чувствуя  новую  беду,  сержант
ринулся туда...
   Жена сидела на кровати и, обливаясь слезами, читала какое-то письмо.
   - Что случилось? - испуганно спросил сержант.
   - На, смотри! - с трудом проговорила она сквозь рыдания. - Вот!
   И протянула ему письмо. Сержант проч„л. Оно гласило:
   Дорогие мама и папа!
   Я  становлюсь  политэмигрантом,  потому  что   еду   защищать   Кубу   от
империалистов. Там я буду сражаться с аллигаторами и диверсантами. Если я не
вернусь, знайте, что я ни о ч„м не жалею, потому что уверен, что не измените
нашему делу и будете бороться до конца. Ятаган взял я. Если я задержусь,  не
забудьте купить мне учебники для второго класса. Обещаю чистить зубы  каждый
день. Патриа о муэртэ! Вива Куба!
   Кынчо - красный интербригадовец. Тайный знак 1-28-56.
   9. ФЕДЕРАЦИЯ РАСКАЛЫВАЕТСЯ НАДВОЕ.
   Было уже восемь вечера. Над вокзалом вместе с дымом  паровозов  стелились
вечерние сумерки и запах жареного мяса.
   Сбившись кучкой возле самой последней  скамейки  в  сквере,  где  деревья
над„жно укрывали их  от  нескромных  взоров,  интербригадовцы  провели  свое
прощальное заседание. Времени для  праздных  разговоров  не  было,  вс„  шло
по-деловому, потому что  Фанни  каждую  минуту  могла  заговорить,  и  тогда
милиция оцепит город и вокзал.  Командиры  бригад  быстро  провели  проверку
личного состава, а личный состав - проверку снаряжения и оборудования.
   Через какие-нибудь пятнадцать минут предстояло расстаться,  и  думать  об
этом было мучительно. Столько времени вместе, а теперь - одни держат путь  в
Америку, другие - в Южную Африку.
   Тяжелее всех  было  Майору  Димчо,  который  даже  самому  себе  не  смел
признаться в том, что вс„  дело  в  предстоящей  разлуке  с  Вихрой.  Он  не
заговаривал с ней, не поднимал на не„ глаз и с деланным безразличием помогал
ей подтянуть лямки рюкзака... Она тоже была взволнована.  При  одной  мысли,
что через час они уже будут далеко друг от друга, к глазам подступали слезы.
   - Пора! - торжественно провозгласил Майор. - Приступим!
   Долгожданная минута наступила. Достали  пузырьки  с  клеем,  кисточки  и,
помогая друг другу, прилепили себе бороды и усы. Вс„ было как нельзя  лучше:
никто, решительно никто не смог бы теперь их узнать! Рони Дакалка захихикал,
но его быстро призвали к порядку: до смеха ли теперь? Никиж  таращил  глаза,
пытаясь догадаться, зачем его друзья затеяли такой маскарад: вс„ равно он по
запаху распознает каждого.
   После того как Наско прицепил  себе  внушительную  энгельсовскую  бороду,
случились  два  непредвиденных  события.  Во-первых,  Наско   вдруг   резким
движением сорвал свою бороду.
   - Я не еду! - решительно заявил он. Все даже попятились от изумления.
   - Не еду! - повторил он. - Вдруг Фидель  Кастро  спросит,  какая  у  меня
отметка по арифметике? Что я ему скажу?
   Эта  мысль  давно  терзала  интербригадовцев,  но  никто  не  осмеливался
выразить е„ вслух, потому что, в конце концов, не оставлять же Наско здесь!
   Все молчали,  пытаясь  найти  выход  из  положения.  С  вокзала  долетали
паровозные гудки и запах жареного мяса. Думать следовало быстро, потому  что
до отхода поезда оставалось всего полчаса.
   Рони снял очки и взволнованно сказал:
   - Придумал! Пускай Наско едет с нами, в Африку. Там неважно, что  у  него
по арифметике!
   - А как же с  языком?  Я  по-африкански  не  понимаю!  -  спросил  Наско,
воспрянув духом.
   - Подумаешь! Пока доедем, выучишь. Наско ещ„ колебался,  когда  произошла
вторая неожиданность. Вихра отлепила усы и каким-то  странным,  чуть  ли  не
сердитым тоном сказала:
   - Хорошо! Меняемся. Ты поезжай в Преторию, а я - на Кубу. Так и быть!
   Наско не заставил себя просить и охотно обменял свою энгельсовскую бороду
на Вихрины  усы.  И  никто,  ни  один  человек  не  понял  истинных  причин,
побудивших Вихру так поступить, - никто, даже Майор Димчо, чь„ сердце сейчас
прыгало от радости. Впрочем, сама Вихра тоже ничего не понимала, потому  что
Майор не отвечал ни одному из требований в е„ списке...
   Итак, вс„ было готово! Интербригадовцы построились -  бородатые,  усатые,
внушительные, торжественные. Наступила минута прощания.
   - До свидания! - голосам, исполненным мужества,  сказал  Майор  Димчо.  -
Патриа о муэртэ!
   - До свидания! - столь  же  мужественным  голосом  ответил  Саша  Кобальт
Болокуду. - Хоройя а кани!
   Они пожали друг другу руки и в знак приветствия вскинули вверх кулаки.
   Грандиозный, незабываемый миг - несмотря на прозаический  запах  жареного
мяса.
   У Майора от волнения перехватило горло.
   Он нагнулся, взял на руки Никижа  и  повернул  было  к  вокзалу,  но  его
остановил Саша.
   - Эй! Ты зачем взял собаку?
   - А кто же, по-твоему, е„ возьм„т? - ощетинился Майор. - Она познакомится
с Фиделем, будет охотиться на диверсантов и аллигаторов.
   - Хо-хо-хо! - заорали Ч„рные, в том числе их новобранец  Наско.  -  Никиж
поедет с нами! В Южной Африке опасней, там белые расисты и ядовитые змеи.
 
   - На-ка, выкуси! - вдруг крикнул Майор.
   - Это ты мне? - поинтересовался Саша Кобальт Болокуду.
   - А кому же?
   - Вот как сейчас дам, тогда узнаешь!
   - А ну дай, попробуй!
   Они встали друг против дружки, угрожающе сопя.
   Саша потянулся за собакой. Майор его  отпихнул,  оба  упали  на  землю  и
покатились. Полетели в стороны пух, клочья волос...
   Давно, очень давно не разыгрывалась в Федерации столь постыдная сцена,  с
того памятного дня, когда был  подписан  Договор  о  слиянии  астронавтов  и
динамичных.
   Никиж, который вс„ это время смирненько стоял в сторонке,  дивясь,  какая
муха  укусила  династронавтов,   внезапно   зарычал,   затявкал.   Потом   с
воинственным видом выбежал на мостовую, где в этот момент проезжала какая-то
серая "Волга". Машина медленно подкатила к вокзалу. Никиж бросился к ней.
   - Никиж удрал! - пискнул Кынчо. Димчо и Саша поднялись  с  земли.  Усы  и
борода заметно поредели.
   - Как - удрал?
   - А вот  так!  На  вокзал  побежал.  -  Видали,  что  вы  наделали,  ослы
несчастные! - Сами вы ослы!
   Династронавты бросились на вокзал.  Обегали  все  залы  ожидания,  шныряя
между пассажирами,  багажом.  Искали  Никижа  на  перроне,  заглядывали  под
вагоны, побывали в ресторане, в служебных помещениях, в туалетных  комнатах,
в  телефонных  будках  -  нигде  ни  следа.  А  пассажиры   с   любопытством
разглядывали  гномиков  с  бородами  и  усами,  принимая  их   за   артистов
французского цирка "Париж  сме„тся",  только  что  приехавшего  в  Софию  на
гастроли.
   10. ЭКСПЕДИЦИЯ ПЕРВОЙ КУБИНСКОЙ БРИГАДЫ НАЧАЛАСЬ.
   Интербригадовцы перевернули вокзал вверх дном, но Никиж как сквозь  землю
провалился. А на часах уже было восемь тридцать...  Восемь  сорок...  Восемь
сорок четыре... Раздался первый звонок,  громкоговоритель  прохрипел  что-то
невнятное:
   - Внимание, внимание... Поезд... хр-хр-хр... отправляется...  хр-хр-хр...
минут от  хр-хр-хр...  платформы...  Пассажиров  просят  занять...  хр-хр...
ста...
   Майор Димчо остановился, прислушался. Вокруг  него  сразу  собрались  все
Красные.
   - Наверно, наш, - сказала Вихра.
   - Поч„м ты знаешь? - спросил Майор отдуваясь.
   - Ведь наш поезд отходит в двадцать сорок пять?
   - Ну конечно! - сказал Майор. - Скорей, а то уйд„т!
   - А Никиж? - спросил Кынчо.
   - Прид„тся без него, - сказал Майор. - Он п„с верный  и  обязательно  нас
нагонит. Спорим?
   Спорить никто не стал, потому что никому не верилось,  что  собака  может
бежать быстрее паровоза.
   - А какой поезд наш? - спросил кто-то. Оглянулись.  Вокруг  было  великое
множество поездов, людей, чемоданов, тележек для багажа.  В  самом  деле,  в
какой поезд садиться?
   И вдруг на третьей платформе скрипнул кол„сами длинный состав, в  котором
было два пассажирских и с десяток товарных вагонов.
   - Сюда! - завизжал Кынчо и первый ринулся к поезду.
   Майор помчался за ним, нагнал последний вагон,  схватился  за  поручни  и
подтянулся. С его помощью вскочили в вагон и все  остальные.  Поезд  набирал
ход и вскоре уже быстро летел впер„д.
   Запыхавшиеся, раскрасневшиеся бородачи огляделись:  вагон  был  товарный,
большой, крытый, из тех, на которых написано: "66 человек, восемь  лошадей".
По стенам слева и справа  тянулись  скамьи.  Середина  пустая.  В  вагоне  -
никого. Они побросали рюкзаки на пол и сбились у открытой  двери  за  низкой
перекладиной, которая загораживала вход. От волнения никто не мог произнести
ни слова: последние огни Софии исчезали из виду, где-то вдали  таяла  т„мная
громада  Витоши,  сверкали  алыми  огоньками  антенны  телевизионной  башни.
Темнота сгущалась, громко стучали кол„са, вагон качало и трясло.
   Очень долго никто не раскрывал рта.  Они  смотрели.  Смотрели  на  родной
город, убегавший от них вс„ дальше и дальше...
   Первым нарушил молчание Кынчо. Он спросил тоненьким своим голоском:
   - А мы что - по правде уезжаем?
   - А ты как думал? - отозвался Майор Димчо.
   - Я думал, понарошку!
   И вдруг до всех разом дош„л тот очевидный факт, что  они  едут!  В  самом
деле едут! И поезд не игрушечный, а настоящий.
   Им стало страшно.
   11, О ТОМ, КАК НАЧАЛАСЬ ЭКСПЕДИЦИЯ ВТОРОЙ АФРИКАНСКОЙ БРИГАДЫ.
   Тщетно проискав Никижа ещ„ минут десять, усатые поспешили занять места  в
составе,  уходившем  к  южной  границе.  Это  был  нов„хонький,   сверкающий
электропоезд. Мест было сколько хочешь, и они заняли купе поближе к выходу.
   Несколько пассажиров заглянули было к ним, но, завидев странных гномов  с
усами, прошли дальше.
   Электровоз  засвистел,  дежурный  дал  сигнал  к  отправлению.  Игор„к  с
беспокойством выглянул в окно, оглядел перрон:
   - Никижа нету.
   - Ничего! - бодро сказал Наско. - Никиж - верный  п„с  и  непременно  нас
разыщет. Хотите на спор?
   Желающих спорить не нашлось, потому что никто не верил, что собака  может
мчаться быстрее электропоезда, даже если эта собака - Никиж.
   Поезд тронулся. Усатые интербригадовцы с любопытством прильнули  к  окну.
Стремительно  убегали  назад  кварталы  города,  а  там,  вдалеке,  медленно
уплывала во тьму алая верхушка телевизионной башни.  Все  молчали.  Наверно,
каждый в эту минуту думал о том, что  поезд  взаправду  уносит  их  к  южной
границе, где им прид„тся выйти, долго брести в  ночной  тьме,  добираясь  до
Стамбула, а там разыскивать посольство Гвинеи, потом  ехать  из  Стамбула  в
Гвинею и дальше,  дальше,  через  Танганьику,  до  самой  Претории...  И  не
понарошку, а на самом деле!
   У Саши Кобальт Болокуду тоже сжималось  сердце,  но  он  не  подал  виду,
бросился  на  мягкий  диван  и  стал  подскакивать  на  пружинах.  Остальные
последовали его примеру. Один лишь Рони Дакалка свысока  поглядывал  на  эти
детские шалости.
   Постепенно тревога улеглась. Видя, что ничего  страшного  не  происходит,
принялись, по предложению Рони, за ужин. Ели, как  было  условлено  заранее,
только хлеб и сахар.  Надо  экономить  продовольствие:  неизвестно,  что  их
ожидает в пограничных районах.
   Некоторое волнение было вызвано появлением проводницы. При виде необычных
пассажиров е„ взяла оторопь. Она даже зажмурилась от  неожиданности.  Однако
ничего не сказала, проколола билеты и ушла. Она тоже слыхала о  том,  что  в
Софии гастролируют французские артисты, и потом сообщила начальнику  поезда,
что в е„ вагоне едут парижские гномы с такими вот усищами!
   Убедившись, что с поезда  их  снимать  никто  не  собирается,  "гномы"  с
комфортом расположились на мягких диванах.
   Монотонно постукивая по рельсам, поезд стремительно мчался сквозь  ночную
тьму. По обе стороны железнодорожного  полотна  проносились  стальные  мачты
электропередачи, побл„скивали окошки деревенских домиков. Неподал„ку бежала,
извиваясь, река.
   - Глядите, глядите! - закричал вдруг Рони Дакалка, не отходивший от  окна
ни на секунду.
   Все повскакали с мест,  прижались  носами  к  стеклу.  Вдали  открывалась
панорама  гигантского  завода,   освещ„нного   великим   множеством   мощных
прожекторов. Вспыхивали  огни  электросварки,  ослепительно  сверкали  жерла
высоких  печей,  извергавших  расплавленный  металл,  пролетали  над  земл„й
вагонетки, внизу ползли грузовики; человеческие фигурки казались крохотными,
не больше муравья, А посередине вздымалась к небу стройная тонкая труба,  на
верхушке которой то загорались, то гасли буквы "БКП1".
   Никогда династронавты не видели более грандиозного зрелища.
   - Это Кремиковцы, - авторитетно объяснил Рони Дакалка.
   Поезд быстро  промчался  мимо  завода,  и  усатые  путешественники  снова
развалились  на  мягких  диванах.  А  так  как   кол„са   стучали   ласково,
убаюкивающе, то интербригадовцы, один за другим, незаметно задремали...
   Проснулись они оттого, что кто-то царапался в дверь.
   Наско Некалка вскочил, открыл дверь, наклонился:  Никиж  кинулся  ему  на
грудь и лизнул в щ„ку.
   Появление собачонки вызвало взрыв бурного восторга. Е„ окружили  со  всех
сторон, живо обсуждая великое спортивное достижение - догнать  электропоезд.
Это вам не шутка!
   - Я же говорил, - самодовольно сказал Наско. - Никиж -  псина  верная.  А
скорость у него сто километров в час, самое меньшее.
   Все снова уселись, стали кормить собаку. Но Никиж был неспокоен, есть  не
хотел и вс„ порывался  выйти.  Раза  два  подбегал  к  двери  и  возвращался
обратно, словно приглашая своих друзей следовать за ним.
   - Ему, наверно, нужно по делам, - сказал Рони Дакалка.
   Тогда Наско, которому тоже захотелось кой-куда, пош„л вместе с собакой  в
конец вагона. Но Никиж перед туалетом не остановился, а затрусил  дальше,  к
соседнему вагону. Озадаченный странным поведением собаки,  Наско  последовал
за ней.
   В вагонах народу было сравнительно мало, в коридорах полутьма и безлюдье,
пассажиры спали в купе. Никиж продолжал  бежать  впер„д,  время  от  времени
оборачиваясь, как бы проверяя, ид„т за ним
   Наско или нет. Перед одним из купе собака остановилась, подобралась,  как
тигр перед прыжком, оскалила зубы и зарычала.
   "Что там такое?" -  подумал  Наско  Некалка  и  заглянул  в  щель,  между
занавеской и рамой застекл„нной двери. В т„мном углу  купе  дремал  какой-то
человек, спрятав лицо в поднятый  воротник  пиджака.  Что-то  подозрительное
было в фигуре этого человека, что-то неприятно знакомое... Когда станционные
фонари на мгновение осветили пассажира,  Наско  сразу  его  узнал:  это  был
человек в ч„рных очках, тот самый, который  ун„с  с  чердака  их  сокровище!
Человек из серой "Волги" Б 66-17! Наско замер и стиснул руками пасть Никижа,
чтобы заглушить рычание. Потом схватил собаку на  руки  и  помчался  в  свой
вагон.
   Тут он в двух словах поделился с товарищами новостью. Сообщение произвело
сенсацию.  Значит,  вот  где  находится  похититель  зел„ного   чемодана   и
контрабандист! А чемодан у него с собой? И что теперь  в  этом  чемодане?  И
куда он едет? Не собирается ли тайно перейти границу? Как же теперь быть?
   Вопросы, вопросы, которые с нал„ту не  решить.  Наско  Некалка  предложил
немедленно поставить в известность проводницу, чтобы на  первой  же  станции
подозрительного пассажира задержали. Рони Дакалка на это сказал,  что  тогда
милиция примется допрашивать Их как свидетелей, и - прощай Южная Африка!
   Возражение  было  резонное,  но  оставить  преступника   вот   так,   без
наблюдения, не годилось: а вдруг у него в чемодане адская машина  или  планы
наших ракетных площадок?  Кто  знает!  Поскольку  к  окончательному  решению
прийти так и не удалось, то надумали пока что установить  над  купе  первого
класса  круглосуточное  наблюдение,  а  дальше  действовать,  как  подскажет
обстановка.
   Первым заступил на пост  Саша  Кобальт  Болокуду.  Он  заглянул  в  купе:
человек спокойно спал.
   Потом пришла очередь Миши Эквилибриста: человек спал.
   Заступил на пост Наско: незнакомец по-прежнему спал.
   Вернее, делал вид, что спит. Потому что вот  уже  полчаса,  как  Очкастый
заметил, что какие-то усатые физиономии засматривают в  купе  через  дверное
стекло, и беспокойство его вс„ возрастало...
   А поезд летел в ночи, оставляя позади бетонные столбы  электропередачи  и
побл„скивающие при свете зв„зд провода.
   12. ЭКСПЕДИЦИЯ ПЕРВОЙ КУБИНСКОЙ БРИГАДЫ ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
   Товарный вагон немилосердно трясся и дребезжал, как  телега  по  булыжной
мостовой. Вокруг стояла кромешная тьма,  в  открытый  про„м  двери  врывался
паровозный дым. Бородатые кашляли. Кынчо попала  в  глаз  угольная  пылинка.
Вихра и Димчо, сидя рядышком, молча размышляли о  том,  что  вот  скоро  уже
граница и тогда они спустятся в эту непроглядную тьму и будут идти всю ночь,
пока не дойдут до Белграда.
   Поезд то и дело останавливался на  маленьких  станциях,  железнодорожники
выстукивали молоточками кол„са вагонов, и  тогда  бородатые  затаив  дыхание
забивались подальше в угол. Потом паровоз, тяжело отфыркиваясь, снова  нырял
в темноту. На  одной  из  станций,  обогнав  их,  прон„сся  мимо  сверкающий
электропоезд, и бородатые с завистью проводили взглядом его ярко  освещ„нные
вагоны... Да-а, совсем другое дело, когда тебя вез„т электричество!..
   Проходили минуты, а быть может, часы... От тряски клонило  ко  сну,  веки
слипались, но бородатые героически боролись с дремотой: каждую секунду может
появиться пограничный столб. Следовало быть  наготове.  Майор  Димчо  тайком
ощупывал в кармане письмо Фиделя Кастро, а  Вихра  проверяла,  на  месте  ли
зашитый в рукав жакетки список с двадцатью двумя пунктами. И думала  о  том,
нужно ли добавить ещ„ один, двадцать третий по сч„ту, а именно:  "Он  должен
побывать на Кубе". Она решительно обернулась к Димчо и спросила:
   - Тебе нравятся фиорды?
   - Мне нравятся каналы на Марсе, - ответил он. Это е„ раздосадовало, и она
задала следующий вопрос:
   - А Брамса ты любишь?
   - Ничего, - сказал он, - но больше всего  я  люблю  Жюля  Верна  и  Джека
Лондона.
   Вихра рассердилась и решила задать самый главный вопрос:
   - Майор, а у тебя какой рост? Димчо страшно смутился. Дело в том, что  он
немного низковат, и это его очень огорчает. Чуть не ежедневно занимается  он
на турнике и кольцах, чтобы поскорее вырасти.
   - Ну... метр пятьдесят восемь,  -  нерешительно  ответил  он,  приукрасив
истину на три сантиметра.
   Вихра горестно вздохнула и отвернулась. Увы, Майор не отвечал  ни  одному
из двадцати двух требований! Может быть, только новому,  двадцать  третьему:
он побывает на Кубе!
   В этот момент она  заметила  заводские  огни.  Подошла  к  перекладине  и
залюбовалась   величественной    панорамой:    мощные    прожекторы,    дуги
электросварки, сверкающие  жерла  высоких  печей,  проносящиеся  по  воздуху
вагонетки, внизу - ползущие грузовики,  человеческие  фигурки,  а  в  центре
всего - высоченная труба, на которой то зажигаются, то гаснут буквы "БКП".
   - Кремиковцы! - воскликнула она в восхищении.
   Бородатые повскакали на ноги и высунулись наружу. У всех захватило дух от
этого великолепного зрелища.
   Вдруг Майор Димчо вздрогнул и обернулся к Вихре:
   - При ч„м тут Кремиковцы? Ведь мы едем на запад? А Кремиковцы - к востоку
от Софии!
   - Верно! - оторопело проговорила Вихра.
   Все разинули рты: что за история с географией?
   - Никакие это не Кремиковцы! - решительно заявил Димчо. -  Это,  наверно,
какой-нибудь новый секретный завод!
   Его слова успокоили интербригадовцев, и они снова  расположились  в  углу
вагона. А паровоз, устало пыхтя, полз  дальше,  оставляя  за  собой  длинный
хвост искр. Огни Кремиковцев уплывали вдаль...
   13. ЭКСПЕДИЦИЯ ВТОРОЙ БРИГАДЫ ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
   Обогнав тихоходный товарный состав, электровоз продолжал свой бег  сквозь
ночную тьму.
   Рони Дакалка не спускал с Очкастого глаз. Само собой  разумеется,  он  не
прилип носом к дверному стеклу, а,  как  опытный  детектив,  встал  в  конце
коридора и притворился, будто любуется про