-то переломление
света или блеснула спинкой верткая фиринка.
    - Десять минут, не больше! - напутствовал аквалангистов
Валентин. - Вы слышали?! Не больше десяти минут! - и, смеясь,
досказал: - На поиски клада.
    Сразу же за Русланом в воду прыгнул Костя. "На поиски
клада"... Не говорили они с Валентином об этом, но и он помнит. Вот
будет конфуз, если ничего они не найдут...
    Руслан стоял на дне, дожидаясь, пока Костя выберет нужное
направление.
    Но выбрать его было непросто. За ночь, казалось, все вокруг
изменилось. Под мостками колыхались зеленые прозрачные одежды
толстых свай, появилась огромная гладкая почти белая плита,
знакомый наброс камней такой мрачный вчера, сегодня играл и
искрился маленькими радугами, словно внутри у него горел свет Костя
медленно поплыл к нему. Слева должен находиться зелено-желтый лес
актиний. Но, вероятно, и он изменился.
    Что же произошло, что случилось всего за одну ночь. И тут,
наконец, пришла догадка. Вчера ближе к вечеру солнце было справа,
сегодня утром - слева и высветило то, что накануне уже оставалось в
тени.
    Руслан, обогнав, преградил дорогу Косте и изобразил рукой
большой вопросительный знак.
    Костя отстранился: не мешай. Он в эту минуту увидел актинии.
Лучи солнца еще к ним не проникли, и только самые высокие стебли
выбросили к свету свои золотые, будто по волшебству, на глазах
распускающиеся чашечки.
    Осторожно подплыл Костя к камню - теперь он уже хорошо
сориентировался - и стал медленно аккуратно разводить руками
спутанные, цепляющиеся за пальцы растения. Руслан ему помогал.
Наконец-то появилась мшистая поверхность камня, облепленная
большими мидиями. Створки были открыты - вероятно, моллюски
завтракали. Костя, как и все мальчишки Одессы, знал, что мидия
запросто пропускает через себя трехлитровую бутыль воды, потому то
море такое чистое, там где скалы, и такое мутное противное в
"общественных ваннах". В мидиях иногда находят жемчужинки, потому-
то ими ребята так интересуются.
    Вдруг длинная змея метнулась от Руслана к Косте. Он
отшатнулся. Руслан только рукой махнул. Теперь и Костя разглядел
раскрытый рот рыбины, утыканный множеством зубов - большой сарган.
    Мама, когда жили на даче, покупала эту рыбу у рыбаков.
Беспомощно, словно плети, лежали на кухонном столе сарганы. А в
море вон какой прыткий зубастый хищник.
    Руслан схватил Костю за плечо и нагнулся над камнем. Точно!
Это был угол какого-то чужого морю тусклого предмета - солнце еще
не осветило его.
    Руслан ждал, пока Костя сам извлечет находку, и только чуть-
чуть приподнял камень. Но этого было достаточно, чтобы опять, как в
прошлый раз, из-под него врассыпную бросилась всякая мелочь;
тюлька, крохотные крабы, морские жучки, иглы, лишь маленькая глось,
замерев и слившись с песком, осталась распластанная лежать на своем
месте.
    Без особого труда Костя извлек четырехугольную коробочку. Да
это же портсигар!.. А вдруг он принадлежал пирату? Нет, фантазии.
Надо посмотреть, что внутри. Не открывается.
Руслан тоже попытался его открыть. Но ничего не получилось
    Портсигар... А они подсмеивались над ним, Костей, особенно
Тейка. Вот они и останутся с носом!
    Костя набрал актиний, а Руслан еще и других известных ему
водорослей, и оба, очень довольные, поплыли назад.
    Валентин помог им, нагруженным, выбраться из воды. Костя никак
не мог привыкнуть к странному чувству. Под водой так просто, так
легко передвигаться. Будто земля теряет над тобой свою власть. На
уроке вдалбливали про закон притяжения. Потом, отвечая, некоторые
ребята еще пытались заглянуть в книгу. А тут - раз нырнул с
аквалангом и все сразу понятно.
    Все трое сели на мостки и занялись находкой. С большими
предосторожностями Валентин попытался открыть крышку. Но она так
запрессовалась, что сделать это удалось только с помощью ножа.
    Костя рассчитывал, что внутри может быть какая-либо записка.
Могли его нарочно бросить в воду. Руслан, наоборот, считал, что
потерял его какой-то разиня.
    Ничего, кроме светло-коричневого комка, внутри не оказалось.
    - Это размытый морской водой табак, - сказал Валентин. -
Ценности не представляет, на экспертизу сдавать не будем. Комок
выбросили.
    - Смотрите, буквы! - воскликнул Костя, и действительно на
внутренней стороне крышки можно было без труда разобрать: "Грозному
Оресту в день рождения" и подпись: "Иван, т/х "Жан Жорес". Ноябрь
41 г."
    - Вот здорово! Этот портсигар - даже старше тебя, Валентин! -
сказал Руслан. - Кто ж этот Орест?
    - А кто Иван? - проговорил Костя.
    - Если уцелели во время войны, то старики уже. Мне кажется, не
мешало бы кого-нибудь из них разыскать, - задумчиво произнес
Валентин.
    - А как? Фамилии ведь нет. - Руслан еще раз прочел надпись,
словно на крышке могла вдруг появиться фамилия.
    - Жаль, что нельзя разыскать, - сказал Костя. Он припомнил,
как еще малышом потерял любимую игрушку - зайчонка. Как его потом
не хватало. А тут портсигар - память.
    - А чего вы решили, что трудно найти этих людей, если они
живы. Прежде всего надо пойти в кадры спросить, кто в те годы
плавал на "Жан Жоресе". Моряки друг друга из виду не теряют. -
Валентин улыбнулся, глядя на ребят.
    - Я предлагаю еще проще, - откликнулся Руслан. - Мы, например,
с Тейкой сегодня вечером пойдем на Приморский бульвар.
    - Правильно! - подхватил Костя. - Там всегда собираются старые
моряки. Тем более в воскресенье.
    - Договорились! - Валентин поднялся. - Ну, друзья, пора нам
немного позаниматься.
    Ребята вскочили и, прихватив акваланги, пошли в учебный класс.
Костю особенно интересовало устройство батискафа и вообще история.
Что на такой глубине в Марианской впадине увидели отец и сын?
    Вот никогда бы не подумал, что слово "позаниматься" может
вызвать не зеленую скуку, а нечто совсем, совсем другое, - подумал
Костя. Ведь столько нового, интересного рассказывает Валентин,
останавливаясь возле компрессора.
    - Как ты предполагаешь, Руслан, происходит очистка воздуха?
Внимательно осмотри и ты, Костя, тоже...
    - Вот сюда поступает воздух, - начал Руслан и взглянул на
Костю.
    - Это и ежу понятно, - весело произнес тот.
    - Давай, давай дальше.
    Валентин взял табурет, сел и, с улыбкой поглядывая на
оживленных ребят, направлял, подсказывал, объяснял...
    Они даже не заметили, как пролетело время. Валентин взглянул
на часы:
    - Пожалуй, на сегодня хватит!
    - Еще про барокамеру, - попросил Костя.
    - Ему надо! Он на больших глубинах будет работать, - с
серьезным видом объявил Руслан. - Клады искать, раскрывать тайны
затонувших кораблей.
    - Буду! - негромко сказал Костя. Шутить на эту тему он не
собирался.
    - Ой, а где же Тейка? - вдруг спохватился Руслан.
    Костя хотел еще услышать о двух интересных сооружениях,
похожих на боевые корабли, но Валентин ответил: всему свое время.
Надо посмотреть, куда запропастилась Тея.
Решили, что Руслан пойдет к берегу, Валентин - к скалам, а Костя
поднимется наверх - оттуда все как на ладони.
    Костя не очень беспокоился за Тею. Нашла где-либо хорошую
тень, улеглась и уснула. Насколько он заметил - поспать Тея любила.
Сверху был виден пляж Ланжерон, и, казалось, людей на нем
спрессовал какой-то мощный каток. И взбаламученная полоса моря
прямо кишела купальщиками. Дальше оно было ярко-синим, гладким и
почти сливалось с небом.
    Туда к югу отправится экспедиция. Вот бы поехать с Валентином
и Русланом. Неужели не найдется для него какой-нибудь совсем
простой работы?! В глубине души Костя не очень верил, что кому-то
он там будет нужен. Но хоть подумать, помечтать...
    Вдруг снизу, из-под обрыва, раздался яростный лай, отчаянные
крики и истошный визг Жужи.
    Костя обомлел: большими прыжками за улепетывающей к водной
станции Тейкой бежала огромная черная овчарка. Следом за ними во
всю прыть, едва касаясь лапами земли, мчалась Жужа, и откуда-то
сбоку выскочила нарядная женщина.
    - Арс! Стоять, Арс! Ко мне, Арс! - кричала она, взмахивая в
воздухе поводком.
    Но Арс лишь на минуту замедлил бег, оглянулся и снова пустился
за Тейкой.
    Костя, понимая, что собака настигнет девочку, прежде чем он
успеет прийти на помощь, все же ринулся прямо вниз.
    Конечно же он не удержался, покатился по крутому обрыву,
обдирая руки, колени, плечи. Не чувствуя боли от ушибов и ссадин,
вскочил, словно подброшенный истошным криком Тейки.
    Арс сбил ее с ног. Загрызет... - в ужасе подумал Костя.
    Но тут уже на овчарку налетела Жужа и вцепилась ей в загривок.
Казалось, что маленькая собачонка откуда-то сверху свалилась на
огромного пса.
    Арс замер, очевидно не сообразив, что произошло. Тряхнул
головой. Но Жужа не разжимала челюстей. Жужа висела на нем. Тейка
вскочила, схватила камень, размахнулась, но не бросила, могла ведь
попасть в Жужу.
    Костя ненавидел овчарок, насмотревшись фильмов, где псы
набрасывались на пленных, заключенных. Он кричал и, размахивая
руками, бежал к Тейке, к Жуже. Понимал, что не добежит, и надеялся,
чувствуя в себе страшную неизвестную ему доселе ярость. Все равно,
что будет дальше, только спасти Тейку, спасти Жужу.
    Арс сбросил наконец с себя Жужу. Она упала на спину, кверху
белым животиком. Костя перепрыгнул через куст, зацепился, упал,
вскочил и снова побежал вниз.
    Сейчас сомкнется страшная пасть. Но Арс отскочил от Жужи...
    "Ну да, ведь она самочка..." - пронеслось в мозгу у Кости.
Даже злобный терьер во дворе не трогал самок.
    Арс, оскалив страшные клыки, присел на задние лапы. Тейка
бросилась в сторону. Арс тоже сделал несколько шагов в ту же
сторону и снова приготовился к прыжку.
    Смертельно испуганная Тея лихорадочно закрыла руками горло,
лицо. Парализованная страхом, она уже не могла бежать.
    - Арс! Арсик! Ко мне! - Пес не слушал хозяйку. Он злобно
зарычал. Но не успел прыгнуть, из-за осколка скалы неожиданно
выскочил Валентин. На ходу он вытянул из брюк ремень, затянул его в
петлю. Мгновенно набросил ее на шею собаки.
    Арс встал на дыбы, уперся лапами Валентину в плечи. Разинутая
пасть, пена падает с языка, клыки у самого лица Валентина.
    Тот, не выпуская петли и затягивая ее все туже, откинул голову
назад. Еще секунда, и Валентин потерял бы равновесие. Но Жужа
подпрыгнула и вцепилась в бок Арса, тот взвыл. Подоспел и Костя.
Изловчившись, он схватил пса за ошейник.
    Тея успела добежать до ворот водной станции и захлопнула их за
собой.
    - Бейте людоеда! Бейте людоеда! - кричала она из-за железных
прутьев ворот.
    Подбежал и Руслан, ухватился за кожаную петлю, которую так и
не выпустил Валентин.
    Арс остервенело вырывался, пытаясь схватить кого-нибудь за
руку.
    - Арсик, Арсик, ко мне! - подойдя, ласково запела хозяйка. Но
пес и ухом не повел.
    - Намордник! - крикнул Валентин.
    Костя выхватил из рук хозяйки намордник и металлический
поводок.
    Арс не давался, вертел головой... Глаза его были налиты
кровью. Пока надели намордник, он все же успел зацепить своим
огромным клыком Руслана.
    - Осторожно, осторожно! Собака восемьсот рублей стоит! -
возмущенно крикнула хозяйка, намотав на руку звенящий поводок.
    Всегда спокойный, добрый, сдержанный Валентин пришел в ярость.
Он смотрел на хозяйку уже не голубыми, а какими-то побелевшими от
ярости глазами.
    - Мы будем жаловаться, - поспешно ретируясь, выкрикнула
хозяйка Арсика. - Мой муж призовет вас, хулиганов, к порядку!
Арсик, не оборачиваясь, трусил за хозяйкой.
    - Пошли ребята! - Валентин крепко потер рубец над ухом. Руки у
него дрожали.
    Жужа тоже дрожала. Костя молча взял ее на руки и прижал к себе.
Собачонка, по обыкновению, ткнулась влажным носиком в его шею.

    ГЛАВА X

    Вечером трое друзей прибыли на Приморский бульвар. Валентин
остался дома. Сказал, что надо к утру подготовить лекцию, да и борщ
пора уже сварить. Словом, приготовить на завтра обед.
    Однако Костя подозревал, что Валентин хочет еще и отдохнуть.
Непроизвольно он несколько раз касался ладонью виска - болит,
наверное, рубец. Разнервничался из-за этой мерзкой Тейки. Чего ее в
скалы понесло?! Не могла она что ли с Жужей, где-либо на бережку
посидеть.
    Теперь, если б Руслан ее как следует проучил, он, Костя, не
стал бы заступаться: "Разве можно так с девочкой?!" Можно и нужно.
    Хуже любого мальчишки. И если ведешь себя, как мальчишка, так
и получи, что положено. Вдруг это был бы не Арсик, а какая-нибудь
Нерочка, в клочки бы изорвала Жужу.
И он, Костя, хорош, кому доверил собачку.
    - Ты чего? - спросил Руслан.
    Они переходили площадь Потемкинцев, и Тейка, конечно,
вырвалась вперед.
    - Да так... - неопределенно протянул Костя.
    - Мне тоже не по себе, - признался Руслан. - Но все обошлось.
И Валентин попьет лекарства, примет таблетки... С ним это бывало.
Он потому нас и услал. Не любит, чтоб видели, когда ему плохо. Все
скрывает. Он и в больнице, когда лежал, не хотел, чтоб его
навещали, беспокоились. Наверное, мы потому тебя там никогда и не
видели.
    Костя вдруг почувствовал, как что-то горячее заливает ему
щеки, уши, шею. Ведь и впрямь, он ни разу не навестил своего
родного дядю. Даже не знает, навещала ли его мама.
     "Мы" - Руслан с Тейкой, ходили, навещали. Какой же он,
Костя... чистенький, гладенький воспитанный подонок. Еще и Тейку за
ее всякие фокусы осуждает. Да он в тысячу раз хуже...
    При нем мама о "Нахимове" говорить не позволяла. Ну она не
позволяла, а сам-то он разве ничего не знал? Валентина ведь сразу
перевезли в Одессу. Нет, нет. Это не оправдание! Он должен был,
обязан был все узнать. Разве так, как он, мог бы поступить Василь
Карпенко?!
    Валентину бы в самый раз возненавидеть такого племянничка. А
он с ним, Костей, возится, по-доброму расположен.
    И до сих пор даже в голову не приходило, что у них три
комнаты, а Валентин коморку снимает... Кому бы он дома помешал?!
    - Хочу мороженого! - подойдя к Руслану, проныла Тейка.
    Костя рассмеялся. Нет, не над ней. Ведь он, здоровый лоб,
совсем недавно, ничуть не стесняясь, так же ныл, что-либо
выклянчивая у мамы.
    - Мороженого! - уже настойчиво повторила Тея. - Мама ведь дала
тебе денег на мороженое.
    - Пока перебьешься! - строго ответил Руслан и обратился к
Косте, который заворожено смотрел в море. - Может, немного посидим.
Я тоже люблю смотреть на порт, угадывать, какое судно откуда
пришло, какой привезло груз.
    - Сейчас главный груз идет в Ильичевск, - заметил Костя,
усаживаясь на парапет, потому что все скамьи были заняты.
    - Это понятно. Но здесь в тыщу раз красивей. Сверху и порт, и
рейд видно. И наша лестница, и морвокзал.
    Тейка толкнула брата под локоть, и он, наконец, сжалился:
достал деньги.
    - Ладно, иди, покупай. И нам тоже.
    - Ага! - весело отозвалась Тея, побежала к киоску и чинно
стала в очередь.
    - Ты на каком судне будешь плавать, на пассажире или
сухогрузе? - деловито спросил Руслан.
    - Я? - Костя об этом никогда не думал. Впереди после школы еще
институт. - На сухогрузе. - Иначе ответить он не мог. Тем более что
и папа и дед плавали на грузовых судах.
    - Правильно!.. Папа не хотел идти на "Адмирале Нахимове"... Ни
за что не хотел. Не привык, а может, чувствовал... - Руслан
замолчал.
    Мимо них гуляющие проходили и парочками, и большими
компаниями, громко смеялись, разговаривали. Возле памятника герцогу
Ришелье, как обычно, стояла толпа туристов, и экскурсовод, указывая
на дворец в конце бульвара, говорила обычные слова, как рождался
город, порт, эти прекрасные здания. Толпы стояли здесь всегда - и
зимой, и осенью, и летом, и весной. Можно было подумать, что они
никуда и не уезжают отсюда.
    Тейка принесла мороженое. У Кости было столько всего за эти
дни, что он даже не подумал о "респираторных заболеваниях",
которыми его всегда пугали.
    С брикетиками пломбира они управились довольно быстро и решили
начать опрос насчет "Жан Жореса" с первой же скамьи, где сидели
несколько старых моряков.
    - Начнешь ты, - сказал Костя.
    - Почему я?! Мне не надо. Тебе удобнее, - возразил Руслан.
    - Почему это мне удобнее, а не тебе? - Костя не представлял
себе, как он подойдет и заговорит с совершенно незнакомыми людьми.
    - Потому что на кораблях не любят рыжих!? - с серьезным видом
сообщил Руслан.
    - Во-первых, ты не рыжий, а огненный, во-вторых, это
предрассудки, - горячо затараторила Тея. - В-третьих, есть такие
рыжие, что приносят счастье, в-четвертых, все эти деды уже давно не
плавают.
    - Вместе будем говорить, - прервал ее многословие Костя. Но
заговорил с моряками все же Руслан:
    - Мы хотели у вас спросить, - начал он, обращаясь к седоусому
плотному старику в белоснежном кителе, которые носили, вероятно, в
далекой древности. - Хотели спросить...     - Руслан явно
забуксовал.
    - Вы нас, конечно, извините за то, что побеспокоили, - пришел
ему на выручку Костя. - Но нам надо узнать, есть ли... знаете ли вы
кого-либо из плававших на "Жан Жоресе"?
    - Во время войны, - уточнил Руслан.
    Старик приподнял седые брови. Глаза у него были веселыми,
живыми, и выражение улыбчивого лица не вязалось с древним кителем,
аккуратно заштопанным на обшлагах и у ворота.
    Косте вспомнился рассказ отца о старике, который стирает и сам
приводит в порядок свою одежду. Разве так не бывает: пока моряк
плавает, - встречают на причале его и дети, и внуки. Все радостно
настроены, все ждут подарков. А состарится, кончатся рейсы и где
они, любящие дети и внуки. Вот такая моряцкая старость, сказал
папа. Может, этот дед один из таких позабытых, списанных временем и
многочисленной родней.
    Только не похоже, чтобы он сетовал, жаловался на судьбу,
скорее всего принял свое новое положение спокойно, может, даже не
без юмора.
    - Значит, "Жан Жорес", - произнес он и повернулся к своим
соседям.
    Те тоже покачали головами. Но седоусый обернулся к худому
жилистому моряку, на котором, как на вешалке, висела щегольская с
погончиками адидасовская курточка.
    - Ты, Петя, во время войны ходил в Новороссийск, а "Жан Жорес"
эвакуировал туда оборудование.
    - Все правильно, Виталик, ходил на "Рот Фронте", - подтвердил
Петя, который был если не старше, то, вероятно, одних лет с
седоусым Виталиком. - И потопили нас там. И "Жореса" торпедировали
под Новороссийском. Но меня уже в сочинский госпиталь уволокли...
так что ничего не припомню. Нет, не припомню.
    Задумчиво смотревший вдаль моряк в большущей, надвинутой на
глаза фуражке с "крабом", с обветренным, в глубоких морщинах лицом,
усмехнулся:
    - Помнишь - не помнишь, любишь - не любишь. Кто, где тонул.
Вас салажата не об этом спрашивают. - Он достал платок, снял
фуражку, вытер внутри ободок, снова водрузил ее на голову и веско
произнес: - Кравчук ходил на "Жан Жоресе" - Василь Васильевич
Кравчук. Штурманом был.
    - Кравчук Василь Васильевич, - повторил Руслан, чтобы лучше
запомнить. - А где, где он живет?
    - Вы, Степан Прокофьевич, не помните? - осведомился седоусый
Виталик у обладателя внушительной фуражки.
    - Пока что склерозом не страдаю, - чуть скривил губы Степан
Прокофьевич. - Когда-то на новоселье у него гулял. - И старик
назвал адрес.
    Долговязый Петя вдруг очень оживился, повел плечами под своей
просторной модерновой курточкой и, крутнувшись длинным узким телом
к ребятам, с улыбкой проговорил:
    - Кравчук обычно на второй скамье у памятника Пушкину сидит. -
И легко поднявшись, добавил: - Так уж и быть, отведу вас к нему.
Если он, конечно, сегодня пришел.
    Вчетвером идти по аллее было невозможно. Старый моряк с Теей
шли впереди, мальчики чуточку поотстав.
    - Странно, - негромко проговорил Костя. - Такие древние деды и
друг другу: Петя, Виталик... - Он улыбнулся. Мамины сослуживцев
даже очень молодые называли друг друга по имени и отчеству,
прибавляя иногда еще "многоуважаемый".
    - Ничего странного в этом нет. Они