состязаниях  с  тынзеем  участвовали   лишь   самые   опытные,   самые
сноровистые оленеводы, и потому неудач в бросках было немного.
     Бросали тынзей стоя на месте,  бросали на бегу и бросали с быстро
несущихся нарт.
     Обо всем этом Наташа слышала еще в  Архангельске  от  дяди  Алеши
Осипова.  Рассказывал  о  соревнованиях  на праздниках Дня оленевода и
Илюша.  И все же девочка не думала,  что все это  так  интересно,  так
стремительно,  так  ярко  даже  в  этой обычно пустынной и малоцветной
тундре.
     Но всему   приходит  конец.  Окончился  и  праздник.  Нужно  было
возвращаться на базу оседлости - в поселок.  А завтра - на теплоход, в
обратный путь,  в город,  домой. И хотя Наташа немножко соскучилась по
дому,  по маме,  расставаться с островом,  со всеми новыми друзьями  и
особенно с Илюшей было очень жалко.

16. ДО СВИДАНИЯ, ОСТРОВ!

     По рейсовому расписанию теплоход, на котором плавал Наташин отец,
из Медвежьей губы шел еще к  одному  становищу,  а  потом  возвращался
снова  в  Медвежье,  грузился,  забирал пассажиров и уходил на Большую
землю, в порт своей приписки.
     На этот раз теплоход ушел из Медвежьей без старшего механика.  Мы
знаем,  что Петр Иванович на два  дня  оставался  в  Медвежьем,  чтобы
побывать на празднике и встретиться с дочерью.
     Но вот праздник на острове кончился,  теплоход  вернулся.  Наташа
прощалась    с    островом,   с   островитянами-ненцами   и   русскими
зимовщиками-полярниками.
     - Так мы и не нашли хаерад-цветок, - сказал Илюша, помогая Наташе
укладывать рюкзак.
     - Нет, я его нашла, - к изумлению мальчика ответила Наташа.
     - Как нашла? Где?.. И ничего не сказала. Да ты врешь...
     - Илюшка,  Илюшка,  -  улыбнулась Наташа.  - Конечно,  я нашла не
хаерад, не солнечный цветок, не полярную гвоздику. Я нашла... я многое
увидела,  пока жила здесь,  в Заполярье,  на острове,  у вас.  Знаешь,
Илюша,  это для меня и есть хаерад.  И я его везу  на  Большую  землю,
чтобы показать нашим ребятам.
     Илюша слушал и не совсем понимал, о чем говорила Наташа.
     - Да  как ты не понимаешь!  - почти закричала Наташа и вскочила с
пола,  на котором сидела,  завязывая рюкзак.  -  Теперь  мне  не  надо
волшебного  цветка.  Я  будто  его уже нашла,  потому что жила у вас и
многое узнала. Это и есть моя полярная гвоздика!
     Тогда улыбнулся и Илюша, но все еще молчал.
     - Мы искали и нашли,  - заключила Наташа. - Пойдем! Папа давно на
теплоходе.
     Они вышли из дома,  и Наташа огляделась.  Она видела вдали  между
домами  поселка  кусочки  тундры  и  представляла  ягельные  просторы,
неяркие ее цветы, оленей и множество гомонящих птиц.
     - А тетя Мэнава, - вдруг спохватилась она. - Надо же проститься с
тетей Мэневой.
     - Пойдем,  -  сказал  Илюша.  -  Когда  приходит теплоход,  все с
острова собираются на пристани.  День прибытия теплохода у нас  так  и
называется: теплоходов день. И мать тоже будет там.
     - А Игорь сегодня не проспал?
     - Он с отцом,  наверное, на пристани. Дядя Алексей повезет тебя и
Егорыча на катере. Игорь тоже хочет на катере.
     - А ты?
     - Меня не возьмут.
     - Возьмут, Илюшка, обязательно возьмут. Пойдем скорее!
     На сопке Наташа снова остановилась и  оглянулась.  Отсюда  тундра
была видна уже полностью, ничем не заслоненная. И опять перед девочкой
возникла величавая картина тундры,  богатой, ягельной, многоцветной, с
огромными   стадами  оленей,  с  пением,  пересвистом,  пощелкиванием,
криками огромных птиц и крошечных пичужек.
     Ветер дул  на  сопку с океана,  а Наташа ощущала аромат тундровых
цветов, хотя уже знала, что здешние цветы почти не имеют запаха.
     Легкая без   всплесков   накатная  волна  раскачивала  стоящий  у
пристани катер.  В катере сидели метеоролог Осипов и Игорь.  Сказочник
Поморцев стоял на берегу.
     - Наташа,  скорее!  - крикнул  Осипов.  -  Илюшка,  поторопитесь!
Теплоход уже дважды гудел. Зовут.
     Теплоход стоял в губе,  далеко на рейде. Около него сновали доры,
карбаса,  маленькие  стрельные  лодки.  У борта теплохода ошвартовался
пузатый колхозный бот.
     Осипов завел  двигатель,  и катер,  набирая скорость,  понесся по
заливу к теплоходу.
     Мальчики торжествовали, а Наташа сидела тихая и грустная.
     - Ты чего такая скучная? - опросил Поморцев.
     Наташа посмотрела на сказочника и промолчала.
     - Ничего,  не печалься.  Поднимем  якоря,  выйдем  в  море,  и  я
расскажу тебе еще одну чудесную легенду.
     Девочка улыбнулась.  Она вспомнила путь на  остров  и  легенды  о
русском богатыре и об отважном вожде восстания ненцев Ваули Ненянге.
     С борта был спущен не  простой  зыбкий  штормтрап,  а  широкий  и
удобный трап - парадный.
     Погрузку уже закончили, и бот и две доры отошли от теплохода.
     Капитан опять  вышел  встречать  Степана  Егоровича.  Он  так  же
радушно приветствовал дочку старшего механика,  а сам  Петр  Иванович,
как всегда перед отходом, находился в машинном отделении.
     В сутолоке отхода Наташа  заметила  тетю  Мэневу.  Она  стояла  в
отдалении у борта, тихая, опечаленная, и смотрела на Наташу и на сына.
Расталкивая пассажиров и провожающих, девочка бросилась к ней.
     Над бухтой разнесся отходной гудок. Второй гудокж...
     - Мальчики, на катер! - скомандовал начальник метеостанции.
     Мэнева вздрогнула,  засуетилась,  поторопила сына.  Наташа обняла
ее,  попрощалась  с  дядей  Алешей,  чмокнула  в  щеку   Илюшку.   Она
сдерживалась, хотела улыбнуться, а в глазах стояла слезы.
     - Теперь приезжай к нам,  на Большую землю,  - сказала она. - Там
будем искать другой хаерад-цветок, другую гвоздику... Приедешь?..
     Илюша только наклонил голову.  Ему тоже было не по себе. Уж очень
он привык к этой девчонке из большого города.
     - Приедешь?
     - Приеду.
     Островитяне спустились в катер,  и трап моментально  был  поднят.
Загремели якорные цепи. Раздался последний, продолжительный прощальный
гудок.  Судно чуть  развернулось  и  неторопливо  пошло  к  выходу  из
Медвежьей губы.
     Наташа уже  стояла  на  крыле  капитанского  мостика,  рядом   со
Степаном Егоровичем, и махала удаляющемуся катеру.
     До свидания, милый остров! До свидания, друзья!
                                Конец



    Е.С.Коковин.
    Вожак санитарной упряжки


     OCR: Андрей из Архангельска (emercom@dvinaland.ru)


                    (Сборник "Мы поднимаем якоря")
                 Северо-Западное книжное издательство
                                 1972

                             Глава первая
                        ВО ДВОРЕ БОЛЬШОГО ДОМА

     Двор у этого дома  самый  просторный  и  самый  веселый  во  всем
городе.  И, конечно, нигде не собирается на игры так много ребят. Ни в
одном дворе не найти такой большой площадки для лапты,  таких укромных
местечек  в  дебрях дровяных сараев и поленниц.  А старый заброшенный,
поросший мхом погреб даже в  солнечные  дни  таит  в  своем  полумраке
что-то загадочно-незнакомое
     Разве есть  еще   где-нибудь   такая   замечательная,   настоящая
корабельная  шлюпка,  какой  владеют  ребята из этого дома?  Много лет
шлюпка лежит во дворе и не спускается на воду. Солнце так высушило ее,
что  на  крутых  ступенчатых  бортах появились щели.  Но это не мешает
ребятам  ежедневно  отправляться  на  шлюпке  в  далекое  плавание   и
принимать морские сражения с фашистскими пиратами...
     Когда во дворе появляется почтальон, ребята окружают его.
     - Игорю письмо принесли?
     - Пишут,  - шутливо  отвечает  почтальон.
     Но иногда почтальон,  лукаво улыбнувшись, достает из сумки вместе
с газетами знакомый треугольник и говорит торжественно:
     - Товарищу Игорю Жигалову, с фронта...
     Письмо, действительно,  с фронта,  от рядового Анисимова.  Ребята
знают,  что в письме написано о том, как поживает их воспитанник Малыш
- военная ездовая собака.
     Таких писем у Игоря накопилось много.
     За несколько месяцев до начала войны передали Малыша как подарок,
в воинское подразделение служебных собак.
     Жители дома,  должно быть, помнят тот теплый июльский день, когда
во дворе появился Малыш.  Солнце играло в облаках в прятки.  Ветер был
слабый,  и  попытки  ребят   запустить   коробчатый   змей   оказались
безуспешными.
     Когда змей потерпел аварию,  разбившись о крышу сарая,  и  всякий
интерес к нему у ребят пропал, во дворе появился Игорь Жигалов.
     Только тогда ребята вспомнили,  что Игоря целый день не  было  во
дворе. Где он пропадал - никто не знал.
     Может быть,  появление Игоря не вызвало бы особенного  оживления,
но  он  был  не один.  На обрывке толстой бечевки Игорь тащил за собой
собаку.  Собственно,  это была не взрослая собака,  а  большой  щенок,
неуклюжий, густошерстный, с острыми беспокойными ушами.
     Мальчуган немало потрудился, прежде чем ему удалось втащить щенка
во  двор.  Щенок  упирался,  скулил  и  недоумевающе  смотрел на ребят
испуганными воспаленными  глазами.  Щенок  дрожал,  хотя  было  совсем
тепло.
     Лапта, шлюпка, змей - все было забыто. Ребята окружили Игоря.
     - Где ты взял?
     - Как ее зовут?
     - Что ты будешь с ней делать?
     - Ой, какая хорошенькая собачка! Она не кусается?
     Игорь не  отвечал  на  вопросы.  Вид у него был серьезный.  Может
быть,  став владельцем собаки, он загордился. Но, вероятнее всего, его
беспокоила мысль: как отнесутся к его затее родители?
     К ребятам подошел квартирант со второго  этажа  инженер  Гусев  -
заядлый охотник и рыболов.
     - Лайка,  - сказал он,  с первого взгляда определив породу.  - Не
совсем чистокровная, но на медведя пойдет...
     Гусев пощупал у щенка лапы,  заглянул в глаза,  зажав его  голову
обеими руками, потом приложил палец к мокрым ноздрям животного.
     - Нюх  великолепный.  Только  горячим  не  кормите,  обожжется  и
потеряет.
     Ребята ликовали.  В доме  жили  кошки.  Боря  Смирнов  держал  на
чердаке  тройку  домашних голубей.  В квартире у Ивановских в клетке с
утра до вечера свистел и щелкал лесной косоклювый клест. Бабушка Дарья
ежедневно выпускала во двор рябую крикливую курицу.
     Но во всем доме не было ни одной собаки.  Прошло  три  года,  как
издох  Дружок - старый-престарый пес,  верный сторож дома и постоянный
спутник ребят во всех прогулках и играх.
     У инженера  Гусева  была  легавая  Пальма,  но во дворе ее видели
всего два раза.  Инженер боялся,  что его собаку  избалуют,  и  потому
Пальма жила где-то в другом месте.
     Теперь во дворе будет жить  собака,  настоящая  лайка.  Ее  можно
научить "служить",  то есть стоять на задних лапах,  открывать двери и
носить в зубах вещи. И она будет охранять дом.
     Но опасения Игоря оказались не напрасными.
     Взрослые в доме сразу  же  поняли,  что  ребята  что-то  затеяли.
Обычный шум - крики,  беготня и плач - неожиданно во дворе утих, и это
удивило  взрослых.  После  инженера  Гусева  к  ребятам  подошла  Анна
Петровна и,  конечно, ужаснулась. Боже мой, во дворе появилась собака!
И чего только не  придумают  эти  озорники.  Она  не  потерпит  такого
безобразия!  Теперь ее Мурке не будет покоя. Она немедленно пожалуется
матери Игоря.
     - Тетя  Аня,  она  не  тронет вашу Мурку,  - уговаривал Игорь,  -
правда, не тронет!
     Небо сплошь  обложило тучами,  и пошел дождь.  А ребята не хотели
расходиться.
     Игорь почувствовал,  что  ему одному не отстоять права держать во
дворе собаку.  Тогда он рассказал ребятам,  как нашел щенка, и сообщил
кличку.
     Щенка звали Малыш.  Он был большой,  тяжелый,  и кличка совсем не
подходила к нему.
     - Знаете ли вы,  для чего нам нужен Малыш? - торжественно спросил
Игорь.
     Ребята молчали.
     - Мы  его  выучим  и подарим Красной Армии.  Малыш будет охранять
границу и разносить почту, - продолжал Игорь.
     Это было здорово придумано!
     - Разносить почту! - повторил Игорь, видя, что ребята восхищены.
     - Как почтальон? - робко спросила дошкольница Олечка.
     - Ты ничего не  понимаешь,  -  строго  сказал  Игорь.  -  Не  как
почтальон, а совсем другое. Малыш будет связным.
     - Связным! - повторили все ребята новое слово.
     - Обо всем этом надо рассказать дома, тогда Малыш останется, и мы
будем его учить.
     Вечером дошкольница Олечка разговаривала со своей матерью - Анной
Петровной.
     - Мама,  Малыша надо оставить,  потому что он будет связным.  Ну,
как почтальон, или нет-нет. Это совсем другое.
     - Не выдумывайте!
     - Мы его красноармейцам подарим!
     - Все равно кому,  - не поняла Анна Петровна,  - лишь бы во дворе
не было.
     - А сначала его надо выучить.
     - Не выдумывайте!
     - Мы  должны подарить,  тогда все увидят,  как мы взаправду любим
Красную Армию. Неужели ты не понимаешь, мама?
     Подобные разговоры  происходили  в  тот  вечер  во всех квартирах
большого дома.
     Весь следующий  день  ребята  были  заняты  постройкой жилища для
Малыша.  А пока щенок сидел  в  сарае,  старательно  укрытый  от  глаз
взрослых.
     Впрочем, о Малыше уже все знали.  Он громко скулил, видимо, желая
выбраться  на  свободу.  То  и  дело  к  сараю  подходил кто-нибудь из
мальчиков и шептал в щелку:
     - Ничего, потерпи немножечко...
     Вышла Анна Петровна и,  к великому удивлению  и  восторгу  ребят,
сказала:
     - И чего вы его мучаете! Выпустите! Пусть он поиграет на воле.
     Так Малыш получил право на свободное жительство во дворе.

                             Глава вторая
                          ПЕРВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

     Для Малыша наступили чудеснейшие дни.  За всю свою,  правда,  еще
короткую жизнь он не имел столько благ одновременно: свободы, внимания
людей, обилия пищи и питья.
     Прежде чем  попасть  во  двор  дома номер двадцать четыре,  Малыш
побывал у троих хозяев.  Его рано оторвали от матери - ненецкой лайки,
которую он вскоре забыл.
     Некоторое время он жил у одного колхозника,  невдалеке от города.
Малышу  была предоставлена полная свобода.  Целыми днями он гонялся по
тракту за проходящими автомашинами или лаял  на  старого  добродушного
Полкана,  изредка вылезавшего из своей будки. Полкан относился к щенку
снисходительно,  как и подобает старшему,  и никогда не обижал его. На
ночь  они  вместе  устраивались в конуре,  и Малышу было очень тепло и
удобно спать под боком старого добряка.
     Впрочем, Полкан  не  всегда  был добродушным.  Иногда по ночам он
стремительно выскакивал из конуры и, гремя цепью, несся к забору. Лаял
он редко,  когда это,  видимо, было крайней необходимостью. Чаще Малыш
слышал сквозь сон его рычанье.
     Неизвестно, что  сулила  Малышу  будущая  жизнь в колхозе.  Может
быть, хозяин надеялся, что молодой пес заменит впоследствии Полкана.
     Но однажды   Малыш  непростительно  провинился.  Он  погнался  за
цыпленком и, играя, задушил его. Хозяйка страшно рассердилась и больно
ударила  Малыша  коромыслом.  Малыш  ускользнул  от  второго  удара и,
перепугавшись, забился в конуру к Полкану.
     Два часа просидел он в этом убежище, не понимая по глупости своей
вины.
     Но потом  хозяйка  тем  же  коромыслом заставила его выбраться из
конуры.  Однако она не стала Малыша бить,  а затащила в  избу.  Спустя
несколько минут,  Малыш,  сидя в тесной и очень неудобной корзинке для
овощей, совершал путешествие в город.
     Новую хозяйку   звали  Раечкой.  Это  была  молодая  женщина  лет
двадцати  пяти.  Она  называла  Малыша   бесчисленными   ласкательными
именами,  кормила  его  до отвала пряниками и не выпускала из комнаты.
Вначале это  нравилось  Малышу,  но  скоро  двадцатиметровая  комната,
перегруженная мебелью и цветочными горшками, надоела ему.
     Родители Малыша были вольнолюбивые,  сильные собаки  севера.  Они
никогда  не  жили в комнатах и не чувствовали на себе чрезмерной опеки
человека.  Должно быть,  любовь к свободе,  к тундровым  просторам,  к
необъятности неба и заставила скучать Малыша.
     Ему удалось выбраться на улицу.  Конечно,  вволю набегавшись,  он
сам возвратился бы в комнату. Но Раечка насильно унесла его домой.
     После улицы комната  показалась  Малышу  особенно  невыносимой  и
душной.    Теперь    он   беспрестанно   скулил   и   царапал   дверь,
предусмотрительно закрытую Раечкой на задвижку.
     На ласки хозяйки он озлоблялся и,  подражая Полкану,  ворчал. Это
пугало Раечку.  У Малыша были крепкие зубы,  да и сам он за  последнее
время значительно подрос и перестал быть беспомощным щенком.
     Однако его молодость и неопытность проглядывали во  всем.  Раечке
ничего  не  стоило  обмануть  его,  заманить  в  дальний  угол и потом
поспешно выскочить за дверь. Малыш бросался к двери, яростно бил в нее
лапами, но все было напрасно.
     Однажды ему посчастливилось.  Почтальон принес  телеграмму.  Пока
Раечка  расписывалась в толстой книге,  Малыш воспользовался тем,  что
дверь осталась незапертой.  Два прыжка -  и  он  оказался  за  дверью.
Опрометью  бросился  он  бежать по улице и даже не слышал,  как тщетно
звала его огорченная до слез Раечка.
     Свобода! Городской  шум  немного пугал Малыша.  Но ощущение того,
что ему можно бежать куда угодно, вызвало в нем величайший восторг.
     Освоившись с  городской  сутолокой,  Малыш  принялся  гоняться за
машинами, потом попытался заигрывать с большой гладкошерстной собакой,
но тут же получил отпор.
     Но больше всего ему нравилось  небо,  голубое,  необъятное  небо,
которое  было  всюду  - и вверху,  и в конце длинной улицы,  за крышей
любого из  домов.  Именно  небо  давало  ему  ощущение  неограниченной
свободы.
     Малышу нравилось  мчаться  по  улице,  заглядывать  в  незнакомые
дворы, лаять и метаться из стороны в сторону.
     Бросаясь на  стаю  воробьев.  Малыш  не  огорчался,   когда   они
рассыпались у него из-под носа.  Он делал это из озорства, развлекаясь
переполохом среди испуганных птиц.
     К вечеру Малыш утомился.  Он не отказался бы от хорошей кости или
от  чашки  овсяной  каши.  Пожалуй,  он  был  не  прочь  теперь   даже
возвратиться  в комнату,  откуда самовольно бежал.  Но найти дом после
продолжительного блуждания по городу ему, конечно, не удалось.
     Хотя родители  Малыша  не были комнатными собаками и очень любили
свободу,  все же они жили с человеком,  привыкли  ему  повиноваться  и
никогда  не  покидали  его.  Потому  и  Малыш,  оставшись  один  среди
притихшей, пустынной улицы, забеспокоился и загрустил.
     Он заглянул в подворотню одного дома,  но,  встреченный ворчаньем
враждебно настроенного сторожа-дворняги, поспешил удалиться.
     Ничего не  оставалось  делать,  как устроиться на ночлег прямо на
улице.  Он укрылся за выступом высокого крыльца и прилег на деревянный
тротуар.  Крыльцо защищало его от ветра и,  главное,  от пыли, которую
поднимал этот зловредный ветер.
     Обманывать ветер Малыш научился давно, когда жил вместе со старым
и мудрым Полканом.  В то время,  если не было  дождя,  он  предпочитал
отдыхать  не в конуре,  а у ее стенки,  с той стороны,  где можно было
оставаться неуязвимым для ветра.
     Спал Малыш чутко,  как и подобает порядочной собаке, но все же не
слышал,  как к нему бесшумно из-за  угла  приблизился  серый  кудрявый
комочек.  Малыш  проснулся  от легкого толчка в нос.  Перед ним сидела
неказистая низкорослая собачонка.
     Малыш вскочил,  но  заметив,  что  никакая опасность не угрожает,
успокоился. Для знакомства он сам обнюхал собачонку и, убедившись в ее
добрых намерениях, приветливо взмахнул хвостом.
     Незнакомка неторопливо побежала по тротуару,  а  Малыш,  которому
больше нечего было делать, увязался за ней.
     Собачонку звали Авка.  Она была по годам старушкой,  но могла, не
пригибаясь, проскочить между лапами Малыша.
     Хозяин Авки  без  удивления  отнесся  к  появлению  четвероногого
гостя. Это был старик, служивший сторожем. Он никогда не спал ночью, а
сидел на крыльц