мким шепотом уже вслед гостям.
    Из уст в уста передавали соседи новость и дошла она до хозяина
сорок седьмой комнаты-квартиры раньше, чем Валентин, Руслан и
Костя.
    Комната была последней в галерее и имела то преимущество, что
никто не проходил мимо узкого столика!
    - Сюда, сюда, - произнес Орест Владимирович. Худой, словно
высушенный каким-то внутренним жаром, он не поднялся навстречу
гостям, а лишь, здороваясь, протянул руку Валентину, потом Руслану
с Костей.
    - А мы к вам! - сказал Валентин, хотя и так было известно, что
именно к нему пришли гости, а не к соседу.
    - Располагайтесь, садитесь, - радушно указывал он на покрытый
дорожкой ящик и массивный табурет. - Рад вас видеть. Очень рад! - и
тут же осведомился у Руслана с Костей, севших на ящик: - Вам не
тесно? Может, попросить у соседей стул?
    Обведенные темными кругами, запавшие глаза Ореста
Владимировича лучились улыбкой.
    Ребята заверили его, что им вовсе не тесно, им удобно и
переглянулись. Пора было заговорить о находке Костя нащупал в
кармане портсигар и вдруг ему показалось, что слишком несоизмерима
радость старика по поводу их прихода с тем, ради чего они его
разыскивали.
    - Может, чайку?! - предложил хозяин и взялся обеими руками за
столешницу.
    Только теперь Костя заметил, что Орест Владимирович как-то
странно, немножко набок держит голову и корпус его неподвижен.
Вероятно, не в порядке была шея. Или позвоночник.
    - Нет, спасибо! - торопливо проговорил Костя
    - Нет, нет, не надо, - тут же поддержал его Валентин.
    - Мы тонну воды выпили, - хватил через край Руслан.
    Но чего же Валентин до сих пор не сказал, кто они и зачем
пришли. Чтоб не порвать бумагу, в которую был завернуть портсигар,
Костя стал аккуратно извлекать его из кармана, сказав при этом:
    - Мы подумали, может, вещь принадлежит вам.
    - На дне моря под камнем нашли, - добавил Руслан.
    Орест Владимирович, еще больше ссутулясь, смотрел на белый
прямоугольник, не решаясь протянуть руку, словно чего-то боялся,
боялся - произошла ошибка, которая сейчас раскроется и окажется,
что не его навестили эти загоревшие, пропахшие морем ребята.
    Руслан приподнялся, развернул бумагу и открыл блестевший, как
новенький, портсигар:
    - Вот: "Грозному Оресту в день рождения от Ивана. Теплоход
"Жан Жорес". Сорок первый год, ноябрь".
    На запавших щеках Ореста Владимировича медленно проступали
кирпичные пятна. Он смотрел на портсигар и, казалось, не видел его,
прислушиваясь к чему-то внутри себя.
    - Да, да, со мной... Это было со мной, - пробормотал он,
неуверенно протягивая руку.
    Вдруг из глаз его неудержимо полились слезы.
    - Припоминаю... Да, я припоминаю! - Он потер руками лоб,
виски. - Я должен вспомнить... - Бережно взял портсигар, открыл.
    Лицо его стало неузнаваемым: побелевшие, плотно стиснутые
губы, сведенные брови, напряженно вглядывающиеся в надпись на
внутренней стороне портсигара. И вдруг разомкнулись губы и едва
различимо, глухо зашептал:
    - Припоминаю... припоминаю! Ванюша, братишка... Мой малыш. -
Орест Владимирович прижал портсигар к губам, прикрыл глаза...
    - Пойдем, поставим чай, - тихо сказал Валентин, кинув Руслану
и Косте.
    Они вошли в комнату. В ней, кроме стола, узкой койки и двух
стульев ничего не было. На стене висел лишь прикрытый целлофановой
пленкой китель с орденами и медалями за оборону Одессы,
Севастополя, Кавказа и еще медали, медали...
    В крохотной загородке стояла газовая плита и более чем
скромная кухонная утварь.
    - Похоже, он только сейчас начал что-то вспоминать, -
неуверенно проговорил Костя.
    - Так оно и есть. Потому о нем ничего не знают ни дед Петя, ни
Кравчук, - заметил Руслан.
    - Бывает, потеря памяти совсем или частично после ранения,
тяжелой контузии. Вы заметили, у него что-то не в порядке с шейными
позвонками, - негромко рассуждал Валентин. - Видно, какие-то
провалы в памяти. А увидел портсигар и что-то начало воскрешаться,
восстанавливаться.
    - Но ведь он мог найти своих товарищей... - начал было Костя.
    - Каких товарищей?! - прервал его Руслан. - Как найти, если он
их не помнит?
    - Так ведь они его помнят, - настаивал на своем Костя.
Валентин взглянул на ребят и медленно заговорил:
    - Не спорьте. Все это очень тяжело. Очень сложно. Думаете,
легко человеку, чувствуя свою... болезнь, показать ее на людях...
Не просто все это... И вы ведите себя так, будто ничего не
заметили. Все ясно?! Вот и хорошо. А теперь - за дело!
    Валентин поставил на огонь чайник и глянул на Руслана.
    Тот кивнул и проворно, не хуже любой девчонки, принялся
наводить порядок. Костя считал себя уже большим специалистом по
мытью посуды, поэтому занялся тарелкой из-под овсяной каши и
казанком.
    Чая было мало - на самом донышке коробки. Сахару и того
меньше.
    - Завтра перед занятиями занесешь Оресту Владимировичу все,
что нужно, - скороговоркой бросил Валентин. - Ты меня понял, Костя?
    - Понял, - с готовностью кивнул тот.
    - Только вот с деньгами... - Валентин запустил руку в свой
пустой карман. В "Рваных парусах" он вытряхнул из него последнюю
мелочь на пачку печенья.
    - Так есть же! - воскликнул Костя, вспомнив, что мама оставила
им деньги. - Мы ж оттуда ничего не брали!
    - А теперь возьмешь, сколько нужно. Пойди, Руслан, глянь,
можно ли подавать чай.
Через минуту Руслан возвратился и сказал: все в порядке и хозяин
очень доволен, что они сами похозяйничали.
    Когда на столике появились стаканы с чаем и печенье, которое
Руслан высыпал на тарелку, Орест Владимирович был почти спокоен,
даже красные пятна постепенно сходили с его лица.
    - Сосед, живший здесь прежде, как-то уговорил вместе
отправиться на рыбалку. Давно я у моря не был, все как-то... не
получалось, а тут такой соблазн... На шаланду приятель обещал
взять, - задумчиво повествовал Орест Владимирович. - Да, видно, я
переоценил свои силы. Плохо мне было... Совсем, совсем плохо...
голова... Очень разболелась голова.
    - Зато морем подышали, - ободряюще заметил Валентин. Орест
Владимирович печально улыбнулся:
    - На этой рыбалке я и потерял портсигар. Не заметил, когда,
где...
    - Значит, Иван ваш младший брат? - спросил Костя. Теперь он
уже не сомневался: находка была дорога Оресту Владимировичу. Ведь в
комнате ни фотографий, ни мелочей, которые сопровождают человека
всю жизнь. Видно, все-все отобрала война...
    - В том-то и дело. Ничего мне надпись на крышке не говорила. -
Орест Владимирович понизил голос: - Был портсигар, а не помнил, что
от брата... Я брата не помнил... и вообще ничего... Совсем
ничего... Да, даже брата. Не помнил брата... будто жизнь моя
началась с белой палаты... И себя не помнил. Вот началось все с
госпиталя. - Речь его стала неуверенной, неровной, говорил Орест
Владимирович медленно, что-то припоминая. С трудом приподнялся.
Возвращался к уже сказанному и снова продолжал свое горькое
повествование.
    Долго не осознавал, что же с ним произошло. Потом постепенно
до него дошло, что прошлую жизнь надо перечеркнуть, будто ее и не
было. Кроме нестерпимой боли в голове, попытки что-то припомнить
ничего не приносили.
    - А теперь, когда мы... пришли? - осторожно осведомился
Валентин.
    Костя даже дыхание затаил. Выходит, не просто радость
доставили они Оресту Владимировичу, а сделали что-то очень для него
важное, нужное.
    - Теперь?! Да... теперь... - Орест Владимирович словно самому
себе что-то объяснил: - Получилось как-то вдруг, будто сильный
толчок... Или нет, не так... Будто свет в темноте вспыхнул... Я
вспомнил... Вспомнил Ванюшу малышом и... остальное вспомнил...
    Костя подумал: счастье, что увидел золотые актинии и не смог
от них глаз оторвать. А если б проплыл мимо? И живые эти цветы,
наверное, как-то почувствовали: их заметили, ими любуются. Любуются
тут, на дне моря. Захотели и его вознаградить. Вот и открыли ему
свою тайну.
    Конечно, мама, может, даже Руслан, скажут: все это выдумки,
фантазии. Но пусть они будут - фантазии! Они только его, Костины, и
никто об этом не узнает.
    А Орест Владимирович продолжал свой рассказ:
    - Да, Ваня, младший брат. Явственно вижу нашу последнюю
встречу. - Он прикрыл рукой глаза, словно хотел явственно
представить себе то, что все время ускользало из его
травмированного мозга. - Да, да братишка в морской пехоте. Они
грузились на наше судно. Кажется, мы уходили последними.
    - Это вы сейчас вспомнили? - негромко спросил Валентин.
    - Нет, нет. Я знал прежде из... документов. Но это были листы
бумаги, буквы и, словно касались не меня, а кого-то другого. Слова,
фразы, а за ними - ничего. Не представлял, не видел ничего... А
принесли портсигар и, я уже говорил, - будто вдруг все осветилось.
Ну, вижу, отчетливо вижу, как вошел ко мне в штурманскую морской
пехотинец: крепкий, загорелый парень с боевой отметиной на лбу. И
говорит: "С днем рождения, грозный брат Орест, вот тебе подарок"...
- Орест Владимирович замолчал, справляясь с волнением.
    В стаканах остывал чай. Гости молчали. Костя так ясно
представил себе эту сцену, будто сам был при встрече братьев. И
почему-то Ваня казался ему похожим на Валентина.
    - Подождите, подождите! - Орест Владимирович даже руку
приподнял, боясь, что его прервут и порвется тоненькая ниточка
воспоминаний. - Он ведь был на корабле сутки и мне на глаза не
показывался.
    - А почему не показывался? - спросил Руслан.
    - С дружками срочно портсигар этот делали. Я тогда удивился -
свела нас война перед самым днем рождения. А потом даже это
удивление проклятая бомбежка вытеснила из головы. Последний
подарок, - уже через силу договорил Орест Владимирович и придвинул
к себе портсигар.
    Потом, значительно позже, он рассказал, что Иван погиб в боях
под Новороссийском. Знает об этом из справки, которая у него
хранится с другими документами. Но и она была ничего не говорящей
бумагой. И только сегодня, сейчас...
    Перед самым уходом Костя не удержался, спросил:
    - Почему вы так... неуютно живете? Ведь вы ветеран, инвалид
войны?!
    - А ты законченный дубилон, - шепнул ему Руслан. Орест
Владимирович как-то смущенно пожал плечом:
    - Понимаете, ребята, моряки воевали, тонули, горели... Но это
как бы не со мной было. Не помнил этого. И сейчас не все помню. Как
же было кому-то говорить...
    Даже Валентин ничего ответить не смог. Выручил Руслан, сказав
о Василии Васильевиче Кравчуке, который просил известить его, если
удастся найти Ореста Владимировича.
    - Кравчук... Кравчук... Нет, не припомню. - И снова горечь в
его голосе.
    - Разрешите, мы его приведем? - Валентин спросил об этом
твердо, надеясь, что встреча принесет добрые плоды.
    - Если это удобно, - с некоторой растерянностью пробормотал
Орест Владимирович.
    - Ну и мальчишки к вам будут забегать, - продолжал Валентин. -
Тоже ведь моряки. С аквалангами ныряют, сегодня пробоины в борту
заделывали.
    - Молодцы! - с чувством произнес Орест Владимирович и совсем
тихо добавил: - Не ждал я такой радости, не ждал такой встречи...
Уж и надежду всякую потерял... Махнул рукой...
    - А теперь отдыхайте, - Валентин протянул руку. Руслан и Костя
тоже подошли попрощаться со старым моряком, который теперь уже стал
им совсем родным.
    - Мы к вам будем часто приходить, - сказал Костя.
    - Обязательно! - горячо поддержал его Руслан. - И вообще...
Считайте, что у вас появились внуки.
    - Ах вы, мальчишки, мальчишки! - растроганно проговорил Орест
Владимирович. - И не думал я, не гадал... - У него перехватило
горло.
    - Целое семейство появилось, - воскликнул весело Валентин,
видимо, считая, что и так слишком много волнений, пусть радостных,
но все же слишком много. - Пошли, хлопцы!
    - Вот тебе и золотые актинии! - слишком уж бодро воскликнул
Руслан, когда вышли на улицу.
    - А кто надо мной смеялся?! - включился в этот жизнерадостный
тон Костя, и понимая, что не только у него что-то дрожит внутри и
комок подкатывает к горлу. Жалко было старого моряка, у которого не
было даже прошлого, единственной ценности, которая остается под
конец жизни пожилым людям...

    ГЛАВА XII

    Они шли по тихим улицам Молдаванки. Высотные дома выросли туда
дальше - вдоль улицы Фрунзе, а здесь еще сохранились - небольшие,
утопавшие в зеленых ухоженных палисадниках. Где-то негромко звучала
музыка, работал телевизор, передавали "Вечернюю сказку".
    - В этих домах и жили герои Бабеля? - спросил Костя,
оглянувшись на изразцовые небольшие ворота, где за столами сидели
празднично одетые люди. Вероятно, справляли чьи-то именины.
    - Герои Бабеля и теперь здесь живут, - рассмеялся Валентин. -
В старых домах сохранилось много старых традиций. Не то что в
бетонных коробках.
    - И я подумал. Ведь кто-то заботится о нашем деде, - заметил
Руслан. - Ты правильно сказал, Валентин, в наших коробках не очень-
то интересуются чужой бедой. О, мой троллейбус! До завтра!
    Дядя с племянником пошли дальше и сели в трамвай.
    - Знаешь, а я ведь договорился насчет того куренька. И за
водной станцией приглядывать буду! Иначе говоря, сторожем по
совместительству, - как бы между прочим, сказал Валентин, когда уже
приближались к дому.
    - Куренек, что возле ворот? - Костя еще в первое свое
посещение заметил легкий деревянный домик до самой крыши увитый
виноградом.
    - И бродяг туда заберу, - добавил Валентин.
    - Коты и у нас могут жить.
    - Зачем же?! Они - очень... раскованные и доставят твоей маме
массу хлопот.
    Словно в подтверждение этих слов, раздалось хриплое мяуканье,
и черный котяра вместе с пестрым котенком бросились им навстречу.
    - Ну что я сказал?! - хохотал Валентин. Сам Король нас
дожидается.
    - Так ведь мы их закрыли. Как же котенок вылез? - удивился
Костя.
    - А оконная занавеска на что?! Только боюсь, она основательно
пострадала. Не ори, - обратился к бродяге. - Сегодня ничего с собой
не принесли. Некогда было.
    - Так в холодильнике есть еще кусок колбасы, - подсказал
Костя.
    Очевидно, Король его понял, потому что удовлетворенно
прохрипел:
    - Мур-рняу-у!
    В сопровождении котов они подошли к подъезду
    - Стоп! Это она! - Костя остановился и хлопнул себя по лбу. -
Вот что я хотел тебе сказать, да как-то из головы вылетело.
    Как же он мог забыть об утренней встрече, не сказать Валентину
о том, что Катя обещала вечером прийти. Теперь сидит на скамеечке,
дожидается. Может, давно уже здесь.
    - Она?! Кто - она? - в недоумении спросил Валентин.
    - Катя... - пробормотал Костя, добавить было нечего, потому
что девушка встала. Теперь она была еще красивее, потому что волосы
падали ей на плечи и платье было красивое, бледно-сиреневое. Катя
почти вплотную подошла к Валентину, пристально в него вглядываясь.
    - Это вы!.. Да, да это вы! Я узнала вас еще тогда на
остановке, - тихо говорила она, все еще не отводя от Валентина
своих светло-серых глаз.
    - Не понимаю. Конечно, это я. Кто ж другой?! - За усмешкой
Валентин хотел скрыть смущение, вызванное встречей с этой странной
девушкой, и искоса взглянул на Костю.
    Но тот не успел ничего сказать, потому что Катя приподнялась
на цыпочки и обеими руками коснулась его волос. Быстро, быстро,
перебрала русые пряди и воскликнула:
    - Вот... Вот тут зажившая рана.
    Валентин чуть отстранился, оглянулся по сторонам. Таким
беспомощным Костя его никогда не видел и поспешил на выручку:
    - Пойдем наверх, - сказал он, потому что с балконов на них с
любопытством смотрели соседи.
    Костя помчался наверх, открыл дверь.
    Катя и Валентин медленно поднимались по лестнице. Она
говорила, что приехала поступать в институт. И вот увидела его с
Костей.
    - Даже глазам своим не поверила, - заключила она.
    - Вы, наверное, тогда работали в больнице, - сказал Валентин.
- Но там я недолго лежал...
    - Нет, нет, не в больнице. - Катя вслед за ним вошла в
комнату.
    - Ты посмотри, Валентин, что эти разбойники натворили! -
воскликнул Костя, указывая на сорванную портьеру и валявшийся на
полу глиняный горшок с фиалками.
    В комнату заглянула Жужа, но тут же ретировалась. Видно,
боялась, что ее сочтут причастной к беспорядку.
    - А что я говорил! - воскликнул Валентин. Похоже, что он был
рад небольшой паузе в разговоре с незнакомкой. - Сейчас уберем.
    - Потом уберем!.. Вот стул, Катя, - Костя лукаво ухмыльнулся.
Его храбрый дядя даже не предложил гостье сесть.
    - Да, да, прошу вас, располагайтесь, - подхватил Валентин.
    - Пойду накормлю эту компанию, - проговорил Костя, потому что
коты вместе с Жужей сидели в прихожей, явно ожидая, когда на них
обратят внимание.
    - Потом накормишь, - остановил племянника Валентин.
    - Потом так потом, - согласился Костя, усаживаясь на диван.
Теперь уж ясно, что Валентин не хочет оставаться наедине с этой
напористой Катей.
    А та, все так же пристально глядя на него, сбивчиво
заговорила:
    - Я ведь совсем плавать не умею... Я сразу же стала
захлебываться, когда вы, раненый, подплыли... - И так как Валентин
молчал, Катя обернулась к Косте и, волнуясь, продолжала: - Голова у
него была рассечена... но он тащил и тащил меня... оттаскивал
подальше от судна, чтоб не попала в воронку от гибнувшего
"Нахимова"... А я и без воронки бы утонула. Лицо его было в крови и
в какой-то краске, я не могла как следует разглядеть человека,
который меня спасал. - Голос ее зазвенел какими-то трагическими
нотами. - Ведь не бросили, не бросили...
    - Так вы же не умели плавать, сами только что сказали. Вот и
тащил, - деловито пояснил Валентин. Но Катя, казалось, не слышала:
    - Потом уже на берегу девочка говорила: дядя с разбитой
головой ее на плотик усадил и меня из моря вытащил... и еще одну
бабушку...
    - Ну помог... Из-за этого вы меня искали? - улыбнулся,
наконец, Валентин и подвинул Кате стул, потому что они все еще
стояли посреди комнаты.
    - Да, из-за этого. Я вам жизнью обязана! Жизнью! - голос ее
снова зазвенел - Искала вас в Новороссийске. А вы здесь. Увидела
случайно, когда вы с собачонкой не успели сесть в троллейбус.
    - А если б сел? - Валентин неожиданно рассмеялся. -
Рассказывали бы все это при пассажирах? Катя обиженно проговорила:
    - Неужели вы ничего не поняли, чудак, вы этакий?!
    - Ну, знаете, дорогая Катенька, никакой Валентин не чудак! Не
надо обзываться! - возмущенно выкрикнул Костя. Ну пусть мама
называет его чудаком. Но с какой стати эта цаца такое говорит.
    Однако, Катя, не обратив ни малейшего внимания на Костино
замечание, продолжала:
    - Нет, нет, вы только постарайтесь представить себе весь ужас,
который я испытала, очутившись среди тонущих в черной воде. С
палубы накренившегося корабля что-то падало, люди кричали,
цеплялись друг за друга, от переполненных плотиков, их,
обезумевших, отталкивали. И... они уходили на дно. Смерть, везде
смерть!
    - Не надо, - сдержанно попросил Валентин. - Что было, то было.
    - Но это не все, я не досказала... Потом, уже потом
преследовали меня кошмары... и в последнюю, в самую последнюю
минуту я вдруг чувствовала сильную, добрую руку, которая отводила
от меня... эту смерть... Как же я могу забыть вас, Валя?
Просыпалась с бьющимся сердцем и... самые добрые, самые душевные
слова приходили сами. Он вернул мне все - и небо, и солнце, и
жизнь!
    - Красиво... Ничего не скажешь! - Валентин как мог пытался
скрыть смущение. - Теперь уже все?
    - Еще нет. - Катя вскочила, обняла его за шею, поцеловала в
щеку, в губы и, смеясь, проговорила: - Вот теперь все!..
    - Тогда я пошел ставить чай, - деловито объявил Костя и
отправился на кухню. Он был очень доволен, что теперь Валентин не
будет так одинок. Иметь друга - Катю совсем неплохо...
    Коты бросились к хозяину.
    Жужа, скромно сидевшая на своей подстилке, тоже подошла и
потерлась об Костину ногу.
    Гости гостями, но пора и о ней вспомнить.