ны, просвещенный граф напускает на себя выражение кротости
и  милосердия;  с другой стороны, слышится  его команда  убивать и выжигать.
Вещи, казалось  бы, трудно  совместимые, но  граф  Витте  гибко их совмещал.
Приводимый им самим- штрих его милосердия: "Когда Peнненкампф доехал до Читы
и несколько вожаков-революционеров были  осуждены к смертной казни, моя жена
в тот  же день получила  от русских эмигрантов в  Брюсселе  депешу, что если
сказанные  революционеры  будут в Чите казнены,  то  моя  дочь и  внук будут
убиты. Жена пришла ко мне в слезах с этой телеграммой. Я ей сказал, что если
бы  они  не стращали, то, может быть, я  бы о них ходатайствовал, но  теперь
этого сделать не могу. Революционеры были казнены" (Ш-154).
     Одно не приходило ему в голову: что угроза разрушения может повиснуть и
над его собственным жилищем.
     Он сделал немало тонких наблюдений над своим августейшим  шефом, но  не
учел одной его  черты:  способности,  в силу  двойственности натуры, предать
любого  из  своих  помощников.  Самое  ревностное  служение  ему  не  давало
ассистентам ни устойчивости, ни безопасности.
     Самое  пылкое  верноподданническое  усердие  никому  из  сановников  не
гарантировало неприкосновенности с  того момента,  как  выяснилось, что этот
сановник царю  надоел, или вызвал  его раздражение,  или -  что почти то  же
самое - навлек на себя гнев близкой царскому сердцу черной сотни.
     В   таких  случаях  любой  из  обласканных  прислужников  мог  внезапно
очутиться на плахе, которую сам помогал устанавливать, и попасть под  топор,
который сам точил.
     Окончательное падение оказавшегося  в немилости Столыпина предотвратила
только его гибель  от  пули  агента-провокатора  из  им же  выпестованной  и
натренированной на подобных операциях охранки.
     1  (14)  сентября  1911  года в  Киевском оперном  театре, в  помпезной
обстановке,  при  скоплении  знати,  сановников,  министров,  в  присутствии
Николая II и его четырех дочерей,  двумя  выстрелами в  упор  из  револьвера
смертельно ранил премьер-министра Столыпина агент охранки провокатор Дмитрий
Богров, которому  удалось проникнуть в сильно  охраняемый зрительный зал при
содействии начальника местного охранного отделения полковника Кулябко.
     "Это могло случиться немного ранее, немного позже, не от  руки Богрова,
а от руки кого-нибудь  другого, но все  вероятности говорили,  что  это  так
кончится... Для  меня  было ясно,  что  co Столыпиным  произойдет какая-либо
катастрофа,  и  он  погибнет"...  Атмосфера  вокруг трона  сложилась  такая,
рулетка   смерти    навинтила   в   системе   управления   империей    такой
полицейско-провокаторский    ажиотаж,    что   "для   всякого   мало-мальски
благоразумного  человека  было совершенно очевидно, что Столыпин, уцепившись
за свое место, на этом месте и погибнет" (Витте, III-554, 557).
     Но и самого Витте едва не  постиглa та же участь. В признание оказанных
им услуг  Николай  II  сначала осыпал его  наградами  и  возвел  в  графское
достоинство, затем, отрешив от премьерства, выдал  на травлю черной сотне, и
только случайность  спасла от гибели и свежеиспеченного графа, и его особняк
на Каменноостровском проспекте.

     (1) Этот факт подтвержден в воспоминаниях Витте (III-152).
     (2) Дневник  Николая Романова. Тетрадь 1905 года. Запись от 19 декабря.
ЦГИАОР.
     (3) Этот факт подтвержден в воспоминаниях Витте (III-157).
     (4) Этот факт подтвержден А. М. Горьким в его  письме  к нижегородскому
монархисту В. И. Брееву.
     (5) Этот факт подтвержден А. М. Горьким в том же письме.
     (6) В. И. Ленин. Полн. собр. соч., том XII. стр. 76-80.
     (7)  Революция 1905-1907 гг. в России. Изд. АН  СССР,  М., 1955, ч.. I.
Документы NoNo 90, 91, 73-108.



ВЕЧЕРА В ЗАКУСОЧНЫХ БЛИЗ ТАГАНКИ


     Высунувшись   из   чердачного   окна,  маленький  усатый  человечек   в
горностаевой  мантии  кричит двум  взлохмаченным субъектам, примостившимся у
дымохода на крыше соседнего дома:
     - Эй вы, чего тянете! Сказано же вам было: заткнуть и взорвать!
     Такой   карикатурой  мюнхенский  художник  Раухвергер  откликнулся   на
происшествие, случившееся в Петербурге в ночь на 29 января 1906 года.
     Место происшествия: угол Каменноостровского проспекта и Малой Посадской
улицы. Точнее: крыша расположенного на этом  углу особняка С.Ю. Витте, в  то
время главы правительства (1).
     Ночью на  крышу  особняка  Витте по  чердакам  соседнего  дома  Лидваля
пробрались некие Казанцев и Федоров, накануне утренним поездом  прибывшие из
Москвы с двумя самодельными  "адскими  машинами"  в  чемодане. Под  покровом
предутренней  мглы  они  спустили  свой  груз  в  дымовые  трубы  резиденции
премьер-министра,  теми  же  чердачными  ходами возвратились  на улицу и  из
запорошенных аллей Александровского парка  стали поглядывать, какой от этого
получится эффект.
     Взрыв должен был произойти в девять утра. Но снаряды не сработали.
     В тот же день о случившемся узнал весь город.
     Стало также известно, чьих рук это дело.
     Покушение  организовал  "Союз  русского  народа".   За   игру  Витте  с
либералами в компромиссы и уступки.
     Решение  убить  Витте  было принято  16 декабря  1905 года  на  встрече
лидеров  двух  филиалов   "Союза  русского   народа"   -  петербургского   и
московского.   Из  соображений  скрытности  исполнение  было  возложено   на
московскую  организацию.  Последняя  и  отрядила  в  Петербург  Казанцева  и
Федорова.
     27 января  Буксгевден,  чиновник  для особых  поручений  при московском
генерал-губернаторе, привез обоих в Петербург и  поместил их в меблированных
комнатах на Староневском. Отсюда  они ночью доставили  адские машины к  дому
Лидваля. Узнав утром 29 января  о  неудаче,  Буксгевден приказал террористам
снова  взобраться  на  крышу  в следующую ночь  и протолкнуть  вниз снаряды,
застрявшие  в  дымоходах.  Но к этому времени прислуга  Витте  обнаружила  в
трубах странные предметы, и особняк был оцеплен полицией.
     Четыре  месяца  спустя  черносотенцы  повторили  попытку.  По  указанию
Буксгевдена те же двое  снова  приехали  из Москвы, чтобы бросить  бомбу под
карету  Витте на его пути с Каменноостровского проспекта в Мариинский дворец
(на заседание Государственного  совета). Но в утро намеченного покушения, 29
мая. Казанцев и Федоров поссорились  в подпольной мастерской "Союза русского
народа" на  Пороховых  из-за денег,  полученных  накануне  от Буксгевдена, и
Федоров ударом кинжала в горло убил своего компаньона...
     Куда же, спрашивали  опытные наблюдатели, восходят  нити этой операции,
на  которую  "союзники", столь  же наглые, сколь и трусливые,  сами  вряд ли
решились бы пойти? И  поскольку петербуржцы  втихомолку поговаривали, что на
святой чердачный подвиг черносотенцев благословили и подтолкнули из царского
дворца, наблюдатели  недоумевали: неужели помазанник божий  может опуститься
до соучастия в покушении на собственного премьер-министра?
     Вот что писал по этому поводу сам Витте:
     "Убийство  в политическом смысле... затем  покушения на  меня - все это
было сделано "Союзом русского  народа" при участии и попустительстве агентов
полиции и  правительства вообще...  Конечно,  государь не принимал  никакого
(прямого) участия в этих кровавых  делах. Но ему  были если  не приятны,  то
курьезны  все  эти  убийства и покушения.  Совершавшие  их  знали,  что  его
величество будет на  это реагировать  по  меньшей мере безразлично, а  затем
власть постарается все это прикрыть" (III-387).
     Остались запечатленными в  анналах царствования и  светлые обличья тех,
кого служение идеалам "Союза русского народа" привело в ночь  на 29 января к
дымоходам на Каменноостровском.
     Филимон  Казанцев. До  1901  года работал  ассенизатором  за  Рогожской
заставой. Потом  - банщиком в Сандунах  на Неглинной. За  кражу в раздевалке
был бит тазами и шайками, в довершение изгнан из бань взашей и  навсегда.  В
поисках  места  случайно забрел во двор  особняка Буксгевдена близ  Таганки.
Управляющий представил его графу,  последнему с первого взгляда он  пришелся
по душе,  зачислен  на должность дворника, а  затем  отведен  к трактиру  на
Таганской  площади,  где в те  поры  по  воскресным  и  праздничным  вечерам
собиралась  черносотенная братия. Здесь Казанцев быстро  освоился  и вошел в
круг испытанных в потасовках молодцов. В последующем не бывало в центре и на
окраинах "союзнического"  побоища, когда впереди пьяной  ватаги не виден был
бы  Казанцев с  высоко  поднятым ломом или оглоблей.  С  ведома и  поощрения
начальства  постепенно перешел на "мокрые"  дела, брался  за такое,  от чего
другие  отказывались.  За  соучастие в убийстве профессора Иоллоса, депутата
Государственной  думы,  получил  от  Буксгевдена   восемьдесят   рублей;  за
содействие убийству депутата Думы Герценштейна  - семьдесят пять  рублей; за
участие  в  убийстве  Баумана  -  девяносто  рублей (2);  за восхождение  на
премьерову крышу -  сто рублей. Называл себя всегда отставным солдатом, хотя
в действительности в армии не служил.
     Афанасий  Федоров. Шесть  лет был  ломовым извозчиком в Марьиной  Роще.
Потом  - легковой извозчик,  стоял у  биржи на  Ильинке. Выйдя в  1900  году
из-под следствия по подозрению в убийстве и ограблении седока, бросил извоз,
поступил швейцаром  ("вышибалой")  в  ресторан  "Яр".  Здесь попал на  глаза
Грингмуту,  главарю  московской организации  "СРН",  понравился ему  ростом,
здоровой глоткой  и  диким выражением лица. Вовлечен был  в таганскую группу
"Союза русского народа", связался в том же трактире-закусочной с Казанцевым,
с  тех  пор  оба  в  нападениях и  самосудах  орудовали  рядом.  На  деньги,
заработанные  у Буксгевдена,  Федоров выбился в  мелкие хозяйчики, обзавелся
осенью 1906 года собственной чайной у Разгуляя, где вскоре на  задворках его
пришибли свои же дружки в отместку за убийство Казанцева.
     Из таких, как эти двое, и комплектовалась в низах своих черная сотня.
     По  этим двум, как по  витринному образцу, можно было судить о житиях и
деяниях   остальных   рыцарей   скулодробительного   и   великомученического
черносотенного братства.
     Последний самодержец питал особые симпатии к черной сотне.
     Тонкое воспитание,  теологическая  философия, внушенная Победоносцевым,
аристократические навыки  и изысканная английская речь не помешали Николаю с
удовольствием втиснуться в  толпу трактирных вышибал  и ломовых  извозчиков,
которые, по  его  понятиям,  и  представляли собой "настоящих,  исконных, не
подточенных  грамотейством  и  сомнениями   русских   людей",  к   тому   же
"сплотившихся в любезном моему сердцу Союзе русского народа".
     Влечение к этому  союзу  было у него  душевное,  почти сентиментальное,
нутряное - род недуга.
     Имелись на то причины.
     В  опасные для него первые годы  века Николай постиг,  что речь идет  о
жизни и смерти романовской монархии. Все очевидней становилось и то, что для
спасения  самодержавия  ни окостеневшая бюрократия, ни  ослабленный военными
провалами  генералитет  достаточными   силами  не  располагает.  Тогда-то  в
ведомстве В. К.  Плеве, сначала  - директора департамента полиции, а затем -
министра  внутренних  дел  и шефа  жандармов,  и  родилась  идея:  из  омута
мещанско-кулацких    низов    вызвать    на    поверхность    дополнительные
промонархические силы, которые помогут выручить династию. "Монархия не могла
не  защищаться  от  революции,  а  полуазиатская,  крепостническая,  русская
монархия   Романовых  не  могла  защищаться   иными,  как  самыми  грязными,
отвратительными, подло-жестокими средствами"... (3)
     Систему  таких средств, особенно широко пущенную  в ход  Плеве, а затем
усовершенствованную Столыпиным и увенчала черная сотня (4), в первую очередь
ее  наиболее  свирепая  и  многочисленная  группа,  назвавшая  себя  "Союзом
русского народа".
     Структурно "Союз русского народа" окончательно оформился в октябре 1905
года. С этого же времени он открыто выступает как организация монархическая,
расистско-шовинистическая и погромно-террористическая.
     В  1906  году  вокруг  "СРН"  сконцентрировались  другие  монархические
организации (в частности, так называемое "Русское собрание"). Поглотив таких
групп, "СРН" в 1907 году сам раскололся, образовав две партии:  Дубровинский
СРН"  (лидер  А. М. Дубровин) и  "Палату Михаила  Архангела"  (лидер  В.  М.
Пуришкевич). Существенной  разницы между ними не было; они разошлись главным
образом  в  вопросе  об отношении к Государственной думе.  Главными органами
организации были газеты "Русское знамя" (выходила с  октября 1905 по февраль
1917  года), "Объединение"  и  "Гроза", специализировавшиеся,  по  выражению
Витте, "в руготне на жаргоне  публичных домов" (III-124). К кульминационному
пункту  событий периода революции  1905 года  эта организация  имеет филиалы
("отделения")  почти во всех крупных  городах страны; самые разветвленные  и
активные из  ее  отрядов действуют в  Петербурге,  Москве,  Киеве  и Одессе,
фактически  взятые на содержание  правительством,  спекаемые  и используемые
охранкой,  ограждаемые  полицией  и  жандармерией,  поддерживаемые  военными
властями. После 17 октября 1905 года  "Союз  русского народа"  выступает  на
политической  авансцене  империи  как значительная и  довольно опасная сила,
располагающая    денежными    фондами,    пропагандистскими    центрами    и
полиграфической базой.
     Программная цель "СРН": спасение самодержавия и династии Романовых.
     Средство к достижению цели: массовый и индивидуальный террор.
     Социальные слои, поставляющие активистов и  рядовой  состав: мещанство,
купечество,  кулачество,   чиновничество,  духовенство;  наконец,  городское
"дно",   деклассированные   элементы.   Предпочтительно    рекрутируются   в
действующие на  местах  отряды: дворники,  извозчики, приказчики,  официанты
пивных  и чайных,  мелкие  лавочники  и ростовщики, отставные фельдфебели  и
урядники,  трактиро-  и  притоносодержатели,  обитатели  городских   трущоб,
ночлежек и рынков - отсидевшие в тюрьмах воры, налетчики, сутенеры и т. д.
     Основала   "СРН"   группа   крупных   помещиков,   предпринимателей   и
домовладельцев.  Официальные лидеры  организации: несколько известных в свое
время адвокатов и священников, в остальном -  типы  неясного происхождения с
темным прошлым, во  многих случаях выходцы из Германии или тесно связанные с
ней.  В  их  числе: в  Петербурге -  фон  дер  Лауниц,  фон Раух,  Дубровин,
Пуришкевич,  Марков 2-й, князь Путятин;  в  Москве  - Грингмут,  Буксгевден,
Гершельман. Восторгов, Ознобишин,  Говоруха-Отрок;  в  провинции  -  Доррер,
Дезабри, Нейгардт, Юзефович,  епископ Илиодор (в Царицыне), епископ Гермоген
(в Саратове), священник Виталий (в Почаеве) и -другие.
     Почаево   было   одним    из   центров   расистской   агитации   "СРН",
распространявшейся на всю страну.
     Точнее,  таким центром был  мужской Успенский монастырь в  селе Почаево
Волынской  губернии.  Значение  монастыря   для  "союзников"   определялось,
во-первых,  его  богатством (он владел обширными землями  и получал  крупные
доходы  в виде  ассигнований  от  синода  и  пожертвований от  богомольцев);
во-вторых,  при  монастыре  издавна   действовала   типография,   печатавшая
Евангелия,  псалмы,  проповеди  и  прочую  богослужебную  и  нравоучительную
литературу.  Черная  сотня прибрала  типографию  к  рукам и  наладила  здесь
изготовление миллионными тиражами погромных листовок и брошюр. Кроме того, к
1805-   1906  году   была  превращена  во  всероссийский   рупор  расизма  и
человеконенавистничества газетка "Почаевские листки" (выходила с 1887 года);
редактировал ее тот же Виталий.
     О главарях черной сотни Ленин писал в сентябре 1906 года в статье "Опыт
классификации  русских  политических партий": "В их интересах  вся та грязь,
темнота и продажность, которые процветают при всевластии обожаемого монарха.
Их  сплачивает  бешеная  борьба  за  привилегии  камарильи,  за  возможность
по-прежнему грабить, насильничать и затыкать рот всей России" (5).
     Лейтмотив   кликушеской    агитации   "Союза   русского   народа":   на
возлюбленного  царя-батюшку наступают  со  всех  сторон  видимые и невидимые
враги. Угрожают  ему крамольник  или  инородец, чаще  всего совместившиеся в
одном лице. Истинно русский человек не может стать крамольником, тем более -
восстать на своего обожаемого монарха; настоящего  же крамольника достаточно
слегка  поскрести, чтобы  обнаружить  в  нем инородца-поляка, еврея, латыша,
татарина, кавказца, хохла, чухонца. Все сомнительны, всех следует  согнуть в
бараний рог.
     На  таком идейном  стержне с 1905 года и  вращается  пропаганда  "Союза
русского  народа",  преследующего  прозрачные  цели.  Обличая  "СРН"  и  его
покровителей,   представители   демократической   общественности  и   прессы
подчеркивали, что он преследует в основном три цели:
     а)  под  шум   погромов  надломить  боевую  силу  революции,  физически
истребить лучших людей русского рабочего класса;
     б) кровавыми эксцессами запугать либеральную буржуазию,  принудив ее  к
отказу  от  требований  свобод, от  претензий  на участие  в государственной
власти;
     в) одурманить  расистской демагогией  население, отвлечь его  от борьбы
против самодержавия, удержать трудящихся от  участия в забастовках, митингах
и других массовых выступлениях.
     Проповеди  черной  сотни столь  низкопробны, что иногда  и сановники  с
трудом скрывают  отвращение  к  ней.  Витте,  в молодости сам  бывший членом
тайной  монархической  группы,  квалифицирует   "СРН"  как   "шайку  наемных
хулиганов", возглавляемых "политической сволочью" (II-271). Эта организация,
отмечает он, способна "произвести ужасные погромы и  потрясения,  но ничего,
кроме   отрицательного,   создать   не  может.   Она   представляет   дикий,
нигилистический патриотизм, питаемый ложью, коварством и обманом... она есть
партия дикого  и трусливого  отчаяния"...  (II-272). Ее члены  начертали "на
своем  знамени  высокие слова -  самодержавие,  православие и народность,  а
приемы и способы их  действий архилживы,  архибессовестны и  архикровожадны.
Ложь, коварство и убийство - их стихия" (II-507).
     Хоть и с некоторым опозданием, то есть уже будучи  отстраненным от дел,
все  же Сергей Юльевич  в  конце концов  открыл для себя,  что  "большинство
правых,  прославившихся  со  времен  1905 года, - негодяи, которые под видом
защиты консервативных принципов преследуют исключительно свои личные выгоды,
в своих действиях не стесняются ничем, идя на убийства и на всякие подлости"
(1-283). Все без исключения руководство "СРН", как и отпочковавшейся от него
"Палаты  Михаила  Архангела",  состоит  "из  политических  негодяев,  тайных
соучастников  из  придворных  и   различных,  преимущественно  титулованных,
дворян, все  благополучие которых  связано  с  бесправием  и лозунг  которых
гласит:  не  мы  для  народа,  а  народ  для нашего  чрева.  Это  дегенераты
дворянства,  взлелеянные миллионными  подачками  с царских столов" (11-272).
Воинство же, ими на "подачки  с царских столов" навербованное и распаляемое,
состоит из темной, дикой  массы "лабазников и  убийц из-за угла... хулиганов
самого  низкого  разряда...  преследующих  цели  самые  эгоистические, самые
низкие, цели желудочные  и карманные" (III-43).  И это-то воинство повели на
штурм  крамолы,  на  спасение   царской  власти  достойные  его  "вожаки   -
политические проходимцы, люди грязные  по  мысли и чувствам,  не имеющие  ни
одной   жизнеспособной  и  честной  политической  идеи  и  все  свои  усилия
направившие  на  разжигание  самых  низких   страстей  дикой  темной  толпы"
(11-272).
     Всех вызывала на смертный бой черная сотня; самосудом грозила всем, кто
навлек на  себя ее недовольство или подозрение. Но