пасливо веки прикрыв,
   Когда же раздастся пленительный взрыв.


                                                      21  августа  1982  года
                        48.

   МИХАИЛУ   КУЗМИНУ

   Рютбеф ростбиф - на крайний случай шницель
   совсем некстати: аз есмь Бог
   бутылка белой в полпивной и Шницлер
   а на закуску - устриц и Рембо

   халда Халдея Александра миф
   полтинник за бритье бородки
   ночевка в грязном околотке
   и запах бактрианских слив

   Шабли поджаренная булка
   на Невской башне бьют куранты
   прохаживаются в закоулках
   накрашенные дилетанты

   французской речи милый плен
   из "Вены" счет - на честном слове
   и в голубом сплетенье вен
   постукиванье вязкой крови

   брусчатый лоб того моста
   где продают горячий сбитень...
   О мэтр над сению креста
   благословляю Вас... и спите


                                                      7  ноября  1967  года

                        49.

                                                      В. Ш., А. З., Д. Р.
   Русь Захолонувшая равнина.
   Виселицы. Снежные заносы...
   Бродят по страницам Пу Сун-лина
   С посохами мудрые даосы;
   Феи-лисы дарят людям ласки,
   Нежные, одна другой пригожей...
   Господи, да за такие сказки
   Я готов расстаться с белой кожей,
   Стать шеньши в замызганном халате,
   Складывать стихи витиевато.
   Чем поэт бедней и бесноватей,
   Тем его искусство больше свято...
   Мозг кусают злые мысли-трутни
   И зудят в болезненном круженье:
   Перетрутся скоро струны лютни;
   Дао призывает к погруженью.
   Отложу я томик Пу Сун-лина, -
   Разболелись тусклые гляделки.
   Жизнь моя - бездарная картина,
   Копия, базарная поделка.



   Вешают такие в сельских чайных;
   Густо их засиживают мухи.
   По заслугам. Карма. Не случайно
   Подшутили оборотни-духи.
   А ведь не был я обижен Богом,
   Суемудрый ласковый повеса,
   И владел неповторимым слогом,
   Людям верил, не боялся беса.
   Но явился черт, увы, бес серы,
   И не в мефистофельском обличье...
   Испугался я вне всякой меры,
   Потеряв последнее приличье;
   Кирпичом упал на дно болота,
   Ускользнув от лап, завыл, как сука,
   И в трусливом пароксизме рвоты
   Шкурой понял тайную науку.
   Никогда я не имел привычки
   Обращать вниманье на воззванья:
   "Не давайте детям в руки спички!"...
   Правильно... сгорят без покаянья.


                                                      7  февраля  1981  года
                        50.

                                                      Т. П., А. Л.

   Сей мир переперчен, но пресен:
   Тусовки, разборки, туше...
   Ошметки хасидских песен
   Смердят в моей темной душе.

   Я, выломившийся из строя
   Гоплит, убиенный копьем.
   Сгорев, моей юности Троя
   Забита бурьяном, репьем.

   Иначе: я - Божья коровка
   С мечом и щитом на ремне.
   Страдающая полукровка:
   Татарин и русич во мне...

   С торжественностью иерея
   Стиха воздымая потир,
   Печалуюсь: крови еврея
   Нет в жилах... Печеночный тир

   Подвергнут обстрелу таблеток, -
   Господь костерит подлеца, -
   Приди, корешок-однолеток,
   И кровь промокни мне с лица.

   Заносчивое мессианство
   Поганых равнин и болот,
   С чужого плеча окаянство,
   Россия, твой блуд и оплот...

   Разверста и выбита рама -
   Сквозняк и осколки - тот свет.
   Дорога, ведущая к Храму, -
   Лишь Ветхий и Новый Завет.

   Отчизны веселая тризна.
   Топор неподъемно кровав...
   Палачеству - стих - укоризна
   И знак неотъемлемых прав,

   Которые Бог на скрижали
   Занес, заповедав сынам...
   Так тяжко нас мяли и жали,
   Что трудно очухаться нам.

   Молюсь.., но о чем ни проси я,
   Мечтаю: пусть сгинет Конь Блед,
   Чтоб в славе Христовой Россия
   Горела бы тысячу лет.

   Как молния, бьющая свыше,
   Летит изречение к вам:
   "Имеющий ухо да слышит,
   Что Дух говорит церквам".

   Нас вера избавит от тленья,
   Нас сладкие слезы спасут...
   Надеюсь, мое поколенье
   Не узрит Господень Суд.


                                                      10  февраля   1989  года
                        51.

                                                      М. Генд.

   Прогорклой взрослостью подступит седина
   к виску души и вытечет из уха
   пеньковый хлеб души зальдевшая страна
   бесовское смещенье духа

   одических стишков хромающая рать
   телесное непостиженье Бога
   читатель-слушатель мне хочется сказать
   и про тебя и о себе немного

   серьезный разговор с эпохой тет-а-тет
   противен мне как ремесло хирурга
   паясничал я целых тридцать лет
   под вымышленным небом Петербурга

   я сопричастен мороку скорбей
   когтивших шкуру Индии духовной
   посечены мечом и не собрать костей
   в воспоминаниях греховных

   развеян склизкий тлен убитых мотыльков
   сданы в утиль позорные страницы
   но посещают снятый мной альков
   теней и душ ощерившихся лица

   ведь с кровью выблевав жемчужное зерно
   державной мамой данное в сиротство
   я в ужасе почувствовал... оно
   вновь прорастает в гены первородства

   никто России не бежал... увы
   не перегрыз дубовый лак конуры
   одни далече... их пожрали львы
   другие здесь... их поклевали куры


                                                      24  июня  1977  года
                        52.

                                                      Т. К.

   Тревожно в мире. Запах гари
   Пороховой. Мертвячий смрад...
   И в этом дьявольском пожаре
   И я безвинно виноват.

   Спокойно в мире. Плотской гнили
   Пласты удобрили поля.
   О русичи, что тайно сгнили
   В тебе, афганская земля.

   Чу... красноперые фантомы.
   Вон - Пентагона ястребки.
   "Чума на оба ваши дома".
   Разбей вас Бог на черепки.

   Поэт подобен Пенелопе
   В строковязанье... Афоризм:
   Глумливо мчится по Европе
   Кровавый призрак: терроризм.

   Ислам гяуры нынче славят.
   У европеянок - приязнь
   К стране, где чалмоносец правит
   И громоздит на казни казнь.

   Перед вселенской гекатомбой,
   Пред воздаяньем за грехи,
   Как мне запрятать в катакомбы
   На грифельной доске штрихи,

   Где строчки с рифменной полудой
   Моих кощунств, удач, обид
   Валяются нелепой грудой...
   Опять катрена край отбит.

   Червонец ставлю с роком в фанты
   На кон... Ведь я в игре неплох.
   Прилежно, франты-сикофанты,
   Выискивайте в рифмах блох.

   Душа моя - эфемерида -
   Бежит сетей, плетей, оков
   К вратам Олимпа, как Ирида -
   Благая вестница богов.


                                                      18  августа  1982  года
                         53.

                                                      Б. П.

   Сегодня встали мы с тобой
   Изрядно рано.
   Дождь за стеной играл с листвой,
   Лил, как из крана.

   Я думал: Боже упаси
   Нас от запретов.
   Когда ж родятся на Руси
   Опять поэты.

   Чтобы писали наугад
   И без оглядки,
   Как каменщики знали б лад
   В фонемной кладке...

   Они придут, они взойдут -
   Лет через тридцать -
   И нас за пазуху заткнут,
   Как рукавицы.

   Я им шепну, я им скажу,
   Я им отвечу:
   Я метил первую межу,
   Я - ваш предтеча.

   Я изблевал гортанный гной
   В бреду, в задохе...
   Пусть я всего лишь перегной
   Для той эпохи.

   Я - пьяница и дурачок -
   В своей отчизне.
   Но все же я - первотолчок
   Для новой жизни.

   Стишки мои на чердаке
   Бегут от смерти
   И на "чужом черновике"
   Свой путь отчертят. 27 июня 1980 года
                        54.

           ЭЛЛИСУ

   Скрипят миры под властью Божества
   Юродствуют в истоме смертной твари
   О вечность - знак Христова торжества

   С тобою смерть у изголовья - в паре...
   Поставлен духу яростный препон
   Душа во мне как фитилек в нагаре

   Эфирный хлад объял со всех сторон
   Утеряны взыскуемые нити
   Уходит ввысь глаголов вещих звон...

   Я отдохну, а вы друзья плывите...
   Куда мне плыть... куда ни кину взор
   Везде свинья копается в корыте

   О слабый дар мой радость и позор
   Стихов моих тяжеловесных влага...
   Сужается кубический простор

   О слабый дар мой горе или благо?
   Я верую в Господне Естество
   Горячей веры в сердце бродит брага

   Я чую над собою Существо
   Простершее над сирым миром крылья
   Тебя не принимает большинство

   Я знаю тщетны все мои усилья
   В тисках терцин о Боге возвестить...
   Хоть проползи десятки тысяч миль я

   Себя винить - да - некуда мне плыть
   Суровый Бог не примет святотатца
   Хоть я готов скулить рыдать и выть

   И в ужасе в ногах его валяться
   О черный искус инобытия -
   Всяк думает: кто знает... может статься...

   Я в вере тверд и твердо знаю я
   Смерть - Воскресенье в радуге Сиона
   Расколот дух и в страхе плоть моя

   Господь... молю коленопреклоненно:
   Дай силы мне... яви Себя... подвинь
   Меня на подвиг Твоего Закона

   Очисти душу дьявола отринь
   Дай насладиться ангельским покоем
   Сопричаститься таинств и святынь

   В стигматах небо видеть голубое
   И научи меня любить людей...
   Триипостасья знаменье простое

   Раскрой страницей Библии Твоей


                                                      5  мая  1968  года
                        55.

         МАРФИНЬКЕ

   Кудель косматую годов
   Расчешет глупой Мойры гребень.
   Гортанный переплеск ладов
   Поглотит пламенная темень...

   И с инфернальным багажом
   Ты выскочишь на полустанке,
   Свернешься на земле ужом,
   Угрев собой мои останки...

   Я в трубку выйти дам листу,
   Колючки пробужу от лени,
   Чертополохом прорасту
   И обовью твои колени,

   Смешно заухаю совой,
   Взлечу ночной эфемеридой,
   Заплачу мышью полевой,
   Прощу посмертные обиды.


                                                      14  марта  1978  года
                        56.

                                                      Кс.

   Над заштопанным прошлым
   Ни к чему мудровать,
   Коль стал глупым и пошлым,
   Как тройная кровать.

   В суете муравейной,
   В одиночке избы
   С вязкой смазкой портвейной
   Я сорвался с резьбы.

   Ненавистная служба:
   Что ни день, так удар.
   Живописная дружба:
   То проклятье, то дар.

   В горле рвотные крошки
   Сдобной булки земной.
   Лишь собаки и кошки
   Безраздельно со мной.

   Моя бедная Ора
   (Я - неправедный муж)
   Скандальезного ора
   Не стесняется уж.

   Человечка б, словечка...
   Фитилек мой погас.
   Рвет траву, как овечка,
   У крылечка Пегас.


                                                      4  июня  1983  года
                        57.

      МАКСИМИЛИАНУ   ВОЛОШИНУ

   Прожив неполную неделю
   Под Кара-даговой грядой,
   Я уезжал из Коктебеля
   С такой щемящею тоской,
   Что увлажнялось сердца око
   Слюною с кровью вперемеж...
   Под дуновеньем нежным рока
   Я ощутил такую брешь
   В себе, в судьбе, в житейской вере...
   Самокопание - чума!
   Вот и воздалось в полной мере
   Мне за прельщение ума...
   Как сладкопевец Сирин, вежды
   Я закрывал, болтая дичь,
   Свои нелепые надежды
   Пытаясь коротко обстричь.
   Каким-то полоумным теткам
   Читал с листа крутую ложь,
   Соображая очень четко,
   Что пропадаю ни за грош...
   И словно желтохвостый кенар
   Чего-то верещал, свистал,
   И как провинциальный тенор
   Автографы я раздавал.
   Кому-то мерзко улыбался
   Все невпопад: то да, то нет...
   Каким я был, таким остался,
   А мне почти что тридцать лет.


                                                      1  июня  1977  года
                        58.

                                                      А. Б.

   Мой путь не извилист, но кляузен.
   Судьбы незатейлива лепка.
   Как тот пресловутый Мюнхгаузен,
   Я спутан тенетами крепко.

   Барон, мы теперь в обороне.
   Как Вы, я - бездельник и псих.
   Веди же меня, чичероне,
   По саду видений своих.

   Барон, мы сейчас в нападенье.
   Остроты опасней клинка.
   Что толку в паденье, в раденье
   Скулящего нервно щенка.

   Барон, мы на пире... - В сортире
   Вонючем и тесном, как гроб.
   Сбренчать бы на лире, но в тире
   Мне кто-то прицелился в лоб...

   ...Обрушится снежной лавиною
   Заемное лживое кредо
   И станет для нас с половиною
   Эрзацем шотландского пледа.


                                                      27  декабря  1981  года.
                        59.

    ПИСЬМО  АНДРЕЯ  БЕЛОГО  К  НИНЕ  ПЕТРОВСКОЙ

                                                      Д.

   Все бросив и уехав в Нижний
   Забыться в площадной гульбе
   Я - хулиган и трутень книжный -
   Скучал и думал о тебе

   Как ни играй с собою в прятки
   Как ни юродствуй и ни лги
   Приходят святки - взятки гладки -
   Помилуй мя и помоги

   Мороз и толчея у стойки
   Похмелье... вьюга над Венцом
   Я еду к Метнеру на тройке
   С глухим до боли бубенцом

   В багете в кабинете Гете
   Сияет рамой золотой
   Хозяин в бархатном жилете
   Нальет мне рюмочку простой

   Нальет мне рюмочку... я выпью...
   Как Валтасарово кольцо
   Над пьяной и угарной зыбью
   Возникнет милое лицо

   Ну - бес - загадочно и лестно
   Беду мне новую сули...
   Звучи - единственная песня
   В метельной иглистой пыли

   Пусть пляшет в сердце ретивое
   Где тонко - там порвется нить
   Есть нечто роковое, злое
   В том что нельзя соединить

   Все бросив и уехав в Нижний
   Забыться в площадной гульбе
   Я - хулиган и трутень книжный -
   Скучал и думал о тебе


                                                      8  ноября  1972 года
                        60.

   Кукленок, позер, ходя-ходя
   На нитке висит, не дыша.
   Витальная сила уходит.
   В потемках и струпьях душа.

   В трясучке бумажное тельце.
   Песчинки в картонной башке.
   Какое нехитрое дельце:
   Сломаться в неверном шажке.

   Забавник с сердчишком-игрушкой,
   Китайчик с мочальной косой
   Тягаться решил со старушкой,
   Владеющей ловко косой.

   Премьер нитяного театра -
   Отравленный, битый, хромой -
   Пиеску сыграл психиатру -
   И еле отпущен домой.

   И в ящике душном из досок,
   Смиряя тошнотную дрожь,
   Ругает себя, недоносок,
   За силу, за слабость, за ложь.


                                                      28  января  1983  года
                        61.

    НИКОЛАЮ  КЛЮЕВУ

                                                      К. А.

   О, христотерпец, выговский вещун,
   Запечник каргопольский, щур нарымский,
   Омыть стопы твои тебя ищу.
   Сымай суму, ставь посох пилигримский.

   Не сигом по Сухоне лупит рок, -
   Литою гирей бьет под вздох и насмерть...
   Вертайся вниз, ступи на мой порог,
   Как в струпьях нищий на резную паперть.

   Что видел в белой Индии своей?
   Что насбирали анделы в котомку?
   Словес-смарагдов горсть не пожалей
   Безбожному и скучному потомку.

   Апостол Петр, наверно, насушил
   Тебе в дорожку сладкую морошку.
   Ты жил, как умер, и, как умер, жил.
   Попей чайку, погостевай немножко.

   Повой, родимый, вьюгою в трубе,
   Как кот запечный, поскребись о стены,
   Поведай, замогильный гость: в судьбе
   Какие ожидать мне перемены.

   Перекрести набрякшею рукой,
   Не хмурься на табачный запах пыли.
   Помолимся вдвоем за упокой
   Тех, что свое уже давно отжили...

   Встает, рукою опершись на стол.
   В глазах - огонь, всесветно бьющий с неба.
   Уходит тихо, смачно плюнув в пол...
   Под скатертью - в тряпице - пайка хлеба.


                                                      11  августа  1977  года
                        62.

   Вас распустили по указу,
   Смастряченному холуем,
   Чтоб чумоносную заразу
   Вы унесли за окоем.

   Приказ был дан шагать не в ногу -
   Нерастолкованно нелеп -
   Вам не прогатили дорогу,
   Не испекли с изюмом хлеб.

   И, сняв с довольствия поротно,
   Дав благодарно по рогам,
   Вас обрекли бесповоротно
   Апостолическим трудам.

   И тронулись, и побежали,
   Крича на птичьем языке,
   Неся заветные скрижали
   Брошюркой тоненькой в руке.

   И растеклись по Ойкумене
   Тьмы жен, манипулы мужей,
   Чтоб тесто душ кроваво пенить
   Чужими пачками дрожжей.

   И клеветать, и лицемерить,
   Пытать, прощать, казнить, плясать,
   Принудить всех к животной вере
   И руку грязную лизать...

   Чтоб над ликеем и амбаром
   На вековечные года
   Прореял дьявольский лабарум
   Алчбы и рабского труда.


                                                      25  октября  1978  года
                        63.

    ОСИПУ  МАНДЕЛЬШТАМУ

                            "И у костра читает нам Петрарку..."

   Тень улыбки пробежала по губам
   О туманный пророческий зов
   Обвиняется коллега Мандельштам
   В сочинении прелестных стихов

   Мандельштам - златоуст
   Искупительная жертва людей
   В имени Вашем слышу хруст
   Переламываемых костей

   Жизнь - неразгаданная молвь
   Смерть - немота пустота
   Ваша немецкая кровь
   Падает в г„тев стакан

   Вы рассорились с грубым веком
   На него замахнулись стеком
   Сочинитель пророк педант

   Вы под милой фебовой аркой
   Там где ворон зловеще каркал
   Наизусть читали Петрарку
   Рифмоплет трясогузка талант

   На балу в салоне в охранке
   В Петербурге в тюрьме на Лубянке
   Вас хранил белокрылый архангел
   От безумья коварства лжи...

   "Я в мир вхожу и люди хороши..."

   Из прихожей Вам калоши
   Принесет век-волкодав
   И вальяжный Макс Волошин
   Вас потреплет за рукав

   Наше русское раздолье
   Наш загадочный народ
   "Баратынский из подполья"
   Вас в "Собаку" поведет

   Там роскошные таланты
   Инсценируют грехи
   Там Вы выпьете "Спуманте"
   И попишете стихи...

   И если мне придется у костра
   Мечтать о миске нищего приварка
   То Мандельштама вспомню я сперва
   И лишь потом Торквато и Петрарку


                                                      1  мая  1966  года
                        64.

      ЧУДАК - В  СУДАК,
      КОБЕЛЬ - В КОКТЕБЕЛЬ,
      А  ДУРАК - НА  КАРА-ДАГ.

           Коктебель.

                                                      А. М. Р.

   Полынный ветер скалами согрет,
   Сомкнувшимися будто бы на спевке.
   Здесь выспренно дурил жиреющий поэт,
   И сбрасывали вес писательские девки.

   Библейские проплешины холмов
   Излюблены туристами в туниках.
   Зов Киммерии. Пыль ристалища богов...
   И лом бутылочный на кара-дагских пиках.

   Ржаное ржанье краснорожих крикс-варакс.
   Желе медуз, сияньем облитое.
   Шепните на ухо, ясновельможный Макс,
   Не зябко ли лежать под новенькой плитою...

   И я там был, и салом прел нутра,
   Пил корвалол - не старокрымский допинг...
   По вечерам не надевает Пра
   Свой молью траченый,
   Но импозантный смокинг.





           Судак.

                                                      Б. Н. Б.  (А. Б.)

   Бесстыдно светоносное тепло
   В подсиненном желе воды и неба.
   Слепящий пляж, как тертое стекло,
   Глоток вина и вес буханки хлеба.

   Прибою монотонному внемли,
   Держась лопатками за лоб скалы покатой...
   Се - заповедный уголок земли,
   Где плачут тени скифов и сарматов.

   Скатившись в море, наг и бездыхан,
   Разуй глаза на золотое пламя.
   Здесь некогда немытый крымский хан
   Шитьем шатров тягался всласть с богами.

   Воззрись окрест: старухи и скопцы
   Дно боронят хвостом, копытом, рылом.
   Когда-то итальянские купцы
   Тут девок тискали с галантно-потным пылом.

   Зри: генуэзской крепости излом,
   Дерзнувший в прах рассыпаться по скалам...
   Внизу торгуют розовым вином
   И дамских прелестей перегорелым салом.





           Кара-Даг.