х окон...  И  если  смысл  "торчит"  из  слов  во  все
стороны, то из кроссвордных строк смысл  вырывается  как  лава  из  вулкана.
Хорошенькая перспектива для читателя: не успел он прикоснуться к  строке,  а
она уже обожгла его!.. Впрочем, и сам автор  тоже  постоянно  рискует:  Поэт
изрешечен навылет. В чем теплится душка-душа..
   Во имя чего Василий  Пригодич  проделывает  такие  опасные  эксперименты?
Стоит ли овчинка выделки? Наверное,  стоит,  если:  Стих  -  взбунтовавшаяся
медь, Перекипающая в тигле... Сквозь копоть колкого стекла  Глядят  на  диво
смерть и слава....
   Конец XX века - ужасное время для  поэтических  поисков  и  стихотворного
строительства. Все, что ни напишешь, уже было. Сотни подражателей  и  тысячи
эпигонов наступают на пятки классикам. Василий Пригодич не участвует в  этой
игре. В своей алхимической  лаборатории  он  смешивает  поэтические  строки,
написанные Державиным и Пастернаком, Блоком и Мандельштамом. И еще  десятком
известных поэтов. Для того, чтобы  выяснить,  "что  есть  поэзии  сакральное
зерно" (стр. 108).
   Кто  знает,  сколько  строк  (чужих  и  своих)  надо   смешать,   сколько
кроссвордов надо составить, чтобы получились просто стихи. Обыкновенные,  но
живые: ...Беснуется дождь. Осыпается куст. Приладожской осени свист.  Я  чую
оси мироздания хруст, И строфы ложатся на лист.
   Автор может и не знать рецепта. Он творит  по  вдохновению.  Но  пришелец
земли наверняка знает. Он их и оценит. СМЕНА, 1995, ј 265 ( 16 ноября ).  С.
6.
   ПРИЛОЖЕНИЕ VI.

   М. Л.
   ИНАЧЕ - НИЧТО

   ...Воспринимать такие  стихи  трудно  и  страшно.  Для  этого  необходимо
мужество: "Ведь может метастаз стихотворенья  //  Разъесть  навылет  детские
умы". Для этого необходима "взрослость" - взрослость  современника,  который
хочет, способен, имеет мужество  осознавать  себя  в  мире,  не  оправдавшем
оптимистические посулы европейского гуманизма.  Приготовьтесь  к  восприятию
отражения в поэзии мук и конвульсий сегодняшней цивилизации,  катаклизмов  и
неврозов современного общества.
   Сквозная и ведущая тема поэтического творчества Василия Пригодича -  тема
Смерти и Воскрешения.
   Это - тема "Смерти Бога", повлекшей  за  собой  и  смерть  (самоубийство)
Человека. "Отпадение" человека  от  Бога  означает  конец  самого  Человека,
превращение  "мира  человека"  -  в  "казарму,  ночлежку,  дурдом".   Старый
европейский гуманизм  с  его  гипертрофированным  человеческим  "Я",  с  его
детски-неосмотрительной иллюзией "историко-земного" рая ныне развенчан. Поэт
не щадит гуманистические идеалы прошлого именно потому, что они обнаружили в
XX веке свой утопически-агрессивный и тоталитарный  дух,  обернулись  против
Человека,  почти  неузнаваемо  обезобразили  его  божественный  лик.  Вместо
"земного рая" - надвигающаяся катастрофа, реальность Страшного Суда...
   Но не угасает надежда на возвращение Бога, на воскрешение Человека.  Поэт
ждет возвращения Бога после почти целого столетия  забвения  его  Человеком:
"Дорога, ведущая к храму, // Лишь Ветхий и Новый Завет".
   На пути к Богу каждому предстоит нелегкий поединок "с самим собой". И все
же: "Идем к Тебе, Христос, в крови и гное..."  Как  ни  мучителен  путь,  но
крепнет вера: над нами Бог, с нами Бог. Иначе - Ничто.















     ПОСЛЕСЛОВИЕ // ВАСИЛИЙ  ПРИГОДИЧ.  Пришелец земли.  СПб.,  1995.  С. 123-124.






                   СОДЕРЖАНИЕ

   Письмо Юрия Нагибина {январь 1991 г.} . . . . . . .
   "Снегирь, клюющий ягоды с куста..." . . . . . . . . .
   1. Сыну . . . . . . . . . . . . . . . . .
   2. "Изранен, зол и непокоен..." . . . . . . . . . . .
   3. "Белых мушек круженье в венцовых пазах..." . . . . . .
   4. "Колдует над темой..." . . . . . . . . . . . .
   5. "Я скоро умру натурально, как вошь..." . . . . . . . .
   6. "Погиб отец. Безбожно. Дико. Глупо." . . . . . . . .
   7. "Летних басен множество." . . . . . . . . . . .
   8. "Бог посеял в землю семя..." . . . . . . . . . . .
   9. "На цивильной кухне возле бака..." . . . . . . . . .
   10. "В Петергофе светит солнце." . . . . . . . . . .
   11. "Старый барин на печи..." . . . . . . . . . . .
   12. "Я мнил: на жизненном застолье..." . . . . . . . .
   13. Комаровская элегия . . . . . . . . . . . .
   14. Герману Гессе . . . . . . . . . . . . . .
   15. "Я горько думал о тебе..." . . . . . . . . . . .
   16. "Чадит в клубах тумана..." . . . . . . . . . .
   17. "Изнежен, зол, медоточив..." . . . . . . . . . .
   18. "Песенка, зашедшая..." . . . . . . . . . . . .
   19. "Безумец, вор и скупердяй..." . . . . . . . . . .
   20. "Бля, как не впасть в истерику..." . . . . . . . . .
   21. "Друзей старинных страшно хоронить..." . . . . . .
   22. "Я вернулся из колхоза..." . . . . . . . . . . .
   23. "Я спал. Проснулся, вздрогнув вдруг..." . . . . . . .
   24. "Я раздерган расторгнут расторкан..." . . . . . . .
   25. На полях статьи . . . . . . . . . . . . . .
   26. "Гипертонической кровянкою налиты..." . . . . . .
   27. "Нас неумело воскресили..." . . . . . . . . . .
   28. "Психозные тени..." . . . . . . . . . . . . .
   29. Александру Исачеву . . . . . . . . . . . .
   30. "Ночь осенняя тиха..." . . . . . . . . . . . .
   31. "И вновь родные пустоплясы..." . . . . . . . . .
   32. "Развалившись нагло на попоне..." . . . . . . . . .
   33. "И в обморочном зыбком помраченье..." . . . . . . .
   34. "Трухлявых венцов сладковатая прелость..." . . . . . .
   35. "А все ж Россия не погибла..." . . . . . . . . . .
   36. "По залетейским пастбищам Европы..." . . . . . . .
   37. На рождение сына . . . . . . . . . . . . .
   38. "За что Господь меня сподобил..." . . . . . . . .
   39. Грибоедов в Москве . . . . . . . . . . . . .
   40. "Господи! Я не Magister Ludi..." . . . . . . . . .
   41. Владимиру Соловьеву . . . . . . . . . . . .
   42. "Не бормотушник, самогонщик..." . . . . . . . .
   43. Андрею Белому . . . . . . . . . . . . . .
   44. "Мы - перед тем, как онеметь..." . . . . . . . . .
   45. "Прав собачьих яростный поборник..." . . . . . . .
   46. "Грязнили ватных мыслей клочья..." . . . . . . . .
   47. "Я умер для мира и саван надел." . . . . . . . . . .
   48. Михаилу Кузмину . . . . . . . . . . . . .
   49. "Русь. Захолонувшая равнина..." . . . . . . . . .
   50. "Сей мир переперчен, но пресен." . . . . . . . . .
   51. "Прогорклой взрослостью подступит седина..." . . . . .
   52. "Тревожно в мире. Запах гари..." . . . . . . . . . . .
   53. "Сегодня встали мы с тобой..." . . . . . . . . .
   54. Эллису . . . . . . . . . . . . . . . . .
   55. Марфиньке . . . . . . . . . . . . . . .
   56. "Над заштопанным прошлым..." . . . . . . . . .
   57. Максимилиану Волошину . . . . . . . . . . .
   58. "Мой путь неизвилист, но кляузен." . . . . . . . .
   59. Письмо Андрея Белого к Нине Петровской . . . . .
   60. "Кукленок, позер, ходя-ходя..." . . . . . . . . . .
   61. Николаю Клюеву . . . . . . . . . . . . .
   62. "Вас распустили по указу..." . . . . . . . . . .
   63. Осипу Мандельштаму . . . . . . . . . . . .
   64. Чудак - в Судак... . . . . . . . . . . . . .
   65. "Напьюсь в сосиску, начудачу..." . . . . . . . . .
   66. Юрию Живаго . . . . . . . . . . . . . .
   67. "В хрущевско-блочную беседку..." . . . . . . . .
   68. "Соседка гремела в тазы..." . . . . . . . . . . .
   69. "В суете и кутерьме..." . . . . . . . . . . . .
   70. "Был вечер *********... Телевизор..." . . . . . . . .
   71. "Плодящаяся деревенщина..." . . . . . . . . . .
   72. Константину и Звиаду Гамсахурдиа . . . . . . . .
   73. "Из всех вероятностных множеств..." . . . . . . .
   74. "Ветер свищет, рыщет, вертит..." . . . . . . . .
   75. "Художник полубог мальчишка златокудрый..." . . . . .
   76. "Как мышь, залезу в перепревший стог." . . . . . . .
   77. "У меня в деревне утро." . . . . . . . . . . .
   78. "Я отравлен и затравлен." . . . . . . . . . . .
   79. "Я сумрачно схожу с ума..." . . . . . . . . . .
   80. "Как жулика влечет за ворот..." . . . . . . . . .
   81. "Россиянские игрушки..." . . . . . . . . . . .
   82. Поэтам проклятым . . . . . . . . . . . . .
   83. "Верю тысячекратно..." . . . . . . . . . . .
   84. "Мне снилось: будто я... - еврей..." . . . . . . . .
   85. "Милорд не скинуться ли нам по рублику..." . . . . .
   86. "Мне истина разверзлась в Слове." . . . . . . . .
   87. "Жизнь - тусовка и тщета." . . . . . . . . . .
   88. "Национальный спорт: горелки..." . . . . . . . . .
   89. "Во всем мне хочется дойти..." . . . . . . . . .
   90. Двадцать два послания . . . . . . . . . . .
   91. "Я довел себя до точки." . . . . . . . . . . .
   92. "Пленка Волги. Ощипанный бор." . . . . . . . . .
   93. "Зачем, естествоиспытатель..." . . . . . . . . .
   94. "Я торчу в избе-пенале..." . . . . . . . . . . .
   95. Десять лет - ресниц смеженье Шивы." . . . . . . .
   96. "Боль становится терпимой..." . . . . . . . . .
   97. "С годами прошлое видней..." . . . . . . . . . .
   98. "Построили зеки..." . . . . . . . . . . . . .
   99. "Витальной силы остов тонок..." . . . . . . . . .
   100. "Вздорной мамкой онемечен..." . . . . . . . .
   "...Мое ничтожество-высочество..." . . . . . . . . .

   Приложение I. Виктор Кривулин. Маска и лицо . . . . .
   Приложение II. Ольга Малышкина. "Я вырываюсь из плененья..."
   Приложение III. Виктор Кривулин. Келья, книга и вселенная (фрагмент) .  .
. . . . . . . . .
   Приложение IV. Николай Голь и Геннадий Григорьев. Поэтерий.  "Гамбургский
счет". . . . . . . .
   Приложение V. Михаил Кузьмин. "Поверх барьеров, стран и вкусов..." . .  .
. . . . . . . . .
   Приложение VI. М. Л. Иначе - Ничто . . . . . . . .

   1 Автор мысленно аплодирует (и во всех иных случаях) остроумию читателя.
   1 Высшая мера наказания.