о посмотрел на дежурного, затем на студентку - абсолютно
пустым взглядом, - и снова на дежурного. С вязким, нехорошим любопытством.
И  задумался.  Затем  он  посмотрел  на  дверь  лаборатории,   голодно   и
нетерпеливо.
     - Тебя, кстати, девушка ждет, - заметил дежурный, уже вполне мирно.
     - Инструкция по программированию знаешь где лежит? - с подозрительной
покорностью спросил Лбов.
     - А как же! У завлаба в столе. Я ее смотрел, там операционная система
стандартная, - он взялся за дверную ручку, потянул дверь на себя.
     Но тут случилось.
     Лбов сгреб дежурного в охапку  и  потащил  в  конец  тупика,  хихикая
басом, бормоча всякие глупости, что-то вроде: "а еще очки одел... а еще  в
шляпе..." Тот рвался, брыкался, впрочем, сопротивляться  было  бесполезно,
потому что сил у спортсмена хватило бы  на  пяток  подобных  жеребцов.  Он
засунул дежурного в помещение отдела, навалился на дверь,  всунул  ключ  в
замок, провернул до упора. Со стороны это выглядело так,  будто  школьники
резвятся на перемене. Забавно и трогательно.
     - Пусти, придурок, я позвоню в охрану! - взвизгнул дежурный.
     - Звони, - разрешил Лбов, доставая  перочинный  ножик.  По  стене  не
слишком высоко тянулась пара двужильных проводов - беззащитные, розовые  -
от местного и городского телефонов. Он аккуратно надрезал  изоляцию,  поле
чего закоротил каждый  канцелярской  скрепкой.  Как  и  дежурный,  он  был
человек запасливый. Выцедил в дверь:
     -  Конкурент  недоношенный.  Конкурентишко.  Подумаешь,  герой,   вне
графика дежурит. А я вообще дома не ночую,  понял!  Жена  бесится,  стерва
деревянная...
     - Пошел ты на!!! - харкнула дверь.
     Лбов пошел, ухмыляясь.
     - Что с телефоном сделал, ты, лошадь! - заорала неугомонная дверь.  И
вновь настала тишина.



                                    9

     Критическая статья о проституции под названием "Легкотрудницы". Очерк
"Право голоса" - о молодом, но уже талантливом  певце.  Письмо  школьников
младших классов с требованием ввести прямые  выборы  руководящего  состава
Министерства образования... Я зевнул. Еще зевнул. И  еще.  Жутко  хотелось
спать... Буровая вышка установлена на Северном полюсе, в Выборге  проходит
первый  чемпионат  по  спортивному  программированию,  полиция   Нью-Йорка
разоблачила очередную международную группу женщин-фанатиков,  уничтожавших
вычислительные машины... Проклятая  зевота.  Проклятая  газета.  Проклятое
дежурство.
     Газета была не моей. Когда те двое убрались в свою - то есть в мою! -
лабораторию, я понял, что надо срочно успокоиться. И тогда я обшарил  стол
начальника отдела. Просто  так.  Ничего  особенного  не  искал  -  ну  там
фотографии  жены   или   любовницы   секретного   свойства,   какие-нибудь
интересненькие бумаги, или еще что-нибудь этакое. Некоторые мужчины хранят
у себя на работе то, что не могут хранить дома,  как  я  уже  неоднократно
убеждался. Да, понимаю, шарить по столам не интеллигентно. Но...  Сидит  у
меня в крови какая-то поискомания, наверное, от мамы перешла.
     - ...возвращаясь к проблеме компьютерной преступности,  компьютерного
терроризма, вредительства в вычислительных сетях, необходимо добавить, что
все это связано с неким страшным процессом, - скучно бубнило радио. - Дело
в том, что в среде технической интеллигенции  появилась  новая  прослойка,
так  сказать,  романтиков  с  большой   дороги.   Доступность,   "чистота"
деятельности  за  дисплеем  значительно  сдвинули   общепринятые   границы
безнравственного...
     Итак, я продолжал нести героическую вахту. Только дверь  в  помещение
отдела закрыта была теперь не изнутри, а  снаружи.  На  двери  два  замка:
верхний - обычный накладной, а нижний  наглухо  врезан  в  дерево,  причем
имеет отверстие для ключа только со стороны  коридора.  Дурацкая  система.
Нормальные люди нижним замком не пользуются.
     Лбов закрыл на нижний.
     - ...прошу прощения, - продолжало радио.  -  Хотелось  бы  расставить
точки. Разумеется, проблемы преступности существуют и  сами  по  себе,  но
война, разразившаяся в сфере информационного бизнеса,  придает  им  особую
остроту. Вот примеры. Многочисленные организации компьютерных хулиганов  и
авантюристов,  судя   по   сообщениям   прессы,   имеют   централизованное
управление. А управляющие нити,  как  ни  странно,  ведут  либо  в  фирмы,
производящие вычислительную технику, либо в правления сетей.  Это  раз.  В
фирмах существуют специальные отделы, занимающиеся изучением и разработкой
компьютерных диверсий и готовящие  соответствующих  специалистов.  Там  же
исследуются вредные воздействия работы за дисплеем, конечно, не только для
их нейтрализации, изучаются  и  наиболее  азартные  компьютерные  игры.  В
общем,  примеров  много.  В  сущности,  информационная  война  сводится  к
яростной конкуренции по всевозможным направлениям, и формы ее  традиционны
- протекционизм, дискриминация, и как следствие - шпионаж и вредительство.
В той или иной  степени  она  велась  всегда.  Первопричина  же  нынешнего
обострения, как  все  мы  прекрасно  понимаем,  законы  большого  бизнеса.
Следует упомянуть и о том, что до сих  пор  отсутствует  надежная,  единая
система патентования  алгоритмов,  такая  же  бесспорная,  как,  например,
принятая в отношении изобретений или промышленных образцов...
     Лбов явно родился мускульно переразвитым  -  обратно  пропорционально
интеллекту. Охамевший, набухший силой мужик. Что ему на самом деле нужно в
институте? Фиг его знает. Врет, ведет  себя  странно.  А  что  нужно  этой
студентке? Ну, с ее-то  желаниями  полная  ясность,  достаточно  хоть  раз
увидеть Лбова без рубашки... В общем, темная история. Ночь.
     - А сейчас новости культуры. Людочка вышла замуж за бармена, ее дочка
от третьего брака развелась  с  проректором  столичной  консерватории.  На
фирме "Аккомпанемент" выпущена пластинка Валериного племянника. В  столице
организована труппа бывших солистов Главного театра, по разным причинам не
вернувшихся из зарубежных гастролей  и  впоследствии  приехавших  обратно.
Труппа  сразу  отправилась  в  турне  по   Европе.   Невиданным   провалом
закончились  выступления  Бродвейского  мюзик-холла  в  районах  Сибири  и
Дальнего Востока. Небывалый  успех  сопутствовал  мастерам  отечественного
брейк-данса в поездке по центральноафриканским странам...
     Впрочем, возможно, вот этого как раз и не было сказано. Может быть  я
сам это выдумал, чтобы взбодрить дух. Все может быть. Просто  я  сидел  за
чужим столом, читая чужую газету,  я  смотрелся  в  черное  зеркало  окна,
размышляя, матерясь, слушая радио, а было уже - половина первого. Было уже
"завтра".



                                    10

     Из-под запертой двери в комнату вполз  шорох.  И  зловещий  вздох.  Я
лениво встал, приглушил радиоточку и гавкнул:
     - Лбов, это ты?
     - Это я, - донесся нежный шепоток.
     Сюрприз. Я трусливо швырнул газету на место, задвинул  торчащий  ящик
обратно в стол и сухо поинтересовался:
     - Пришла пожелать спокойной ночи?
     - Я уже давно стою в коридоре.
     - Извини, не могу пригласить в гости.
     Студентка изобразила целую серию вздохов.
     - Саша, мне страшно.
     Если честно, я не очень удивился. Лбов без рубашки, это в самом  деле
испытание не для впечатлительных натур.
     - Ничем не могу помочь, - сказал я. - Ты же видишь.
     Она не ответила - молча терлась о дверь.
     А меня вдруг осенило.  Я  даже  затрепетал  от  радости.  Вытащил  из
кармана связку ключей, звеня на весь институт, отыскал требуемый и  сорвал
его с кольца. Хорошо быть таким находчивым.
     - Держи ключ, - воскликнул я, стараясь унять  в  голосе  триумфальные
колокола. - Здесь, под дверью.
     Упал на корточки.
     - Зачем? - слабо спросила студентка.
     - Сможешь открыть? Изнутри никак, только снаружи.
     По ту сторону стало шумно: женщины не умеют без возни.



                                    11

     Она действительно боялась, это было видно без приборов.  Чуть  ли  не
зашкаливала.
     - Ты чего? - спросил дежурный. Вместо ответа студентка открыла  кран.
Хлынул пенистый монолог:
     - Слушай, он ненормальный! Опять сидит, не откликается! Понимаешь,  я
волновалась, что он будет ко мне приставать, он ведь красавчик, а я, между
прочим, терпеть не могу красавчиков! Лучше бы он ко мне приставал, честное
слово!..
     Дежурный выслушал. Заниматься утешением не стал - молча  покопался  в
стенном шкафу,  молча  нашел  запасные  ключи,  молча  покинул  помещение,
оставив  гостью  в  одиночестве.  Затем  проследовал  по   коридору   мимо
лаборатории, не заглянув вовнутрь - старательно оберегал в себе злость. Он
открыл найденным ключом дверь агрегатной,  некоторое  время  разбирался  с
пакетными переключателями и вернулся к отделу, удовлетворенный. Перед тем,
как  войти,  он  вытащил  из   телефонных   проводов   лбовские   скрепки,
расправившись таким образом с хитроумной неисправностью.
     Телефон тут же зазвонил.
     - Алло! - сразу откликнулась студентка. - Да, это институт.
     Минуты три  она  беззвучно  внимала  телефонной  трубке,  потом  сухо
стукнула ее о рычаг и  повернулась.  Точеное  ухоженное  личико  почему-то
сплошь было в красных пятнах.
     - Что такое? - поразился вошедший дежурный.
     - Там какая-то пьяная, - растерянно  объяснила  студентка.  Плачет...
Просила тебе передать, что... что прямо сейчас выпьет кислоту.
     - Кому передать?
     - Сказала - Сашке.
     Дежурный тупо смотрел на оживший аппарат.
     - Еще она  меня  обозвала...  -  студентка  пошевелила  губами  и  не
решилась повторить вслух. Культурная была барышня.
     - Да это Лбову звонили! -  наконец  догадался  дежурный.  -  Это  его
психованная жена, - он представил себе ситуацию в объеме, в цвете и  вдруг
неприлично гоготнул. - Бедолага! Ну влип, так влип.
     Теперь студентка удивилась:
     - Он же в разводе!
     - И ты поверила? А еще отличница.
     - Он кольцо на левой руке носит. Я  даже  подумала  сначала,  что  он
католик.
     - Лбов левша,  -  серьезно  сказал  дежурный.  -  К  тому  же  бывший
спортсмен. Все бывшие спортсмены носят кольца на левой руке и говорят, что
в разводе.
     Искреннее девичье удивление улетучилось.
     - Подожди, как же он тогда по ночам сюда ходит, если у него  жена?  -
она опять заметно испугалась. - Про жену наврал... Саша,  у  вас  в  самом
деле не разрешают на "Жуке" работать? Он  мне  сказал,  что  тут  какие-то
интриги. Может, тоже врал?
     И дежурный в свою очередь прекратил веселиться.
     - Все точно. Только не интриги, а  обыкновенное  жлобство.  Устроили,
понимаешь, экспонат. Чтобы с него пыль вытирать и  показывать  начальству,
какие  интересные  штучки  американцы  делают.  Пускают   только   детишек
начальства  -  пусть,  мол,  подрастающее  поколение   потешится.   Память
сенсорными  игрушками  забита,  и  стирать   их   не   разрешают.   Зачем,
спрашивается, валюту тратили?
     - Саша, а ты тоже хотел ночью на "Жуке" работать?
     - Не ночью, а поздним вечером. Ночью я сплю.
     Студентка странно посмотрела на дежурного. В  ее  мерцающих  глазищах
мелькнуло  несколько  коротких,  внезапных  импульсов   ужаса.   Да,   она
продолжала бояться, она боялась все более зримо. Чего? Или кого?
     Напряженно спросила:
     - Ты что, раньше уже работал на нем?
     - Знаешь, - стыдливо признался дежурный, - только  один  раз.  Поймал
момент - вчера, когда в вечернюю смену оставался. Нашел  в  столе  завлаба
инструкцию, случайно, конечно. Там же ключ от машины лежал...  Ощущение  в
пальцах у меня до их пор осталось. Легкость, нет,  скорее  удовольствие...
Хотя, тебе не понять.
     Секунду-другую дежурный мечтал, расслабившись.  Но,  очевидно,  слово
"удовольствие" заставило его вспомнить о главном.
     - Ладно, кончаем болтать. Пошли, поможешь мне.
     И целеустремленно шагнул вовне. Студентка тоскливо глянула на часики,
зачем-то оправила нечто под блузкой, огладила рвущееся из тряпочной  ткани
гузно. Оглянулась. Все было в порядке: брюки на месте, кроме  того,  никто
ею тайно не любовался. Тогда она шагнула следом.
     - Будь другом, - распорядился дежурный, доведя гостью до  агрегатной.
- Сейчас я пойду обратно в отдел, а ты подожди немного  и  дерни  вот  эту
штуку, - он распростер палец, указуя на одну из  пластмассовых  коробок  в
блоке пакетных переключателей. - Только не раньше, чем я  буду  в  отделе,
ладно?
     - Почему? - спросила гостья. Она явно  оробела:  здесь  было  слишком
много скверного, грубого, немытого железа.
     - Потому что в коридор выскочит твой Лбов. Ты обесточишь  ему  "Жук",
поняла?
     - А как же... - студентка растерялась.
     - Ничего, ему пора сделать перекур.
     - Хорошо, - согласилась она, предав Александра  Владимировича  легко,
чисто по-женски.
     План удался. Едва дежурный закрылся в отделе, оставив для  наблюдения
крохотную амбразуру, как прозвучал далекий  выстрел  переключателя,  дверь
лаборатории мотнулась, и в коридоре возник ураган.  Ураган  покрутился  на
месте,   щедро   разбрасывая   междометия,   вдруг   заметил    в    конце
коридора-аппендикса распахнутую настежь дверь агрегатной и двинулся  туда,
стремительно набирая мощь. Дежурный чуть выждал, затем неслышными скачками
бросился в атаку. Ураган немедленно развернулся в обратном направлении, но
дежурный успел раньше. Он свернул в лабораторию  -  взвизгнули  тормоза  -
подбежал к иностранному компьютеру, выдернул  из  пульта  ключ,  а  тут  и
бушующая  стихия  ворвалась  следом,  тогда  дежурный,  проявив  смекалку,
прыгнул  к  распахнутой  форточке  и  совершил  акт  бросания.   Маленький
серебристый предмет, коротко сверкнув за окном, полетел в черную бездну.
     Ураган сразу рассыпался.
     - Ты что сделал? - тихо спросил Лбов.
     Дежурный показал пустые руки.
     - А где ключ от машины?
     Дежурный смирно улыбнулся.
     - Идиот! - заорал Лбов. - И-ди-от!
     И в явном помрачении ума замолотил каблучищем в пол.



                                    12

     Хорошо я его наколол, мне понравилось. Хрусть! - булавкой к  паркету,
и он мой. Как бывший  спортсмен  он,  конечно,  не  умел  проигрывать,  но
ничего, я потерпел. Он раскричался, разнервничался! Объяснил  мне,  что  я
есть такое, какие неприятности нас с ним теперь ожидают - особенно налегал
на мои неприятности. Мне  даже  пришлось  его  успокаивать.  Не  волнуйся,
говорю, это ведь ты работал на "Жуке", а не  я,  это  ты  украл  из  стола
завлаба ключ от машины, ты без разрешения находился в режимном учреждении,
ты  привел  постороннюю  женщину.  Это,  говорю,  твои   цели   неясны   и
подозрительны. Сдам я тебя в охрану,  мне,  конечно,  объявят  выговор,  и
заслуженно, а с тобой пусть служба порядка разбирается. Сеанс психотерапии
оказал на спортсмена целебное действие: он вспомнил, что в  русском  языке
есть и цензурные слова. Пришла отличница, в  меру  испуганная,  попыталась
встрять в мужской разговор, так ее Лбов  успокоил  самостоятельно.  "А  ты
вообще  молчи,  с-с-су..."  -  начал  он  лечение  словом,  но  решил   не
продолжать, поскольку этого хватило. Потом в  разговоре  наступила  пауза.
Лбов смотрел в окно и думал,  я  наслаждался  игрой  его  лица,  студентка
держала себя  в  руках,  стараясь  не  испортить  компанию.  Было  весело.
Наконец, Лбов устал думать и обратился к своей  пухленькой  подружке.  Та,
внимательно выслушав,  забилась  в  истерике,  потому  что  ей  предложили
спуститься в институтский двор и поискать там ключ от "Жука". Лбов бы  сам
пошел, но увы, не может - надо присмотреть за  этим  идиотом  (я  небрежно
покивал, понимая его проблемы). А ключ надо  найти  обязательно,  иначе...
(он  повторил  ранее  изложенные  соображения,   теперь   уже   в   рамках
общепринятого словаря). Поиск ключа, по  мнению  Лбова  -  дело  вовсе  не
безнадежное, ключ наверняка валяется точно под этим  окном...  Короче,  не
знаю, как он уговорил студентку. Вероятно, она боялась темной  лестницы  и
пустого двора значительно меньше, чем нас с ним. Кроме того, мужики  вроде
Лбова легко добиваются от женщин всего, что им угодно - этот  закон  бесит
меня еще  со  времен  достижения  половой  зрелости.  Я  проявил  душевную
щедрость - сознался, что мне выдан  казенный  фонарик,  который  в  данную
минуту находится на столе начальника. Лбов обрадовался и мы перебрались из
лаборатории в  помещение  отдела.  Сопровождаемый  недремлющим  оком  (шаг
влево, шаг вправо считался попыткой позвонить в охрану), я  выдал  девушке
фонарик, и та удалилась, неся на ватных ногах груз опрометчивого согласия.
     - Ну все, Шура, - объявил мне Лбов. - Услали стерву, теперь  займемся
тобой.
     Его голос был почти интеллигентен. Но на этой  ровной  глади  плавала
угроза такой густоты и концентрации, что я вдруг многое  понял.  Я  понял:
веселиться мне рано. Или поздно.
     - Почему "стерва"? - задал я нейтральный  вопрос.  -  Ты  ее  уже  не
любишь?
     - Это только ты, девственник наш, всех стерв подряд любишь. В снах на
рабочем месте.
     Он не улыбался. Он сканировал взглядом поверхность моего лица.
     - Что?! - спросил я. - Что ты сказал?!
     - Девственник, говорю. Знаю я таких - громче всех кричат о работе,  а
сами вместо программ голых баб распечатывают. Зачем тебе  "Жук"?  Спал  бы
себе с распечаткой.
     Оскорбил. Он меня оскорбил. Он. Меня...
     - Погоди, не визжи, - скривился Лбов. - Я серьезно. Расстелил бы  эту
отличницу вместо матраца, и вперед. Тебе же ее  отдали.  Зачем  ты  другим
хочешь вечер испортить?
     Я, наконец, восстановил дыхание, чтобы сказать ему правду:
     - Сам ты!!! Инженер торсоголовый!!!
     Он прочистил уши:
     - Ладно, надоел ты мне, - и внезапно стал снимать  с  себя  подтяжки.
Это было так странно, что я даже рот забыл закрыть. Опомнился, когда  Лбов
шагнул ко мне вплотную, дружески обнял. - Возьми-ка руки за спину и  сцепи
пальцы.
     - Зачем?
     - Вспомним армию.
     Тогда я рванулся вон. Но Лбов  что-то  такое  сделал,  что-то  чуждое
нашему образу жизни, и я с размаху врезался в  твердое.  Мир  содрогнулся,
вокруг отвратительно зазвенело. Спустя вечность я догадался, что звенит  у
меня под черепом, что тело мое нелепо распростерто посреди отдела,  и  что
положение это не свойственно  специалисту  моего  уровня.  Сверху  по  мне
топтались, вытаскивали из-под меня руки, неразборчиво сипели, и я  сдался.
Тупая стихия трудилась недолго - меня рывком подняло в воздух, швырнуло  в
кресло.
     - Что ты делаешь? - слабо спросил  я.  Было  больно,  внутри  ощутимо
стонал сорванный крепеж. Мерзко торчали углы выбитых деталей.
     - Вяжу тебя, идиота, - с удовольствием откликнулся Лбов. - Чтобы и  в
мечтах у тебя не было звонить на вахту.
     Гладкий, розовый, классически правильный, отдыхал он возле кресла.
     - Закрою тебя сейчас,  и  сиди,  смотри  на  телефон.  Или  можешь  с
Лорочкой сквозь дверь болтать. А я найду во дворе ключ, куда он денется...
включу  "Жук",  начну  работать...  -  взгляд  его  потеплел,   наполнился
чувством. Он переместился к окну, распахнул раму, высунулся.
     - Послушная девочка, - Лбов причмокнул. - Ходит, фонариком светит.
     Вернулся.
     - Ладно, пойду ей помогать.
     Протянул переднюю конечность,  усеянную  мускулистыми  отростками,  и
расстегнул ремень на моих брюках. Затем с хрустом выдрал  его  из  петель.
Почему-то ничего  не  порвалось.  Крепкие  у  меня  брюки,  отечественного
пошива. После чего скрутил мне ноги -  моим  же  ремнем!  -  очень  умело,
добротно, у самых ступней. Проверил качество работы и собрался  удалиться,
даже ключ от нижнего замка приготовил, тогда я честно сказал ему:
     - Ты придурок, Лбов. Ничего ты во дворе не найдешь.
     - Почему это? - браво усмехнулся Лбов.
     - Потому что я выбросил в форточку совсем не то, что