Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Русскоязычная фантастика
      Олег Авраменко. Собирающая стихии -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -
тал детскую книжку с картинками. В библиотеке таких книжек, к сожалению, не было, поэтому мы с Дженнифер делали их сами. Она вспоминала все известные ей сказки и истории для детей, придумывала свои собственные, а я рисовал к ним картинки, потом верстал на компьютере макеты книжек и распечатывал их на цветном принтере. Паоло этого не знал; он считал, что читает н а с т о я щ и е детские книжки. Заметив меня, Паоло отвлекся от чтения. - Привет, папа, - сказал он. - Ты ищешь маму? - Да, - ответил я и вошел в комнату. - Где она? - Пошла убирать на кухне. Она хотела почитать вместе со мной, но я сказал ей, что хочу читать сам. Она поцеловала меня и ушла. - Ты хочешь, чтобы тебе не мешали? - Нет, папа, я не хочу, чтобы мама опять плакала. Как в прошлом году. Это плохо, когда плачут в день рождения. - А в прошлом году она плакала? Паоло кивнул: - Тогда она читала мне книжку и вдруг заплакала. Это из-за Джулии, правда? Я сел рядом с ним и обнял его за плечи. - Да, сынок. Джулия была лучшей подругой мамы, и она очень грустит по ней. Паоло посмотрел на меня своими большими голубыми глазами. Я бы очень хотел, чтобы он был похож на Джулию, но природа рассудила иначе, и с каждым годом Паоло становился все более похожим на меня. У него были такие же золотистые с рыжинкой волосы, такие же голубые с бирюзовым оттенком глаза, такое же скуластое лицо с правильными, типично пендрагоновскими чертами. Он ничем не напоминал Джулию - и это немного огорчало меня... - Папа, - нерешительно произнес Паоло. - А зачем вы рассказали мне про Джулию? - Как это зачем? - удивился я. - Ну, если бы вы не сказали, я бы не знал, что она тоже была моей мамой. Я бы думал, что только Дженни моя мама. Тогда я не любил бы Джулию, а любил бы только тебя с мамой. И Фи, конечно. Я был так поражен его рассуждениями, что не сразу нашелся с ответом. - Знаешь, сынок... Это было бы нечестно. И очень нехорошо. Нельзя удерживать любовь ложью. Ложь может погубить ее. Ты знаешь, что Джулия тоже была твоей мамой, ты любишь ее, но ты любишь и нас. И если в будущем кто-то скажет тебе, что Дженни - не твоя настоящая мама, ты не перестанешь любить ее. - Как не настоящая? - Ну, есть некоторые люди... я не говорю, что они плохие, просто они глупые... так вот, такие люди считают, что настоящая мама может быть только одна. Это неправда. - Я знаю, папа. Джулия была моей настоящей мамой, и Дженни тоже моя настоящая мама. - Вот видишь, ты уже знаешь это. А если бы не знал, и кто-нибудь рассказал тебе о Джулии, ты бы очень обиделся на нас за то, что мы обманули тебя. Теперь понимаешь? Паоло молча кивнул. - Кроме того, - продолжал я. - Если бы мы не рассказали тебе правду, то оскорбили бы память Джулии. Ведь она очень любила тебя и хотела, чтобы ты любил и помнил ее. - Папа, - вдруг сказал Паоло. - Сейчас ты тоже заплачешь? - Нет, что ты. - А почему у тебя слезы? - Это бывает, сынок. Мужчины не плачут, но слезы у них иногда бывают. - Я поцеловал его в лоб и поднялся. - Спокойной ночи, Паолино. Не засиживайся допоздна. - Не буду, - пообещал он. - Спокойной ночи, папа. Я спустился на первый этаж и действительно застал Дженнифер в кухне. Она уже закончила уборку и теперь программировала кухонный автомат на завтрашний день. - Фи заснула? - спросила она, не оборачиваясь. - Да, - ответил я, любуясь ее стройной фигурой. Дженнифер никак нельзя было дать тридцать семь лет. Тридцать, ну, на худой конец, тридцать два - не больше. Впрочем, и я не выглядел на свои неполные сорок шесть. Наши гены, пусть и со спящим Даром, весьма успешно противостояли энтропии. Если бы понадобилось, мы смогли бы выдержать еще и двадцать, и тридцать, и даже сорок лет заключения... К счастью, этого не понадобится. - Дженни, - сказал я. - Нам нужно поговорить. - Сейчас, милый, минуточку. - Она нажала еще несколько клавиш и задвинула консоль в стол. - Все, готово. Выпьешь соку? - Выпью, но не соку, - бодро ответил я и, к удивлению Дженнифер, достал с верхней полки банку растворимого кофе. Ее удивление переросло в изумление, когда я насыпал в чашку с кипятком аж две полные ложки кофе, добавил, не скупясь, сахар, размешал его, а затем вынул из кармана пачку сигарет и закурил. Дженнифер так и села. - Эрик! Что с тобой? - Догадайся, - предложил я. Глаза ее мгновенно расширились: - Неужели... - Да, - кивнул я. - Мой Дар полностью восстановлен. - И... когда это случилось? - Девять дней назад. У Дженнифер был такой растерянный вид, словно она никак не могла решиться, что ей делать - броситься мне на шею или стукнуть чем-то тяжелым по голове. Я решил помочь ей советом: - Скажи, что я свинья. - Ты свинья, Эрик! - с чувством произнесла она. - Признаю и каюсь. Обещаю исправиться. - Почему ты ничего не сказал? - Боялся обнадежить тебя, а потом разочаровать. До сегодняшнего дня я не мог взять под контроль Формирующие. Как оказалось, я просто должен был вспомнить и восстановить все свои прежние навыки, но я опасался куда более серьезных проблем. - Значит, ты решил пощадить меня? - Нет, Дженни. В любом случае, я сказал бы тебе правду, но прежде я хотел разобраться, в чем состоит эта правда. Лишь сегодня за праздничным столом я сумел укротить одну Формирующую, и только тогда мне стало ясно, что мой Дар восстановился без каких-либо из®янов. Дженнифер поднялась, подошла ко мне и вынула из моего рта сигарету. Мы обнялись и поцеловались. - Вот за праздничным столом, - заметила она, - как раз и был удобный случай сообщить нам эту радостную весть. - И дети не смогли бы заснуть от волнения, - возразил я. - Это первая причина, почему я тогда промолчал. - А вторая? - Ты, милая. Прежде, чем вызвать отца или маму, я должен поговорить с тобой. - О чем? - О нашем будущем. - Я отстранил от себя Дженнифер, забрал у нее сигарету и сделал глубокую затяжку. - Странно. Смешно. Уже больше одиннадцати лет мы живем вместе, у нас есть ребенок... дети, а я... я боюсь сказать такие простые слова: "Дженни, стань моей женой". Дженнифер посмотрела на меня долгим взглядом, затем резко обернулась и выбежала из кухни. Я швырнул окурок в раковину умывальника и последовал за ней. Она сидела в холле на диване, уставившись задумчивым взглядом в противоположную стену. Я сел рядом с ней и обнял ее за талию. - Дженни, родная. Извини, если я сказал что-то не так. Я имел в виду, что боюсь не твоего согласия, а... Дженнифер прижала палец к моим губам. - Я тебя правильно поняла, Эрик. Я знаю, что ты хотел сказать. Просто я... Понимаешь, я много раз представляла наш разговор о будущем, когда мы, наконец, вырвемся из этого плена. Я представляла его по-разному, и... ты сказал именно то, что я мечтала услышать. - Значит, ты согласна? Она посмотрела на меня сияющими глазами: - Да, я согласна... Если ты действительно этого хочешь. - Я хочу этого, Дженни, больше всего на свете хочу. Я люблю тебя. - А как же Софи? Ты уже забыл ее? Я вздохнул и потупился. Эта тема была для нас своего рода табу. Вот уже семь лет, если не больше, мы с Дженнифер ни разу не упоминали имя Софи в наших разговорах. Да и я сам с каждым годом все реже и реже вспоминал ее. Однако... - Нет, дорогая, - честно ответил я. - Было бы ложью сказать, что я забыл и разлюбил Софи. И я покривил бы душой, если бы стал утверждать, что моя любовь к ней была лишь юношеским увлечением. Двенадцать лет я провел в ожидании встречи с ней. Мысль о Софи помогала мне бороться с безумием. Она стала для меня символом свободы, живым воплощением той цели, ради которой я смог вытерпеть пытку одиночеством и снести все издевательства Александра. Софи и свобода слились для меня воедино; я люблю Софи, потому что люблю свободу. Она всегда будет близким и родным мне человеком. Но ты, Дженни... Ты - самое лучшее, что произошло в моей жизни. Ты не просто скрасила мое одиночество, ты превратила мой ад в рай, а серые и унылые будни - в бесконечный праздник. Из товарищей по несчастью, из вынужденных любовников мы стали дружной семьей, мы стали единым целым, и теперь я не представляю своей жизни без тебя. Да, я по- прежнему люблю Софи, но я уже не могу представить себя с ней, я не могу представить себя с любой другой женщиной, кроме тебя. Дженнифер крепче прижалась ко мне. - Со мной то же самое, Эрик. Я продолжаю любить Кевина, я очень сильно люблю его, но люблю как старшего брата, как друга. А ты - мой единственный мужчина, ты один нужен мне, и только ты... - Она вздохнула. - Неужели это всего лишь привычка? - Это больше, чем привычка, Дженни. Не всякая любовь, я уже не говорю о привычке, смогла бы выдержать такое испытание, которое выпало на нашу долю. Долгие годы, проведенные наедине, не стали для нас мучительной пыткой, мы счастливы вместе, меня не тяготит твое общество, а тебя - мое. Многие другие мужчины и женщины на нашем месте сейчас бы только и мечтали о том, чтобы побыстрее разбежаться в разные стороны, их бы тошнило друг от друга. А у нас с тобой даже мысли такой не возникает. Когда я думаю о своем будущем, то непременно вижу тебя рядом со мной. - Я тоже, милый, - сказала Дженнифер. - Я хочу всегда быть с тобой. И если это не любовь - то что же тогда любовь? - Это любовь, - твердо произнес я. - Настоящая любовь, какая бывает лишь один раз в жизни, и то далеко не у всех. Нам с тобой повезло, Дженни. Крупно повезло. Глава 21. СОФИ ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРИНЦА Прекрасный Принц вернулся. И я страдаю... Нет, конечно, я рада за него. Рада, что он жив, здоров и счастлив... Зато я несчастна! Эрик вернулся не сам. К превеликой радости всей родни, он привел с собой Дженнифер. И, к вящему умилению все той же родни, с ними было двое детей - сын и дочка, Паоло и Фиона. Дом Света праздновал возвращение наследного принца. По этому случаю Брендон устроил пышное торжество, на которое явились все близкие и дальние родственники, а также члены правящих фамилий дружественных Домов. Я чувствовала себя чужой на этом празднике жизни и при первом же удобном случае поспешила незаметно скрыться. Я вернулась в Сумерки Дианы, закрылась в спальне и дала волю своим слезам. Мне было горько и тоскливо. Мне было почти так же больно, как и год назад, в тот день, когда мне сообщили, что Эрик погиб. Я снова потеряла Эрика - теперь уже навсегда. Он разбил мое сердце и ушел к другой... Сначала у меня была надежда. Тот факт, что целых одиннадцать лет Эрик и Дженнифер жили, как муж и жена, сам по себе еще ничего не значил. Это было естественно и вполне об®яснимо. Даже будь Эрик моим законным мужем, у меня язык не повернулся бы осуждать его. Но... но... Вскоре я поняла, что они не были просто вынужденными любовниками, нашедшими в об®ятиях друг друга отраду своему одиночеству. За эти годы они стали настоящей семьей, и не только дети связывали их. Я убедилась, что Эрик действительно любит Дженнифер, она любит его, и они счастливы друг с другом и со своими детьми. А мне не было места в их семейной идиллии... И главное, это я во всем виновата! Именно я устроила их счастье, а свое разрушила, когда свела их вместе. Я, и никто другой, была причиной той "случайности", которая направила корабль Дженнифер к планете, где находился Эрик. Почему мое идиотское подсознание сыграло со мной такую жестокую шутку? Почему я просто не вернула Дженнифер в наш родной мир? Или, в худшем случае, не вернула ее туда, откуда она бежала. Тогда бы мы нашли ее гораздо раньше. И эта бедная женщина, Джулия, осталась бы в живых... А Эрик, вернувшись домой, стал бы моим. Неужели в глубине души я не хотела этого? Как иначе об®яснить все происшедшее... Мои горестные размышления прервал осторожный и даже робкий стук в дверь. Нельзя сказать, что я совсем не почувствовала, как пару минут назад из Тоннеля на лужайку перед домом вышел Бриан. Подсознательно я приняла этот сигнал к сведению и проигнорировала его. Так обычно случалось со мной во сне: на первых порах я всякий раз просыпалась, но потом привыкла и научилась не реагировать на появление людей, которых хорошо знала и не ожидала от них неприятных сюрпризов. Так было не только во сне, но порой и наяву - когда я бывала очень занята или чем-то увлечена. А сейчас я была очень занята - я упивалась жалостью к себе. Лишь после того, как Бриан постучал в третий раз, я нашла в себе силы ответить: - Входи. Открыто. Я не стала подниматься с постели, разве что перевернулась на спину и поправила юбку. Слезы я не вытерла - попросту забыла. А вообще, мне было безразлично, что подумает Бриан. Вернее, я знала, что ничего плохого он обо мне не подумает и поймет меня правильно. Если бы он любил меня только по-братски, я бы обрадовалась его приходу и с удовольствием поплакалась бы ему в жилетку. Бриан вошел, закрыл за собой дверь и посмотрел на меня. - Тебе плохо, Софи? - спросил он. - Да, - честно ответила я. - Я так и понял, когда ты ушла. - Это было заметно? - Нет, ты держалась молодцом. Но мы с Дэйрой догадались. - Она тоже придет? - Не знаю. Может быть, позже... Ты хочешь ее видеть? Было ясно, что сам Бриан этого не хотел. - Мне все равно, - сказала я. - Если придет, не прогоню. Но звать ее не буду. Бриан подошел к кровати и сел на ее край. Я смотрела на него, а он смотрел на меня. Потом достал из кармана чистый носовой платок и молча вытер слезы с моего лица. Он проделал это так нежно и бережно, а глядел на меня с таким искренним, непритворным сочувствием, что я чуть снова не разрыдалась. С трудом проглотив застрявший в горле комок, я сказала: - Спасибо, Бриан. Конечно же, я догадывалась, почему он пришел ко мне. И зачем... Вернее, за ч е м . Прежде всего, Бриан пришел ко мне, как друг. Он видел, что мне плохо, и хотел чем-то помочь. Поддержать, утешить, приласкать... Он заботился о моем благе и с бескорыстием друга, и с эгоизмом влюбленного. Я не осуждала его за намерение воспользоваться моим теперешним состоянием. Бриан был славным парнем, но он не был достаточно сильным, чтобы устоять перед соблазном и не сыграть на моей слабости. Не был он и слишком слабым, чтобы испугаться самой возможности отказа и упустить такой великолепный шанс. Юношеская любовь жестока - и к самому влюбленному, и к об®екту его любви. Я говорю так не потому, что считаю себя взрослой и умудренной жизненным опытом; лишь глупец в свои неполные двадцать лет станет утверждать, что он уже взрослый. Однако я успела повидать жизнь и заметила, что люди старше тридцати любят хоть и не так пылко, но более самоотверженно, и прежде думают о любимом человеке, а потом уже - о себе. Нет, я не могла упрекать Бриана в жестокой расчетливости. Не имела на это морального права. В конце концов, и я не без греха. Разве не жестоко было с моей стороны рассказывать ему про Эрика, делая вид, что я не догадываюсь о его чувствах ко мне и о том, какую боль причиняют ему мои слова?.. Бриан все смотрел на меня, сжимая в руке влажный от моих слез носовой платок. Само по себе его молчание не тяготило меня. В обществе Бриана (как и в обществе Дэйры или Мориса) я не испытывала неловкости, когда мы надолго умолкали. При этом мы могли заниматься каждый своим делом и ни в малейшей мере не чувствовали себя скованно. Обычно присутствие других людей давит на человека. В большей или меньшей степени - зависит от самого человека, от присутствующих людей и от их количества. (Впрочем, поспешу уточнить: речь идет не о людях из толпы на улице или на каком-то массовом мероприятии, а о небольших - или сравнительно небольших - компаниях, где каждый человек на виду). Поэтому, для создания непринужденной обстановки люди, собираясь в компании, вынуждены все время говорить. А достаточно им умолкнуть на пару минут, как тут же возникает напряженность, и присутствующие либо спешат разойтись, либо торопливо ищут зацепку для возобновления разговора. Лишь в единичных случаях такой напряженности не возникает. Бриан, Дэйра и Морис были для меня теми самыми единичными случаями. Однако сейчас молчание Бриана предвещало начало разговора, которого я всячески избегала вот уже несколько месяцев. Но как предотвратить его? Что мне делать? Может, закатить истерику и вынудить Бриана уйти?.. Нет, только не это. Я не хотела вновь оставаться одна. А с Брианом мне было хорошо. Он такой милый, такой чуткий... И, в конце концов, чего я боюсь? Услышать, что он любит меня? Я и так это знаю. А какой вред от того, что он будет знать, что я это знаю? Раньше я боялась ответить ему отказом - однозначным и категоричным. Но теперь... Я ждала Эрика. Надеялась, что он вернется. И он вернулся. Но не ко мне. Все. Точка. Конец. Чего я теперь жду? Появления нового принца? Нет уж, спасибо! Одного я уже дождалась... Из-за него я отвергла мужчину, которого любила и который любил меня, а в результате моя жертва оказалась напрасной. Я потеряла Мориса, но не получила Эрика, и осталась у разбитого корыта. Что ж мне, опять ловить журавля в небе, пренебрегая синицей в руках? Это тем более глупо, что на горизонте я не вижу ни единого журавля... К тому же Бриан совсем неплох. Не журавль, конечно, но и не синица, а нечто среднее - ласточка, например. Он очень мил, привлекателен, мне с ним хорошо, и он любит меня. Я тоже люблю его... как брата. Но разве этого мало? Наше родство не помеха - ведь он не мой родной брат, а лишь двоюродный брат моего отца. Я люблю его и не хочу разбивать ему сердце только потому, что мое сердце разбито. Раньше я отталкивала его от себя, но не потому, что он не нравился мне; на это были другие причины. Теперь же их нет. Мне уже некому хранить верность. За последние два с половиной года я лишь один-единственный раз была с мужчиной - с Морисом в день его возвращения. Так что же - и дальше продолжать в том же духе? Эдак правы окажутся те, кто считает меня лесбиянкой... Я думала так со злости. И я понимала это. Обида в купе с досадой все настойчивее толкали меня в об®ятия Бриана. Быть может, на это он и надеялся?.. Нет, Бриан не настолько расчетлив. Он видел, что мне плохо, и хотел помочь мне. Возможно, он думал, что его любовь утешит меня... Возможно, он был прав. - Хочешь что-нибудь выпить? - спросила я, вставая с кровати. - Пожалуй, да. Но не крепче апельсинового сока. В свои семнадцать лет Бриан не употреблял ни капли спиртного и, в отличие от большинства сверстников, не стыдился этого. Он был достаточно умен, чтобы считать выпивку непременным атрибутом взросления. Правда, он курил - но умеренно. Мы не стали спускаться на первый этаж, а прошли в библиотеку, где имелся мини-бар с небольшим выбором напитков. Впрочем, я не нуждалась в чем-то изысканном и налила себе полрюмки коньяка. А Бриан удовольствовался диетической кока-колой. Некоторое время мы молча сидели в креслах. Бриан все порывался начать разговор, но, видимо, никак не мог придумать правильного начала и всякий раз, едва лишь раскрыв рот, тотчас закрывал его. Это было жалкое и трогательное зрелище. Я так

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору