломали и  в  самом  деле  ограду.  Вот  только  коварных
врагов, подкравшихся к стене исподтишка, чтобы потом повалить ее с таким
шумом, что и мертвый в гробу проснется,  не  было  и  в  помине.  Ограду
разносил Дайр Тоари.
   - Что... - сорвалось невольно с моих уст. - Зачем?..
   Дайр Тоари перестал крушить забор и обратил ко мне свое лицо - и  оно
не было лицом человека, которого я знал столько лет. Вся  муть  сошла  с
него совершенно - и иное, совсем иное  выражение  снизошло  на  знакомые
черты. Я даже не знал, как назвать его,  это  выражение...  пожалуй,  то
была  радость,  но  радость  какая-то  непривычная.  Безмятежно   тихая,
приветливая, исполненная спокойной ясности.
   - Зачем? - повторил я, но уже не в ошеломлении, а в надежде  получить
осмысленный ответ: что бы ни делал человек с таким лицом,  но  для  него
это бесспорно имело смысл.
   - А зачем нам такая стена? - негромко и спокойно спросил Дайр  Тоари.
- Отгородились, спрятались...  можно  подумать,  мы  тут  кошек  втихаря
мучаем. Что нам таить? Люди к нам за помощью идти должны, а не  трястись
от ужаса при виде наших грозных стен.
   Я тогда еще не знал, что открылось Дайру Тоари в тот  миг,  когда  он
сумел забыть и вспомнить. Но и в правоте его не усомнился.
   - Посторонись, - только и сказал я.
   Тхиа так и замер, разиня рот.
   Когда на грохот  сбежались  остальные  ученики,  мы  с  Дайром  Тоари
разносили ограду уже вдвоем, да так слаженно, что любо-дорого  поглядеть
- и я уже понимал, что мы делаем и зачем.
   - Мастер? - жалобно вымолвил Рамиллу в полной уверенности, что  я  не
иначе как спятил. - Что вы тут делаете?!
   - Наглость какая, - ухмыльнулся я в ответ. - Не школа,  а  пес  знает
что. В приличной школе ученики другое спрашивают. Не  "что  вы  делаете,
мастер?" - а "мастер, соблаговолите ли вы  дозволить  помочь  вам?"  Так
вот, я дозволяю.
   Первым воспользовался моим дозволением Нену, двинув по ограде с такой
силой, что удар сотряс ее до основания. Тейн, впрочем, тоже не  заставил
себя ждать или упрашивать. Едва только он оправился  от  изумления  -  и
удары его не уступали по силе ничьим. А уж когда  к  нам  присоединились
все ученики без изъятия, я понял, что снести ограду  мы  успеем  еще  до
ужина.
 
*** 
 
   Это хорошо, что прежняя наша ограда изломана и  повыдернута.  Хорошо,
что ее сменил низенький легкий штакетник.  Поверх  него  далеко  видать.
Иначе никто бы не приметил отца Нену прежде,  чем  он  постучался  бы  в
ворота. Конечно, те ученики, чья очередь настала при  воротах  дежурить,
увидали бы, что в сторону школы движется некий путник.  Но  вот  кто  он
таков, выяснилось бы только при входе. И  -  ничего  бы  мы  не  успели.
Совсем ничего.
   А штакетник обзора не закрывает. Еще едва завиднелся на дороге чей-то
силуэт,  а  приметить  его  мог  каждый.  А  уж  когда  неясная   фигура
мало-помалу  обрела  четкие  очертания,  когда  незваного  гостя   стало
возможным опознать... я и ахнуть не успел, а младший ученик  Дайр  Тоари
самовольно прервал тренировку и подошел ко мне.
   Я бы и опешил, да некогда было толком растеряться.  Никогда,  нипочем
не стал бы он так поступать без крайней нужды. Я махнул рукой,  подзывая
Тейна, без слов уступил ему место, а сам отошел в сторонку.
   - Что стряслось? - шепотом спросил я, когда  Тоари  присоединился  ко
мне.
   - Беда, - очень тихо отозвался он. - Видишь, к нам по дороге гостенек
движется? Это господин Сахаи-старший.  Он  и  раньше  наведывался,  сына
забрать пытался. Тогда-то у меня с ним разговор был короткий... а теперь
я никто. Делай что хочешь, мастер, но парня он забрать не  должен.  Если
эта гнида наложит лапы на Нену, я тебе шею сверну.
   Необыкновенное все-таки  место  -  Королевская  школа.  Ну,  где  еще
младшие  ученики  могут  угрожать   мастеру   тяжким   рукоприкладством?
Совершенно никакого почтения.
   - Тренировку прекратить, - крикнул я. - Тейн, Лерир, Дайр, Фонс  -  к
воротам. Сахаи - назад. Назад, я сказал!
   Какое там... Нену шагнул вперед,  словно  зачарованный.  Еще  шаг,  и
еще... и  еще  один...  лицо  у  него  было,  как  поле  после  града  -
перекореженное и пустое. Совсем пустое.
   К воротам я двинулся только что не бегом - нет, нет, только не бегом,
в свои лета я должен являть собой солидную степенность... иначе  кто  же
поверит, что я мастер и имею право?.. нет, ни в коем случае не  бегом  -
просто очень быстро, как можно быстрее. Чтобы опередить  обеспамятевшего
Нену.
   Однако первым у ворот оказался не я. И даже не те, кому я  велел  там
быть.
   Первым ворот достиг Майон Тхиа.
   Вроде бы и не бежал он... даже нельзя  сказать,  что  он  двигался  с
какой-то особой быстротой. Но только что он был среди младших  учеников,
где ему быть надлежит - и вот он, пожалуйста,  возник  в  воротах.  Даже
опереться о них успел с этакой небрежной ленцой.
   Я невольно сглотнул:  тот  Майон  Тхиа,  которого  я  так  мучительно
ненавидел, ежеминутно растравляя себя, вновь возник из небытия. Но такой
наглой рожи у него и в те времена не было.
   Именно эту вельможную наглость и узрел господин  Сахаи-старший,  едва
приблизясь к воротам. Оттого  и  поклон  у  него  вышел  неуверенный,  и
приветствие он промямлил еле-еле, и не с требованием он обратился,  а  с
почтительной просьбой - да не ко мне,  мастеру,  и  не  к  Дайру  Тоари,
которого он должен был считать мастером, а к наглому  бесстыжему  Майону
Тхиа, их совсем еще желторотому высокородию. Тихо так обратился, робко -
я его и расслышать-то не сумел.
   Зато его отлично расслышал Тхиа - и скроил такую брезгливую гримаску,
что я втихомолку затрепетал от восторга. Нечего мне к воротам  соваться,
нечего. Тхиа управится так, как мне и не снилось.  Мне  остается  только
млеть от восторга да удерживать за  шиворот  полубессознательного  Нену:
вот как он сделал первый шаг навстречу своей неведомой мне беде,  так  и
не может остановиться, даже если и хочет. Все правильно. Затем  и  нужен
мастер, чтобы вовремя удержать опьяневших от ужаса до полного бесстрашия
бедолаг, да любоваться, как лучшие ученики расправляются с противником.
   А на Тхиа полюбоваться стоило.
   - Касательно посягательств на моего вассала Сахаи Нену... -  произнес
он не то что с вельможной, а прямо-таки с царственной  пренебрежительной
и властной ленью в голосе. Даже фразы не закончил: стоит ли растрачивать
свои высокоизысканные речи на всякое там ничтожество? Не лучше ли  сразу
отвязаться от докуки, перейдя от слов к делу?
   Он и перешел.  Затаив  дыхание,  я  следил,  как  Майон  Тхиа  жестом
фокусника извлекает из ниоткуда Иглу Вызова и аккуратно прикалывает ее к
воротнику обалдевшего господина Сахаи-старшего. Всегда хотел узнать, где
дворяне хранят Иглы Вызова: их ведь и помногу может  понадобиться  -  да
чтобы не потерялись, да чтобы в руке очутились в нужную минуту... не  по
сумкам  же  копаться,  когда  хочешь  устрашить  врага.  Теперь,   узрев
процедуру воочию, я мог твердо сказать:  Иглы  нигде  не  хранятся.  Они
зачарованы и незримо сопровождают своего владельца повсюду - и только он
один может взять их в любую минуту. Столько, сколько  понадобится.  Одну
Иглу - чтобы предупредить о своем  гневе.  Две  -  вызвать  на  поединок
чести. Или три - вызвать на смертный бой без пощады, когда ни извинения,
ни примирение невозможны.
   Вызвать - но не кого попало, а... дворянина. Дворянина?!
   Судя по всему, Сахаи-старший тоже  уловил  эту  тонкость.  Выпученные
глаза его едва не  закатились,  физиономия  побагровела:  навершие  Иглы
блестело цветами  дома  Майон:  золото  поверх  темно-синего.  Цвета  из
великокняжеских. Если представитель дома, имеющего право на такие цвета,
почтил своим гневом  простолюдина,  быть  тому  отныне  их  высокородием
отныне и до веку.
   - Вон отсюда, - повелел Тхиа. - Можешь идти к  ближайшему  нотариусу:
грамоту тебе с моей