ло похищено?
   - Больше ничего. Один тулуп, бороды, усы, косы...
   - Нет ли повреждений в аппаратуре?
   - Ничего не тронули.
   - Не оставила ли эта ваша "обезьяна" каких-либо следов?
   - Оставила. Я наш„л это в костюмерной. И дядя Пешо показал на ледоруб.
   - С каких это пор  обезьяны  стали  пользоваться  ледорубами?  -  спросил
следователь.
   Сердце сержанта Марко учащ„нно забилось, и  таинственное  шестое  чувство
великих сыщиков снова заговорило в н„м. Ледоруб... Не династронавтам  ли  он
принадлежит? Разве не с его помощью проникли они  в  канал  в  тот  памятный
день, когда было найдено предсмертное письмо Симеона  Бесстрашного?  Сержант
Марко  лихорадочно  прикидывал:  на  телестудии  ничего  ценного  не  взято;
кинокамеры, приборы, киноленты - вс„ на месте, только усы и  бороды...  Кому
могла  прийти  в  голову  столь   бессмысленная   затея?   Ясно   -   только
династронавтам. Только в их мозгу могла  зародиться  такая  бредовая  мысль.
Этот ледоруб - последнее и решающее доказательство: 1) что  пираты  эфира  -
это династронавты; 2) что похитители бород, усов и кос - тоже династронавты;
3) что воры, которые шарят по чужим чердакам, -  вс„  те  же  династронавты.
Неизвестной оста„тся только личность контрабандиста из  серой  "Волги"  ј  Б
66-17...
   Придя к этому важному заключению, сержант отправился в ракетный  центр  с
тв„рдым намерением на этот раз арестовать Федерацию - всю, в полном  составе
- и заставить е„ во вс„м признаться. Вош„л во двор,  огляделся  -  ни  души.
Наведался в соседние дворы -  и  там  никого.  Тогда  он  пош„л  обходом  по
кварталу, заглядывая во все углы и закоулки.
   Вот только в сарай, за которым помещался  ракетный  центр,  он  заглянуть
позабыл...
   6. ДЕНЬ "О".
   ...А догадайся он заглянуть в сарай, он бы застал там всю  Федерацию,  да
ещ„ как раз в тот момент, когда они делили ночные трофеи...
   Первой Кубинской бригаде достались все бороды, Второй Африканской -  усы.
Фанни вдобавок отдали  две  косы,  которым  она  очень  обрадовалась.  Косы,
правда, были русые, но что за беда! Она решила прицепить их сегодня  же,  не
откладывая.
   Вместе с бородами и усами интербригадовцы получили  ещ„  по  пузырьку  УК
(универсального клея). Рони Дакалка сказал, что это самый  липучий  клей  на
свете - вс„, что хочешь, клеит: дерево, кожу, стекло, бороды, сталь, усы...
   Так начался великий день "О".
   День, потребовавший от всех интербригадовцев большого  напряжения  сил  и
военной хитрости. Предстояло преодолеть множество трудностей: купить  билеты
на проезд, попрощаться с Роландо и Сисулу-Каба, проститься с родителями,  не
вызвав  их  подозрений,  и  незамеченными  добраться  до  вокзала.  Разведка
установила, что поезд к западной границе отправляется в 20. 45, а к южной  -
в 21 час. Следовательно, все задачи должны быть решены к 18 часам.
   Штаб разработал для обеих экспедиций подробный план. Главными пунктами  в
н„м были следующие:
   а) Каждая экспедиционная группа сходит с поезда на  некотором  расстоянии
от границы.
   б) Границу переходить в темноте и немедленно направляться  соответственно
- в Белград или Анкару.
   в) Там обе группы должны явиться - одна в кубинское посольство, другая  -
в посольство Гвинеи, объявить себя политэмигрантами и попросить  паспорта...
А дальше уже вс„ пойд„т как по маслу.
   Разработав стратегию и  тактику  похода,  интербригадовцы  отправились  в
обсерваторию. Они знали, что Роландо сейчас находится там - у  него  в  этот
день был экзамен по астрономии.
   ...По двору  обсерватории  сновали  студенты  с  книжками  в  руках.  Они
дрожали, нервно грызли ногти, в который раз листали  тетради,  с  замиранием
сердца ожидая минуты, когда их вызовут в домик с куполом.
   Майор Димчо попросил одного из студентов найти  Роландо.  Кубинец  вскоре
появился.  Его  вид   страшно   разочаровал   династронавтов:   ничего,   ну
ничегошеньки героического и партизанского  в  н„м  в  эту  минуту  не  было.
Бледный, невыспавшийся, одет в самый что ни на есть обыкновенный костюм, так
же грыз„т ногти, как остальные, а борода, великолепная  борода,  выросшая  в
Сьерре-Маэстре, спуталась и обвисла.
   - Скоро моя очередь, - жалобно простонал он. - А я  вс„  перезабыл!  Вс„!
Если мне достанется Луна, я погиб!
   Наско Некалке стало от души жаль его.
   - Компаньеро Роландо, - ободряюще сказал он, - если вам достанется  Луна,
имейте в виду: там есть жизнь. Честное слово! Я своими глазами видел на Луне
животное!
   Кубинец так и ахнул:
   - Какое оно на вид?
   - Ну... вроде динозавра... Только побольше,..  Представьте  себе  Никижа.
Только ростом с гору, а хвост - как отсюда до Марса...
   - Хорошо-хорошо... Буду иметь в виду... - сказал обнад„женный Роландо.  -
Но вс„-таки лучше бы она мне не досталась, потому что знаешь,  Наско,  какое
дело? В книгах пишут, что на Луне жизни нет...
   - Даже самые крупные уч„ные иногда ошибаются! - мудро заметил Наско. - Не
верите мне - спросите Кынчо.
   Покончив с научным спором, интербригадовцы сообщили Роландо,  что  пришли
прощаться, потому что сегодня вечером уезжают на Кубу.
   - Правда? - рассеянно проговорил кубинец. - Ну что ж, прекрасно, тогда до
свиданья, счастливого пути и привет Фиделю.
   И побр„л к домику с телескопами, точно на  заклание,  повторяя  про  себя
вновь приобрет„нные сведения о живом существе на Луне... Однако на полдороге
он, вспомнив что-то, обернулся.
   - Эй, Наско! Что у тебя  по  арифметике?  -  спросил  он  страдальческим,
усталым голосом.
   - Пара! - мрачно ответил Наско.
   Удивительное дело! Это коротенькое слово заставило Роландо  встряхнуться.
Он вдруг словно стал выше  ростом,  к  нему  вернулась  величавость  осанки,
борода воинственно взд„рнулась, глаза запылали. Нет, это был уже не  студент
перед экзаменом. Это  снова  был  герой  Сьерры-Маэстры,  лейтенант  Роландо
Доминго Хосе Мария Рамон Мансано де Эррера!
   - Слушай, Наско! Только посмей поехать на Кубу с двойкой! Только  посмей!
Раз Фидель сказал: надо шест„рку, - значит, надо шест„рку! Понял?  И  ни  на
один балл меньше. Я пош„л! Патриа о муэртэ!
   Он вскинул кулак и тв„рдой  поступью  зашагал  к  домику,  где  его  ждал
экзаменатор. Нет, уже не на заклание ш„л он, а на штурм сияющих высот Науки!
Пускай доста„тся Луна - ему неведом страх!
   Всю дорогу до  университета  интербригадовцы  растерянно  молчали.  Слова
Роландо вызвали в их душах смятение.  Что  теперь  делать?  Неужели  бросить
Наско одного? И надо же - именно тогда, когда появились  бороды,  когда  вс„
готово, когда уже есть даже деньги  на  билеты!  Из-за  какой-то  несчастной
двойки!..
   Горестно вздыхая,  они  поднялись  по  лестнице  и  направились  прямо  к
аудитории 155. Заглянули в замочную скважину: мама  Наско  Некалки,  товарищ
Морева, вызвала Сисулу-Каба к доске. Тот, пыхтя  и  отдуваясь,  пишет  мелом
какие-то предложения. Судя по всему, товарищ  Морева  да„т  ему  жару...  Им
стало мучительно жаль его. Они переглянулись и поняли друг друга  без  слов.
Наско Некалка вынул свой блокнот, и Майор Димчо написал такую записку:
   "Дорогая  товарищ  Морева!  Нехорошо  с   вашей   стороны   так   терзать
Сисулу-Каба. Во имя гуманизма мы решительно настаиваем, чтобы  вы  поставили
ему шест„рку и отпустили. Мы жд„м его за дверью, и нам очень некогда.
   Руки прочь от Ч„рной Африки!
   С приветом ФДА".
   Послание передали через одного студента.  В  замочную  скважину  им  было
видно, как товарищ Морева прочитала, улыбнулась и  прикрыла  лицо  ладонями:
что это ещ„ за улыбки такие!
   Зато уже через десять секунд Сисулу-Каба вышел  к  ним.  Глаза  и  улыбка
сверкали ярче, чем когда-либо.
   - Шест„рка! - крикнул он, завидев их. - Шест„рка! Ещ„ бы чуть-чуть,  и  я
бы засыпался. Изумительная женщина эта Морева!
   Династронавты, скромно умолчав о сво„м бескорыстном участии в этом  деле,
информировали своего ч„рного друга о том, что вечером уезжают в  Преторию  и
пришли прощаться.
   Это сообщение, по-видимому, не произвело на него особого впечатления.
   - Прекрасно, - сказал он совершенно равнодушным тоном. - А  теперь  пошли
отпразднуем мою шест„рку! Я угощаю!
   Интербригадовцев немного  обидело  столь  пренебрежительное  отношение  к
великому походу, но это не помешало им принять приглашение. Они  с  радостью
последовали за Сисулу-Каба в кондитерскую, где пили лимонад, ели пирожные, а
Рони Дакалка мигом расправился с тремя пирогами.
   Майор осторожно спросил Сисулу-Каба, что передать Зинакели, если  удастся
его повидать в Претории.
   - Он уже не в Претории, - ответил тот. - Его перевели в  Йоганнесбургскую
тюрьму. Вы,  наверно,  слышали,  что  смертный  приговор  отмен„н?  Протесты
оказали сво„ действие...
   Огромное чувство гордости переполнило сердца интербригадовцев.  Как-никак
они тоже кое-что сделали для спасения Зинакели Сисулу  от  виселицы.  Теперь
оставалось вызволить его из тюрьмы.
   - А если мы вс„-таки его увидим? - загадочно спросил Майор.
   Сисулу-Каба  на   вопрос   не   ответил,   только   крепко-крепко   обнял
династронавтов.
   - Хорошие вы ребята! - растроганно воскликнул он и заказал ещ„ тринадцать
порций орехового торта. Династронавты просто таяли от удовольствия.
   Перед уходом Сисулу-Каба пригласил их заглянуть как-нибудь на днях, когда
у пего кончатся экзамены, чтобы вместе поплавать кролем в бассейне.
   Выходит, не поверил, что они уезжают. Ну что ж.  дело  его!  Вот  получит
открыточку из Претории, тогда хочешь не хочешь, а прид„тся поверить!
   7. ДЕНЬ "О" ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
   За обедом ни один из династронавтов не притронулся к еде -  желудки  были
переполнены сладостями и  лимонадом.  К  тому  же  волнение...  Только  Рони
Дакалка слегка заморил червячка, проглотив тарелку куриного  бульона,  кусок
сло„ного пирога со шпинатом и порцию рисовой каши.
   Молча сидели они за обеденным столом, вздыхали  и  мысленно  прощались  с
папами, мамами, бабушками, т„тями, дядями, братишками, сестр„нками  и  всеми
остальными. И, едва встав из-за стола,  занялись  последними  предотъездными
хлопотами.
   Майор Димчо спрятал в тайник под лестницей свои любимые  книжечки,  макет
ракеты, фотоувеличитель,  между  делом  успев  наскоро  пробежать  "Фотонный
звездол„т" и решить две шахматные задачки. Потом сел  и  написал  прощальное
письмо...
   Вихра тоже припрятала свои личные вещи в укромное место.  С  собой  взяла
только заветный листок,  куда  с  недавнего  времени  заносила  достоинства,
которыми должен обладать тот, кого она полюбит. Пока  что  у  не„  набралось
только двадцать два пункта, но список пополнялся с каждым  дн„м.  Последними
по времени пунктами были следующие: ј 20 - чтобы он больше  всего  на  свете
любил Брамса; ј 21 - чтобы ростом был не меньше метра восьмидесяти; ј  22  -
чтобы совершил путешествие по фьордам... Вихра сложила листок и зашила его в
рукав жакетки,  на  всякий  случай:  если  при  переходе  границы  возникнет
какой-нибудь инцидент, так чтоб не нашли. Затем она тоже написала прощальное
письмо...
   Написали письма все, включая Кынчо, который долго корпел над тетрадкой  в
три линейки, высунув язык и морща носик.
   - Ты что там пишешь, Кынчо? - спросила мама.
   - Ничего, потом узнаешь! - загадочно ответил интербригадовец.
   Вообще вся подготовка к отъезду развивалась  в  строгом  соответствии  со
стратегическим и тактическим планом Федерации, и только Наско Некалка в  эти
торжественные минуты переживал мучительную драму. В его ушах звучали гневные
слова Роландо:
   "Только посмей поехать  на  Кубу  с  двойкой!  Раз  Фидель  сказал:  надо
шест„рку, - значит, надо шест„рку!" А откуда е„ взять, эту шест„рку, когда в
дневнике  прочно  стоит  двойка,  да  ещ„  такая  жирная,  что  и  ножом  не
соскреб„шь? И Наско долго вертел в руках  дневник,  ломая  голову,  как  ему
быть. Дело яснее ясного: пока  существует  двойка,  Наско  Некалка,  главный
разведчик Федерации, на Кубу ехать не может. К счастью, он вдруг вспомнил  о
приказе штаба, обязывавшем интербригадовцев уничтожить  перед  отъездом  все
личные документы.  Как  дисциплинированный  интербригадовец,  Наско  Некалка
недолго думая собрал разные старые письма,  использованные  билеты  в  кино,
ненужные рисунки, картинки, положил сверху дневник со злополучной двойкой  и
чиркнул спичкой... Через минуту от двойки осталась только горстка пепла!
   Разрешив таким  образом  мучительную  проблему,  Наско  сел  за  стол  и,
порывшись в учебнике  французского  языка,  где  было  несколько  образчиков
писем, сочинил следующее послание родным:
   Дорогие мама и папа, дорогая сестр„нка!  Одна  маленькая  птичка  шепнула
мне, что без вашего Наско дом покажется вам тихим и печальным. Но ничего  не
поделаешь, меня ждут народы Западного полушария. Мама,  пожалуйста,  сохрани
для  меня  журналы,  которые  придут  за  каникулы.  Я  взял  во   временное
пользование дядину кисть,  потому  что  буду  на  Кубе  рисовать  кактусы  и
партизан.  Сегодня  вечером  по   телевизору   показывают   мировой   фильм,
обязательно посмотрите: когда вернусь - расскажете.
   Наско, тайный знак 2-8-18.
   Затем он сунул в карман свой неизменный блокнот  для  рисования,  краски,
дядину кисть и стал ждать шести часов...
   Что касается Фанни, то она с трудом успела набросать короткую  прощальную
записочку. В доме в тот день было  неспокойно.  Папа,  зарывшись  головой  в
подушки,  стонал,  глотал   всевозможные   таблетки,   проклинал   негодяев,
погубивших его фильм, и клялся, что отправит их на виселицу...
   Фанни не обращала внимания на эти ахи и охи. Во-первых, потому,  что  они
были ей не в диковинку,  а  во-вторых,  мысли  е„  были  заняты  предстоящим
отъездом и чудесными косами, которые лежали у не„ в кармане.
   Стрелки на часах двигались еле-еле. Пять часов, пять тридцать...  Но  вот
наконец пробило шесть - час, когда назначен сбор в  ракетном  центре.  Фанни
осторожно прокралась в кухню и положила письмо в буфет, чтобы мама  увидела,
когда будет вечером накрывать  к  чаю.  Потом  подошла  к  зеркалу  и  стала
привязывать к своим ч„рным кудряшкам косы. Косы были русые, тугие, длинные -
до самого пояса. В последний  раз  обвела  взглядом  комнату,  своих  кукол,
лохматого мишку, мамину фотографию на стене и с тяж„лым сердцем  направилась
к выходу. Проходя мимо стеклянной двери спальни, она услыхала папины  стоны.
Остановилась, приоткрыла дверь и заглянула в комнату.
   - До свиданья, папочка! - вежливо сказала она.
   - До свиданья, девочка,  -  мученическим  тоном  ответствовал  с  кровати
товарищ Антонов. - Ты куда?
 
   - Ухожу, - неопредел„нно ответила она.
   Он привстал, чтобы взглянуть на не„, и  не  поверил  собственным  глазам:
когда это у Фанни выросли русые косы? Насколько он помнит, дочь всегда  была
темноволосой.
   - Откуда у тебя эти косы? - спросил он.
   - Так... ниоткуда... выросли... - испуганно пробормотала она.
   Страшная догадка молнией пронзила мозг режисс„ра. Он соскочил с кровати и
бросился за дочерью, которая метнулась к двери...
   8. ПРОЩАЙ ДЕТСТВО! ПРОЩАЙТЕ ИГРЫ И ЗАБАВЫ! ПРОЩАЙ СОФИЯ!
   Восемнадцать часов двадцать минут.
   Вс„ готово: рюкзаки на спине,  на  ногах  кеды  или  туристские  башмаки,
тв„рдая решимость в сердце.
   Сарай вычищен, выметен  -  никаких  следов.  Рации  на  столе,  готовы  к
последней, прощальной передаче.
   Исторические минуты. Только одной Фанни ещ„ нет.
   - Сколько можно ждать? - нетерпеливо бросил Наско Некалка.  -  Вечно  эти
девчонки! Опоздаем на поезд!
   - Может, с ней что-нибудь  случилось?  -  несколько  обеспокоенно  сказал
Майор Димчо. - Надо узнать.
   Послали Игорька в разведку.
   Игор„к мигом взлетел на третий этаж, позвонил. На  пороге  вырос  товарищ
Антонов - какой-то взъерошенный, взгляд свирепый.
   - Ага! Это ты? - в ярости  завопил  он.  -  Очень  кстати!  Хоть  ты  мне
объяснишь, куда девались мои усы и бороды!
   Уши Игорька уловили жалобный  плач  -  это  был  голос  Фанни.  Мгновенно
смекнув, что задерживаться здесь  во  избежание  неприятных  последствий  не
стоит, Игор„к дал д„ру - да так, что только пятки засверкали. Уже  через  20
секунд бледный, насмерть перепуганный, он докладывал в ракетном центре:
   - Отец Фанни знает... о бородах... Запер е„ в комнате... выспрашивает...
   Все оцепенели. Как же быть? Вот уж никто не ожидал, что так  оберн„тся...
Вс„ теперь зависело от стойкости Фанни. Если проговорится -  конец!  Милиция
будет поднята на ноги, пограничные войска блокируют все границы -  и  прощай
Куба, прощай Претория! Да ещ„  засадят  в  тюрьму  на  шесть  лет  и  восемь
месяцев. Так  что  дорога  каждая  минута!  Быстрее!..  Пока  Фанни  ещ„  не
капитулировала, закончить все дела - и смываться!
   Майор  Димчо  включил  рацию,  и  сарай   наполнился   тихим   жужжанием.
Руководитель Федерации подн„с микрофон ко рту и торжественно объявил:
   - Внимание! Внимание! Говорят объедин„нные радиостанции "Остров  Свободы"
и "Мыс Доброй Надежды". Люди с чистыми руками! Знайте: через несколько минут
мы  отправляемся  в  путь!  В  великий  поход  за  освобождение  народов  от
угнетателей. Мы ид„м, чтобы обломать когти кровавому империализму! Мы  можем
погибнуть, нас могут сжечь на костре, как Джордано Бруно,  сразить  пулей  в
подземном канале, как Симеона Бесстрашного, но нам не страшно, потому что мы
знаем, что умираем  за  вас,  за  свободу,  за  будущее,  за  детей...  Люди
будущего! Мы погибнем с чистыми руками!  Пусть  и  ваши  руки  всегда  будут
чистыми. Мы уходим! Патриа о муэртэ! Хоройя а кани! Конец.
   Эти вдохновенные слова ясно и ч„тко прозвучали в  радиокабине  управления
милиции. Дежурный офицер и сержант  Марко  внимательно  следили  за  ловкими
руками радиста, засекавшего передачу. Он  повернул  одну  ручку,  другую,  и
через мгновение два луча на экранчике пересеклись.
   - Есть! - радостно воскликнул радист. -  Попались,  голубчики!  В  данную
минуту рация находится где-то в районе улиц Царь  Крум  и  Раковского.  Если
поторопиться...
   - Так я и знал! - воскликнул сержант Марко  и  как  безумный  помчался  к
ракетному центру.
   Но там уже никого не было.
   Тихо, пусто. Только лениво покачивается на вер„вке бель„. Сержант толкнул
дверь, вош„л в сарай. Ни души... Даже Никижа нету.
   Притаившиеся за оградой династронавты видели,  как  участковый  вышел  из
сарая и торопливо помчался к воротам.
   Когда он скрылся из виду, они вылезли из своего  укрытия.  У  каждого  за
спиной рюкзак, а у Майора Димчо и Саши ещ„  и  рации.  Подавленные  величием
минуты, они молча в последний раз оглянулись на ракетный  центр.  Здесь,  на
этом кусочке планеты, прошли лучшие годы их  детства!  Здесь  было  основано
Общество астронавтов, здесь они  обучали  Никижа  пол„там  в  космос,  здесь
сооружали ракету "Пегас", здесь воевали  с  динамичными  и,  наконец,  здесь
основали Федерацию династронавтов!..  И  вот  -  всему  конец!  До  свидания
ракетный центр! Прощайте детские игры, забавы!
   Прощай детство! Перед нами стоят уже более важные задачи! Прощай София!..
   Мысленно произнеся вс„ это, династронавты направились  на  вокзал,  зорко
озираясь по сторонам, чтобы не попасться на глаза участковому.
   * * *
   А участковый поспешил домой, чтобы поговорить с Кынчо. Однако вместо сына
застал у себя товарища Антонова, который что было силы кричал:
   - Знаю! Знаю, кто похитил у меня усы и бороды!
   - В самом деле? - равнодушно бросил сержант, устало опускаясь на стул.  -
Кто же?
   - Кто? Дети! Династронавты!
   - Я знаю, - жалобно вздохнул сержант.
   - А если знаете, почему не схватите, не надер„те им уши? Мне эти бороды и
усы нужны позарез! Понимаете вы это или нет? Завтра я возобновляю съ„мки.
   - Они уехали, - вс„ так же уныло произн„с сержант.
   - Уехали? Куда?
   - Обламывать когти кровавому  империализму.  В  эту  минуту  из  соседней
комнаты дон„сся душераздирающий  вопль.  Пред