ра. На мосту Искусств он вдруг остановился.
   - Посмотрите, - сказал он, - там впереди.., человек в пальто...
   - Ну и что? - удивился мсье постоянный секретарь.
   - Вы не узнаете эту фигуру?
   - Честное слово, нет...
   - Значит, вы его тогда  не  заметили,  мсье  постоянный  секретарь.  Этот
человек не отходил от великого Лустало ни на шаг в тот вечер, на кладбище. И
мне кажется, что я уже где-то видел его раньше.
   В этот момент человек в пальто обернулся:
   - Элифас де ля Нокс! - воскликнул мсье  Лалует.  Действительно,  это  был
маг. Он направился к обоим Бессмертным и пожал руку мсье Лалуету.
   - Вы здесь?! - удивился мсье Лалует. - И даже не заглянули к  нам?  Мадам
Лалует была бы так рада пожать вашу руку!  Доставьте  же  нам  удовольствие,
приходите как-нибудь без всяких церемоний поужинать.
   Он обернулся к мсье Патару:
   - Дорогой постоянный секретарь, позвольте представить вам мсье Элифаса де
Сент-Эльм де Тайбур  де  ля  Нокса,  чье  письмо  так  сильно  нас  когда-то
переполошило. Ну а вообще-то как вы поживаете, дорогой мсье де ля Нокс?
   - Так и торгую кроличьими шкурками, дорогой академик, - с улыбкой ответил
тот, кто считался "просвещенным человеком".
   - И совсем не жалеете об Академии? - храбро спросил мсье Лалует.
   - Нет, ведь там вы! - хитро ответил Элифас.  Мсье  Лалует  воспринял  эти
слова как комплимент и поблагодарил.
   Мсье постоянный секретарь смущенно кашлянул. А мсье Лалует проговорил:
   - Кстати-, представьте себе, что, заметив, но еще не узнав вас, я как раз
сказал мсье постоянному секретарю:
   "Странно, но мне кажется, что  я  видел  эту  фигуру  на  похоронах  сына
великого Лустало".
   - Я там был, - произнес Элифас.
   - Вы знаете великого Лустало? - спросил молчавший до сих пор мсье Патар.
   - Лично, нет, - ответил мсье Элифас де  ля  Нокс  вдруг  таким  серьезным
тоном, что его собеседникам стало слегка не по себе. - Нет, я  не  знаком  с
ним, но у меня была возможность кое-что узнать о нем по ходу  расследования,
которое я вел ради собственного удовольствия в связи с  некоторыми  фактами,
занимавшими общественное мнение  в  период,  когда  в  Академии  было  много
смертей, мсье постоянный секретарь.
   При  этих  словах  у  мсье  постоянного   секретаря   появилось   желание
провалиться сквозь мост Искусств, только чтобы поскорее  прекратить  беседу,
напоминавшую ему о самых злополучных часах его честной жизни.  Он  торопливо
пробормотал:
   - Да, припоминаю, я тоже видел вас на кладбище. Великий  Лустало  пережил
большое горе, потеряв сына. Мсье Лалует тут же добавил:
   - Он и теперь горюет. После ужасной истории мы больше его в  Академии  не
видели. И теперь одни, без него работаем над Словарем... Да, для бедняги это
был тяжелый удар...
   - Такой удар.., такой  удар,  -  проговорил  вдруг  быстро  "просвещенный
человек",  склонив  свое  благородное  таинственное   лицо   к   задрожавшим
академикам, - такой удар, что после смерти Деде он  больше  ничего  не  смог
изобрести!
   Произнеся эту ужасную фразу, мсье Элифас де Сент-Эльм  де  Тайбур  де  ля
Нокс повернул в противоположную от Института сторону и исчез в  конце  моста
Искусств. А мсье Ипполит Патар и мсье Гаспар Лалует, поддерживая друг друга,
нетвердым шагом героически продолжили свой путь к порогу Бессмертия.
 
*** 
 
   Пока они шли, оба не произнесли ни единого  слова,  но,  как  только  они
заперлись в кабинете постоянного секретаря, силы вдруг вернулись  к  Гаспару
Лалуету, и он заявил,  что  трагические  слова  мсье  Элифаса  де  ля  Нокса
окончательно пробудили его совесть и он не может  более  хранить  преступное
молчание. Напрасно мсье Патар, пытаясь спасти честь Академии, со  слезами  в
голосе заклинал его ничего не говорить и высказал какие-то сомнения, которые
вроде бы говорили о невиновности мерзкого Лустало.
   - Нет! Нет! - кричал мсье Лалует. - Мартен Латуш был прав! И  недалек  от
истины, сказав, что на земле не было большего преступления!
   - Нет, было. - взорвавшись  в  свою  очередь,  возразил  мсье  постоянный
секретарь. - Было преступление и пострашнее!
   - Это какое же, мсье?
   -  Принять  в  Академию  человека,  который  не  умеет  читать!   И   это
преступление совершил я! - И мсье Патар добавил, дрожа от праведного  гнева:
- Разоблачи меня, если осмелишься!
   Впервые с того момента, как в девятилетнем  возрасте  он  имел  несчастье
потерять мать, мсье Ипполит Патар обратился к собеседнику на "ты".
   Эта угрожающая фамильярность, вместо того чтобы загасить спор,  лишь  еще
больше распалила обоих академиков,  и  они  встали  друг  перед  другом  как
бойцовые  петухи.  Неожиданно  раздавшийся  стук  в  дверь  напомнил  им   о
необходимости соблюдать приличия.  Это  оказался  консьерж,  который  принес
весьма объемистый пакет. Он сказал, что пакет просили вручить в  руки  лично
мсье постоянному секретарю. Консьерж удалился, и  мсье  Патар  тут  же  стал
читать послание. На конверте  стояли  слова:  "Мсье  постоянному  секретарю.
Вскрыть на закрытом заседании Французской академии".
   Мсье Патар узнал почерк и вздрогнул.
   - Что там? - поинтересовался мсье Лалует.
   Но постоянный секретарь не ответил ему. Чрезвычайно взволнованный, он, не
выпуская из рук пакета, заметался по комнате,  словно  перестал  соображать,
что делает. Наконец, решившись, он  сорвал  печати  и  развернул  объемистую
тетрадь, на титульном листе которой прочел: "Моя исповедь".
   Мсье Лалует смотрел на читающего мсье  Патара,  не  понимая,  почему  все
большее волнение охватывает мсье постоянного секретаря по мере того, как тот
переворачивает страницы.
   С лица почтенного академика постепенно сходила желтизна,  которая  обычно
свидетельствовала о неприятных эмоциях в его  душе,  безраздельно  преданной
самому славному учреждению. Теперь мсье Патар стал  белее  мрамора,  который
когда-нибудь после его кончины должен будет  увековечить  бессмертные  черты
постоянного секретаря на пороге зала Словаря.
   И вдруг мсье Лалует увидел, как мсье Патар решительным движением  швырнул
тетрадь в огонь.
   После чего вышеупомянутый мсье застыл  на  месте,  взирая  до  последнего
момента на тлеющие огоньки. Затем направился к своему сообщнику  и  протянул
ему руку:
   - Не обижайтесь, мсье Лалует, - сказал он, - не будем  больше  ссориться.
Вы были правы. Великий Лустало оказался великим ничтожеством. Забудем о нем.
Он умер. И он заплатил  свой  долг.  А  вы,  дорогой  Гаспар,  когда  же  вы
заплатите свой? Ведь не так уж трудно выучить: б-а - ба, б-е - бе, б-и - би,
б-о - бо, б-ю - бю! 42
 
 
43