у в 1956 году.  С  Эльзы  началась
эра Рожденных свободными - из историй о животных, чья  жизнь  в  дикой
природе была связана не только с жизнью им подобных,  но  и  с  жизнью
людей. Повесть "Рожденная свободной" снискала, возможно, самый большой
успех и любовь читателей. Ставшая бестселлером трилогия Джой  Адамсон,
которую составили повести "Рожденная свободной", "Живущие  свободными"
и "Вечно свободные", тронула сердца миллионов людей и вызвала к  жизни
внимание и сострадание к дикой природе Африки.
   Сам же Джордж, не искавший громкой  славы,  неустанно  заботился  о
львах, которым затем возвращал  свободу,  -  за  почти  тридцатилетний
период  таковых  оказалось  двадцать  пять.   Сегодня   потомки   этих
освобожденных львов странствуют по заповедным землям Кора и Мену -  об
этих львах, как, например, о Грови, он рассказывал мне с гордостью.
   Целью жизни старца была свобода львов. Ему частенько доставалось от
иных "природозащитников", объявлявших его работу ненаучной и  лишенной
ценности для дела сохранения живой  природы.  Этим  горе-критикам,  не
обладавшим ни мудростью Джорджа, ни его видением мира,  не  дано  было
докопаться до сути его дела. Его работа, не претендовавшая  называться
научным исследованием, была преисполнена другим колоссальным смыслом -
нравственным.
   Джордж осуществлял исконное право львов быть свободными. Свобода  -
будь то отмена рабства в прошлом или борьба за права человека  в  наши
дни - входит в плоть и кровь бытия  человека.  Задолго  до  того,  как
активизировалось движение за права животных, Джордж верил, что свобода
изначально присуща всему живому, и верил в свое родство со всем живым.
Однажды он написал:
   "Если лев свободен только есть, спать и совокупляться,  то  это  не
лев. Он должен быть свободным -  охотиться  и  выбирать  себе  добычу,
искать и находить себе пару,  обосновываться  на  своей  территории  и
защищать ее, наконец, умирать, где рожден - посреди дикой природы.  Он
должен иметь все те права, что и мы".
   Еще  с  детских  лет,  которые  протекли  в  Нигерии  и  Малави,  я
зачитывался  книгами  и  статьями  Джорджа  и  Джой,  в  которых   они
рассказывали про свою работу, и  впечатление  от  них  было  настолько
сильным, что они оказали  решающее  влияние  на  мою  судьбу.  Уж  так
получилось, что я впервые встретился с Джорджем за несколько недель до
того, как ему передали львят. Я  посетил  заповедник  Кора  в  поисках
материала для своей второй книги "Там, где бродили львы", повествующей
о прошлом величии  и-теперешнем  плачевном  положении  этих  животных;
вообще все, что связано со львами, было в центре моего внимания.
   Через два месяца после нашей первой встречи я  возвратился  в  Кора
помогать Джорджу в его работе. Естественно, как только я прибыл в  его
лагерь "Кампи-иа-Симба", первое, что мне захотелось,  -  взглянуть  на
троих малышей, чья судьба явилась воплощением сущности философии  четы
Адамсон. Маленький львенок получил кличку Батиан по горе Мбатиан, близ
которой он появился на свет, а две сестрички - Рафики и  Фьюрейя,  что
означает "друг" и "радость" на языке суахили.
   Я отправился туда, где содержались львы,  и  всмотрелся  в  глубину
большой  деревянной  клетки.  Почуяв  мое  появление,   три   детеныша
повернули головы, но они были еще  слишком  крохотны,  чтобы  заметить
меня. Они были очень умилительны, но все же я не мог смотреть  на  них
без  грусти.  Конечно,  в  лице  Джорджа  они  обрели  самого  лучшего
приемного отца, какой только возможен, но  когда  я  представлял  себе
гнездышко в густой траве, где львица выкармливала детенышей и куда она
уже больше не вернется, у меня - да и у него - сжималось  сердце.  Эти
три львенка стали, по крайней мере  в  моих  глазах,  символом  своего
преследуемого племени.
   Кроме того, чем больше я смотрел на львят,  тем  больше  будоражили
меня вопросы относительно их будущего. Львята  подрастают  быстро,  по
мере их физического развития усиливаются и их природные инстинкты. Они
станут взрослыми львами -  членами  своего  племени,  которое  теперь,
из-за роста людского населения и расширения  сферы  влияния  человека,
живет на ограниченном пространстве африканских равнин. Стоя у клетки и
глядя на них, я не мог не задуматься об их будущем. Впрочем,  до  меня
дошло, сколь бессмысленны эти  размышления  -  только  время  способно
развеять завесу, окутывающую их будущее.
   Теперь я понял, что наполнявший меня тогда страх перед будущим этих
детенышей был страхом за все львиное племя. В этот  период  над  дикой
природой и людьми Кора, да и всей Кении, нависла угроза, имя которой -
"шифта". Сомалийские браконьеры  истребляли  кенийские  стада  слонов.
Только в одном национальном парке за  шесть  месяцев  было  истреблено
шестьсот слонов. Последние стада Кора также пали жертвой браконьерских
пуль.  Жителей   Кении   вооруженные   до   зубов   банды   сомалийцев
терроризировали не меньше. В отдаленных уголках страны бандиты грабили
пассажиров автобусов, а иногда и убивали их. На второй же  день  после
моего возвращения в Кора  в  заповеднике  попала  в  засаду  машина  с
егерями -  двое  были  застрелены  насмерть,  а  третьего,  выжившего,
доставили в лагерь Джорджа с пулей в спине. Да, лихое было времечко  и
для Кора, и для многих уголков страны.
   После инцидента с попавшей в засаду машиной президент Кении Даниэль
Арап Мои провозгласил указ, согласно которому незаконно носящее оружие
лицо, схваченное вне населенных  пунктов  и  сопротивляющееся  аресту,
подлежало расстрелу на месте. За последующие месяцы на основании этого
указа были уничтожены семьдесят  членов  "шифты"  -  все  сомалийского
происхождения;  и  в  результате  национальные  парки   Кении   обрели
долгожданный покой.
   В этот раз я приехал к Джорджу в Кора на шесть месяцев.  Он  хотел,
чтобы я работал вместе с ним и продолжил работу после него - он  хотел
знать, что его дело будет продолжено и Кора не заглохнет  в  будущем..
Конечно, Джордж оказывал мне огромную честь; но все же я  еще  не  мог
видеть в этом свою судьбу. Пока Кора не получила статус  национального
парка,  нечего  было  рассчитывать  на  финансирование   проектов   по
сохранению дикой природы, которые планировали мы с Джорджем. Без  этих
двух взаимосвязанных факторов получить штатную работу в Кора я не мог.
   С тяжелым сердцем я покинул Кора в январе  1989  года,  вернулся  в
Южную Африку и взялся за книгу "Львиное наследие" - книгу о Джордже  и
в защиту Кора. Я надеялся, что она внесет свой  вклад  в  дело  охраны
дикой природы этого региона и в дело, которому посвятил себя старец.
   В  этот  период  я   также   планировал   возобновить   собственные
исследования жизни львов в Тули (Ботсвана) - на земле, где  шесть  лет
назад зародилось мое увлечение львами,  переросшее  в  любовь.  Я  все
больше  понимал,   что   обязан   и   далее   доводить   до   сведения
общественности, в каком плачевном состоянии пребывает львиное племя по
всему африканскому континенту, и взывать к людскому сочувствию. Вместе
с тем мне нужно было сосредоточить усилия на  защите  отдельно  взятой
популяции львов, находящейся под угрозой, и взять под охрану  отдельно
взятую местность. Я планировал вернуться в заросшие кустарником  земли
Тули и основать фонд, имеющий целью широкомасштабную защиту львов Тули
и земель, где они живут. Прошло время, и,  параллельно  с  выдвижением
других целей, был основан "Тули Лайон-Траст".
   Новости, которые я в то время  получал  из  Кора,  были  более  чем
радостными. В одном из выпущенных им бюллетеней новостей, датированном
мартом 1989 года, Джордж писал следующее:
   "Безопасность  в  заповеднике  поддерживается  на  высоком  уровне;
ведутся переговоры об устройстве в заповеднике временного полицейского
лагеря.  Продолжаются  дискуссии  на  тему   придания   Кора   статуса
национального парка, что обеспечит ей стабильность на будущее; как  бы
мне хотелось увидеть, как это произойдет. В настоящее время сомалийцев
у нас в заповеднике нет, и звери стали заметно менее пугливыми".
   Ниже был опубликован снимок, изображающий Джорджа с бокалом в  руке
и с тремя  львятами,  присматривающимися  к  бутылке   шампанского   в
серебряном ведерке. Подпись под ним гласила:
   "Этот снимок был сделан в день моего  83-летия,  третьего  февраля.
Похоже, львятам нравится шампанское".
   Заметка заканчивалась так:
   "В общем, здесь все идет неплохо - по крайней мере сейчас, и у меня
есть все основания верить, что в течение года дела пойдут еще  лучше!"
Во второй неделе августа 1989 года Джордж получил долгожданную  добрую
весть о том, что  национальный  заповедник  Кора,  о  котором  он  так
ревностно пекся в течение девятнадцати лет, был наконец преобразован в
национальный парк. Радость почтенного старца не знала  границ.  Теперь
можно было надеяться, что Кора, львы и вообще весь этот  регион  дикой
природы окажутся под более надежной защитой.
   Всего несколько дней спустя Джордж Адамсон был застрелен бандитами.
   В это время  в  лагере  находилась  Инге  Ледертейль  из  Германии,
которая  регулярно  посещала  "Кампи-иа-Симба".  Весь  ужас   трагедии
разыгрался у нее на глазах.
   В ночь накануне гибели  Джорджа  в  лагере,  таинственно  появилась
львица Грови, которой  он  так  гордился,  и  выводок  детенышей.  Эти
рожденные дикими львы, потомки тех, кого Джордж подготовил к  жизни  в
дикой природе и выпустил, сохранили  необъяснимую  тягу  к  Джорджу  и
время от времени навещали его. С момента,  когда  Джордж  видел  их  в
последний раз, прошло несколько недель.
   Инге и сотрудники заповедника видели, как в эту ночь  Джордж  вышел
за ограду и направился к львам, раздавая им в знак своей привязанности
куски мяса - это был своего рода  ритуал  в  лагере  "Кампи-иа-Симба".
Когда львы с довольным рычанием удалились во  тьму,  Джордж  наверняка
испытал чувство глубокой гордости за себя.
   На следующий  день  в  полдень  над  лагерем  на  небольшой  высоте
пролетел самолет, делая знаки, что идет на посадку. Инге  с  водителем
по имени Битача выехали по направлению к посадочной полосе для встречи
самолета  и  его  пассажиров.  Вдруг  раздались  выстрелы,  из  кустов
выскочили бандиты и заставили Битачу остановить машину. Требуя  денег,
бандиты безжалостно перебили Битаче ноги железным прутом  и  принялись
избивать Инге.
   Услышав выстрелы (а может, получив известие от кого-то из  егерей),
Джордж взял нескольких работников лагеря, автомат и охотничье ружье  и
помчался на другой машине  в  направлении  посадочной  полосы.  Увидев
машину и окруживших ее бандитов,  он,  прежде  чем  бросаться  в  бой,
замедлил ход, чтобы оценить обстановку.
   Этот отчаянный жест в  попытке  защитить  жизнь  стал  для  Джорджа
последним. Ему стреляли в бок, когда он настиг бандитов,  и  в  спину,
когда машина остановилась. Вместе с ним  погибли  двое  преданных  ему
сотрудников.
   Трагедия глубоко потрясла многочисленных друзей  Джорджа  по  всему
миру, всех тех, кто сочувствовал ему. Его гибель оставила след и в его
питомцах, которым к тому времени  исполнился  год,  и  в  Грови  и  ее
потомстве.
   Вот как мне о том писала Инге:
   "В субботу днем (этот день будет преследовать меня  всю  оставшуюся
жизнь!) Рафики убежала из лагеря из-за всей этой пальбы и провела свою
первую ночь среди дикой природы. К тому времени, когда егеря доставили
погибших и меня обратно в лагерь, там появилась Грови с  семейством  -
всеми пятнадцатью львами. Вот почему, я думаю,  Рафики  оказалась  так
напугана, что побоялась вернуться  в  лагерь".  (В  прошлом  потомство
львицы  Гроу  проявляло  агрессивность  по  отношению  к  нашим   трем
львятам.)
   Инге немедленно вылетела из Кора  на  военном  вертолете,  увозя  с
собой тело Джорджа. В поиске бандитов было задействовано несколько сот
солдат. Через несколько дней один из бандитов был  схвачен  в  деревне
Мбала-Мбала, в двадцати милях от Кора.
   Около  ста  солдат  разместились  и  на  территории  самого  лагеря
"Кампи-иа-Симба", и  три  львенка,  которых  никуда  не  выпускали  из
клетки, метались по ней, зовя Джорджа; и так же  точно  с  нетерпением
ждали Джорджа птицы, белки, морские свинки - вся его "лагерная  семья"
ждала, когда же Джордж  придет  их  кормить.  Этому  ритуалу,  который
продолжался в течение девятнадцати лет, теперь настал конец.

        x x x

   Два  с  половиной  месяца  спустя  я  гулял  в  сопровождении  трех
счастливых молодых львов - Батиана и его сестричек. Спотыкаясь,  брели
они среди африканских кустарников. Это было уже не в Кора, но в сотнях
миль к югу от нее - в зарослях Тули, в  Ботсване.  Смерть  Джорджа  не
унесла с собой свободу для троих его питомцев.
   Я выхлопотал разрешение многих сторон,  в  том  числе  правительств
Кении и Ботсваны, отвести в полное распоряжение троих питомцев Джорджа
территорию в буше Тули, лежащую на стыке трех стран - Зимбабве,  Южной
Африки и Ботсваны. Единственной альтернативой, как мне казалось, могло
быть только содержание их в  неволе.  В  самом  же  Кора  в  обозримом
будущем не предвиделось надежды, что кто-то продолжит дело Джорджа  по
подготовке львов к жизни на воле или вообще  так  же,  как  он,  будет
печься о Кора. Только взяв львов в Ботсвану, я мог попытаться подарить
свободу этим сиротам, которых я так любил.
   В последующие два с половиной года дело возвращения львов  на  волю
было освоено. Это было время, подарившее много счастья, но  знавшее  и
немало горестных моментов. Проще сказать, время смеха и время слез.




        Глава первая. БЫТЬ СВОБОДНЫМИ!

   Могучие  моторы  аэробуса  компании   "Кениан   Эйруэйз"   протяжна
взревели, и самолет  покатился  по  взлетной  полосе  аэропорта  Джомо
Кениата. Как только самолет набрал высоту, у меня отлегло  от  сердца.
Наконец-то я и львы были на пути в Ботсвану.  Перевезти  трех  молодых
львов из заповедника в  Кении  за  семь  тысяч  километров  на  юг,  в
заповедник в Ботсване, оказалось не самым легким предприятием.
   К  счастью,  мне  удалось  не  только  выхлопотать  в  Найроби  все
необходимые разрешения, но и  заручиться  спонсорской  поддержкой  при
перевозке львов в Ботсвану. "Эльза-Траст" любезно  покрыл  расходы  по
перевозке из Кора в Найроби, а авиакомпании "Эйр  Ботсвана"  вместе  с
"Кениан  Эйруэйз"  (эта  последняя  вскоре  стяжала  славу   "гордости
Африки") оплатили мой перелет вместе со львами в Ботсвану.
   В это утро вылет рейса KQ-440 из Найроби в Габороне  с  посадкой  в
Хараре задерживался  ввиду  погрузки  троих  необычных  пассажиров,  а
именно моих львов в  трех  прочных  деревянных  клетках.  Я  стоял  на
гудронной полосе и наблюдал за погрузкой,  и  в  какой-то  момент  мне
показалось, что в багажном отделении может не хватить места  для  всех
трех  клеток.  Вдобавок  в  самый  разгар  всей  этой  возни  водитель
автопогрузчика свалился прямо в  клетку  к  Батиану  и  чуть  было  не
опрокинул ее. Львы зарычали, люди кричали  бедняге,  что  ему  делать;
другие смеялись, обсуждая груз, который полетит в багажном отделении.
   Я носился туда-сюда, проверяя, в каком состоянии львы, объясняясь с
чиновниками, и в конце беспомощно наблюдал за погрузкой до  самого  ее
окончания. Одна  из  клеток  меня  особенно  беспокоила  -  ее  просто
поставили среди чемоданов и  коробок.  Тут  ко  мне  подошел  служащий
компании "Кениан Эйруэйз".
   - Посмотри, все о'кей, - сердечно сказал он  и  добавил  уже  более
строгим тоном: - Ну, теперь садись в самолет - дольше откладывать рейс
мы не можем.
   В последний раз взглянув  на  клетки  со  львами,  установленные  в
багажном отделении, и еще раз раскланявшись с управляющим  персоналом,
стоявшим на взлетной полосе, я взбежал по ступенькам и,  оказавшись  в
салоне, направился к своему креслу.
   Сразу после взлета я  почувствовал,  что  кто-то  треплет  меня  за
плечо. Это  была  сидевшая  по  другую  сторону  прохода  темноволосая
немолодая дама в костюме "сафари" цвета хаки.
   - Вы не знаете, чем вызвана задержка? - спросила  она  с  акцентом,
характерным для южных штатов.
   - Да были проблемы с погрузкой моих львов, - просто ответил я.
   - Львов?! - воскликнула она, и несколько голов повернулись  в  нашу
сторону. - Как же нам никто ничего не сказал! Нельзя же возить львов в
самолете вместе с  людьми!  Это,  должно  быть,  против  международных
правил!
   Тут погасла надпись "Не курить". Я  лихорадочно  зажег  сигарету  и
сказал шепотом:
   - Все нормально. Они же не с нами в салоне. Они в прочных клетках в
багажном отделении.
   - А если они вырвутся? - фыркнула она и отвернулась.
   У меня не нашлось для нее ответа - во всяком случае такого, который
удовлетворил бы ее. Я развалился в своем кресле и  задумался.  "Да,  в
Америке у меня бы этот номер не прошел", - предположил я.
   По пути в столицу Ботсваны  Габороне  самолет  совершал  посадку  в
Хараре, Зимбабве. Когда самолет сел и вырулил на  стоянку,  я  спросил
стюардессу, могу ли я, пока мы не взлетели, осмотреть своих львов. Она
ответила, что проблем не будет.
   Я  мигом  соскочил  по  ступенькам  трапа  на  взлетную  полосу   и
направился под брюхом самолета туда, где из его нутра выгружался багаж
с назначением в Хараре. Я обратился к одному из работников,  объясняя,
что там у меня в багажном отделении клетки со львами и что я желал  бы
их осмотреть. Он покачал головой, дав понять, что недопонял.
   - Шумба! Шумба! ("Лев" на  языке  сивдебеле)  -  крикнул  я,  чтобы
подчеркнуть значимость сказанного.
   Разгрузка   внезапно   прервалась,   и   меня   пригласили    лично
освидетельствовать львов, по-прежнему ли они находятся в безопасности.
Я взобрался в багажное отделение и направился к трем клеткам.  Львята,
по-видимому,  смирившиеся  с  обстоятельствами,  смирнехонько  лежали,
глядя на меня своими немигающими янтарными глазами. Я  ласково  позвал
их, а сам думал: как же я буду счастлив, когда путешествие закончится!
Вернувшись, я заверил работников, что клетки целы и в безопасности,  и
принялся сам помогать разгружать адресованный в Хараре багаж,  которым
клетки со львами были заставлены со всех сторон.
   Когда  самолет  наконец  приземлился  в  Габороне,  я  вздохнул   с
облегчением и счастлив был увидеть  знакомые  лица  друзей,  ожидавших
меня на посадочной  полосе.  И  среди  них  была  моя  подруга  Джулия
Дэвидсон с  широкой  счастливой  улыбкой  на  лице.  Когда  львы  были
благополучно выгружены, она вздохнула с тем же облегчением, что и я. В
последние две с половиной недели я регулярно звонил  ей  из  Ботсваны,
разъясняя свои накопившиеся проблемы, неудачи, причины изменения  даты
вылета. В какой-то момент Джулии даже  подумалось,  что  я  так  и  не
долечу до Ботсваны.
   Перед погрузкой на грузовик для  550-километрового  путешествия  на
северо-восток, к бушам  Тули,  львам  дали  отдохнуть  полтора  дня  в
небольшом частном заповеднике в окрестностях Габороне. Их поместили  в
большой, огражденный забором загон. Изголодавшиеся Батиан,  Фьюрейя  и
Рафики с жадностью  набросились  на  мясо,  которым  щедро  оделил  их
владелец  заповедника  Джимми  Каннемайер,  и  провели  большую  часть
времени, растянувшись в тени кустарников. Полет они перенесли  хорошо.
Теперь остался дальний переезд на грузовике - и вот они снова в родной
стихии.
   На следующий вечер, в третий и последний раз за время  путешествия,
львов поместили в клетки. Бригада людей Джимми погрузила их в  большой
грузовик  -  и  в  путь:  ехать  нужно  было  ночью,  чтобы   избежать
ботсванской летней жары.
   Но когда мы с Джулией уже готовы были пуститься в путь, выяснилось,
что у грузовика  полетело  сцепление.  Пока  мой  друг  Элан  Джордан,
прирожденный  механик  "золотые  руки",  возился  под  машиной,  гремя
ключами, я ерзал все больше  и  больше  -  время-то  уходило!  Наконец
из-под машины показались голова и