бою мы сдали Фермопилы.
   Сложили головы зазря.

   Опять пишу высоким слогом,
   А для чего, а на хрена.
   Надеюсь: прощены мы Богом,
   Но презирает нас страна,

   Которой мы нескладным штилем
   Благие вести принесли...
   Народ бунтует перед штилем.
   Кровавый обморок вдали.

   Бравады наши, эскапады
   Шутейно вызвали разгром
   Империи... И камнепады
   Разрушили вселенский дом

   Евразии. Ведь в нем со свистом
   Разбойничьим - на тыщу лет
   Обосновались коммунисты...
   И вдруг ни стен, ни окон нет.

   Читатель Розанова вспомнит
   И будет прав, и будет глуп...
   Из этих разоренных комнат
   Не выстроишь Английский клуб.

   А мы - художники-балбесы,
   Нас крайне мало, но мы - рать -
   Пойдем, когда вернутся бесы,
   Опять под стрелы умирать.

   Спаси, Господь, мою Россию.
   Свободы тяжкой рвется нить...
   Нас неумело воскресили.
   Нас снова не похоронить.

   Перо дрожит, и сердце рвется,
   И поступь дьявола тиха...
   Все, может, как-то обойдется:
   Есть все же магия стиха.


                                                      13  мая  1993  года
                        28.

                                                      Д.Л.

   Психозные тени
   Клубятся гуртом.
   Поэт-неврастеник
   Сдается в дурдом.

   Все неотвратимо.
   Не я - так другой.
   Прощай, Диотима,
   Ребенок драгой.

   Коварство лекарства
   Надломит калам.
   Венчался на царство, -
   Поехал в Бедлам.

   Собрат-искуситель
   Не скажет: налей...
   Спаси, искуситель,
   Святой Пантелей.

   Созвучий грибницу
   Сгубил я, изгой...
   В больницу-гробницу
   Ложусь я - нагой.

   В узилище страха
   Ступаю стопой...
   Восстану из праха
   И буду с тобой.

   Прости, королевна, -
   Печальна, строга, -
   Не слишком напевна
   Выходит строка.

   Уколы, облатки -
   Положенный пай.
   А ты - шоколадки -
   Себе покупай.

   В трясучке, впросаке
   Шепчу - боль в губах -
   Нас будут писаки
   Ворочать в гробах.

   Обмеривать станут
   С морозцем в висках
   Дрожание стана
   В любовных тисках...

   В свинцовое время
   Под адской пятой
   Мы подняли бремя
   Любови святой.

   Пилюли глотая
   И муки терпя,
   Плету, золотая,
   Стихи про тебя.


                                                      11  января  1984  года
                        29.

       АЛЕКСАНДРУ   ИСАЧЕВУ

   Смерди под скальпелем витийства,
   Косноязычия киста...
   Умочитаем грех убийства
   Развоплощенного Христа.

   Десятилетия разгула
   Невероятной бесовни...
   Вострят ножи, наводят дула
   И чревобесятся - распни!

   В спесиво-костоломном танце
   Под скрип мелодии простой
   Кружатся Ленин, вольтерьянцы,
   Великий Петр и Лев Толстой.

   Толклись вчера, бегут сегодня -
   Соревновательная злость -
   В иссохшую ладонь Господню
   Всадить по шляпку медный гвоздь.

   Кто палача тяжелый молот
   За черенок не ухватил,
   Тот утоляет духа голод
   Костьми насельников могил.

   Родные сердцу пустоплясы
   И пиротехники идей,
   Рыгнув, блюют Христовым мясом
   В болота родины моей...

   Сорви картонную личину
   С лица, повязку с гноем - с век:
   В тлетворной ненависти к Сыну
   Твоя загадка, чумный век.

   Очнется ль Индия родная
   Дурманным сном опоена...
   Не знаю, Господи, не знаю,
   Поведай тайну, сатана. 12 декабря 1977 года
                       30.

   Ночь осенняя тиха.
   Плеск волны озерной.
   В хилом колосе зерна
   Набухают зерна.

   Болен, жалок, одинок, -
   Выгоревший, ржавый -
   Сумасшедший рашинок
   Выблеван державой.

   Бородатый и нагой,
   Склонный к пустословью,
   Омерзительный изгой,
   Раненный любовью.

   Изругавшийся над той,
   Что роднее Бога,
   Я наказан немотой
   Сбивчивого слога.

   Бес подуськивал: зарежь
   Кроткое созданье...
   Как теперь заткну я брешь
   В шатком мирозданье.

   Смоляной фонемный лес
   Накренился косо.
   Господи, зачем я влез
   В шкуру кровососа.

   Одиночество вдвоем
   Заступом зарыто...
   Флегетонтов водоем -
   Ветхое корыто.

   ...Деревенский хулиган
   На исходе лета
   Во вселенский балаган
   Потерял билеты.


                                                      31  августа  1982  года

                        31.

                                                      Дем.  Бедн.

   И вновь родные пустоплясы
   Вещают без обиняков.
   Звенят отточенные лясы,
   Как тесаки у мясников.
   Опять меня обстали бесы,
   Щекочут, говорят мне "ты"...
   Как сбросить ветхие завесы
   И вырваться из темноты
   Туда, где Господа лампада
   Незримым пламенем горит,
   Где за оградой вертограда
   Цветут деревья Гесперид,
   Где Вакх с Христом бредут в обнимку
   С Мо-цзы и Буддой наугад,
   Где сквозь лазоревую дымку
   Просвечивает Божий Град,
   Где херувимы и амуры
   Пьют залетейский оранжад...
   И где за собственные шкуры
   Высокомерно не дрожат.


                                                      7  марта  1981  года
                        32.

                                                      Марф.

   Развалившись нагло на попоне,
   Стряхивая пепел на штаны,
   Говорю с тобой на понял-понял
   Лучшая жена моей страны.

   Нет в тебе сноровистой ухватки
   Подличать, рожать, злословить, шить.
   Складывай убогие манатки -
   Нарисую остров - будем жить.

   Синдиком республики звериной
   Выберем бесхвостого кота.
   Песнопеньем "Книги голубиной"
   Мы заменим хартию кнута.

   Дуновеньем умственным зефира
   Рассосется мерзостный туман.
   В хрустале безгрешного эфира
   Зазвенит библейское ман-ман.

   Нет на нас управы - лишь расправа
   (Безголовым не носить чалмы).
   Бедная, благодарю за право
   Быть собой, с тобой и петь псалмы.


                                                      16  января  1982  года



                        33.

                                                      Ей

   ...И в обморочном зыбком помраченье
   Звенела жизнь, как мерная строка...
   И я хотел сложить стихотворенье,
   И в нем тебя оставить на века.

   Ты - не умрешь - горенья плоти тленной -
   Ты убежишь - печальна и светла...
   Чтоб растопить предвечный лед вселенной
   Достанет животворного тепла.

   Я - сумасшедший, гаер и мечтатель,
   Житейский геометр и рифмоплет -
   Клянусь, что мой негаданный читатель
   Нас вспомнит, содрогнется и поймет.

   И, отложив стихов нелепых томик,
   В которых я, как слон посуду бил,
   Подумает: какой был автор комик,
   И как он эту женщину любил.

   Я не виновен: не дал Бог таланта...
   Натужно слезы крокодильи лью.
   Люблю тебя, как любят эмигранты
   Двоящуюся родину свою.

   Я бросил стыд, смиренье и гордыню
   В упавший с неба яростный огонь,
   Поцеловав надменную рабыню
   В мартышечью, но властную ладонь.


                                                      7  ноября  1978  года
                        34.

                                                      Д.Л.

   Трухлявых венцов сладковатая прелость.
   Дырявая крыша. Чахотка стропил...
   Прощай, моя радость. Прощай, моя прелесть.
   Харону обол я сберег, не пропил.

   Прощай... Мое счастье. Мой ангел кудрявый.
   Я в душу нырнул, как в колодезный сруб.
   Я - сильный и слабый, литой и дырявый,
   Крылатый бессмертный разрубленный труп.

   Прощай... Мое солнце. Любимая. Душка.
   Медвяного тела вселенский пустяк...
   Могильной плитой навалилась подушка
   На хрупкий, звенящий, как флейта, костяк.

   Прощай... Эвменида. Рабыня. Тиранка,
   Прогрызшая в сердце гноящийся лаз.
   Банален, пахуч, как сухая таранка,
   Вишу на веревке, продетой сквозь глаз.

   Прощай... Златоперстая вестница рая.
   Прости запоздалый нелепый кульбит.
   Никто не поверит... Но я - умираю:
   Мой череп стрелой Аполлона пробит,

   И мозг вытекает прогорклым кефиром
   На склизкие доски, Творца осрамив...
   Я правил бездумно фонемным эфиром,
   И, как пластилин, мне податлив был миф.

   Прости - мое утро - любви заморочки.
   Мой дар судьбоносный - лишь студень из жил...
   Бездарные строчки, бездарные строчки
   С тугой и натугой тебе я сложил.


                                                      8-9  января  1984  года
                        35.

                                                      С. Б., бар.

   А все ж Россия не погибла,
   Как под подошвою змея,
   Хоть много мерзкого прилипло
   К державной хартии ея.

   Под верноподданное: "nihil !",
   Под торжествующее: "нет !" -
   Молились в смрадных кельях мнихи,
   Спасая Русь от новых бед.

   В глухих кармических пожарах
   Прожарены, как смерть, тихи,
   В тюремных камерах на нарах
   Шептали узники стихи.

   Рубашки не отжав от пота,
   Не смыв кровавой мокроты,
   Вели неспешную работу
   Духовной Индии кроты.

   В бесовском мороке и чаде,
   Где ест глаза зола и дым,
   Не забывать о Божьем чаде
   Дано убогим и седым.

   ...Горит в миру Руси лампадка,
   Где вместо масла - гной и слизь...
   Когда очнешься от припадка, -
   Вставай и Господу молись.


                                                      26  марта  1988  года
                        36.

                                                      Г. М.

   По залетейским пастбищам Европы -
   Придуманной, загаженной, чужой, -
   Тупым скотом протоптанные тропы
   Нас выгнали, пыля, на водопой.

   И в жижу погрузив свиные лица,
   Зачавкали мы, всасывая ил.
   Не суждено омыться и креститься.
   Иссяк источник. Нас не напоил.

   Не остудив пылающей утробы,
   В коросте, что отчаянно саднит,
   Вернулись мы в российские чащобы,
   Не залечив растресканных копыт.

   И распираемы кишечным газом
   От выращенных в парках желудей,
   Мы обрели, почесываясь, разум
   И обратились, хрюкая, в людей.


                                                      5  марта  1978  года
                        37.

  НА  РОЖДЕНИЕ  СЫНА

                   I.

           Не думал,  что

   на медном ложе бытия
   лаская теплый остов девы
   возлягу может быть и я
   чтоб семенем стать для посева

   жизнь - некий двуединый знак
   ab ovo - синтез и анализ
   зачем мы Господи старались
   нарушить светом вещий мрак

   бессилью сбивчивого слога
   не перейти сей Рубикон
   нет в мире Бога - кроме Бога
   субстанция Его суть Он

   и черти - что меня забыли -
   как черви - гробовую тьму
   Им сублимированы были
   и имманентны лишь Ему


                      II.

   рожденья таинство скоромно
   как первородный хамский грех
   оно - огромно и погромно
   оно - единое для всех

   о чудо Божьего мгновенья -
   во влажноматочной глуши -
   звук нежного сердцебиенья
   проклевывания души

   потом безмирно и безмерно
   разверзнув лоно - хил и слаб
   бессмысленно и суеверно
   в игру вступает Божий раб

   благослови - прошу - Господь
   се - отпрыск кровь моя и плоть


                                                      24  декабря  1970  года
                        38.

   За что Господь меня сподобил
   Понять загадку тихих снов
   О том что мир наш лишь подобье
   Иных неведомых миров

   Где вне времен пространств материй
   И вне логической игры
   В огне космических мистерий
   Клубятся новые миры

   И где не в нашей тесной сфере
   А в холоде эфирных гроз
   Сразятся ангелы и звери
   Когда восстанет в плоть Христос


                                                      24  марта  1966  года


                        39.

   ГРИБОЕДОВ В МОСКВЕ

                                                      В.Б.

   Взять извозчика поехать в клоб
   сесть за ломберный стол - комедь-эскиз
   проиграться в прах - и пробку в лоб -
   вьюжным утром в кибитке в Тавриз

   у английских карет облучки
   крыты красным добротным сукном
   господин Грибоедов очки
   протирает голландским сукном

   дом Тверская клубный угар
   дверь распахнута нервным рывком -
   и бобровую шубу швейцар
   принимает с галантным кивком.

   Ночь морозная ветер пурга
   ужин кончен газета диван...
   дома верный усталый слуга
   запаковывает чемодан


                                                      24  марта  1967  года
                        40.

                                                      Д.

   Господи! Я не "Magister Ludi" -
   Болен... поправимо одинок.
   Так за что ж насупленные люди
   В душу мне готовы дать пинок.

   Я почти готов в ногах кататься
   Не у них, а лишь перед Тобой.
   Скоро ли горнисту-святотатцу
   Ты позволишь протрубить отбой.

   Кончен пир. И вымыты тарелки,
   Спрятаны бокалы, пол натерт.
   Можно ехать... На часах лишь стрелки
   Подведет мне вышколенный черт.

   Худо мне. Я - неисправный воин,
   Ранивший в крестец посла послов.
   Стало быть, предатель недостоин
   Человечьих, а не рабьих слов.

   Я не буду жаловаться больше
   Никому, хоть стану жрать навоз,
   Как не плачется в жилетку Польша -
   Голая - в златом плаще волос.

   Буду сам всегда за все в ответе.
   Полечу.., но только по прямой.
   Я один такой на белом свете:
   Колченогий, гордый и немой.

   Будьте изощренны, целокупны,
   Не уподобляйтесь палачу.
   Мне такие радости доступны...
   Не скажу под пыткой, промолчу.

   Я такое видел в поднебесьи
   И такое в сумрачном аду...
   Мне смешны повадки ваши песьи.
   Успокойтесь, я не пропаду.

   Тихий свет слезою застит взоры...
   Сломанный клинок вернув судьбе,
   Я плету фонемные узоры
   Намертво. И плачу о тебе.


                                                      4  февраля  1983  года











                        41.

    ВЛАДИМИРУ  СОЛОВЬЕВУ

   Камо грядеши народ мой камо грядеши
   Народ мой печальный в тоске изначальной
   Короб небес проломился
   И в огненной бреши
   Отрок грядет сребролицый
   В порфире венчальной

   Было: крамола и глад и кромешная смута
   Казнь духовидцев побитие жен-мироносиц
   В бархатном рубище
   С нищей клюкой и разута
   Корчилась Русь за решеткой своих чресполосиц

   С утра России до света как Эос с востока
   Ждали тебя и грызли железные хлебы
   Ты воплотившись
   На краткие годы в пророка
   Вновь отлетел на свое недоступное небо


                                                      25  октября  1966  года
                        42.

                                                      С. В.

   Не бормотушник, самогонщик
   И не коричневая пьянь,
   А друг мой старый, автогонщик,
   Пришел ко мне в крутую рань.

   Принес дурацкие пластинки,
   Сел, закурил, затосковал...
   И дымной юности картинки
   Нескладно перетасовал.

   Я вспомнил все до боли резко
   Таимой памятью нутра:
   Мальчишеская газорезка,
   Фрондерство, шалости, игра...

   Ведь сквозь браваду благородства,
   От коей всякий полупьян,
   В нас прорастало первородство
   Небитых первороссиян.

   Мы были чистыми, как вата,
   В простреленном паху страны.
   Какая ж курва виновата,
   Что нет в нас прежней белизны?

   Года исчиркались, как спички,
   Предложенные холуем,
   Но по мальчишеской привычке
   Все балагурим, водку пьем.

   Глотаем зелие на вдохе
   И вырубаемся навзрыд,
   Седые скауты эпохи,
   Утратившие стыдный стыд.

   А прежние друзья, товарки,
   Почти ушедшие во мрак,
   Нам ставят банки и припарки
   Словесные... им проще так.

   Как горько верить... быть мне пусту,
   Пусть пробкой вылетит душа,
   Что променяли на капусту
   Былое наши кореша.

   Дорога номер два: ухабы,
   На финише - гробы в венках,
   И наши жалостные бабы -
   И в ссадинах, и в синяках.

   Пили вперед, жизнестроитель,
   Неистовый Автомедон,
   Я - сочинитель, ты - водитель,
   А после нас - Армагеддон.

   А ужли будет передряга:
   Мираж, мандраж, кураж и блажь -
   Я, твой надежный штурманяга,
   По карте подскажу вираж.


                                                      6  августа  1979  года
                        43

      АНДРЕЮ  БЕЛОМУ

   "Божественен и вечен Дух"
   Неизреченно грозен Логос
   В переплетенье этих двух
   Глаголов Бога слышен голос

   Ты горним светом осиян
   "Поверх барьеров стран и вкусов
   Толкнул в астральный океан
   Ковчег сколоченный Исусом

   В тебе и Запад и Восток
   Соединились в перекрестье
   Ты - новоявленный пророк
   Под ипостасным сверхсозвездьем

   Пронзающий и вещий зрак
   Подъял к ты Богу из темницы
   Ты - Воскресенья гордый знак
   В венке из терний в багрянице

   Крыло архангела простер
   Ты над эфирным землепадом
   Возжег мистический костер
   В стенах искуемого Града

   Софиология - скрижаль
   Отбрасывая смерти путы
   Иду к тебе и мне не жаль
   Души своей в годину смуты


                                                      15  июля  1969  года
                        44.

                                                      В. К.

   Мы - перед тем, как онеметь, -
   Сухую истину постигли:
   Стих - взбунтовавшаяся медь,
   Перекипающая в тигле...
   Вдруг с переплеском потекла
   Все сожигающая лава.
   Сквозь копоть колкого стекла
   Глядят на диво смерть и слава.
   Вот запылал бумажный лист,
   Испакощенный письменами,
   Что неумытый стрекулист
   Между виденьями и снами,
   Востря перо, запечатлел -
   Счастливый, как баран в кошаре...
   Столетья огнь подспудно тлел,
   Став искрой в бешеном пожаре...
   Той самой, что зажгла костер,
   Где черт печет в золе картошку...
   И к пламени Господь простер
   Свою зазябшую ладошку.


                                                      31  августа  1989  года
                        45.

   Прав собачьих яростный поборник,
   Кошаками избранный в хурал,
   Я хочу хотя б обнюхать сборник
   Текстов, что небрежно намарал.

   Смрадный черновик дороже ока...
   Длани, вязкой кровью налитой...
   Почему наказан столь жестоко
   Я строконаборной немотой.

   Вялые бесовские смешинки.
   Мания рифмовки наугад.
   Звяканье трофейной пишмашинки -
   Жалкий словолитни суррогат.

   Лживы утешительные бредни,
   Мол, брульоны втуне не горят...
   Словно пьяный поп слова обедни,
   Забываю прежний звукоряд.


                                                      25  декабря  1982  года
                        46.

                                                      К. А.

   Грязнили ватных мыслей клочья
   Паркет коробки черепной.
   Я болен был пасхальной ночью
   И коротал ее с женой.

   Свистело радио Монако -
   Пел православный русский хор:
   Под чуждым знаком Зодиака
   С Христом негромкий разговор.

   Распластывали мирозданье,
   Как мясника стальной секач,
   Забеглых дискантов страданье,
   Басов-невозвращенцев плач.

   Печаль России. Горечь дыма
   Неостывавших пепелищ...
   Соотчичи и побратимы,
   Я, как и вы, бездомен, нищ.

   Приязнь к неласковой державе -
   Заноза в мышце кровяной...
   Вас не зафлажили в облаве -
   А я не жду судьбы иной.


                                                      22  апреля  1979  года
                        47.

                                                      К. А.

   Я умер для мира и саван надел.
   Я взял во владенье крестьянский надел.
   И заступом ржавым плебейской судьбы
   Я напрочь схоронен под крышей избы...
   Из бревен крестовых изба сложена.
   Со мною в могиле: собаки, жена,
   Садовая нечисть, болтун-огород,
   По-русски смышленый крысиный народ.


   Я прежние сны предаю забытью,
   Варю на плите для поминок кутью.
   Дрова не чадят, и плита не дымит.
   Я сам запалил под собой динамит...
   А мой стихотворный рассыпчатый дар
   Клубится в избе, как бесцветный угар.
   И жду я, о