В сумке, висящей на худом, квадратном плече Царева громко звякнули бутылки.
     Когда из седьмого вагона вышел последний пассажир - пожилая женщина в плюшевом жакете и черной, неопределенной ткани юбке, Ихтиандр кашлянул и покосился на Стадникову.
     - А точно вагон седьмой?
     - Точно...
     - И поезд этот?
     - Да.
     - Ну что же... Давай пивка, что ли?
     Царев молча вытащил из сумки две бутылки пива, сцепил их пробками и дернул резко, с поворотом. Пена с шипением полилась на асфальт платформы, глухо звякнули пробки - Царев умел открывать две бутылки одновременно.
     - А девушке? - спросил Ихтиандр.
     Царев молча вытащил третью бутылку, ощерясь, закусил пробку и сорвал ее с необыкновенной легкостью, ничуть не изменившись в лице.
     - На, Оля...
     - Что делать будем? - спросил Ихтиандр, сделав несколько больших глотков.
     - Что-что...
     - Поехали ко мне, - печально предложила Стадникова. - Он, если что случилось, будет домой звонить...
     - Да.
     Куйбышев влил в себя остатки пива и согласно кивнул.
     - Да. Других вариантов нет.

***

     - Он у тебя был?
     Стадникова приложила палец к губам и покосилась на телефонную трубку, которую она прижимала к уху.
     - Был? Сколько? Три дня? А потом? Выгнала? А куда он отправился? Ясно... Ну ладно, извини... У меня нормально. Слава Богу... Да, да. Все, целую... Да, слушай, если что, может, я перезвоню еще? Спасибо... И ты звони если что-нибудь узнаешь, ладно? Ну, целую.
     - Вот сука! - Ольга шваркнула трубкой об аппарат, трубка скользнула по черному пузатому боку старинного телефона и, не удержавшись в держателе, полетела на пол. Не долетела, закачалась, запрыгала как древняя детская игрушка "растягайчик", крутясь вокруг своей оси на витом, перекрученном шнуре.
     - Сволочь! Гад! Ненавижу!
     Стадникова кричала, топала ногами, не обращая внимания на вопросительные взгляды Царева и Куйбышева.
     - Ну что там происходит, - Цареву наконец удалось поймать паузу в стенаниях Стадниковой и он не преминул ею воспользоваться. - Что там, Оля?
     Поиски Лекова начались три дня назад, сразу по возвращении с вокзала в квартиру Стадниковой. Точнее, формально Стадниковой - Лекова, но Куйбышев и Саша Царев быстро поняли, что стационарно проживала здесь Ольга. Леков же болтался Бог знает где, иногда брал с собой свою любимую, как он любил выражаться "в концерт", или "на вечеринку", но чаще - исчезал на трое-четверо суток, а то и на неделю, исчезал в совершенно неизвестном направлении, исчезал внезапно и так же внезапно появлялся - иногда совершенно пьяный, разухабистый и веселый, иногда с похмелья - побитой собакой заглядывал Ольге в глаза, дрожащими губами шептал слова извинения, вымаливал прощение и мелочи на кружку пива...
     - Слушай, а мы его встретили - такой респектабельный... Думали - исправился парень. Деньги начал зарабатывать...
     - Ну да. Меня бы спросили. Этот костюм ему приятель один подарил. Они здесь, в этой квартире неделю квасили. Какой-то журналист московский. Насосанный как черт. Бабок немеряно. И одежды с собой навез - целый чемодан. Ну, когда уезжал, костюм и оставил Васильку. Леков-то к тому времени совсем поизносился, - ответила тогда Ольга.
     Звонить в Москву начали сразу же. Кудрявцева застали на даче - на Николиной горе. Дача у Романа была настоящая, московская - с телефоном, канализацией, со светом и газом, с ванной - даже дачей эту домину было называть как-то неудобно. Впрочем, до понятия "особняк" она тоже не дотягивала. Деревянный дом, двухэтажный, с башенкой, а в башенке, по витой лестнице подняться - и комнатка с небольшим оконцем. Леков любил в этой комнатке жить. Дружили они с Кудрявцевым - Ольга никак не могла понять, что нашел респектабельный, солидный Роман в Лекове - ленинградском алкаше, правда, и блестящем музыканте, но его выходки, по крайней мере для Ольги все чаще перекрывали музыкальный талант любимого.
     Любимого..
     Она много раз задавала себе вопрос - зачем ей нужен этот парень, оказавшийся невероятным эгоистом, трусоватым и слабым, случись что - бегущем плакаться ей в жилетку, а через час уже напивающимся водкой до судорог и трехдневной тошноты... Ответить не могла. Чертова любовь... Все равно она не променяла бы его ни на кого из знакомых. Да, пожалуй что, и незнакомых. Песня была такая у Лекова. "Кобелиная любовь"... Часто слушала ее Ольга, пожалуй, чаще чем что бы то ни было. Сучья любовь...
     - Я его на вокзал вчера проводил, - озабоченно ответил Кудрявцев на вопрос Стадниковой. - Я на дачу ехал ночевать. Довез его, на вокзале высадил. Он трезвый был. Да, и с деньгами. Нет, нет. все в порядке - трезвый, в костюме, чистый, красивый... Я его до перрона довел... Нет, в вагон не сажал. Но до поезда довел. Нет, без чемоданов. Чемоданы он у меня оставил. Сказал, что потом заберет. Да и то - денег у него - на сто таких чемоданов. Сама посуди, Оля - трезвый, стильный молодой человек, до поезда я его, тем более, едва ли не за руку проводил. Может быть, в дороге что случилось?
     В дороге его не было, это Ольга знала точно. Так же, как и Царев с Куйбышевым. Они спрашивали у проводницы - тринадцатое место, которое должен был занимать Леков оставалось свободным от самой Москвы. Никто на это место не садился.
     Трое суток сидели Саша Царев и Игорь Куйбышев по прозвищу "Ихтиандр" в квартире Стадниковой. Иногда они выходили в магазин, иногда засыпали - принадлежностей для этого в гостеприимном доме молодого рокера было в достатке. Три спальных мешка неизвестного происхождения, кажется, как и костюм, подаренных какими-то заезжими хиппи, матрас на полу, диван, который занимала хозяйка дома.

***

     На вторую ночь Царев предложил Ихтиандру переночевать в собственных домах, но тот покрутил пальцем у виска.
     - Ага. А там Суля до нас дозванивается. То-то приятно будет побеседовать. Врубился?
     - Врубился. Ну что, уходим в подполье?
     - А чем вам тут плохо? - спросила Стадникова. - Сходите-ка, лучше, в магазин. Деньги-то у нас еще есть?
     - Есть малехо, - ответил Царев. Ихтиандр же, пошарив по карманам, поморщился, но кивнул согласно.
     Ольга обзвонила всех своих московских знакомых, нашла на подоконнике старую записную книжку Лекова и пошла по алфавиту - об исчезнувшем невесть куда Васильке никто ничего не знал. Два дня прошло в беспомощных и бесполезных попытках выйти на след растворившегося на Ленинградском вокзале курьера - Стадникова обзванивала теперь уже ленинградских знакомых, выявляя косвенные связи, о которых прежде не знала. Устроители подпольных концертов. Журналисты, бабы, какие-то забубенные алкаши, ни имени ни фамилии которых ленинградские друзья не знали, а представляли исключительно по кличкам - "Новорожденный", "Железный", "Мойва", "Приостановленный", "Нырок" - некоторые из них подходили к своим московским телефонам, но отвечали Стадниковой невнятным мычанием, лишь по интонациям которого догадывалась Ольга, что они не видели своего старого собутыльника уже очень долгое время. И где он находится в данный момент они понятия не имеют.
     Телефон девушки Юли дал Стадниковой Митя Матвеев.
     Она очень не хотела звонить Мите, но , в конце концов, решив, что цель в данном случае оправдывает средства, набрала его номер.
     Митя долго мурлыкал в трубку, не скрывая своей радости от того, что Ольга ему позвонила, предлагал немедленно встретиться, услышав о невозможности рандеву предлагал встретиться завтра, послезавтра, через неделю. Когда же наконец Стадниковой удалось растолковать ему суть проблемы он обрадовался еще больше.
     - Юльке позвони! - едва ли не крикнул он. - Он у Юльки наверняка тусутеся.
     - Кто это - Юлька?
     - Ну, как тебе сказать, Оля... Девушка такая. Москвичка. Ты не знала? Я не хотел тебе говорить...
     "Вот сволочь какая, - подумала Стадникова. - Слизняк сраный. Не хотел он говорить. Да он от радости просто булькает. Заложил приятеля... Думает, что теперь ему от меня обломится... Думает, что я Лекова пошлю и он его место займет. Да ни хрена! Я Васильку устрою, конечно, он, подонок, по полной схеме у меня получит. Но этот гаденыш никогда со мной в койку не ляжет. Ладно. С паршивой овцы хоть шерсти клок...".
     - Дай телефончик этой Юли.
     - С удовольствием. Записывай.
     - Кто там еще образовался? - спросил Куйбышев, когда Ольга повесила трубку.
     - Какая-то курва московская, - хмуро ответила Стадникова. - Позвоню, узнаю.
     Юля оказалась, как быстро поняла Стадникова по голосу и интонациям девушки, вовсе не "курвой". Она была очень недовольна поведением Василька, сказала. что он приехал к ней без звонка, прямо с вокзала, объяснив свое появление тем, что его внезапно "пробило". Ну, пробило, так пробило. Юля, давняя знакомая Кудрявцева и не последний человек в жизни московского андеграунда, пустила бедолагу переночевать, но среди ночи бедолага куда-то исчез, появился под утро в стельку пьяный с двумя бутылками водки, которые Юле пришлось выпить с ним на пару. Ольга не сомневалась, что именно так все и происходило. Уговаривать Василек умел, особенно женщин, что у него было, то было.
     В конце концов, на второй день Юля поняла, что времяпрепровождение, предложенное ее ленинградским гостем может продолжаться довольно долго - денег у Лекова было более, чем достаточно, деньги эти он Юле показывал и говорил, что проблем с выпивкой и едой не будет.
     И, действительно, он несколько раз бегал в магазин и проносил в избытке все самое дорогое из того, что можно было купить в московских гастрономах или на рынках.
     Улучив момент, когда Леков находился в расслабленном и податливом состоянии, Юля вытащила у него из кармана пятьдесят рублей, взяла такси и поехала на Ленинградский вокзал. Там она купила билет на ночной поезд, вернулась, вручила его разомлевшему Васильку и, применив физическую силу выставила засидевшегося, а, точнее, залежавшегося гостя за дверь.
     - Слушай, - спросил Царев. - А деньги-то она не свистнула?
     - Нет, - ответила Стадникова. - Нет. Я женщин знаю. И Лекова знаю. Он уехал с деньгами.
     - Так...
     Ихтиандр потряс над стаканом пустую бутылку.
     - Кто пойдет?
     - Я, - Царев встал. - Моя очередь.
     - И где теперь его искать? - Ихтиандр мрачно покачал головой.
     - На верхней полке.
     Стадникова посмотрела на Царева с интересом. Степень угрюмости в голосе Куйбышева была столь высока, что более депрессивно, по ее мнению, уже ничей голос звучать не мог. Однако Цареву удалось побить рекорд своего друга.
     Шаркая ногами он подошел к двери, ведущей на лестницу, замер, медленно повернулся к Стадниковой и совсем уже замогильно вымолвил:
     - Позвони-ка этой твоей Юле.
     - Так я же только что...
     - Позвони, - неожиданным басом повторил Царев. В обычных условиях голос его имел баритональный диапазон, иногда даже переходил на тенор.
     - А что сказать-то?
     - Пусть узнает телефон ресторана на Ленинградском вокзале.
     - Зачем?
     Куйбышев тяжело вздохнул.
     - Ты, Саня, иди в магазин. А то совсем свихнешься. Какой, к черту, телефон ресторана?
     - Любой. Администратора, директора, охраны... Любой телефон. Ты сам подумай, Игорь... Ты же его знаешь.
     - Слушай! Точно!
     Куйбышев вскочил с табурета, едва не уронив его и неуклюже хлопнул себя руками по округлым бокам.
     - Точно! Оля! Давай, звони!
     - О, Господи.. Да ради Бога. Мне уже все равно.
     - Тебе-то, может быть, и все равно, а нам, вот с Царевым далеко не все равно. Это когда мы с Сулей встретимся без бабок - вот тогда нам уже будет все равно.

***

     - Я вас слушаю.
     - Простите, нам бы администратора...
     - Я администратор. Что вы хотели?
     - А нельзя ли кого-нибудь из официантов?
     - А вы кто, собственно, будете?
     - Мы, понимаете ли, из Ленинграда звоним...
     - И дальше что?
     - У нас пропал товарищ...
     - А я здесь при чем?
     - Понимаете, мы думали, что он пошел в ресторан... Он, вообще, если честно, выпить любит... Думали...
     - Стоп, стоп, стоп. Это из Питера, что ли?
     - Ну да, я же говорю...
     - Ха... Ну, вы даете, ребята. И как он выглядел, товарищ ваш?
     - Такой приличный. В синем костюме... Волосы светлые... Приличный такой, в общем. Ну, приличный...
     - Приличный. Сейчас, минуту подождите. У нас таких приличных полный зал каждый вечер.
     Куйбышев сделал большие глаза и поднял руку, требуя тишины, хотя ни Стадникова, ни Царев, который по-прежнему стоял возле входной двери и без его предостережений боялись даже дыханием порвать тоненькую нить, которая, кажется, вела к исчезнувшему в столице Лекову.
     - Але. Ну чего вам?
     Куйбышев набрал в грудь побольше воздуха, словно собираясь нырнуть на максимально возможную глубину.
     - Простите, а вы не официант?
     - Ну, официант.
     - Мы из Ленинграда звоним... Насчет товарища нашего.
     - В синем костюме? Приличный такой?- московский официант сделал паузу и уточнил, - костюм, в смысле, приличнй у него был, да?
     - Был? - переспросил Ихтиандр.
     - Ну, что, я вам не справочное бюро, - раздраженно сказал официант. - Чего надо-то?
     Ихтиандр просиял и поднял большой палец. Стадникова кинулась к нему и прижалась щекой к виску Куйбышева, пытаясь услышать, что говорит официант из Москвы.
     .- В синем...
     - Ну, ребята, встречайте друга вашего завтра. Мы его на поезд посадили.
     - Посадили?
     Ольга побледнела и отпрянула от Ихтиандра. Царев, вероятно, решив, что все кончено, забыв о приличиях плюнул на пол.
     - Ну да. Он совсем уже никакой был. Не бросать же его на вокзале. А у нас ночевать негде. У нас ресторан, а не гостиница. Да его и в гостиницу уже не того... короче, встречайте.
     - А поезд какой?
     - Богато вы живете там, в Питере, - не ответив на вопрос сказал официант. - Молодцы. Завидую.
     - А поезд?..
     Ответом Куйбышеву были короткие гудки.
     - Ну что там? За что его посадили?
     Ольга сидела на подоконнике спрятав лицо в ладонях. Слезы капали на пол, просачиваясь сквозь пальцы.
     - Не ссы, Оля. Никуда его не посадили. Едет он. По крайней мере. официант этот так мне сказал. На поезд, сказал, посадили.
     - На какой?
     - А хрен его знает. Только, думается мне, что...
     - Что? - быстро спросила Стадникова.
     - Да ничего. Завтра посмотрим. Ну иди, иди, чего застыл, - с неожиданной злостью обрушился он на Царева, угрюмо рассматривающего след от плевка. - иди в магазин, е-мое, если я сейчас не выпью, то с ума сойду!

***

     - Сука, повторила Стадникова. - Как ты мог? Леков, как ты мог так?...
     - Понимаете, братцы, - ответил Леков. - Ну, бывает... Ну, заехал к подруге... Ну, выпил... А бабки у меня были все до копейки. Я на свои пил. На свою долю. А потом в кабак этот... А там, сами знаете, какие-то ухари подвалили... Ну. вмазали с ними. И с официантом... Очнулся - а на мне вот это все...
     Леков усмехнулся, взялся пальцами за свои тренировочные штаны и оттянул их на бедрах, превращая в подобие галифе.
     - Потом опять рубанулся. В поезде только очухался. Ни бабок, ничего... Ну, в купе скорешился там с одним. Он мне водки дал с собой...Пожалел, короче. Бывает, мужики. Разберемся. Вы что, меня не знаете?...
     Звонок в дверь прервал монолог Василька.
     - Кого там еще черт несет?
     Стадникова вышла в прихожую, загремела дверной цепочкой, щелкнула замком.
     - День добрый, - все сидящие на кухне услышали мужской голос. Леков никак на него не отреагировал, Куйбышев вздрогнул, а Царев, напротив, широко улыбнулся.
     - Вот и кранты, - сказал он. - Вот и финита ля.
     - Суля, - обреченно выдавил из себя Куйбышев. - Вычислил.

***

     Повседневные неприятности никогда не бывают мелкими.
     М.Монтень.

     - Ну что решили, голуби мои? - спросил Андрей Сулим. Он сидел в мягком глубоком кресле закинув ногу на ногу. В руках Сулима дымилась сигарета "Мальборо", на журнальном столике, стоящем по правую руку Андрея поверх стопки ярких журналов с англоязычными заголовками лежали два красно-белых запечатанных сигаретных блока.
     Царев глубоко вздохнул, а Ихтиандр потянулся к открытой сигаретной пачке, валяющейся рядом с блоками "Мальборо". Для этого ему нужно было встать со стула, но он, почему-то решил придвинуться вместе с седалищем, не вставая, цепляя за ножку ботинком, протащил его по паркету, пыхтя вытащил из пачки сигарету, сунул в рот и, царапая пол, начал отъезжать на исходную позицию. Суля с ехидным выражением на лице следил за манипуляциями Куйбышева.
     - Так я не слышу ответа. Когда бабули-то мои придут?
     - Скоро, - выдавил из себя Царев. Ихтиандр хотел что-то сказать, но закашлялся, подавившись дымом.
     - Тяжелые сигареты, да? - спросил Суля. - Ты на "Приму" переходи. Может, кашлять не будешь. Так я не понял, голуби, "скоро" - это когда? Через полчаса? Или через час? У меня со временем туго, сами знаете, голуби. Может, поспешите, а? Я и так ждал уже незнамо сколько. Заждался, можно сказать.
     - Отдадим, Андрей. Ты же нас знаешь.
     - Хорошо. Базар серьезный будет. Харе шутить, голуби. Я включаю счетчик.
     Суля посмотрел а электронные часы - последний писк фарцовочной ленинградской моды.
     - Сейчас у нас четыре. Вот так. Один процент в день. Вы согласны, как все барахло мои покупатели оценили?
     - Ну, Андрей, тут тоже можно вопрос поднять, - начал было Ихтиандр, который к этому моменту уже проглотил злосчастный дым и немного пришел в себя.
     - Нельзя, - отрезал Суля. - Никаких вопросов. Время для вопросов уже прошло, голуби мои. Так что с сегодняшнего дня - один процент. Это я вам, сами понимаете, как своим. С других больше беру. Но, тоже, врубитесь, что долго я ждать не буду. Не год и даже не полгода. Вы на такие бабки - с процентами - все равно не раскрутитесь. Грохнуть вас можно, конечно...
     Царев со скучающим видом поднял глаза, посмотрел в потолок.
     - ...конечно, можно, - повторил Суля. - Только мне с вас бабки нужны, а не трупаки ваши вонючие. Так что - крутитесь как хотите. А будете медленно оборачиваться - я помогу. Ускорю вращение капитала. Путем физического воздействия. Вам объяснять не надо, как это делается?
     - Не надо, - сказал Царев.
     - Ну, вот и славно. А теперь валите отсюда. Завтра позвоню. И прятаться не вздумайте. Найду, из-под земли достану. Усекли?
     - Усекли, - ответил Ихтиандр. - ты не думай, Андрей. Это такой случай... Случайно, то есть, все вышло. Кто же знал? Конечно, мы все поняли, все вернем. Прокрутимся сейчас...
     - Ну-ну, - покачал головой суля и снова посмотрел на часы.
     - Все, разговор окончен, - строго сказал он и встал. - общий привет.
     - Да... Пока...
     Ихтиандр и Куйбышев, толкаясь, одновременно протиснулись сквозь неширокий дверной проем, миновали прихожую, Куйбышев отодвинул стальной засов входной двери и они, наконец, покинули негостеприимную квартиру именитого мажора с бандитским уклоном Андрея Сулима.
     Суля проводил гостей взглядом, постоял с минуту посреди комнаты и снова сел в кресло. Взял телефонную трубку, покрутил диск.
     - Але! Это я.
     - Слышу, - ответил Грек.
     - Ну, короче, озадачил я их.
     - И чего?
     - Сказали - вернут бабки.
     - Хм. С чего они их вернут? Это же нищета воинствующая. У них денег только на жвачку, да на кабак раз в неделю. Мелкота.
     - Ну, это их дела уже.
     - Их дела... Их дела будут годами тянуться. В час по чайной ложке будут тебе бабки сливать. Ты-то, хоть, правильно дал им понять, чем для них вся эта история обернуться может?
     - Да врубились, врубились, точно говорю. Наехал нормально.
     - Нормально... Нормально - это когда баба пять раз кончит, а у тебя еще стоит. И кейс на столе. Раскрытый. А у тебя что значит - "нормально"?
     - Да нормально, - разозлился Суля. - Ты меня, что, первый день знаешь?
     - В том-то и дело, что не первый, - вздохнул в трубку Грек. - Ладно, бывай. Сегодня в "Пуле" меня не будет. Завтра пересечемся. Есть тема одна. Обкаш