для борьбы с антисемитизмом (на
собрании еврейских федераций в Кливленде, в 1943 г.) в 1944 году в сборнике
"Еврейский Мир" на странице 98 пишет следующее: "О СССР и
убежденнейшие его противники не скажут, что там культивируется
антисемитизм"... Марк Вишняк - бывший Секретарь Всероссийского
Учредительного Собрания и долголетний редактор толстого эмигрантского
журнала на русском языке - человек весьма осведомленный,
В другом же месте, в том же "Еврейском Мире" мы читаем признание, что
"советское правительство для спасения евреев предоставляло нужный
транспорт, даже в ущерб делу ведения войны".
  Эвакуация евреев перед наступающими немцами шла не только по железной
дороге, на грузовиках и легковых автомобилях, переполненных евреями и их
движимым имуществом (нередко везли и мебель, пианино), но частично и на
лошадях. Немцы бомбили ж.-д. линии и большие шоссейные дороги, а по
проселочным дорогам ехать было сравнительно безопасно. Поэтому немало
евреев предпочли этот способ эвакуации, как хоть и медленный, но зато
безопасный. От горсовета получалось предписание председателям колхозов и
совхозов предоставить предъявителю пару лошадей, перевозочные средства и
необходимый фураж. С такими предписаниями евреи и ехали по проселкам,
меняя в попутных колхозах или совхозах лошадей и пополняя запас фуража, до
того пункта, где можно было погрузиться в вагоны для дальнейшего
следования за Урал. Лошади и повозки при этом бросались на произвол судьбы.
  Немецкие войска при наступлении обнаружили в нескольких километрах от
областного города Сумы, недалеко от Харькова, много тысяч брошенных
лошадей со сбитыми холками и плечами и поэтому негодных для упряжки.
  Это были брошенные евреями лошади, на которых они эвакуировались на
восток. Сумские власти незадолго до прихода немцев организовали
ветеринарный лазарет с целью подлечить этих лошадей и сделать
пригодными для упряжки.
  Так, всеми путями и способами, впереди наступающих немцев двигалась на
восток волна эвакуирующихся евреев.
  Согласно заявлению советского еврейского писателя Бергельсона, из районов,
попавших под власть немцев, 80 % проживавших там евреев были
эвакуированы. Только в городах, которые, в результате быстрого продвижения
немцев, попадали в "котлы" - окружения, как, например Киев, некоторая
часть евреев не успевала эвакуироваться и немцы их уничтожали.
  Точное число евреев, уничтоженных немцами в оккупированных ими районах
СССР до настоящего времени (1966 год) с полной достоверностью не
установлено. Так, например, данные о самом крупном массовом уничтожении
евреев в Киеве (Бабий Яр - 1941 год) не могут быть признаны абсолютно
точными. В разное время разные авторы и исследователи называют разные
цифры. Сначала говорилось о 70 или даже о 80 тысячах; теперь эта цифра
упала до 34 тысяч. Установить точную цифру - задача будущих объективных
исследователей этого вопроса, если это вообще окажется осуществимым.
  Необходимо принять во внимание, что немцы уничтожали не одних только
евреев, если не массовым расстрелом, как в Бабьем Яру, то голодом в лагерях
военнопленных, как это имело место всего в нескольких километрах от
Бабьего Яра - в Дарнице, где от голода и лишений погибли десятки тысяч из
тех 665 тысяч советских бойцов и офицеров, которые попали в плен в
киевском "котле" в сентябре 1941 года. Точное число их неизвестно, но что их
было не меньше, а больше, чем евреев, расстрелянных в Бабьем Яру - не
подлежит никакому сомнению.
  Вообще, каждый объективный исследователь вопроса об эвакуации евреев при
наступлении немцев не может не признать что те, в чьих руках тогда была
власть в СССР, делали все возможное для спасения евреев, часто в ущерб
коренному населению, по отношению к которому забот проявлялось меньше
(или вовсе никаких), чем к представителям еврейской этнической группы.
  Население это видело, но, скованное страхом, молчало и не смело поднять
голос протеста.
  Только иногда, в моменты паники, настроения эти прорывались и можно было
из толпы "граждан второго класса", т. е. не-евреев, слышать слова
негодования и угрозы... Но представители правящего класса, которые
распоряжались эвакуацией, делали вид, что ничего не слышат или пытались
ласковыми уговорами успокоить протестующих.
  В годы войны, а также в первые годы после ее окончания, вопрос о том, что
советская власть всемерно содействовала спасению евреев считался не
подлежащим никакому сомнению и об этом много писалось в периодической
печати вне СССР, как еврейской, так и не-еврейской.
  Так Евгений М. Кулишер в бюллетене "Хайаса" в 1946 году пишет: "Не
вызывает сомнений, что советские власти принимали специальные меры для
эвакуации еврейского населения или для облегчения его стихийного бегства.
  Наряду с государственным персоналом и промышленными рабочими и
служащими, всем евреям отдавалось преимущество при эвакуации...
  Советские власти предоставили тысячи поездов специально для эвакуации
евреев, сознавая, что они являются наиболее угрожаемой частью населения".
  Позже в своей большой работе о миграциях еврейского населения, изданной в
1948 году Колумбийским Университетам, Кулишер пишет: "Из городских
центров были вывезены фабрики вместе с обученными и другими рабочими.
  Кроме того были эвакуированы государственные служащие и широкие массы
евреев, чтобы спасти их от немецких жестокостей".
  Моше Каганович, бывший партизан, выпустил две книги воспоминаний (одну -
в 1948 году в Италии, вторую - в 1956 году в Аргентине), в которых
категорически утверждает, что по предписанию властей для эвакуации евреев
предоставлялись все имеющиеся транспортные средства, а также, что было
приказано евреев эвакуировать в первую очередь.
  Зимой 1946-47 года, чтобы проверить все на месте, корреспондент нью-
йоркской газеты "Дер Тог" (еврейской) Б.Ц.Гольдберг побывал в СССР, в
частности, в Киеве, и о своих впечатлениях и расследованиях написал статью
"Как во время войны эвакуировали евреев в Советской России" ("Дер Тог", 21
февраля 1947 года), в которой он пишет о своих украинских впечатлениях.
  Автор, как он пишет, поставил себе задачей выяснить, "какова была
политика власти в вопросе об эвакуации евреев". Об этом он расспрашивал
многих: евреев и христиан, военных и эвакуированных; все отвечали, что
"политика власти заключалась в том, чтобы предоставить преимущества
при эвакуации евреям, стараться вырвать их чем больше, чтобы наци не могли
их уничтожить". В числе лиц, с которыми разговаривал Гольдберг, он
называет и киевского раввина Шехтмана.
  Приведенные выше высказывания нескольких евреев-эмигрантов полностью
совпадают с многочисленными свидетельствами очевидцев, тех граждан
СССР, которые сами были свидетелями того, как происходила эвакуация
евреев.
  И до 1948 года, когда наступил резкий перелом в отношении еврейства к СССР,
никто больше этого вопроса и не поднимал. Но как только выяснилось, что
евреи в СССР начинают терять монопольное право на управление страной -
все сразу и резко переменилось и подверглось переоценке, в том числе и вопрос о
том, помогло ли советское правительство евреям во время войны или к их
судьбе было безучастно,
В 1966 году вышла книга С. Шварца "Евреи в Советском Союзе с начала второй
мировой войны" (Нью-Йорк, 1966 г.), в которой автор опровергает все прежние
высказывания разных лиц о содействии и помощи Советской власти в деле
спасения евреев от немцев и их своевременной эвакуации. Все высказанное и
напечатанное по этому вопросу С. Шварц берет под сомнение, даже и
свидетельство раввина Шехтмана, по той причине, что нигде в советских
органах печати и правительственных распоряжениях ему не удалось найти
письменного подтверждения, что евреев надлежит эвакуировать в первую
очередь или им оказывать преимущество "А раз это не было напечатано -
значит этого и не было", - делает вывод Соломон Шварц, забывая при этом,
что немало происходило в мире событий и действий разных правительств, о
которых не было напечатано, но они в действительности были. Нигде,
например, не было напечатано о переполнении евреями российских
революционных партий и их центральных комитетов, всякого рода совдепов,
руководящих постов во всех областях жизни СССР, дипломатических и
торговых представительств за границей, органов Чека и отделов пропаганды в
первые четверть века после октябрьской революции... Однако все это было и
отрицать не сможет даже Соломон Шварц. Нигде, например, не было
напечатано, что дипломатическим представителем государства Израиль не
может быть лицо не-еврейского племени и не-иудейского вероисповедания.
  Однако это нигде не напечатанное правило неукоснительно проводится в
жизнь в демократическом государстве Израиль, которое имеет больше десяти
процентов населения не-евреев,
То, чего искал в советской печати С. Шварц и не мог найти не было
напечатано по причине, ясной для каждого объективного исследователя.
  Причина этого - нежелание обострять резко отрицательное отношение всего
населения страны к тому привилегированному положению, которое к
моменту войны занимали евреи в СССР. Напечатать что-либо подобное тому,
что искал и не нашел С. Шварц - было бы вызовом по отношению ко всему
населению страны и легко могло бы привести к последствиям,
нежелательным для всего правящего класса. Настроения широких народных
масс были отлично известны тем, кто руководил тогда политикой и
пропагандой. А потому ничего и не печаталось, в интересах самих евреев.
  Но зато неукоснительно проводилось в жизнь, благодаря чему не одна сотня
тысяч евреев избежала расправы немцев и смогла благополучно отсиживаться
за Уралом. В чем другом (и во многом) можно упрекнуть Советскую власть, но
только не в нежелании спасать евреев...
  Не нужно обладать большой фантазией, чтобы представить себе, что бы
произошло, скажем, в Киеве в августе 1941 года, если бы было напечатано и
обнародовано распоряжение властей о предоставлении евреям транспортных
средств для эвакуации "преимущественно" или "в первую очередь"... Как бы на
это реагировали киевляне, не-евреи? Не стало бы это поводом к бунту,
причины к которому назревали уже два десятилетия?...
  Почему "не напечатали, почему не подчеркнули, почему не упомянули, почему
не отметили, почему не поставили памятник евреям в Бабьем Яре?"... Так на
все лады повторяет вопросы С. Шварц в своей объемистой (425 стр.) книге
"Евреи в Советском Союзе с начала второй мировой войны".
  Ответ на все вопросы сразу может дать и все население СССР, и
исследователь, способный быть объективным, а не рассматривать все с своей
исключительно субъективной, еврейской, точки зрения.
  Ответ может быть только один: "чтобы не вызывать раздражение и
возмущение всего населения страны выделением евреев, пострадавших от
немцев, в, то время, как не-евреев погибло неизмеримо больше, чем евреев.
  Чтобы не пробуждать воспоминаний о многих миллионах не-евреев, погибших
в годы террора и искусственного голода, когда страной управлял евреи. Чтобы
не воскрешать в памяти народа то время, когда евреи, правя Россией,
издевались над ее историческим прошлым, уничтожая и разрушая памятники
этого прошлого"...
  Если все это не ясно г. Шварцу, бросающему обвинение всему населению СССР
в отсутствии почитания памяти погибших евреев, то тем, кто находится
сейчас у власти в СССР, это и ясно, и понятно, а потому особых памятников
евреям там и не воздвигают.
  Требования же, чтобы они были воздвигнуты, которые предъявляет не один
только С. Шварц, вызывает только обратную реакцию во всем СССР.
  А реакция эта легко может вылиться в требование точного подсчета, во что
обошлось всему населению СССР тридцатилетнее пребывание евреев на
положении правящего класса. И вряд ли он будет выгоден для евреев.
  Если евреи подсчитывают и пересчитывают евреев, погибших от немцев, то,
весьма возможно, когда-нибудь и русский народ займется подсчетами. Память
о миллионах, погибших от искусственно созданного голода, когда на Украине
всем заправлял Каганович, и о миллионах, погибших в концлагерях под
управлением Френкеля, не исчезнет в памяти народной.
  И, учитывая обстановку и народные настроения, можно с уверенностью
сказать, что возвращение еврейской этнической группы на положение
правящего класса в России или в СССР, поскольку это название еще
задержится, невозможно. Настроения же эти к концу войны были таковы,
что легко могли закончиться взрывом, при котором не уцелело бы и
правительство. Только своевременно принятыми мерами - постепенным, без
всякого шума и печатания в газетах, отстранением евреев с руководящих
постов, - этот взрыв был предотвращен.
  Вспышки народного негодования, выливавшиеся в погромы, были характерны
для настроений в первые послевоенные годы и далеко не единичны, хотя в
советской прессе об этом и не печаталось. Одну из таких вспышек, имевших
место в Киеве, описывает "Социалистический Вестник": один еврей убил
одного украинца. "Толпа бросилась к дому, в котором жил еврей, убивший
украинца, выволокла на улицу его жену и ребенка и тут же их убила; потом
бросилась громить дальше, причем возбуждение очень скоро приняло и резкий
антисоветский характер" (подробно этот случай изложен во II части,
стр.491). Характерно, что автор статьи, редактор "Социалистического
Вестника", Абрамович, написал не "антисемитский", а "антисоветский"
характер, тем самым подтверждая, что в народе власть советскую
отождествляли с властью еврейской.
  Все эти отдельные вспышки легко могли слиться в огромный бунт, при
котором не уцелела бы и сама советская власть, что правительство
учитывало и принимало соответствующие меры, не желая и не рискуя
раздражать население.
  Так продолжался "спуск на тормозах" и тихая ликвидация первенствующего
положения евреев в СССР в первые послевоенные годы. Это не были "чистки"
с широким осведомлением населения - делалось это тихо и без излишней
огласки и какого бы то ни было публичного обсуждения.
  Так шло до 1947 года - года создания независимого государства Израиль, к
каковому вопросу евреи-граждане СССР проявили особый интерес и выявили
свои настроения, которые поставили под вопрос их лояльность, как советских
граждан.
  
  ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПЕРИОД
(1946-1966 гг.)
Если период довоенный и годы войны могли быть описаны с достаточной
объективностью, хотя и не исчерпывающей, благодаря отсутствию
возможности для исследования пользоваться многими источниками пока нам
  - современникам событий - недоступными, то с описанием периода
послевоенного вопрос обстоит гораздо хуже по ряду причин.
  Первой и основной причиной является то обстоятельство, что все или почти
все сведения и данные о положении еврейской этнической группы в СССР
проходили через призму начавшейся холодной войны, от чего, разумеется,
сведения эти оставляли желать много в смысле их объективности.
  В печати советской еврейского вопроса во всем его объеме старались не
касаться, ограничиваясь только иногда, но далеко не всегда, косвенным
указанием, что некоторые лица, совершившие неблаговидные поступки или
наносящие вред СССР - евреи. Причем делалось это именно "косвенно":
  печатались полностью имена и отчества этих лиц, из чего чи1ателю
становилось ясно, что вопрос идет именно о евреях.
  Заграничная печать это расшифровывала, как натравливание масс на евреев и
старательно регистрировала все эти случаи, подсчитывая, конечно, и
процент обиженных властью евреев.
  Свободный обмен мнений по этому вопросу на страницах печати с целью
установления истинного положения был невозможен ни в Советском Союзе,
ни за границей в атмосфере ведущейся холодной войны, когда вопрос о
"преследованиях" и "дискриминации" евреев в СССР стал одним из главных
козырей в пропаганде против СССР, называемой "антикоммунистической", а
на самом деле, гораздо больше антирусской, чем антикоммунистической.
  Учитывая такую обстановку, может быть, спокойнее и лучше было этого
периода вообще не касаться и закончить свой очерк годом окончания войны.
  Но, с другой стороны, именно в этот двадцатилетний послевоенный период и
еврейском вопросе в СССР произошли такие изменения, что не упомянуть их,
хотя бы и в краткой, сжатой форме невозможно.
  Поэтому попытаемся, в самых общих чертах, описать и события этого,
послевоенного периода.

                  * * *

  После войны настроение широких народных масс переменилось. Много они
увидели за годы войны и терпеть безмолвно, как терпели раньше засилье евреев
в своей стране, не были склонны, что не раз и не два выявлялось в годы войны,
а, в особенности, после ее окончания. Правительство учло эти настроения и,
как сказано выше, постепенно на руководящих административных постах
начало появляться все больше и больше не-евреев, а представителей коренного
населения страны: великороссов, украинцев, белорусов и национальных
меньшинств, имеющих свою национальную территорию. Такое же явление
наблюдалось и среди полпредств и торгпредств СССР, которые в довоенные
годы были переполнены евреями.
  В эти годы - первые послевоенные - перед всей страной, а руководителями ее
политики, в особенности, во всем своем объеме встал вопрос о фактически
"двойном подданстве" евреев-граждан СССР, которые свои симпатии и
лояльность делили между СССР и государством Израиль, за создание которого
с первых же дней после окончания войны велась во всем мире неустанная
пропаганда, закончившаяся решением Объединенных Наций о создании
суверенного еврейского государства Израиль (1947 год).
  О психологии этого "двойного подданства", свойственного каждому еврею
диаспоры, подробно изложено в исследовании проф. Соломона Лурье,
напечатанному во II части настоящего труда (стр. 327). Сущность
заключается в том, что при решении любых вопросов еврей, независимо от
страны его пребывания и гражданства-подданства, прежде всего должен сам
себе уяснить полезно или вредно еврейству в целом то или иное решение,
мероприятие власти, политическая линия государства. И поддерживать
только то, что полезно еврейству в целом, независимо от того, совпадает ли
это с интересами страны, в которой в данное время еврей живет.
  То, что так отчетливо формулировал в своей книге, вышедшей в 1922 году в
Петрограде, проф. Соломон Лурье, началось достаточно отчетливо
ощущаться в СССР, направление политики которого перестало полностью
совпадать с интересами и вожделениями всего еврейства диаспоры, как это
было в течение 30 лет до этого. В самом СССР еврейская этническая группа
стала постепенно терять свое привилегированное положение и уравниваться
в правах и возможностях с остальным населением. Еврейством всей диаспоры
это было воспринято как "дискриминация". - Пробуждение национального
самосознания русского народа и, если не прекращение, то значительное
сокращение охаивания его исторического прошлого - было воспринято
еврейством, как возрождение, если не "антисемитизма" и "черносотенства",
то, во всяком случае, "русского патриотизма" - явления, с точки зрения
еврейства, нежелательного и опасного. И мировое еврейство из сторонника
СССР, в значительной своей части, перешло в лагерь его противников. -
Стремление всего еврейства, в том числе и граждан СССР, всемерно
поддержать требования о создании государства Израиль независимо от того,
отвечают ли эти требования государственным интересам СССР, привело ко
внутреннему конфликту между евреями и не-евреями Советского Союза,
поставивши, не без основания, вопрос о их лояльности по отношению к
стране, где они в течение тридцати лет занимали привилегированное
положение.
  В критические месяцы войны пропагандный аппарат СССР, находившийся
почти полностью в руках евреев, для поднятия духа армии, на которую слабо
действовали интернационалистические лозунги и призывы, обратился к
прошлому России. Были учреждены ордена Александра Невского, Суворова,
Кутузова, а вскоре затем в РККА введены звания - чины, как в довоенной армии
России, а также и золотые погоны, столь ненавистные тем, кто создавал
СССР.
  Дух прошлого, с кото