В наши времена  такие  умозаключения --  от имени к расе -- не
порицаются, и они тем более  законны и убедительны  в случае  более ранних и
примитивных времен.  Но, насколько мне  известно, ни один  историк не сделал
такого вывода, включая тех,  кто, подобно Брестеду, готов был допустить, что
Моисей был "знаком со всей египетской мудростью".

     Можно  лишь  гадать,  что  их  остановило. Возможно,  слишком  глубокое
уважение  к  библейской  традиции.  Возможно, им  показалось чудовищным само
предположение, что этот человек Моисей мог быть неевреем. Как бы то ни было,
признав  его имя  египетским, они не сделали  из этого никаких выводов о его
происхождении.  И если  мы  действительно  придаем вопросу  о национальности
этого  великого человека серьезное значение, мы должны  приветствовать любые
новые факты, которые могут пролить свет на этот вопрос.

     Именно  это я пытаюсь сделать в  своем небольшом очерке. Новое в  нем -
это  приложение  психоанализа.   Поэтому  достигнутые   здесь  выводы  будут
приемлемы, пожалуй, только для тех, кто знаком  с  аналитическим  подходом и
способен оценить  его заключения.  Для них, я надеюсь, этот очерк представит
определенную ценность.

     В  1909 году  Отто Ранк,  тогда  еще  находившийся  под  моим влиянием,
опубликовал  по  моему  предложению книгу,  озаглавленную  "Мифы о  рождении
героев". В ней он обсуждал тот факт, что "почти все цивилизованные народы на
ранней стадии своей  истории  прославили  в  мифах и воспели  в эпосе  своих
легендарных  царей  и  принцев,  основателей  религий,  династий,  империй и
городов,   короче   -  своих   национальных   героев.   При  этом   особенно
фантастическими чертами наделялась история их рождения и раннего  детства, и
исследователям  хорошо  известно  неоднократно  их  поражавшее  удивительное
сходство,  можно  сказать - тождество таких  рассказов,  даже относящихся  к
совершенно   разным   народам,   порой   далеко  удаленным   друг  от  друга
географически".

     Следуя Ранку, мы реконструировали (с помощью метода Гальтона) "типичный
миф", чтобы сделать более  явными основные  особенности  таких  рассказов, и
получили  следующую  формулу. "Герой является  сыном знатных родителей, чаще
всего царя.

     Его рождению препятствуют  трудности,  вроде полового  воздержания  или
временной  стерильности  родителей;  порой родители  вынуждены  держать свою
связь   в  тайне  из-за  запретов  или  других  внешних  причин.  Во   время
беременности матери или даже  раньше  некий оракул  (или сон) предостерегает
отца,  что  рождение  сына  повлечет за  собой  угрозу его  безопасности.  В
результате   отец   (или   заменяющий   его   человек)   приказывает   убить
новорожденного или подвергнуть его другой  крайней  опасности; в большинстве
случаев  ребенка кладут  в корзину и бросают  в воду. Затем ребенка  спасают
животные или бедные люди, вроде пастухов; его  выкармливает самка  животного
или бедная женщина.

     Выросши и пройдя череду приключений, герой открывает, кто его родители,
мстит отцу и, признанный народом, становится славным и могущественным".

     Самой  древней из реальных  исторических  личностей, с которыми  связан
подобный миф, был аккадский царь Саргон, который примерно в 2800 году до  н.
э. основал Вавилон. В наших интересах уместно привести слова, сказанные им о
самом  себе:  "Я  Саргон, великий царь,  царь Аккада. Моя мать была  жрицей,
своего отца я не знаю, а брат моего отца жил в горах. В городе Азупирани, на
берегах Евфрата, моя мать,  жрица, зачала меня. Втайне родила она меня.  Она
положила  меня в  камышовую  корзину,  залила отверстие  смолой и опустила в
реку. Поток не поглотил меня, а принес к Акки-водоносу. Акки-водонос, добрый
человек, извлек  меня из  воды. Акки-водонос воспитал  меня как своего сына.
Акки-водонос сделал  меня  надсмотрщиком  в  своем саду. Там  меня возлюбила
Иштар. Я стал царем и правил сорок пять лет".

     Самыми известными именами  в  перечне,  открываемом Саргоном,  являются
Моисей, Кир и Ромул. Но Ранк вдобавок перечисляет и многих других мифических
или  эпических  героев,  которым  точно  такая  же  биография  приписывалась
полностью или частично: Эдип, Парис, Персей, Гильгамеш и другие.

     Работа Ранка вскрывает  источники и цели подобных мифов. Мне достаточно
лишь упомянуть ее выводы. Герой обычно оказывается противником  своего отца,
мужественно противостоит  ему и, в конце  концов,  побеждает.  Миф  возводит
истоки  этой  борьбы  к самому началу жизни  героя, поскольку тот  рождается
вопреки  воле отца  и спасается  вопреки его злым  намерениям.  Помещение  в
корзину   явно  символизирует   рождение:  корзина  -  это  матка,  река   -
околоплодные  воды*.  Зафиксированы  бесчисленные сны,  в  которых  рождение
представляется как спасение из воды. Когда воображение приписывает такой миф
реальной знаменитой личности, оно попросту  подгоняет ее жизнь  под типичную
схему.  Внутренним источником такого мифа является  так называемый "семейный
роман" ребенка, то есть отраженный в его психике процесс постепенных перемен
в отношении к родителям, в  особенности  к  отцу.  Первые годы жизни ребенка
проходят под знаком огромной переоценки  отца, поэтому "цари", "принцы" и т.
д. в мифах,  сказках и снах попросту символизируют повелителя-отца. Позднее,
под  влиянием  соперничества  с  отцом и реальных разочарований,  происходит
постепенное высвобождение  из-под  власти  родителей и возникает критическое
отношение  к  ним.  Следовательно,  две семьи  в  мифе,  знатная  и  бедная,
символизируют просто два представления об одной и той же, собственной семье,
через которые ребенок проходит на разных стадиях своей жизни.

     Не  будет  преувеличением сказать,  что  эти психологические толкования
объясняют  как  поразительное  сходство,  так  и широчайшее  распространение
"мифов  о рождении героя".  Тем более интересно, что  миф о  рождении Моисея
стоит среди них  особняком,  потому  что  в  одном  существенном  пункте  он
противоречит всем остальным.

     *  Вот  почему  Моисеи  был  вытащен  не  из  "нильской  воды".  (Прим.
переводчика.)

     Мы говорили о двух семьях, с которыми  миф связывает судьбу ребенка. Мы
видели,  что  психоаналитическое  толкование  сводит их  в одну единственную
собственную реальную семью, и все различие между ними - чисто стадиальное. В
типичной форме мифа  первая семья  (та в которой ребенок рождается) является
знатной  или даже  королевской,  вторая  (в которой он вырастает) - бедной и
скромной.  Только  в  истории  Эдипа   положение  несколько   иное  ребенок,
родившийся в  одной царской семье, воспитывается в другой, тоже царской. Тут
сам миф как бы указывает на тождество  обеих семей Социальный контраст между
"двумя семьями '  (который  подчеркивает  героическое "восхождение  великого
человека)  имеет и  еще  одну функцию  особенно  важную  в  случае  реальных
исторических  героев  миф  в  данном  случае,  гарантирует  герою  знатность
происхождения и этим поднимает его исходный социальный статус. Так царь  Кир
был  для  мидян  всего  лишь  чужеземным  завоевателем.  Но  миф  о  знатном
происхождении  превратил  его  во  внука   их  прежнего  царя.   Аналогичное
происходит и в мифе о Ромуле:  если такой человек существовал то  он, скорее
всего,  был   безвестным  авантюристом;   миф  же  делает  его  потомком  и,
следовательно, законным наследником царского дома Альба Лонга.

     В случае  Моисея происходит обратное.  Здесь первая семья обычно  столь
знатная, оказывается довольно простой  Моисей - сын еврейских левитов.  Зато
вторая семья - та бедная, в которой герой обычно вырастает, - превратилась в
правящее  семейство Египта.  Это отклонение от стереотипа  давно бросалось в
глаза  многим исследователям Эдвард Мейер и вслед за ним другие предположили
поэтому,  что  исходная  форма  мифа  о  Моисее  была  иной.  Это  фараон  в
действительности увидел пророческий сон, что сын его дочери принцессы станет
угрозой  для него и его царства. Вот почему  ребенок  Моисей сразу  же после
рождения был брошен  в воды Нила. А спасли  его - евреи, которые и воспитали
его как своего Позднее же национальные причины', по выражению Ранка, привели
к  постепенному преобразованию мифа  в ту форму, в  которой  он известен нам
теперь.

     Однако простые рассуждения  показывают,  что  такого рода 'стандартный'
миф в случае Моисея  попросту не мог  возникнуть. Такой  миф  мог быть  либо
египетского, либо еврейского происхождения.  Первое можно сразу исключить. В
самом деле, у египтян не было причин превозносить Моисея - для них он не был
героем. Стало быть, легенда  возникла  среди евреев и была (в своей  обычной
форме мифа 'о знатном  происхождении') приписана их вождю.  Но такая обычная
форма в данном случае была совершенно  непригодна:  зачем народу легенда, по
которой его национальный  герой - знатный чужеземец?  Далее миф о  Моисее (в
его  нынешней форме) разительно не соответствует скрытым целям  стандартного
"мифа о рождении. Если  Моисей -  не царского происхождения такая легенда не
может превратить его в "героя", если же он еврей, она  ничего не добавляет к
его  статусу.  Действенной  остается  лишь  одна маленькая  деталь  спасение
вопреки мощным противодействующим силам. (Интересно, что аналогичная  деталь
повторяется  в истории Иисуса,  где Ирод играет  роль  фараона). Поэтому  мы
имеем право  заключить,  что во  времена более поздней и довольно  неуклюжей
обработки легендарного материала евреи почему-то сочли попросту  необходимым
приписать своему герою Моисею  определенные  приметы из  стандартного мифа о
рождении   типичных   героев,  хотя  именно  Моисею  в  силу  его  особенных
обстоятельств, они не подходили.

     На  этом  неудовлетворительном  и  даже  неубедительном  выводе  нам  и
пришлось бы закончить наше исследование,  ничего  не добавив,  в сущности, к
вопросу, был ли Моисей египтянином, если бы не  существовал  другой и  более
плодотворный подход к самому "мифу о рождении".

     Вернемся   к   двум   упоминаемым  в   нем   семьям.  С  точки   зрения
психоаналитической  интерпретации  они - одна и та  же семья. С точки зрения
мифа  это две  семьи,  (знатная  и 6oгатая) если  миф  относится к  реальной
исторической личности, то существует еще одно различие - между реальностью и
вымыслом. Одна  из  семей - та,  в которой  он  реально родился  и  вырос  -
действительно существовала. Другая - плод вымысла она придумана в мифических
целях.  Как правило, в  случае реальных героев реальной бывает бедная семья,
вымышленной,  приписанной - знатная.  Но в  случае Моисея что  то и  тут  не
сходится*.  Попробуем тогда прояснить дело иным способом. В  случае реальных
героев  вымышленной  обычно является та семья,  где  ребенку якобы  угрожает
опасность,  а реальной  - та, в  которой он  (согласно мифу) вырастает. Если
набраться смелости и принять этот способ  различения реальности и вымысла за
общее правило (которому должна тогда подчиняться и легенда  о Моисее), то мы
внезапно оказываемся  перед настежь распахнутой  дверью.  Моисей - египтянин
(возможно  -  знатного происхождения), которого с помощью 'мифа  о рождении'
народ преобразовал в еврея. Это и  есть наш окончательный вывод! Даже эпизод
с корзиной теперь становится  на место, наш  вывод заставляет думать что его
функция была перевернута, и притом довольно насильственно: в обычном  мифе с
помощью корзины  избавляются от "своего"  ребенка в данном случае  принцесса
инсценирует спасение "чужого", якобы еврейского.

     Отличие Моисеевой легенды от всех других того же рода связано, видимо с
коренной  особенностью жизни героя. В  то время как другие  мифические герои
постепенно  поднимаются над исходным  скромным  уровнем, героическая история
человека  Моисея началась с того,  что  он опустился  с  египетских высот на
уровень сынов Израиля.

     * Фрейд имеет в виду, что по логике, как только что продемонстрировано,
Моисей   египтянин   происходил   действительно  из  знатной   семьи   (Прим
переводчика.)

     Наш  небольшой экскурс был  предпринят  для  того,  чтобы найти  новые,
свежие  доводы  в  пользу  предположения,   что   Моисей  действительно  был
египтянином.  Мы видели  что довод "от  имени"  не считается доказательным.*
Нужно приготовиться  к  тому, что и  новый  подход  - через  анализ  'мифа о
рождении'  -  будет  принят  так   же.  Нам,  скорее  всего,  возразят,  что
обстоятельства зарождения и переделки легенд слишком темны, чтобы строить на
них подобные выводы,  и что  все попытки извлечь из  них историческую правду
заранее обречены на  провал  в силу невнятности  и  противоречий, окружающих
героическую  личность  Моисея,  а  также  несомненных  признаков  намеренных
искажений и наслоений, накопившихся вокруг него за века. Лично я не разделяю
такого пессимизма, но и не считаю себя вправе с ним полемизировать.

     Но если мы  не можем достичь большей уверенности,  зачем вообще я вынес
это расследование на суд широкой публики? К сожалению, даже на этот вопрос я
могу ответить только  обиняками Я  могу лишь  сказать, что если  кого-нибудь
увлекут изложенные  выше  соображения  и  он примет  всерьез что Моисей  был
знатным  египтянином,  перед  ним  откроются  интересные  и   далеко  идущие
возможности.  Сделав определенные  предположения,  он  сможет  понять  какие
причины  руководили  Моисеем в его  необычной  затее,  а отсюда -  прийти  к
возможному  объяснению  многих особенностей  тех  законов и религии, которые
Моисей даровал евреям.  Все это в свою  очередь позволит выдвинуть некоторые
соображения   о   природе   монотеистической  религии   вообще.   Но   такие
ответственные   рассуждения   не   могут   базироваться   на  одной   только
психологической вероятности.  Даже если принять, что Моисей был египтянином,
нужно иметь  хоть какое то  прочное историческое основание,  чтобы  оградить
вытекающие из  этого  следствия от  упрека в  том, что они  являются  плодом
чистой фантазии и весьма далеки от всякой реальности. Таким основанием могло
бы  послужить какое-нибудь  объективное  свидетельство,  относящееся  к  тем
временам,  когда  жил  Моисей  и   происходил  исход  из  Египта.  Но  таких
свидетельств что-то  не  видно, и потому нам  действительно лучше,  пожалуй,
покончить  на  этом   с  обсуждением   возможных  следствий  вытекающих   из
предположения, что наш Моисей на самом деле был египтянином

     Часть 2 ЕСЛИ БЫ МОИСЕЙ БЫЛ ЕГИПТЯНИНОМ

     В первой части этого очерка я пытался найти новые доводы в пользу того,
что этот человек Моисей освободитель и законодатель еврейского народа был не
евреем,  а  египтянином.  То   обстоятельство,   что   его  имя  принадлежит
египетскому словарю было подмечено давно, хотя  и не оценено по достоинству.
Я  добавил  к этому,  что анализ мифа о рождении с необходимостью приводит к
выводу,  что  он  был  египтянином,  в котором народ хотел видеть  еврея.  В
заключение  я  указал,  что такой  вывод  открывает важные  и  далеко идущие
возможности,  но я не  был готов тогда их отстаивать. Чем  более  решительны
подобные умозаключения, тем более осторожным следует быть, излагая их, чтобы
не выставить под  удар  здание без надежного фундамента,  вроде  колосса  на
глиняных  ногах.  Никакая вероятность, даже самая соблазнительная, не  может
гарантировать от ошибки. Даже если все элементы  загадки кажутся сошедшимися
как  в сложившейся  головоломке,  нужно помнить, что кажимость - это еще  не
истина, а истина -  не  всегда то, что кажется  таковой. И вообще, не так уж
лестно  оказаться в  том  же ряду,  что  схоластики  и  талмудисты,  которые
довольствуются  изощренностью  собственного   ума,  нисколько  не  заботясь,
насколько их хитросплетения согласуются с истиной.

     Несмотря  на  то, что  эти опасения тяготят меня сегодня не меньше, чем
прежде,  в  борьбе  моих  противоречивых  Желаний победило  все  же  решение
дополнить первую часть  нижеследующим продолжением. Но и оно, само по  себе,
тоже является лишь частью целого - и далеко не самой важной его частью

     *  Так Меиер пишет: "Имя Мозе  вероятно принадлежало Пинхасу  из первой
династии Сило".  И  хотя оно, несомненно,  было египетским, это само по себе
еще не  доказывает,  что династия  быт  египетского  происхождения разве что
имеет связи с Египтом

     Допустив,  что  Моисей  действительно  был  египтянином,   мы  поначалу
выигрываем  только то,  что  оказываемся  перед  очередной трудной загадкой.
Можно  ожидать,  что  когда  некое  племя  готовится  к  какому-то  великому
свершению,  кто-то  из  его членов  становится (или избирается)  вождем.  Но
трудно понять, что  могло побудить  знатного  египтянина  (возможно - принца
жреца  или  аристократа)  возглавить толпу культурно отсталых иммигрантов  и
покинуть  вместе  с ними  свою  родную  страну.  Хорошо  известное презрение
египтян  к  иноземцам  делает  такой  поступок особенно  невероятным. Я даже
склонен думать, что именно поэтому историки, признавшие его имя египетским и
приписавшие  ему всю  египетскую  мудрость,  не решились  обсудить очевидную
возможность, что он вообще был египтянином

     За первой трудностью следует вторая.  Не нужно забывать, что Моисей был
не просто политическим  вождем живших  в  Египте евреев,  он  был  также  их
учителем и законодателем, а главное - человеком, который заставил их принять
новую религию,  которая до сих  пор называется  'моисеевой'. Но  способен ли
один  человек с такой  легкостью  создать новую религию? И  если уж он хочет
навязать какую то религию другому, не будет ли самым естественным навязывать
ему  свою собственную? Евреи  в Египте  наверняка имели какую-то религию,  и
если Моисей, давший им взамен новую, был египтянином, то нельзя отвергнуть с
порога возможность что эта новая, другая религия попросту была - египетской.

     Но тут то  мы  и наталкиваемся на трудность: резкое противоречие  между
еврейской религией, приписываемой Моисею,  и  религией  Египта.  Первая была
невероятно  жестким  монотеизмом. Существует только один Бог  - единственный
всемогущий  непостижимый.  Созерцать  Его невозможно, запрещено  делать  Его
изображения, даже Имя Его нельзя произносить. Напротив, в египетской религии
существовало не вообразимое  множество  богов самого разного происхождения и
значения. Некоторые из них были воплощениями натуральных стихий - неба земли
солнца и луны Другие были  абстракциями вроде Маат  (Справедливость Истина),
третьи - гротескными созданиями, вроде карликовой Бес. Но большинство из них
составляли местные божки, напоминавшие о тех временах, когда страна еще была
разделена на многочисленные провинции. Все они  имели облик животных, словно
еще не успели расстаться со  своим  прообразом  -  древним животным тотемом.
Между ними нет даже  четкого различия по функциям Гимны в их честь говорят о
каждом одно и  то же и беззаботно отождествляют их друг с другом, безнадежно
запутывая  весь  пантеон.   Имена   одних   сочетаются   с  именами  других,
превращаясь,  порой  в   простые  эпитеты.  Так  во  времена   расцвета  так
называемого 'Нового  царства' главный бог города  Фивы  именовался  Амон Ра;
причем  в  этом  сочетании  первая  часть  означала  бараноголовое городское
божество.  А  вторая - ястребиноголового солнечного  бога из провинции Он. В
религиозных церемониях в  честь  всех этих богов (как и в повседневной жизни
египтян) широко использовались магические заклинания формулы и амулеты.

     Некоторые  из   этих  различий  можно  легко  объяснить  принципиальным
отличием  последовательного монотеизма от  безграничного политеизма.  Другие
явно связаны с разницей  в интеллектуальном уровне:  одна религия  близка  к
примитивной  другая  воспаряет к  вершинам  утонченной абстракции. Возможно,
именно  поэтому кажется иногда, что противоположность моисеевой и египетско