грозный царь царей и что за страна, которой он правил?
   Оба --  и Руса,  и его отец Аргишти --  жили в VII веке до н. э. и были
царями страны Урарту,  или Биайни, как тогда ее называли, которая возникла
в IX веке до н. э. на территории, ныне называемой Армянским нагорьем.
   А  о  какой вражеской стране говорит в своей надписи Руса?  Недалеко от
южных границ Урарту начинались земли древней страны Ашшур -- воинственной,
жестокой Ассирии.  Опасное это было соседство.  И  урарты,  чтобы защитить
свои  границы,  возводили крепости,  сторожевые башни,  строили  городские
стены, отчасти сохранившиеся до наших дней.
   Еще  и  теперь  раскапывают археологи  развалины  урартских городов  --
Тушпы,  Тейшебаини,  Аргиштихинили...  До  сего  времени несет воду канал,
вырытый по приказу урартского царя. Сколько усилий и подлинного мастерства
понадобилось,  чтобы  с  помощью  тогдашних  примитивных орудий  проложить
сквозь  гранит  и  базальт  ложе  этого  канала!  Из  базальта возводили и
сторожевые башни.
   В  1936  году  невдалеке от  Еревана работал отряд геологов.  Одного из
членов экспедиции, инженера А. П. Демехина, заинтересовал покрытый красной
глиной холм, который так и назывался: Кармир-Блур -- Красный холм.
   Медленно  шел Демехин, собирая обломки базальта, разбросанные по крутым
склонам.  Тихо  шелестели  под  ногами  травы.  Ветер  приносил  прохладу,
недалеко  протекала река Раздан -- древняя Ильдаруни. Разглядывая камешки,
которых  там  было  великое множество, геолог наткнулся на один небольшой,
блестящий,  точно  отполированный.  Поднял  его.  Пригляделся. Поверхность
камешка покрывали знаки, похожие на маленькие клинья...
   Клинописи   в   Армении  не  диковина.  Демехин  передал  свою  находку
археологам, и те прочитали: "Руса, сын Ар..."
   На    Кармир-Блуре   начались   археологические   раскопки.    Работала
объединенная экспедиция Академии наук Армении и Государственного Эрмитажа,
под  руководством тогда молодого ученого,  а  теперь известного советского
академика Бориса Борисовича Пиотровского.
   Не  один  год  продолжались раскопки  Кармир-Блура.  Медленно раскрывал
перед исследователями свои тайны Красный холм.  С каждым годом пополнялись
коллекции находок,  пополнялись и  наши  представления о  жизненном укладе
урартов.  Вначале  были  открыты лишь  следы  какого-то  большого древнего
поселения.  Но вскоре стало ясно, что в недрах Кармир-Блура скрыты остатки
неизвестного величественного здания.  К  тому  же  неплохо сохранившегося.
Археологам редко  улыбается подобное счастье --  раскопать стены,  местами
достигающие восьмиметровой высоты.  С каждым раскопочным сезоном все яснее
вырисовывалась  планировка  цитадели,  некогда  построенной  из  сырцового
кирпича  и  базальтовых блоков.  Занимала  она  территорию  около  четырех
гектаров.   Были  найдены  руины  храма,   построенного  внутри  крепости,
парадных,  видимо дворцовых, покоев. Увы, от них сохранились лишь каменные
башенки-пилоны да кусочки стенной росписи.
   Но уцелели размещавшиеся на двух этажах многочисленные кладовые --  для
зерна,  вина, мяса, склады посуды и оружия, жилища ремесленников и воинов.
Видимо,   крепость  была   исключительно  крупным   хозяйственным  центром
государства Урарту.
   Ученые  смогли  восстановить внешний  вид  строений,  возвышавшихся над
прозрачной Ильдаруни.  Установили,  что  разрушили город скифы,  а  пожар,
уничтоживший его, начался ночью. Узнали, что осада продолжалась недолго, а
нападение было неожиданным...
   Обо всем этом рассказали находки археологов. Только название города все
еще  оставалось тайной для  историков.  Но  вот в  дверном проеме одной из
кладовых нашли  обломок бронзового запора.  Вдоль  него  вилась тоненькая,
едва  заметная цепочка клинописи:  "Царя Русы,  сына Аргишти,  дом  оружия
города Тейшебаини".
   Так древние письмена помогли археологам и историкам установить название
знаменитой  в  VII  веке до н. э. крепости, названной в честь бога войны и
бури урартов Тейшебы.
   Когда  раскопали крепость,  среди ее  развалин нашли несколько глиняных
табличек,  исписанных клинышками. Все это деловые документы. Но порой даже
самые лаконичные записи могут многое рассказать, особенно если представить
себе людей, стоящих за этими записями. Разве из краткого письма -- приказа
о возвращении хозяину беглой рабыни не оживает перед нами трагедия,  каких
немало было в те суровые времена?
   Памятники  письменности из  Тейшебаини  по  большей  части  сделаны  на
различных бронзовых предметах,  на камне, на глиняных табличках. Другие не
сохранились.  Интересны надписи на щитах. Например, на одном читаем: "Богу
Халди,  господину,  этот  щит  Аргишти,  сын  Менуа,  для  города  Эребуни
изготовил.  Аргишти, царь могучий, царь великий, царь страны Биайни, князь
города Тушпы".  Стало быть,  изготовленный в Тейшебаини щит предназначался
для  другого города,  Эребуни,  предтечи современного Еревана.  А  судя по
надписи на  бронзовой подставке к  какой-то статуэтке,  эта подставка была
сделана в Эребуни, но попала в Тейшебаини.
   Из другой надписи,  найденной уже в Эребуни,  мы узнаем о возникновении
этого города, о его важном административно-военном значении.
   Наскальные "летописи",  а  их  много на  территории Армянского нагорья,
повествуют о  военных походах урартских царей,  поднимают завесу над давно
минувшими событиями.  И не только из истории урартов, но и других народов,
живших некогда в Закавказье. Напряженно и неутомимо работают ученые над их
прочтением.  И  понемногу  из  тысячелетнего небытия  возрождается история
страны, вступившей когда-то в единоборство с грозной и, как тогда считали,
непобедимой Ассирией.
   "Шестьдесят царей Наири вместе с  теми,  что  пришли им  на  помощь,  я
прогнал своими стрелами...  Их большие города я завоевал.  Добычу свою, их
имущество я  забрал себе.  Их города сжег я огнем,  уничтожил,  опустошил,
превратил в развалины..." -- хвалится ассирийский царь Тиглатпаласар I.
   "Их селения я  сжег и разрушил,  все опустошил,  мужчин и женщин увел в
Биайну", -- словно в ответ ему провозглашает повелитель страны Урарту царь
Сардури.
   Звенели  мечи,  лилась  кровь, шли в рабство обездоленные земледельцы и
ремесленники.  Там,  где  еще  недавно на многолюдных площадях била ключом
жизнь,  оставались  одни  лишь  развалины.  Но проходило время, и снова на
бывших  пожарищах поднимались высокие городские стены. С базальтовых башен
пристально вглядывались в южную сторону урартские дозорные. Не клубится ли
на дорогах пыль, не мчатся ли боевые колесницы Ашшура?
   На склонах гор зеленели дубравы,  созревали солнечные грозди винограда,
журчали веселые водопады.
   Девушки пели песни.
   Юноши учились у отцов искусству ковать оружие.
   А потом снова звенели мечи и лилась кровь...
   Однако эти народы не только воевали друг с другом.  Ассирийцы научились
у  урартов  высокому  мастерству обработки  металлов.  А  урарты,  в  свою
очередь,  позаимствовали в  стране  Ашшура  письменные знаки,  похожие  на
тоненькие гвоздики или клинышки.
   Была у урартов и своя иероглифическая письменность.  Но менее развитая.
Памятников  иероглифической письменности немало,  но  ни  одного  большого
текста пока что не найдено.  Короткие надписи трудно расшифровать. Поэтому
иероглифы урартов до сего времени не прочитаны.
   Иероглифы   часто  соседствуют  с  клинописью,  например,  на  донышках
бронзовых  чаш из Тейшебаини. Особенно красивы девяносто семь чаш, которые
лежали  в одной из кладовых Кармир-Блурского дворца. Они чудесно сохранили
свежий   золотистый  блеск  и  чистый  звон.  На  их  донышках  кружочками
расположились  клиновидные  надписи. В центре одной чаши изображены башня,
дерево, а вокруг написано клинышками: "Принадлежит Сардури".
   На  некоторых чашах  только  иероглиф  или  рисунок  чеканочной работы:
крепость, над ней дерево, а под рисунком крепости львиная голова.
   Встречаются иероглифы и рядом с клинописными посвятительными надписями,
хотя урартские иероглифы старше клинописи.
   В  начале  IX  века  до  н.  э.  письменность  в  Биайне  под  влиянием
ассирийской становится клиновидной.  Сперва, очевидно, была позаимствована
не  только  внешняя  форма  письменных  знаков:  самые  древние  урартские
клинописи --  на ассирийском языке. Но уже к концу IX века до н. э. урарты
приспосабливают клиновидные знаки для передачи звуков и слов своего языка.
Соответственно они упрощают очень сложную ассиро-вавилонскую клинопись.  У
ассирийцев каждый знак имел несколько значений. У урартов знак имеет одно,
самое  большое  --   два  значения.  Исчезают  детерминативы.  Уменьшается
количество идеограмм.
   К  сожалению,  до  сих  пор  не  найдены архивы  урартских царей,  где,
несомненно,  должны были храниться документы. В таком большом государстве,
как Урарту, их, вероятно, было немало.

          Раскопки урартских городов продолжаются, и кто знает,
                   какие находки еще ждут археологов...


 * ОСТРОВ ПРЕКРАСНЫЙ *

                                      "Прекрасные,     утонченные    люди,
                                   художники,       мореходы,      дальние
                                   путешественники   жили   на  Крите  еще
                                   тогда,  когда  вокруг бродили полудикие
                                   предки эллинов..."
                                                              Иван Ефремов


ГЕНРИХ ШЛИМАН

   За окном непогода.  Давно облетела листва,  на тропинках белеет снег. А
если выглянет солнце,  двор превращается в  сплошную лужу.  Вот  мальчик и
сидит взаперти.  Из  курточки вырос,  ботинки разодрались,  на новые нужны
деньги, а их в доме пастора Шлимана всегда не хватает.
   Маленький Генрих тоскливо смотрит в  окно.  Иное дело --  лето!  Вокруг
столько  интересного!  На  холме  за  поселком высится  башня.  Настоящая,
средневековая.   Некогда  там  жил  рыцарь  Хеннинг  Браденкирл.   Сколько
доверчивых путников  он  ограбил,  сколько  беззащитных людей  погубил!  А
сокровища свои зарыл в землю.  Но никто не знает, где именно. Вот бы найти
их!.. Генрих обшарил все закоулки вокруг башни.
   А  еще можно отправиться в поле и попробовать раскопать курган.  В нем,
говорят, похоронен вождь какого-то языческого племени. Может, вместе с ним
в  могилу положили и его золотое оружие?  Отец рассказывал однажды,  как в
древности хоронили воинов. Отец интересно рассказывает...
   А вот и он. Мальчик спрашивает:
   -- Папа, а почему ты не поищешь сокровища Хеннинга?
   -- Опять со своими глупостями! Наслушался чепухи... И это мой сын!
   -- Но  ты  ведь сам  говорил,  что  какой-то  помещик нашел на  огороде
римский сосуд. И на нашем поле есть курган...
   -- А какой смысл ковыряться в земле. Ну, выроем, в лучшем случае, битый
горшок или ржавый меч. Зачем они нам? Иное дело -- поехать, предположим, в
Италию на раскопки Помпеи или Геркуланума.
   Эрнст  Шлиман  оживляется.  Предаваться несбыточным мечтам он  умеет  и
любит!
   --  М-да, поехать бы нам с тобой в Италию. Это тебе не наш Анкерсхаген.
А  люди  там  какие! Образованные, утонченные. Вот с ними я бы нашел общий
язык. Они бы меня поняли с полуслова. И оценили!..
   Отец увлекся.  В такие минуты он искренне верит в свои силы.  И глубоко
сожалеет,  что  так нелепо сложилась его жизнь.  А  виноваты в  этом жена,
дети, бедный приход! Но только не он сам...
   Восьмилетний Генрих жадно ловит каждое слово отца.  Но  тот уже устал и
как-то  сразу сник.  Чтобы мальчик не  докучал вопросами,  отец сует ему в
руки книжку -- "Одиссея" в немецком переводе. Генрих погружается в чтение.
Читает и перечитывает ее, забыв обо всем на свете.
   У  пастора Шлимана и  его  жены  восемь детей.  Поздно вечером родители
долго обсуждают,  кому что подарить к святкам.  Генриху достается книга --
иллюстрированная "Всемирная история для детей".  Самое большое впечатление
на мальчика производит рисунок,  на котором изображены ахейцы,  штурмующие
Трою. Величественные стены столицы Приама охвачены пламенем...
   "Не  может  быть,  чтобы  такие  толстые стены были  совсем уничтожены.
Что-нибудь да уцелело, сохранилось под землей", -- думает мальчик.
   И хотя отец уверяет, даже то место, где была Троя, давно забыто, Генрих
убежден: Трою можно найти. Нужно только как следует поискать...


   "Илиада"  и  "Одиссея".  Их  называют  жемчужинами мировой  литературы.
Автором  обеих  поэм  считается полулегендарный слепой  поэт  Гомер.  Семь
греческих городов оспаривают честь считаться его родиной.
   В  основе  сюжета  "Илиады"  -- исторический факт. В 1240 году до н. э.
несколько  греческих  племен  объединились  для  похода  к северо-западным
берегам  Малой Азии. Их целью было завоевать Троянское царство. Осада Трои
продолжалась  десять  лет.  События  последнего года воспеты в "Илиаде". В
"Одиссее"  рассказывается  о  путешествиях и приключениях, преимущественно
фантастических, одного из участников осады Трои, царя Итаки Одиссея.
   Эти  поэмы обожал --  иного слова тут не  подыщешь --  маленький Генрих
Шлиман.  Мир  героических  образов  --  отважный  Гектор,  мудрый  Нестор,
предводитель похода Агамемнон,  хитроумный Одиссей -- казался ему близким,
понятным,  живым.  И  Генрих верит слепо и  искренне,  как будет верить до
конца дней своих, каждому слову Гомера.
   Извилистым и  нелегким был жизненный путь Шлимана.  Он  еще не  окончил
гимназию,  когда отец  лишился работы.  Незадолго перед этим  умерла мать.
Пришлось оставить учение.
   Для  Генриха  начинается  собственная  одиссея. Мальчик на побегушках в
небольшом  магазине.  Юнга  на корабле. Посыльный в конторе банкира. А ему
так хотелось вернуться к книгам!
   Детская мечта стать археологом и  раскопать Трою не оставляет Шлимана и
в тяжелые годы полунищенской юности.
   Однажды в магазинчик,  где служил Шлиман,  забрел недоучившийся студент
Нидерхоффер. Он выпил кружку пива, слегка захмелел и, приняв торжественную
позу, стал декламировать:

         Муза, поведай о том многоопытном муже, который
         Много блуждал, когда Трои священный он город разрушил...

   Отрывок из "Одиссеи"!  И читал его Нидерхоффер на языке Гомера.  Генрих
внимал затаив дыхание.
   Спустя  пятьдесят  лет  Шлиман  вспомнит  об  этой  встрече.   Всемирно
известный ученый,  он посетит родной Анкерсхаген,  дом, в котором родился,
могилу матери,  старый курган --  увы,  он  так  и  остался нераскопанным!
Шлиман пригласит в гости постаревшего Нидерхоффера. Польщенный вниманием и
лаской хозяина, Нидерхоффер опять станет читать ему Гомера:

       В радость пришел Одиссей многостойкий, когда вдруг увидел
       Край свой родной. Поцелуем припал он к земле жизнедарной...

   И  растроганный  Шлиман  сделает  вид,  что не замечает ни его ужасного
произношения,  ни путаницы в некоторых словах. Растроганный, он вспоминает
прошлое. Прошлое...
   На  протяжении нескольких лет по  выработанной им  самим системе Шлиман
самостоятельно изучает тринадцать языков.  Наконец он  будет читать Гомера
не только в переводах! К сожалению, даже когда Шлиман стал почетным членом
многих академий и  научных обществ,  а  книги его раскупались молниеносно,
когда  коронованные  особы  почитали  за  честь  познакомиться с  "великим
Шлиманом",  --  даже тогда давало о  себе знать отсутствие систематических
знаний.  Он  знал  очень много,  хотя  порой терялся перед тем,  что  было
известно любому школьнику.
   Сколько он из-за этого пережил! Ученые коллеги издевались над ним из-за
каждой  оплошности.  А  ошибки случались,  нелегко давался опыт  и  знание
археологии.
   Но  не  будем забегать вперед. Перелом в жизни Шлимана произошел в 1841
году.  Мечтатель,  почти  нищий,  он  становится  удачливым  коммерсантом.
Казалось,  что  общего  между  изворотливым  дельцом,  каким  он  стал,  и
человеком,  увлеченным  жаждой  научных открытий? Но Шлиману нужны деньги.
Коммерция для него лишь средство достижения цели всей его жизни. Без денег
он был бы лишен возможности проводить раскопки.
   Голландия, Россия, Америка становятся ареной его торговой деятельности.
И случалось,  склонившись над столбиками цифр в кассовой книге,  он, будто
оправдываясь перед самим собой, шептал:

      Разные земли ему для скопления богатств надлежало
      Видеть. Никто из людей земнородных не мог с ним сравниться...

   И тут Гомер, и здесь строки из "Одиссеи".
   Так  проходили  годы.  Наконец  Шлиман  подводит итог и убеждается, что
владеет  миллионами.  Не задумываясь, он ликвидирует все свои предприятия.
Кончается Шлиман-делец. Начинается Шлиман-археолог.
   Начиная новую жизнь, он решает вступить в брак, непременно с гречанкой.
Избранница его красива и умна.  Шлиману повезло.  София полюбила не только
его,  но  и  его мечту о  Трое.  Она принимала участие во  всех раскопках,
которые он проводил, как и он, верила великому певцу ее родины -- Гомеру.


ПО СЛЕДАМ ГОМЕРА

   Свое  знакомство  с  Грецией  он  начал с Итаки, родины Одиссея. Но это
только  дань памяти любимого героя. В 1868 году Шлиман в поисках Трои едет
в  Малую  Азию.  До  него считали, что Троя была там, где ныне расположено
турецкое   селение  Бунарбаши.  Туда  и  отправился  Шлиман.  Он  удивлен:
расстояние  от  Бунарбаши  до моря вовсе не такое, как сказано у Гомера. И
количество  источников,  бьющих  из-под  земли,  совсем  не  то.  У Гомера
говорится о двух источниках:

        Первый источник струится горячей водой. Постоянно
        Паром густым он окутан, как будто бы дымом пожарным.
        Что до второго, то даже и летом вода его схожа
        Или со льдом водяным, иль со снегом холодным, иль градом.

   А возле Бунарбаши около тридцати ключей.
   Шлиман  бродит  по  побережью.  Его внимание привлекает холм Гиссарлык.
Местность  очень  похожа  на  описанную  Гомером.  Чем  дальше, тем больше
убеждается Шлиман, что Троя похоронена под этим холмом, и только здесь! Но
с  ним  никто  не соглашается. Еще бы! Недоучившийся выскочка отваживается
опровергать   маститых   ученых!   Шлимана   обвиняют   в   невежестве,  в
мистификации,  наконец,  в  мошенничестве:  он,  видите ли, хочет ввести в
заблуждение весь мир.
   Не  обращая внимания на  все нападки и  обвинения,  Шлиман в  1870 году
начинает  раскапывать  холм  Гиссарлык.  Сколько  сил  и  сколько  средств
пришлось затратить ему, чтобы получить разрешение у турецких властей вести
раскопки!
   Холм Гиссарлык прятал в своих недрах остатки нескольких городов. Каждый
строился на развалинах более старого.  В  поисках стен и башен,  описанных
Гомером,  Шлиман,  снимая верхние слои, разрушил и остатки Трои, которую с
такой настойчивостью искал.  Стены дворца,  которые он принял за развалины
Трои,  в действительности окружали город, бывший на несколько веков старше
столицы Приама.
   Забегая вперед,  скажем,  что  когда  помощником Шлимана стал  археолог
Вильгельм Дерпфельд, он сумел объяснить Шлиману его ошибку. И Шлиман нашел
в себе мужество признать ее.
   Тяжелые это были годы.  С кем только не приходилось Шлиману воевать!  И
со старыми учеными,  и  с турецкими чиновниками,  и даже с лихорадкой.  Но
были и  радостные минуты.  14 июня 1873 года в  нише стены Генрих и  София
нашли целое богатство --  золотые и медные чаши,  золотой женский головной
убор и другие драгоценности.
   -- Клад Приама! -- решил тогда Шлиман.
   Чтобы  вынуть  его  из  стены,  пришлось удалить рабочих. Узнай о кладе
власти,  они  бы  немедленно  отобрали  найденные ценности и отвезли их во
дворец султана -- для науки они были бы утеряны.
   -- У эфенди день рождения,  -- обратилась к рабочим София. -- Вы можете
отдыхать. Сегодняшний день вам будет оплачен.
   Ночью,  прежде чем  упаковать в  ящики свою  находку,  Шлиман подошел к
жене:
   -- Посмотрим,  пойдет ли тебе это?  --  любуясь,  он надел ей на голову
старинн