узен жены кузнеца.
   Наконец блеск золотых монет сделал свое  дело,  и  Сарио  удалось  нанять
повозку с молодым и потому безрассудным парнем.
   На Диа Фуэга, в День Огня, последний  день  Пенитенссии,  было  спокойно,
однако внутреннее напряжение нарастало по мере того, как на город спускались
сумерки. Да, Сарио все это  уже  видел.  Нужно  попасть  в  Палассо  и  дать
Великому герцогу Ренайо совет,  как  восстановить  порядок,  иначе  придется
расстаться с надеждой занять место Верховного иллюстратора и  вернуть  былое
великолепие искусству Грихальва.  Что,  если  толпа  взорвется?  Если  чернь
подожжет Палассо?
   Он содрогнулся, размышляя о  Рафейо.  Он  не  может  рисковать  портретом
Сааведры еще раз!
   - Вы заболели? - спросила Аласаис. Ее разбирало скорее  любопытство,  чем
тревога.
   На ней был  длинный  плащ,  скрывающий  платье.  На  светлые  волосы  она
накинула черную кружевную шаль.
   - Холодно, - ответил он.
   Они быстро проехали по пустым улицам, но, когда  повозка  приблизилась  к
длинным авенидос, ведущим к Палассо Веррада, навстречу стало попадаться  все
больше и  больше  людей.  Они  несли  статуи,  изображавшие  Зависть,  Гнев,
Бесплодие, и другие, - но не к храму,  как  полагалось  по  традиции.  Толпа
направлялась к сокало  перед  Палассо  Веррада.  Люди  вели  себя  тихо,  но
напоминали хищника, преследующего  свою  жертву.  С  боковых  улиц  и  аллей
появлялись все новые участники манифестации.
   Сарио  достал  альбом   для   зарисовок.   Всякий   раз   когда   повозка
останавливалась, он  прикасался  карандашом  к  языку  и  быстрыми  штрихами
изображал экипаж, возчика, себя и принцессу Аласаис, бормоча  при  этом  под
нос:
   - Дайте дорогу нашей повозке. Расступитесь. Уходите прочь. Они выехали на
площадь и увидели ворота Палассо, вздымающиеся над  толпой  в  свете  океана
факелов.  Гротескные  скелеты,  огромные  статуи,  символизирующие  грехи  и
горести, плыли над головами людей в жуткой тишине. Бесчисленные  светильники
озаряли монументальную лестницу главного входа в  Палассо  -  казалось,  это
сошедшие с небес звезды. Издалека доносились звуки  музыки,  рокот  гитар  и
грохот тысяч ладоней - начался бал  Диа  Фуэга.  Сарио  услышал  возмущенные
голоса:
   - Мы голодаем, а они танцуют.
   - А что с Парламентом?
   - Они слишком заняты праздниками, чтобы думать о наших проблемах!
   - Мы для них не более чем скот, который они разводят,  а  потом  убивают,
когда им это понадобится.
   - Двигай вперед, - приказал  Сарио  возчику,  -  нам  нужно  пробиться  к
воротам.
   - Но, маэссо, толпа...
   - .раздвинется, чтобы пропустить нас.
   Так оно и произошло; люди толкали друг друга и удивленно  смотрели  вслед
повозке.
   Когда они добрались до ворот, Сарио соскочил  на  землю  и  схватился  за
прутья решетки. Стражники - по меньшей мере двадцать  человек  -  равнодушно
взирали на него.
   - Я должен поговорить с вашим капитаном. Быстрее, болван!  Я  иллюстратор
из рода Грихальва. - Он зажал в руке  свой  Золотой  Ключ,  скрывая  его  от
толпы, которая отступила шагов на пять назад.
   К ним стремительно подошел капитан.
   - Чего вы хотите? Мы не можем открыть ворота. Сарио наклонился  вперед  и
заговорил так, чтобы его мог слышать только капитан:
   - Я спас принцессу Аласаис де Гхийас. Ее отец и  мать  убиты.  С  помощью
взяток мне удалось вывезти ее из Гхийаса.
   - Если это правда - эйха! Но если нет и  я  открою  ворота...  У  них  за
спиной люди запели псалом: "Матра всем  дарует  свое  благословение".  Но  в
голосах слышался гнев, и Сарио почувствовал, что толпа  набирает  силу,  как
надвигающаяся буря. "День Огня". Сарио вспомнил о  Рафейо,  о  спрятанной  в
повозке картине, написанной кровью, его кровью, - и содрогнулся.
   - Помоги ей подойти к воротам, - сказал он одному из гхийасских солдат.
   Тот выполнил его приказание и подвел  Аласаис  к  воротам;  пока  капитан
разглядывал принцессу, Сарио вытащил из кармана маленький нож, которым точил
карандаши. Тотчас надрезал кожу на пальце и  размазал  кровь  по  бумаге,  а
сверху несколькими короткими штрихами нарисовал капитана.
   - Ты впустишь нас немедленно, - прошептал Сарио.
   - Быстро! - приказал капитан своим людям. - Откройте ворота!
   Одна створка медленно отворилась. Они не мешкая проехали внутрь,  повозка
покатила к широкой  лестнице,  и,  хотя  толпа  по  другую  сторону  решетки
забурлила, Сарио даже  не  обернулся.  Капитан  остался  на  своем  посту  -
вероятно, он не имел права его покинуть.
   - Подождите здесь, - приказал Сарио возчику и слугам  из  Гхийаса,  когда
они остановились возле нижних ступеней. - Никому не разрешайте прикасаться к
повозке, трогать сундуки или открывать их. Я скоро вернусь. Идемте со  мной,
ваше высочество.
   Взяв Аласаис за руку, он начал подниматься  по  лестнице.  Только  теперь
Сарио посмел оглянуться и посмотреть на сокало, где над толпой,  в  зловещей
тишине, высились жутковатые  статуи,  озаряемые  колеблющимся  светом  тысяч
факелов.  Скоро  статуи  будут  публично  сожжены.  Король  Иво  из  Гхийаса
попытался утихомирить толпу. За что и поплатился жизнью.
   - Ты должна  спешить,  -  сказал  он  Аласаис,  хотя  принцесса  даже  не
запыхалась, а из его груди вырывалось хриплое дыхание.
   Повсюду стояли солдаты, охраняя громадные двери, ведущие в  Палассо.  Они
наблюдали за широкими галереями, аркообразными коридорами и узкими проходами
во внутренние покои дворца, но Чиева до'Орро открывал  любые  двери.  Теперь
музыка звучала громче, все хлопали в ладоши, ноги танцующих стучали о пол  -
гости веселились. Мороннос! Они развлекаются, ни на что не обращая внимания,
а за воротами Палассо зреет катастрофа. Точно  так  же  вела  себя  знать  в
Гхийасе.
   Золоченые двери, ведущие в тронный зал, были распахнуты. Здесь властвовал
танец, столь же темпераментный  и  яростный,  как  нарастающий  гнев  толпы.
Остановившись у входа, Сарио оглядел огромный зал,  убранный  серебряными  и
черными лентами, повсюду  виднелись  стилизованные  черепа,  символизирующие
поминовение мертвых.  С  куполообразного  потолка  свисали  черные  фигурки,
изукрашенные  серебряными  нитями.  Сарио  смутно  припомнил,  как,   будучи
ребенком, он преклонял колени на жестком каменном полу, все пели молитвы  об
усопших и жгли амулеты в знак расставания с прежними бедами.  А  теперь  эти
моренное поют и танцуют!
   Танец закончился. Когда придворные начали расходиться  по  местам,  Сарио
вывел Аласаис в центр зала. Она удивленно смотрела на яркий свет и роскошные
наряды гостей.
   - Не забывай, кто ты такая, - прошептал Сарио ей на ухо.  Великий  герцог
Ренайо взошел на помост. Следом за ним - хрупкая, очень молодая  женщина  со
светлыми волосами, одетая в белое платье с красным поясом. Ее лицо несколько
портила  излишняя  бледность.  Неподалеку  устроился  наследник  -  сильный,
красивый молодой человек. Арриго? Нет, внук Арриго. Он совсем  не  похож  на
Арриго. Подле наследника Сарио увидел красивую девушку - несомненно, это его
любовница из рода Грихальва. Сарио направился к помосту.
   - Сними плащ.
   Аласаис сбросила с плеч накидку как раз в тот момент,  когда  их  заметил
Великий герцог. Черный плащ соскользнул на пол - все замолчали и повернулись
к вновь прибывшим.
   - Ваша светлость. - Сарио поклонился. - Я Сарио  Грихальва,  итипераррио,
прибыл из Гхийаса. Слухи оказались правдивыми. Король Иво и  королева  Айрин
мертвы.
   Послышались вздохи, и гости одновременно, но негромко заговорили.
   Через  мгновение  шум  стих  -  Ренайо  поднял  руку,   чтобы   успокоить
придворных.
   - Однако не все погибло, мне удалось кое-кого спасти и привезти сюда, под
вашу защиту, - продолжал Сарио.
   - Кузен, я прошу у вас убежища! - Аласаис  упала  на  колени  и  схватила
руками край вечернего костюма Ренайо.
   Сарио не учил ее этому жесту, но, как и всякий шедевр,  Аласаис  обладала
качествами, о которых ее создатель догадывался далеко не всегда.
   Великий герцог автоматически взял ее  за  руку,  на  которой  красовалось
фамильное кольцо Гхийаса, и помог подняться. Ренайо заметил кольцо  и  узнал
принцессу.
   Все стояли, онемев от удивления. Пока Великий герцог приходил в  себя,  а
дон Эдоард, шагнув вперед, взял изящную ручку Аласаис в свою,  Сарио  быстро
просчитал возможные варианты дальнейшего развития событий.
   Нужно заняться новыми заклинаниями. Написать несколько портретов. У  него
нет ни времени, ни сил, чтобы убеждать их словами. Он должен применить  свой
Дар с максимальной пользой.
   Иначе зачем Матра ниспослала ему этот Дар?

Глава 76

   Элейна рано покинула бал и нашла убежище в тишине пустой Галиерры.  Возле
белых с золотом входных дверей горели яркие лампы. Элейна сняла одну из  них
и отправилась в крыло, где  висели  портреты,  изображавшие  до'Веррада.  На
подставках  по  всей  длине  бесконечного  зала   стояли   тускло   горевшие
светильники, которых хватало лишь на то, чтобы показать, где находятся стены
и окна. А сами картины напоминали образы, неожиданно всплывающие в памяти.
   Какое диковинное  ощущение.  Вот  она  стоит  здесь  совершенно  одна,  в
полнейшем безмолвии. Элейна бывала тут только с группой учеников из  Палассо
Грихальва,  которых  приводили  посмотреть  на  работы  старых  мастеров   и
кое-какие скопировать.  Галиерра  всегда  купалась  в  солнечном  свете,  ее
наполнял взволнованный шепот посетителей, завороженных великими шедеврами, и
учителей,  рассказывающих  приглушенными  голосами   об   этом   "Договоре",
"Бракосочетании", "Рождении" или о той  "Смерти"  -  развешанных  по  стенам
картинах, вместивших гордую историю рода до'Веррада. А он все эти  годы  был
связан с  семейством  Грихальва,  помогавшим  до'Веррада  пройти  по  дорою,
которая привела их к власти. С помощью запретной магии.
   Откуда-то издалека, из коридоров, доносилась музыка.  Элейна  устремилась
вперед, в темные, погрузившиеся в черные тени залы. Вокруг нее  плясал  круг
света, словно живое существо, она шла,  время  от  времени  поднимая  лампу,
чтобы взглянуть то на одну, то на другую картину.
   Вот знаменитый "Договор в Диеттро-Марейа" Риобаро Грихальвы, который  так
умно предсказал будущее бракосочетание Бенетто I и наследницы  Розиры  делла
Марей, в результате чего Бенетто первым из  рода  до'Веррада  присвоил  себе
титул Великого герцога.
   А  здесь  -  "Летнее  бракосочетание"  Тасиони  Грихальвы,   на   котором
изображена дочь до'Веррада, Элейна не помнила  ее  имени;  впрочем,  Тасиони
явно больше занимал потрясающий, роскошный сад, чем невеста с мрачным  лицом
и ее перепуганный насмерть жених.
   Неподражаемая "Луна Миррафлорес" Северина Грихальвы. Здесь он  увековечил
свою жену, бабушку Элейны, Лейлу - юная девушка  стоит,  сложив  ладони,  из
которых сыплются алые лепестки роз.
   Призраки ее предков, представители рода Грихальва, казалось, стоят у  нее
за спиной и шепчут:
   "Обрати внимание на краски, которыми Бенидитто  писал  свои  картины,  он
смешивал их так искусно, что возникает ощущение, будто они сделаны вчера.
   А с каким поразительным мастерством Адальберто расположил шаль  на  самом
краешке кресла, словно девушка машинально сбросила се и подбежала к  окну  -
посмотреть, не ее ли возлюбленный поет серенаду этим утром...  Тебе  хочется
протянуть руку и поймать шаль, прежде чем она соскользнет на пол!
   Рассмотри все хорошенько, цветы, которые с такой  изумительной  точностью
изобразил Дионисо,  ведь  цветы  -  это  один  из  языков,  на  котором  мы,
Грихальва, говорим в наших  картинах;  видишь,  их  расположение  закрепляет
именно этот "Договор", усиливает его действие".
   И еще:  условия  "Договора"  неразрывно  связывают  стороны,  потому  что
Дионисо, живший во времена бабушки Лейлы, смешал с красками свою кровь.  Кто
из  иллюстраторов  обладал  настоящим  Даром?  Какая  из   картин   излучает
волшебство мастерства, а в какой содержатся истинные колдовские чары?
   Имели ли невесты наследников рода до'Веррада  право  выбора?  Или,  может
быть, бракосочетания - даже запечатленное Андрее "Бракосочетание Ренайо II и
Хоанны из Фризмарка" - стали результатом волшебства, вошли в жизнь и  обрели
дыхание благодаря крови художников из рода Грихальва? Картины, созданные  на
протяжении бесконечных прошедших лет  и  развешанные  по  стенам  полутемной
Галиерры,  почему-то  начали  казаться  Элейне  пугающими  и  мрачными.  Так
процветала Тайра-Вирте. Так  мальчики  из  семейства  Грихальва  становились
мужчинами и умирали, не дожив до старости.
   Впрочем, немало детей умирают, не успев стать взрослыми. Сколько  молодых
женщин и мужчин женятся только ради того, чтобы доставить удовольствие своим
родным? Любовь -  привилегия  бедняков.  С  точки  зрения  знати,  это  вещь
малопрактичная. Слишком многое зависит от того или иного  союза  -  почести,
богатство, положение в обществе. Иногда их заключают заранее, за много  лет,
даже не предполагая, что из этого получится.
   Разве мог Великий герцог Ренайо предположить, что мятежный дух проберется
в его процветающую,  мирную  страну?  На  балу  только  и  говорили,  что  о
либертистах, о чуме неповиновения, о том, что, пожалуй, следует переселиться
на время в загородные имения, по крайней мере до тех пор,  пока  порядок  не
будет восстановлен.
   Где Рохарио? Неужели отец и в самом деле от него отказался? Об этом  тоже
тихонько перешептывались по углам. У Рохарио оставались  в  Палассо  друзья.
Идея пригласить ее на бал принадлежала  вовсе  не  Эдоарду.  Рохарио  послал
письмо Беатрис, а та связалась с Кабралом  -  вместе  им  удалось  вызволить
Элейну из заточения. Интересно, как Гиаберто  сумел  найти  ее  в  гостинице
"Сноп пшеницы и серп"? Даже Кабрал не догадывался.  Может  быть,  ее  предал
Асема?  Кому  еще  было  известно,  кто  она  такая?  Кому  еще   это   было
небезразлично?
   Элейна медленно шла вперед, пытаясь разобраться  в  том,  что  происходит
вокруг  нее,  и  оказалась  в  самом  конце  Галиерры,  где  висела  "Первая
Любовница". Элейна подняла  лампу  и  долго  смотрела  на  портрет  Сааведры
Грихальва. В  огромной  дубовой  раме,  гениальное  произведение  -  шедевр,
созданный  первым  Сарио  Грихальва?  Впрочем,  в  картине  восхищало  нечто
большее, чем просто мастерство исполнения, она дышала жизнью.
   Сарио Грихальва, видимо, очень старательно смешивал краски, когда рисовал
фигуру Сааведры. В остальном.., прекрасно видно, что портрету  много  лет  -
крошечные трещинки, едва заметные изменения оттенков, -  но  сама  Сааведра,
казалось, не стареет вместе с картиной. Элейна была уверена, что смотрит  на
давно умершую Сааведру, женщину, которая, как гласит легенда, имела огромное
влияние на двоих самых могущественных мужчин своего времени, а  потом  вдруг
бесследно и весьма загадочно исчезла.
   "Кто ты, пришедшая посмотреть на меня? Мне кажется, твои  глаза  и  черты
говорят о том, что мы родственницы. Ты знаешь, кто я и  почему  я  здесь?  Я
Сааведра Грихальва, мой кузен Сарио заключил меня в эту темницу".
   Элейна  вздрогнула,  осаждаемая  странными  мыслями.   Вокруг   собрались
призраки ее родственников, они ждали, наблюдая за ней. И казалось, будто они
пытаются сказать ей что-то важное.
   - Красивая картина, верно?
   Элейна подскочила на месте. Капля горячего масла пролилась ей на руку,  и
она вскрикнула от боли.
   Незнакомец тут же забрал у нее лампу, а она стала дуть на небольшой  ожог
возле указательного пальца.
   - Надеюсь, вы не сильно обожглись. Прошу меня простить.
   - Ничего страшного. - Подняв голову, Элейна посмотрела в лицо, освещенное
пламенем лампы. - Мы знакомы?
   У него была мягкая  улыбка,  наверняка  неискренняя,  потому  что  взгляд
выдавал напряжение.
   - Официально нас не знакомили. Я Сарио Грихальва.
   - Конечно, я про вас слышала, - рассмеялась Элейна.  -  Подходящее  место
для встречи, правда? Здесь, перед великолепным шедевром первого Сарио.
   - Это и в самом деле шедевр. - Он поднял лампу  так,  что  свет  упал  на
портрет.
   - Да, сейчас уже никто не умеет так рисовать.
   - Вы могли бы, - сказал он.
   Это необычное заявление взволновало и одновременно озадачило Элейну.  Она
бросила взгляд на Сарио, но он рассматривал картину, приблизив лампу к самой
фигуре Сааведры, которая стояла, положив одну  руку  на  щеколду  двери.  Он
хмурился.
   - Я надеюсь, что смогу рисовать так,  как  позволят  мои  способности,  -
осторожно ответила Элейна, - но в другом стиле.
   - Вы не хотите подражать Сарио Грихальве? - Он внимательно  посмотрел  на
нее.
   - Подражать ему? Если вы имеете в виду мастерство - тогда, конечно, да, я
бы очень хотела добиться таких же поразительных результатов.  Если  же  речь
идет о простой имитации, то к этому я не стремлюсь.
   - Вы считаете, что вам нечему у  него  учиться?  Этот  молодой,  мятежный
Грихальва, кажется, раздражен: еще  бы,  она  критикует  человека,  в  честь
которого его назвали!
   - Эйха! У  него  можно  учиться  бесконечно!  Посмотрите,  как  мастерски
изображены руки, одна на щеколде, другая вот-вот ее откроет.
   - На щеколде, -  прошептал  Сарио  и,  прищурившись,  посмотрел  на  руки
Сааведры. - Милая, неужели ты пытаешься убежать?
   - Прошу прощения?
   "До чего, однако, странный этот Сарио".
   Он отшатнулся, вспомнив о присутствии Элейны.
   - Я хотел сказать: вам не  кажется,  что  она  хочет  убежать,  выйти  из
комнаты?
   -  Думаю,  она  собирается  открыть   дверь,   чтобы   встретить   своего
возлюбленного, герцога Алехандро. Но мне не дано узнать, какие идеи  бродили
в голове Сарио Грихальвы, и бродили ли там какие-нибудь особые идеи, если не
считать того, что ему хотелось заточить Сааведру в свою картину.
   - Пожалуй, ваше предположение верно.
   - Меня всегда занимало, - неуверенно промолвила Элейна, - почему Сааведра
держит Золотой Ключ.
   Отвернувшись от портрета, Сарио сразу  потерял  к  нему  интерес.  Элейна
должна сделать выбор: пойти за ним, поскольку лампа была у него в руках, или
остаться в одиночестве в темноте. Она выбрала первое, раздумывая по  дороге,
не  оскорбила  ли  Сарио  упоминанием  о  Золотом  Ключе.  Его  собственный,
потемневший  от  долгих  лет,  висел  на  груди.  Шагов  через  двадцать  он
остановился и посмотрел на нее.
   - Да, Элейна Грихальва, - сказал он, - вы можете у меня учиться.
   - Я.., я могу? - Элейна была поражена и немного  смущена.  Сарио  лет  на
шесть старше ее; Вьехос Фратос изгнали его из своих рядов. Но он - Одаренный
иллюстратор и, по правде говоря, более сильный художник, чем она,  поскольку
знает все секреты мастерства рода Грихальва, которые открываются мальчикам с
самого рождения. - Вы  решили  остаться  в  Мейа-Суэрте?  Мне  казалось,  вы
вернулись на службу итинераррио.
   И хотя по его лицу пробежала легкая тень, Элейна  не  поняла,  о  чем  он
подумал в этот момент. Его необычное поведение озадачило ее, но ведь то, что
он предложил.., если он и в самом деле говорит серьезно...
   - Вы должны были стать любовницей наследника.
   - Мы.., мы не подошли друг другу.
   - Да. И ваше место заняла сестра. Однако вы не в Палассо Грихальва.
   - И вы тоже, Сарио Грихальва. Вы посчитали, что лучше уехать, чем жить по
правилам Верховного иллюстратора Андрее, насколько я понимаю.  Почему  же  я
должна поступать иначе?
   Он тер пальцами подбородок, не отводя от нее пристального взгляда. У него
было ничем не  примечательное  лицо,  оживлявшееся  лишь  непонятным  Элейне
напряжением. Как передать внутренний  дух,  живущий  в  этой  самой  обычной
оболочке?
   И вдруг она сообразила.
   - Я знаю, где видела вас раньше! На сокало во время беспорядков. - Элейна
забыла, что он иллюстратор, а она всего лишь обычный художник. -  Я  решила,
что передо  мной  какой-то  нахальный  молодой  художник,  который  надеется
благодаря мне получить работу в ателиерро Грихал