- Ура! Ветер пришел! - шепнул Чишка.
     - Подуйка Порывыч явился! - обрадовался Зай.
     - Я могу не курить,  но Боля должен гулять.  Сегодня на дворе волшебная
погода.
     Спор возобновился.
     - Сегодня на дворе коварная погода.
     - Волшебная!
     - Коварная!
     В это время Чишка и Зай распустили на подоконнике бутоны домашних роз.
     - Ах, какая прелесть! - шепнул ветер. - Как я люблю запах роз. Сейчас я
всех надушу настоящими розами.
     - Цветы!  На окне распустились цветы! - радостно, не веря своим глазам,
вскрикнула Болина мама.
     - Я тебе говорил, что на дворе стоит волшебная погода.
     - Чудеса!  - прошептала женщина. - Даже кактус и тот расцвел. Волшебная
погода...
     - А  раз волшебная,  то наш сын должен идти гулять,  а  не париться под
ватным одеялом. И все! И больше я на эту тему не разговариваю!
     Болин папа оделся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.


ПРИКЛЮЧЕНИЕ ВОСЬМОЕ

             Чишкина ошибка. Подуйка Порывыч становится бризом.
                     Зай, Чишка и ветер наводят Болику
                      черноморский южнобережный загар

     - Мама! Я хочу гулять! - сказал бледный, как кочерыжка, мальчик.
     - У тебя температура.
     - У меня нет температуры.
     - Хорошо! Сейчас ты убедишься...
     Болик подержал градусник.
     - Тридцать... - стала считать мама. - Тридцать... Ничего не вижу.
     - Сейчас я ей посвечу,  - сказал Чишка, слетая с цветка и усаживаясь на
стеклянную палочку термометра.
     Ртутная змейка ожила и  поползла вверх,  пока не уперлась в  стеклянный
потолок.
     Болина мама надела очки.
     - Сорок два!  -  вскричала она в  ужасе.  -  Я  говорила!  Я  говорила!
Доктора! Скорее доктора! Исцеляй Иванович!
     С  градусником в  руках  Болина мама  выбежала из  комнаты так  быстро,
словно ее сдуло ветром.
     Доктор жил  в  этом  же  подъезде на  первом этаже.  Звали его  Исцеляй
Иванович, а фамилия у него была самая обыкновенная Ухогорлонос.
     - Твои  штучки?  -  спросил Зай  Чишку,  когда  Болина мама  убежала за
доктором.
     - Я ничего... Я хотел только посветить...
     - Посветить... - сказал ветер, дуя на Чишку, чтобы его остудить.
     - Посветить...  - сказал Зай. - Сколько раз тебе твердил: при измерении
температуры в разгоряченном виде...
     - Никогда не прикасаться к градуснику! - докончил Чишка.
     - А теперь давайте исправлять Чишкину ошибку.
     - Каким образом? - осведомился ветер.
     - Очень просто.  Болина мама мнительная-мнительная,  думает,  что у нее
сын больной-больной,  а  мы,  пока она ходит за  доктором,  как наведем Боле
загар,   как  закалим  его.   Вернется  мама  с   доктором,   а   сын  лежит
загорелый-загорелый, здоровый-здоровый, закаленный-закаленный!
     - Не успеем, - усомнился ветер.
     - Успеем. Мы его по скоростному методу будем закалять.
     - А какой загар будем делать? - спросил Чишка. - Речной или морской?
     - Конечно, морской.
     - Черноморский?
     - Южнобережный!
     - С  ветерком!  -  добавил Подуйка Порывыч.  -  Ах,  как я  обожаю быть
морским ветром!  Когда я  дую с моря,  меня все величают бризом.  Ах,  как я
люблю,  когда  меня  величают  бризом!  -  Ветер  заволновался и  надул  все
занавески, как паруса.
     - Лево руля!  -  крикнул Чишка, прыгая по подоконнику, словно по палубе
корабля. - А помните, Подуйка Порывыч, когда мы с вами были в Крыму...
     - Хватит болтать!  -  сказал Зай.  -  Слушали!  Постановили!  И давайте
выполнять. Вернется мама, а мальчик у нас лежит белей подушки.
     Зай, Чишка и ветер окружили лежащего в кровати мальчика.
     - Здравствуй, мальчик! - сказал Зай.
     - Здравствуйте! Вы кто такие?
     - Мы не "выктотакие",  а солнечные зайчики.  Меня зовут Зай,  а это мой
брат - Чишка, а это наш друг Подуйка Порывыч - ветер.
     Мальчик повернул голову в сторону ветра и стал таращить глаза.
     - Вы его не разглядывайте, - сказал Чишка, - он у нас невидимка.
     - Здравствуйте, мальчик, - сказал ветер и нежно погладил его по лицу.
     - Интересно!  -  сказал мальчик.  -  Первый раз вижу солнечных зайчиков
и... ветер.
     - Как, разве там, где вы раньше жили, у вас не было ни одного знакомого
солнечного зайчика? - спросил Зай, покрывая загаром левую руку мальчика.
     - Мне мама не разрешала знакомиться с вами. Она говорит - вы драчуны.
     - Мы драчуны? - удивился Чишка, покрывая загаром правую руку мальчика.
     - И что от вас только и жди солнечного удара. А на самом деле вы совсем
не похожи на драчунов.
     - И совсем мы не драчуны. Мы даже очень полезные. Хотите, мы вас сейчас
в пять минут покроем морским загаром и закалим с Подуйкой Порывычем так, что
вы никогда и ничего не будете бояться на свете?
     - А это не больно?
     - Что вы? Даже не почувствуете.
     - Да я всю жизнь мечтал загореть,  а мама говорит,  что ко мне загар не
пристанет.
     - Еще как пристанет. Чишка, переходи на левую щеку!
     - С ветерком его.
     - Наддай жару!
     - Чишка, нос не сожги!
     - Ой, щекотно!
     - Подуйка Порывыч, освежай!
     - Лакируй!
     Когда  Болина  мама  в  сопровождении доктора  Ухогорлоноса  вбежала  в
комнату,  чудесный,  ровный,  морской, южнобережный загар был уже наведен на
лицо и руки мальчугана.


ПРИКЛЮЧЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

                    Доктор Исцеляй Иванович Ухогорлонос
                   прописывает Болику солнечных зайчиков.
                    Что такое соллюс трусус Заюс Чишкус?
                  Боязлива Петровна выгоняет ветер из дома

     - Я вам говорю:  температура сорок два градуса!  -  крикнула в отчаянии
Болина мама, влетая в комнату. - Он весь в огне!
     - Не может быть! - крикнул доктор Ухогорлонос, потрясая градусником.
     - Что такое,  Болинька?!  Что с тобой,  мой мальчик?  Боже мой!  У него
такая высокая температура,  что он даже почернел! Мне дурно! Воды! - шепнула
Болина мама, падая в обморок.
     - Ничего не  понимаю!  -  сказал доктор Ухогорлонос,  подхватывая ее на
руки.
     - Здравствуйте,  доктор!  -  сказали Чишка  и  Зай,  усаживаясь Исцеляю
Ивановичу на правое и левое плечо.
     - А!..  Солнечные зайчики!..  Зай и  Чишка!  Ну теперь мне все понятно.
Ваша работа? - Доктор перевел взгляд на мальчика.
     - Понимаете,  Исцеляй Иванович,  - сказал Зай, - мы хотели Болиной маме
сюрприз сделать, а получилось...
     - А получилось вон что...
     Доктор Ухогорлонос дал Боязливе Петровне воды,  Зай и  Чишка потерли ей
виски, ветер дул ей в лицо до тех пор, пока она не пришла в себя.
     - Успокойтесь,  Боязлива Петровна,  -  сказал доктор Ухогорлонос, - ваш
сын Болик вполне здоров.
     - А это?
     - А это обыкновенный загар, - пояснил Исцеляй Иванович.
     - Это не обыкновенный загар, а черноморский, - поправил доктора Чишка.
     - Виноват!   Это   необыкновенный  черноморский  загар,   а   это   его
виновники... То есть мастера целебного загара, мои помощники Зай и Чишка.
     Зай и Чишка засияли изо всех сил от удовольствия.
     - Очень приятно, - сказала Боязлива Петровна таким тоном, как будто это
ей было очень неприятно.
     - Славная  работа!   Славный  загар!  Ну-ка,  загарыш,  дай-ка  я  тебя
послушаю,  -  сказал Исцеляй Иванович Болику.  -  Так...  Так...  Не дыши...
Теперь дыши поглубже... Так... Отлично! Все в порядке! До свидания, Боязлива
Петровна. Все в порядке. Мальчик вполне здоров.
     - Исцеляй Иванович, а как же рецепт?
     - А  зачем он?  Повторяю,  ваш  сын вполне здоров...  Впрочем,  можно и
рецепт.  - Доктор Ухогорлонос достал ручку. - Значит, так... И так... Вот...
Держите...
     Исцеляй  Иванович  протянул  Боязливе  Петровне рецепт,  помахал  рукой
Болику, Заю, Чишке и ушел.
     Подуйка Порывыч захлопнул за ним дверь.
     - "Р... п... - читала Боязлива Петровна. - Болику... Соллюс трусус Заюс
Чишкус. Принимать ежедневно на свежем воздухе. Цита. И.И.Ухогорлонос..." Что
он такое прописал? Ничего не поймешь, какая-то чепуха.
     - А  что  здесь  непонятного?  -  сказал  Зай,  примостившись на  самом
уголочке рецепта. - Соллюс трусус значит по-латыни солнечные зайчики. Заюс -
это я,  а Чишкус -  это мой брат.  Цита - значит срочно. Ежедневно принимать
нас - это, значит, каждый день! - продолжал объяснять Зай Боязливе Петровне.
- А на свежем воздухе, это, значит, на свежем воздухе, а не в доме.
     - А Ухогорлонос это доктор, а доктора надо слушаться, - вставил Чишка.
     - Урра!  -  крикнул Болик.  -  Одеваться!  Мне прописаны Чишка и Зай на
свежем воздухе! Да здравствует доктор Ухогорлонос!
     Боязлива Петровна хотела,  как  обычно,  возразить своему сыну,  но  не
смогла. Все было правильно. Зайцы были прописаны, придраться было не к чему.
     - Да, да, одеваться... Только не надевай холодное белье на теплое тело.
- Вот и все, что она нашла сказать.
     - А мы сейчас его погреем! - успокоил Боязливу Петровну Зай.
     - Пожалуйста, только не сожгите.
     - Ну что вы!
     Зай  и  Чишка согрели рубашку,  штанишки,  Подуйка Порывыч снял  их  со
спинки  стула,  поднял  в  воздухе,  надул,  расправил и  поднес к  Болику -
осталось только просунуть в них голову и ноги.
     - Это еще что за штучки?  -  спросила с ужасом Боязлива Петровна, глядя
на висящее в воздухе белье. - Что это такое, я вас спрашиваю?
     - Это?
     - Ничего особенного.  Это  наш  друг  Подуйка Порывыч -  ветер помогает
вашему сыну одеться.
     - Какой ветер?
     - Как какой? Обыкновенный... Ветер, и все...
     - Вы с ума сошли! В моем доме ветер! Продуйка Порывыч!
     - Не  Продуйка  Порывыч,  а  Подуйка...  -  ласково  поправил  Боязливу
Петровну ветер.
     - Подуйка, Продуйка! Какая разница! Вы мне простудите ребенка!
     - Да  я  же  ветер,  я  же  не  сквозняк!  -  прошептал Подуйка Порывыч
шелковистым голосом.
     - Он не сквозняк! - заступился за ветер Зай.
     - Он хороший! - добавил Чишка.
     - А он прописан моему сыну?  Где рецепт? Вот рецепт. Где здесь ветер?..
Не прописан... Прошу оставить мой дом.
     Боязлива Петровна открыла форточку.
     - Я жду!
     Подуйка  Порывыч  бросил  рубашку  Болика  на  постель и  вылетел через
форточку на улицу, громко треснув с досады створкой об окно.
     Выпроводив ветер из  комнаты,  Болина мама  присела к  зеркалу и  стала
разрисовывать свое лицо, словно это была картинка для раскрашивания.
     - Одевайся потеплее,  -  сказала она Болику,  - и съешь на дорогу сырое
яйцо.
     - Но почему же сырое?  -  запротестовал Болик.  -  Почему я должен есть
сырые яйца?
     - Сырые полезней. Не спорь!
     Чишка взглянул на Болика и понял,  что ему ужасно не хочется есть сырое
яйцо.
     - Болик, ты не спорь, ты одевайся, - шепнул Чишка, а сам стал незаметно
для Зая вертеться вокруг лежащего на блюдечке яйца.
     Болик оделся и  стал  ждать,  когда его  мама  кончит раскрашивать свое
лицо.
     - Ты съел сырое яйцо? - спросила она, кончая рисовать.
     - Нет.
     - Съешь сейчас же!
     Боязлива Петровна взяла чайную ложечку и тюкнула ею по яйцу.
     Скорлупа   треснула,   и   из-под   нее   высунулась   наружу   головка
светло-желтенького, как подснежник, цыпленка.
     - Ой! - сказала мама и чуть не выронила новорожденного из рук.
     - Цыпленок! - крикнул радостно Болик. - Тикает... как папины часы.
     - Ничего не понимаю, - сказала Болина мама.
     Болик радостно рассмеялся,  а Зай сердито нахмурился,  он-то знал,  что
это Чишкины проделки. Недаром тот кружился все время возле яйца.
     Впрочем, сердись не сердись - дело сделано.
     Цыпленка закутали в вату, положили в картонную коробку, и все вчетвером
вышли на лестничную площадку.
     Первым стал  спускаться с  лестницы Болик с  мамой,  а  следом за  ними
прыгали Зай и Чишка со ступеньки на ступеньку, со ступеньки на ступеньку.
     - Болик,  закутайся потеплее,  - сказала Боязлива Петровна, - когда все
спустились вниз, - возле дверей всегда гуляют сквозняки...
     - Ему теперь сквозняки не страшны! - сказал Зай.
     Дверь на улицу распахнулась сама.  Так всем показалось, а на самом деле
ее распахнул ветер. Он все время терпеливо ожидал своих друзей на улице.
     - Наконец-то, - тихо шепнул он Чишке, - а то я вас тут заждался.
     Садик  был  полон детей.  Все  они  были  ярко  одеты и  напоминали кто
снегиря, кто жулана, кто канарейку, кто славку или пеночку.
     Невидимые сквозняки,  боясь  разгневать ветер,  держались от  детей  на
почтительном расстоянии.
     Увидев Болика, сквозняки стали трястись, дрожать и вздыхать.
     - Ах, какой загореленький мальчик! - сипели они сырыми голосами.
     - Ах, какой здоровенький!
     - Такого, пожалуй, и не продуешь!
     - Такого, пожалуй, и не простудишь!
     - Эй вы,  сквозняки!  -  крикнул ветер.  -  Хрипун, это я тебе говорю и
тебе,   Кашлюн,  ну-ка,  убирайтесь-ка  подобру-поздорову  отсюда,  а  то  я
рассвирепею, выйду из себя, превращусь в ураган и задам вам такую трепку...
     Сквозняки исчезли.
     Болик шел с  мамой по саду.  Мальчишки окружили Болика и с нескрываемой
завистью рассматривали его черноморский южнобережный загар.
     - Ты где это успел так загореть? - спросил один из них.
     - Ты у моря загорал? - спросил другой.
     - Вы с Кавказа приехали? - спросил третий.
     - Мы с Кривоколенного переулка сюда приехали, а не с Кавказа, - ответил
Болик и пошел пускать в луже кораблик.
     - До свиданья, Болик! - сказал Зай мальчику.
     - Пока! - сказал Чишка.
     - Как, разве вы меня покидаете?
     - Нам надо осмотреть свое хозяйство! - пояснил Зай.
     - До свидания,  дорогие зайчики!  Спасибо вам за загар и за все... Если
бы не вы, то меня мама ни за что не выпустила бы на улицу. Счастливого пути.
До свиданья!
     - Не бойся сквозняков! - сказал ветер и погладил Болика по лицу.
     - Светить всегда! - сказал Зай.
     - Светить везде! - отозвался Чишка, и трое друзей взлетели над городом.
     Настроение  у   них   было  самое  замечательное,   ведь  весна  только
начиналась, и, значит, все настоящие приключения были впереди.
     Чишка и Зай улетали все дальше и дальше, пока не превратились в золотые
пятнышки.
     Все тише и тише доносилось с неба:
     - Светить всегда! Светить везде!



   Валерий Владимирович Медведев
   Прыжок в известность



     ---------------------------------------------------------------------
     Медведев В.В. Звонок на перемену: Рассказы, повести, стихи, сказки
     М.: Дет. лит., 1985.
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 23 апреля 2003 года
     ---------------------------------------------------------------------


1

     Как  настоящий спортсмен,  Гена  Ларионов  просыпался раньше  всех.  Из
полуоткрытой двери другой комнаты ему  слышалось вежливое похрапывание отца.
Его портфель смотрел на Гену деловито ярким замком, похожим на круглый глаз.
     Тихо делая легкую разминку, Гена приблизился к дверям столовой и замер.
Все  стекло балконной двери было  заклеено большущими буквами и  даже целыми
строчками,  как  будто вместо газеты типография выпустила сегодня эту  самую
дверь.  Буквы  кричали в  комнату:  "Ура  чемпиону двора и  школы!",  "Слава
покорителю воздуха!",  "Живая  ракета "Земля -  Воздух"!",  "Будущий чемпион
мира!" - и разные другие слова.
     С одной стороны,  Гене сразу стало очень приятно.  С другой стороны, он
пришел в ужас, представив себе, как просыпается папа и все это видит. И мама
тоже - она только позавчера сделала генеральную уборку в доме.
     Гена  бросился на  кухню,  налил кастрюлю горячей воды,  схватил нож  и
тряпку...
     Окна засияли невозможной чистотой.
     "Скорее всего,  это сделал Гусь...  - подумал Гена. - Из пакости, после
того как  ребята устроили этот "крик восторга" под  балконом и  десять минут
вопили "Ларионов,  Ларионов!" только потому,  что в этот день я взял на один
сантиметр выше".
     Гусь тоже стоял на своем балконе, который вообще-то тот же самый, что у
Ларионовых,  только лестничкой перегорожен.  Он стоял, ничего не говорил, но
очень уж пристально посмотрел и очень как-то плюнул... через перила.
     Зазвенел будильник.
     Потирая ладонями щеки, папа вышел из спальни.
     - Физкультпривет? - спросил он.
     - Конечно,  физкульт!  - бодро ответил Гена, глядя в сутуловатую, очень
добрую спину отца.
     Гена снова пошел на  балкон.  Если Юрка Гусь еще там,  он ему скажет...
два слова.
     Все балконы цвели майками, купальниками, плавками. Лена Гуляева крутила
хулахуп. Она была в красном и черном. Она крутила красный обруч. Он вертелся
как бешеный то  у  колен,  то  почти под мышками.  Лена почему-то  перестала
последнее время заплетать косички,  и теперь волосы ее летели, летели... Она
смотрела на Гену.  Странно,  но это было именно так. Хотя в это время на нее
смотрел Антон Филимонов. Он приседал и вставал, очень охотно вставал и очень
неохотно приседал,  потому что тогда,  наверное, Лену было не видно. Но Лена
смотрела все-таки на него,  на Гену...  Гена не выдержал и  сделал стойку на
перилах.
     - Ах, - сказала Лена, и красный обруч упал к ее красным тапочкам.
     В ту же минуту сделал стойку и Филимонов.  Гусь посмотрел на них обоих,
стоящих вниз головой, и сказал:
     - Ну и  ну...  мир перевернулся.  Тоже мне...  подумаешь...  -  и начал
засучивать рукава.
     Гена  и  Антон встали на  ноги.  Все,  кто  это  видел,  замерли.  Гусь
засучивал рукава решительно, пока они совсем не кончились.
     - Ну и что? - спросили сразу Гена и Филимонов.
     - Ничего... - проговорил Гусь. - Жарко...


2

     Гена очень любил эту минуту.  Тренировка закончена,  ноги гудят,  и  не
прошло еще ощущение сдающихся опилок под ногами,  и ладони горят...  И летит
на  тебя,  как теплый дождь,  вода из  душа,  дробится на плечах.  И  сквозь
пузырчатое стекло окон в  душевой особенно зелена зелень стадиона,  особенно
сине небо, а красные и белые майки как тюльпаны на газоне.
     И  вообще все отлично.  Особенно если верить графику,  который Гена сам
начертил и  повесил на  стену.  График обещает,  что минимум лет через шесть
Гена будет прыгать выше всех на свете.  И хоть это не просто,  но каждый шаг
на дорожке шуршал,  шуршал одно и  то же:  выш-ше...  выш-ше...  И  планка в
глазах Гены как  черта горизонта для  летчика -  только поднимись над  ней и
будешь выше, выше всех!
     Интересно,   так   ли   все  это  представляется  старательному  Антону
Филимонову?
     - Тоша,  скажи по-честному,  -  спросил Гена,  -  чего вы  все со мной:
"Гена,  Гена,  Геночка!.."? - Он сказал это противно-сладким голосом. - Чего
вы все со мной... носитесь?..
     - И  никто...  не носится...  -  Антон,  чтоб не смотреть Гене в глаза,
сунул голову под душ. - Просто тебя уважают... на тебя надеются.
     - Надеются, - ворчливо сказал Ларионов. - Проходу не дают! А почему вот
на тебя не надеются?
     - Я ниже тебя на сантиметр прыгаю.
     - Какой-то сантиметр...
     - Для тебя сантиметр,  а для меня...  для меня это,  может, полмиллиона
километров тренировок!
     - Ну,  давай вместе тренироваться,  я  ж тебе все показываю!  Почему ты
перестал со мной тренироваться?
     - А  потому,   что  настоящий  спортсмен  не  должен  своими  секретами
распыляться налево и направо! Иначе будет куча одинаковых спортсменов вместо
одного чемпиона!
     Ларионов,   прижав  ладонь  к  раструбу  душа,   послал  струю  воды  в
Филимонова. Антон нанес ответный "удар".
     - Скорей, а то опоздаем!
     Они вбежали в кабинет, когда директор стадиона, стоя над чьим-то призом
в виде золотой чаши, рубил рукой воздух над нею и прямо в чашу говорил:
     - И не просите!  Стадион я вам не дам! Олимпийские - надо же! Если бы я
потакал всяким фантазиям,  я давно бы...  - Он не смог найти слово и поэтому
многозначительно повторил: - Я давно бы!
     - Ну,  на один же день! - умоляюще сказала Надя. - Вон Ларионов пришел,
вы же сами говорили, что он