тебя интересует.
     Он заметно поглупел.
     - А что?
     - Свой ключ от почтового ящика. У меня еще один есть.
     Лбов плавно менялся в лице. Опять стало весело.
     - Простейшая манипуляция, - объяснил я. -  А  твой  любимый  ключ  от
"Жука" я спрятал там же, в лаборатории, пока ты орал.
     Очевидно, Лбов никогда не сталкивался с фокусниками,  поскольку  лицо
его в конце концов сделалось натурально, изумительно лбовским.
     - Где спрятал?
     Я внес конкретное предложение:
     - Развяжешь, отдам.
     Развязывал он меня гораздо дольше,  чем  вязал.  Наверное,  ему  было
жалко результатов проделанной работы. Возможно,  мешало  высокое  качество
фирменных подтяжек. Закончив дело, он поставил меня на ноги и в нетерпении
спросил:
     - Идти можешь?
     - Ключ под пультом "Жука", - сказал я. - Сходи сам.
     После чего - было так. Когда Лбов повернулся спиной, я не стал ждать,
пока он исчезнет в  коридоре,  я  взял  с  журнального  столика  цветочный
горшок,  в  котором  общественный  кактус  вел   героическую   борьбу   за
существование, догнал спортсмена и с размаху воткнул  орудие  возмездия  в
стриженый затылок.
     Каюсь, это было слишком. Неправильно бить  зарвавшегося  инженера  по
голове, есть более удобное место - карман. Но я ударил. Я ненавидел  Лбова
всего лишь несколько минут, зато по-настоящему. Злость копилась во мне уже
больше часа, вот в чем дело. Просто произошел выброс  злости,  и  удержать
этот протуберанец было невозможно. Хотя, если откровенно, раньше я ни разу
не бил коллег, даже когда меня оскорбляли. Они  меня  били  -  особенно  в
средней школе.
     Лбов обнял дверь, издал недоуменное "А"?, оглянулся и принялся ползти
вниз. Сначала опустился на колени, потом на четвереньки и, наконец,  боком
улегся между стульями. Он держал руками голову  и  выдавливал  из  желудка
хриплые безразличные стоны. Меня  замутило.  Стало  вдруг  очень  страшно:
неужели  убил?  Цветочный  горшок,  как  ни  странно,  остался  цел,  даже
спрессованная веками  земля  не  просыпалась.  Я  машинально  поднял  его,
поставил на место и тоскливо позвал:
     - Саня!
     - Больно, дурак... - тут же отозвался Лбов, не вполне владея голосом.
     Бывший спортсмен бестолково заерзал, явно желая  подняться,  тогда  я
опомнился. Схватил лбовские подтяжки, свой ремень,  навалился  на  него  и
начал воссоздавать кадры из популярных фильмов. Опыта у меня, естественно,
не было, но Лбов оказался вялым, мягким, восхитительно покорным, он только
хрюкал что-то утробное и пытался высвободить руки, чтобы снова подержаться
за голову. Я с ним справился. Скрутил  этого  борова,  применив  методику,
чуть ранее опробованную на мне же. Дотащить его до кресла было  нереально,
пришлось оставить тело на полу.  Я  сел  на  стул  возле,  отдыхая  душой,
посмотрел на укрощенную стихию под ногами  и  понял,  что  мне  Александра
Владимировича жалко. Он лежал - скрючившись, прикрыв глаза, думая о смысле
жизни, - он тихо страдал. Это было дико. Все происходящее  нынешней  ночью
было дико!
     Что со мной? - подумал я.
     - Дурак, - родил спортсмен в муках, - дурак, дурак...  Ты  ничего  не
знаешь. Ты же все испортил.
     - Чего не знаю?
     - Эта студентка... - он запинался на  каждом  слове,  -  ...отличница
эта... она не та, за кого себя выдает...
     Бредит, - догадался я.
     - ...познакомилась со мной специально... напросилась,  чтобы  взял  с
собой, наврала про коменданта общежития... между прочим Витька,  комендант
то есть, в глаза ее не видел, никогда  к  ней  не  клеился,  а  мы  с  ним
корешки, в одной  команде  играли...  она  не  просто  отличница,  она  же
разбирается  в  вычислительной  технике  лучше  нас  двоих  вместе  взятых
понимаешь?..
     - Думаешь, шпионка? - прервал я его. - Надо было заявить, а не тащить
ее сюда.
     Лбов попытался рассмеяться. Попытка не удалась.
     - О чем заявлять? О том, что у нее в зачетке одни пятерки? Шура,  она
действительно учится в Промышленном, я проверял.
     - А зачем ты привел ее в отдел? Да еще ночью?
     - Хотел прояснить ситуацию. Я же чувствую, ей  что-то  надо,  она  не
просто так... - Лбов открыл один глаз, вывернул шею и глянул на меня.  Как
петух. В глазу полыхнуло. Да он же врет! - обнаружил  я  с  удивлением.  -
Вовсе он не бредит... Краткие спазмы злости вернулись на миг и утихли.
     Но зачем врать так глупо?
     - Развяжи меня скорей, - проговорил  Лбов  в  паркет.  -  Она  сейчас
вернется, увидит.
     Вот оно! Вот зачем ему понадобилось напрягать контуженную фантазию!
     - Тоже мне, поймал диверсантку, - бросил я в его опухшую от  мускулов
спину. И встал. - Тоже мне, герой невидимого фронта. - И пошел.
     - Стой, - взвизгнул Лбов сипло. Застонал, забился на полу. - Я просто
хотел переспать с ней, неужели не понял! Не мог же я...  если  за  стенкой
сидит посторонний мужик вроде тебя...
     Эта легенда казалась гораздо правдоподобнее. Жалко было ее топтать. Я
осведомился:
     - Вчера ты зачем сюда приходил? И позавчера? С распечаткой переспать?
     Он открыл второй глаз. Снова  посмотрел  на  меня  -  будто  ошпарил.
Крутосваренный  человек.  Потом  губы  его  стали  капризно  расползаться,
затрепетали, глаза подернулись влагой, но он не заплакал,  он  мужественно
сдержал слезы.
     - Я работаю, - признался он. - Я  же  говорил,  а  ты  все  равно  не
веришь. Тебе этого не понять, Шура.
     Отвернулся. Я ударил лежачего:
     - Над чем ты работаешь?
     - Программу одну делаю, - возмутился Лбов. - На "Жуке".
     - Какую программу?
     Этот наивный вопрос вызвал в стане противника замешательство. Там  не
знали, какую программу делает Лбов на "Жуке". Не  знали,  и  все  тут.  Не
могли хрюкнуть в ответ ничего вразумительного.  Опять  круг  замкнулся.  Я
вздохнул, подошел к распахнутому Лбовым окну и выглянул. Внизу  никого  не
наблюдалось: послушная девочка, устав быть таковой, уже покинула сцену.
     -  Развяжи,  гнида  очкастая,  -  зарычал  Лбов,  плача  кипятком.  Я
проворчал, ныряя в коридор:
     - Грубый ты, как Витька Корнеев.
     - Какой Корнеев?! - достал меня истерический всплеск эмоций.
     - Классику надо знать. А еще инженер.
     - Зараза! - выкрикнул бывший спортсмен, очевидно, имея в  виду  общее
состояние своих дел.



                                    13

     Он встретил ее в коридоре. Он представил себе, злорадствуя,  как  она
брела во мраке -  шарахаясь  от  стен,  поминутно  оглядываясь,  изо  всех
девичьих сил стараясь не цокать каблучками - и неожиданно успокоился.  Она
подбежала, виляя хвостом:
     - Я не нашла! Там темно, ничего не видно.
     - Извини, что так получилось, - заулыбался дежурный.  -  Оказывается,
ключ от "Жука" лежал у меня в кармане. Я перепутал, случайно выбросил ключ
от почтового ящика.
     Он достал из кармана  искомый  предмет,  продемонстрировал  обществу.
Студентка вытаращилась.
     - Крикнуть не могли, что ли! Я целый час под вашими окнами болталась!
     Дежурный взглянул на часы и восстановил справедливость:
     - Шестнадцать минут.
     - Какая разница?
     Она вдруг замолчала, словно что-то вспомнив. Напряглась. Даже дыхание
затаила.
     - А где Саша?
     Дежурный тоже кое-что вспомнил.
     -  Саша?  -  спросил  он  после  зловещей  паузы  и  взял  гостью  за
предплечье. Ладонь его наполнилась мягким - непередаваемое ощущение. - Вот
что, Лариса, пойдем-ка в лабораторию.
     - Он там? - испугалась студентка.
     - Лбов в отделе. Не волнуйся, он теперь работает над собой.
     Дежурный распахнул  дверь  лаборатории,  загородив  дальнейший  путь.
Ничего не оставалось, кроме как принять приглашение,  и  студентка  вошла,
снова став послушной, оглянулась, кротко мяукнула:
     - Ну?
     - Признавайся, - предложил  дежурный,  закрывая  дверь.  -  Зачем  ты
наврала про общежитие и коменданта?
     - Я? - воскликнула отличница. - А откуда ты...
     - Оттуда, - прозвучал веский ответ. - Знаю.
     Отличница помялась, попереминалась, потупилась.
     - Понимаешь, я хотела, чтобы Саша меня сюда привел.
     - Так, - удовлетворился дежурный. - Хорошо, продолжим.  Почему  вдруг
тебе захотелось, чтобы Саша привел тебя в режимное учреждение ночью?
     - Я... - пискнула подозреваемая.
     - Только не ври, что ты влюблена в Лбова!
     - "Жук"... - сказала тогда студентка потерянно. Дежурный обрадовался.
     - А зачем тебе микросерф?! В отделе  ГАСов  полно  персоналок,  тоже,
кстати, не каких-нибудь там наших.
     Вопрос был поставлен верно. Студентка еще немного пострадала, вздыхая
и потея, а затем, не придумав ничего толкового,  начала  давать  правдивые
показания.
     - Статья, - сообщила она.
     - Что - статья?
     - Да ну... Ты все равно не поверишь. Мой  очень  хороший  знакомый...
хотя, это не важно... короче, один парень работает переводчиком, регулярно
читает французские журналы и недавно нашел интересную статью...
     Она сунула носик в сумочку, достала  несколько  вырванных  журнальных
страниц. Текст был импортный.
     - ...он же и  перевел.  На,  посмотри.  Здесь  говорится  про  фирму,
которая изготавливает компьютеры торговой марки "Жук". Какой-то  сотрудник
сбежал из этой фирмы, встретился  с  журналистом,  потом  его  упрятали  в
сумасшедший дом... В общем, не суть. Здесь приведены разные  слухи.  Будто
бы в рамках  информационной  войны  фирмой  создана  системная  программа,
имитирующая процесс работы. Будто бы  даже  есть  опытные  образцы  машин,
которые имеют в операционной системе такую программу.
     - Не понял, - честно признался дежурный. - Какую программу?
     - Ну, понимаешь...  Имитирующая  работу.  Примерно  по  такой  схеме:
входишь в нее, она выдает текст ее же самой на каком-нибудь  языке,  потом
транслируешь, строишь образ  задачи,  отправляешь  задачу  на  решение,  а
решение заключается в том, что опять вызывается  она  же  сама.  Замкнутый
круг. Системная программа позволяет работать  со  своим  файлом,  примерно
так. Я тоже ничего не поняла, потому что тот парень, который переводил, он
ведь не инженер... Там написано, что в результате получилась супер-игрушка
для программистов. Программист думает, что работает, а на самом  деле  все
это имитация. Обычные электронные игры - чепуха, трудолюбивому человеку на
них  наплевать,  правильно?  А  тут  бесконечная   иллюзия   работы.   Чем
программист терпеливее, тем легче он попадает во власть иллюзии, парадокс.
Там так написано, честное слово.
     Дежурный не выдержал, засмеялся.
     - А причем здесь наш отдел?
     - Я сначала прочитала статью... то есть  мне  ее  прочитали...  потом
случайно узнала, что у вас есть "Жук", ну  и  заинтересовалась.  От  Саши,
кстати, узнала.
     -  Ясно,  -  сказал  дежурный.  -  Чисто  женская  логика  поступков.
Во-первых, зачем солидной  фирме  разрабатывать  такую  странную  систему,
пусть даже для пресловутой  "информационной  войны"?  Полная  бессмыслица.
Во-вторых, машина, которая стоит перед тобой, куплена через Академию  наук
в рамках каких-то международных договоров. Как к нам мог  попасть  опытный
образец? В третьих, при чем тут французский журнал? Фирма-то американская.
По-моему, твой "хороший знакомый" тебя разыграл.
     - Нет, не разыграл, - капризно скривилась отличница. - В Париже  есть
филиал фирмы, а тот программист, который сбежал, он француз...
     - Хорошо, хорошо, пусть не разыграл. Тогда пошутила редакция журнала.
Никогда не поверю, что человека можно убедить, что он напряженно трудится,
если он ни фига не делает.
     Дежурный снова бодро засмеялся. Студентка с надеждой посмотрела ему в
рот и признала:
     - Да, возможно. А я уж думал, что Саша Лбов...
     Дежурный расхохотался просто неприлично. Поигрывая серебристым ключом
на ладони, он подошел к компьютеру торговой марки  "Жук",  начал  неспешно
включать аппаратуру - блочок питания, телевизор, дисководы, процессор.  Он
приговаривал: "А вообще-то жалко, что твоя статейка не  на  английском.  Я
его хорошо знаю. Кто лучше всех  знает  английский?  Программисты  и  фаны
рок-музыки. Я и тот и другой, между прочим. Что мне всякие переводчики?  Я
крут в английском, даже круче, чем фарцовщики..."
     Аппаратура  с  готовностью  оживала.  Запела   тихонько,   заморгала.
Дежурный порадовался  собственной  предусмотрительности:  перед  тем,  как
встретить возвращающуюся со двора студентку, он наведался в  агрегатную  и
поставил переключатель в исходное положение.
     - Что ты делаешь? - спросила студентка.
     - Хочу проверить твои страхи. Иди сюда, не бойся.
     Он легким  движением  руки  залез  в  стол  завлаба,  вытащил  броско
раскрашенную книжицу и пояснил:
     - Инструкция по программированию. Это только Лбов, анархист, работает
без инструкций. Садись, смотри, - сел  сам  и  нежно  возложил  пальцы  на
панель. - Вот, вошли в операционную систему... Смотри, откликается, видишь
подсказку? Забавная подсказка... Вошли в редактор, здесь, кстати  забавный
редактор...
     Как я люблю работать! - подумал дежурный, устраивая поудобнее ноги. -
Невозможно описать. А если опишешь, не  поверят,  -  продолжил  он  мысль,
осторожно укладывая локти на стол. Отговаривали меня, советовали -  иди  в
музыканты ты же талант. Восклицали - иди в поэты, ты же талант. Убеждали -
иди в шахматисты. А я выбрал работу.  И  не  ошибся.  Когда  сидишь  перед
дисплеем, ненавидя машину, когда ползаешь по  распечатке,  ненавидя  себя,
когда точно знаешь что все должно быть правильно, а ОНА выдает  туфту,  ты
человек... Нет, нет, невозможно  описать!  Когда  вдруг  понимаешь,  какую
смехотворную мелочь ты упустил,  когда  исправляешь  эту  микроскопическую
ошибку, и программа  успешно  проходит  заколдованное  место,  но  тут  же
утыкается в новое, куда более нелепое, и отчаяние  туманит  мозг,  ты  как
никто  другой  -  человек.  Зато  когда  выдано  решение,  соответствующее
контрольному примеру, когда  перед  глазами  светятся  вожделенные  цифры,
означающие ЕЕ покорность, ты  перестаешь  им  быть,  становишься  сгустком
счастья... Ненавижу прозу: проза  всегда  тосклива.  Если  уж  ты  сел  за
дисплей, изволь заниматься поэзией. Я люблю поэзию, я вообще  романтик,  а
строфы алгоритмических стихов и вовсе вызывают во мне удивительные приливы
чувства. Приливы, потом отливы, приливы, отливы. В точности,  как  сейчас.
Так и живем - работаем, мучаемся, творим. Программисты-человеки.  Я  люблю
работать, люблю творить, это ведь легко и  приятно,  легко  и  приятно,  в
точности, как сейчас...
     Что-то случилось. Лора сидела рядом, восхитительно растекаясь бедрами
по стулу, смотрела  на  меня  и  часто  моргала.  Было  тихо.  Ее  профиль
отражался в матовой поверхности экрана,  и  я  сообразил,  что  же  именно
случилось.
     - Зачем ты это сделала? - спросил я.
     На пару секунд она прервала процесс моргания. Встала, потешно  теребя
сумочку, затем возобновила пульсацию крашеных ресниц. Моргала она мелко  и
пугающе неритмично. Во мне привычно закипело раздражение  -  пошло,  пошло
через край, шипя, мгновенно испаряясь, - и я не стал удерживать это святое
чувство:
     - Сдурела, что ли! Зачем ключ повернула?
     Она молчала. Стерва, как сказал бы Лбов.
     - Я понимаю, тебе самой хочется! Ну подожди  немного,  посмотри,  как
надо работать, инструкцию почитай!
     Она молчала.
     - Ладно, - я взял себя в руки. - Садись и больше не дури.
     Тут на отличницу накатило.
     - Этот тоже! - оглушительно крикнула она. Бессмысленно заметалась  по
лаборатории. -  Господи,  этот  тоже!  -  у  нее  случилось  что-то  вроде
припадка. Она отыскала, наконец, выход наружу, но я уже вскочил. Зачем,  и
сам не знал - просто, чтобы поймать, успокоить. Схватил ее за рукав -  она
вырвалась, прыгнула в  коридор,  продолжая  сотрясать  воздух  непонятными
выкриками, и мне стало ясно, что ее дикое поведение есть не что иное,  как
усталость, одновременно физическая и психическая, ведь подобная  бессонная
ночь может сломать и не такое тепличное растение. Я  прыгнул  следом.  Она
неловко побежала в сторону отдела, тряся тем, что щедро тряслось у нее под
блузкой, уперлась в запертую дверь, панически  обернулась,  будто  ожидала
увидеть нечто ужасающее, но сзади был только я.
     - Не надо, - попросила она, собрала разбегающиеся глазищи  в  кучу  и
заплакала.
     - Хорошо, не буду, - я легко согласился.
     О чем она просила, было не совсем понятно. Но  я  не  стал  уточнять.
Открыл дверь в помещение отдела и  сделал  гостеприимный  жест.  Студентка
послушно вошла, я же, не навязываясь со своим  обществом,  закрыл  за  ней
дверь и провернул ключ обратно. До упора.  И  прижался  щекой  к  холодной
стене.
     Изнутри раздался колоратурный визг - очевидно,  студентка  обнаружила
Лбова.
     - Разберитесь сначала друг с другом, - гулко сказал я им обоим.  -  А
то понавешали мне лапшу на уши.
     - Выпустите меня! - завизжала студентка чуть более членораздельно.  -
Вы, психи!
     Я, не обратив внимания, завершил анализ ситуации:
     - В общем, вы сидите тихо. Утром выпущу. Охране ничего не сообщу,  не
беспокойтесь, и в журнал ничего не запишу. Лора, если Лбову будет плохо  с
головой, звони мне  в  лабораторию.  Телефон  пять-два-три.  Если  хочешь,
можешь развязать его и приласкать, он так долго  об  этом  мечтал...  Жлоб
паршивый. Слышишь, Лбов? Ты  жив?  Может  тебе  удастся,  наконец,  с  ней
переспать?..
     Оттолкнулся от стены и пошел обратно.
     Сзади было шумно.
     - Психи! - рыдала отличница. - Пустите меня!
     Она билась в дверь чем-то мягким, шуршащим.



                                    14

     Дежурный сел за пульт.
     Какая ерунда, - подумал он, имея в виду бредовые россказни девицы.  -
Игрушка для программистов... Пошлятина. Придумают  же  глупости,  лишь  бы
потешить обывателя ужасинкой! Впрочем, даже если бы это было правдой,  нам
ихние "Жуки"  не  страшны.  Подобные  системы  просто-напросто  ничего  не
изменят. По большому счету у нас и так сплошная иллюзия  работы.  Инженеры
либо ничего не делают - это из тех, кто ничего и не желает делать, -  либо
трудятся впустую - те, кто умеет и любит трудиться. Так  что  простите  за
правду.
     Дежурный запустил аппаратуру.



                                    15

     Он не знал, что студентка, не развязывая пострадавшего  коллегу,  уже
обзванивала по местному телефону всевозможные номера, начинающиеся с нуля.
Она пыталась таким образом дозвониться в охрану, телефон, который  был  ей
неизвестен. На цифрах "037" к ней пришла удача.
     Дежурный не знал, что  всего  лишь  через  час  в  результате  бурных
переговоров студентке удастся убедить бабушек в том, что  она  не  пьяная,
что глупые шутки здесь ни при чем, и  упросить  великовозрастных  стрелков
подняться в отдел.
     Он не знал, что Лбову действительно станет худо, и  прямо  из  отдела
его на "Скорой помощи" увезут в больницу.
     Он не знал, что жена Лбова, не сумев совладеть  с  обидой  и  тоской,
все-таки сдержит данное студентке обещание, выпьет какую-то  дрянь,  затем
выскочит из комнаты, поднимет вой, испугавшись своего поступка,  а  соседи
по коммунальной квартире вызовут "Скорую помощь", которая также увезет  ее
в больницу.
     Не знал, что жена Лбова любила мужа всегда, вплоть до нынешней ночи.
     Не знал, что и Лбов тоже когда-то любил жену.
     Не знал и того, что студентка-отличница любила в  этой  жизни  только
свои незаурядные знания, и что однажды она имела близость с  мужчиной,  но
этот  нормальный  в  общем-то  процесс  показался  ей  таким  отвратным  и
болезненным, что впредь она подпустит к себе мужчину не  скоро.  Следующим
счастливчиком станет ее научный руководитель, и свершится это в ночь после
защиты ее диссертации.
     Дежурный многого не знал и многого не мог предвидеть. Он был  увлечен
работой - что тут странного?
     Не  услышал