иголкой.
     - Как же ты в темноте шла? - удивился Синяков.
     - Как-как!  Обыкновенно.  Я ведь ему семечек сырых насыпала,  нежареных. А
каждое семечко -  живое. В нем до поры до времени зародыш живой жизни таится. Я
живое в любой темноте различу. Хоть человека, хоть кактус. От них всегда сияние
исходит.  Эти семечки мне в темноте как звездочки светили.  Только, конечно, не
так ярко... Разве для тебя это новость?
     - Новость,  -  сознался Синяков.  -  Я  в  темноте только гнилушки вижу...
Скажи, а не страшно тебе было? Сама ведь говорила, что темных нор боишься.
     - Страшно...  Но без милого еще страшнее.  Я  ведь за тебя больше боялась,
чем за себя. Чуяло мое сердце, что ты в беду попадешь.
     - На этот раз обманулось твое сердце,  - произнес Дарий. - Милый твой, как
Колобок из сказки... От любой беды уйдет...
     - Разве это плохо? - удивилась Дашка.
     - Хорошо... Ты лучше вспомни, не встречала ли кого по дороге?
     - Встречала, как же! - охотно подтвердила она. - Несколько раз этих уродов
встречала, которые бесами зовутся. Только все они какие-то пугливые. Шарахались
прочь.  От  семечек  отказывались.  Потом  паренька  одного  встретила.  Совсем
несчастного.  Он дорогу в мир людей искал,  а я ему ничего объяснить не смогла.
Правда, семечками одарила. Он голодный был.
     - Это Семенов...  Из  второй роты.  В  мир людей ему дороги нет,  а  назад
вернуться боится.  Пропадет зазря...  Так тебя,  говоришь,  бесы боятся? Только
увидят и сразу шарахаются?
     - Да, а что тут особенного?
     - Ничего... Ты хоть за последние дни ела что-нибудь?
     - Семечки.
     - И голода не чувствуешь?
     - Нет. А почему ты спрашиваешь?
     - Потом сама поймешь... Эй! - Лицо Дария, до этого неподвижное, как маска,
вдруг перекосилось.  -  Кажется,  чую! Смерть свою чую! Далеко она еще, но сюда
идет... За ротным послали?
     - Давно уже,  -  ответил Димка.  - Скоро должен здесь быть. Если, конечно,
живым остался.
     - Ладно,  пока его нет,  поговорим о главном.  -  Похоже, что предчувствие
скорой смерти прибавило Дарию сил.  -  Колдун, прежде чем из жизни уйти, обязан
все свои тайны кому-то передать.  Это уж как закон!  А иначе не будет ему покоя
на том свете.  Причем передать не первому встречному, а человеку с понятиями...
Почему, думаете, тот чекист, что по соседству с нами жил, так меня привечал? Он
колдуном был.  Колдуном из  колдунов.  Только,  конечно,  в  своем  репертуаре.
Идейные догмы  ему  развернуться не  позволяли.  Нельзя  одновременно верить  в
марксизм-ленинизм и заниматься черной магией.  Хотя и скрывал он свою настоящую
сущность,  но втайне от всех пользовался ею.  Да и  не один он,  наверное,  был
такой.  Недаром ведь публика до сих пор удивляется,  какого это враги народа во
всех мыслимых и немыслимых преступлениях сознавались.  Нет,  тут без колдовства
не обошлось...  Ну а  когда пришел ему срок в гроб ложиться,  старик мне многое
поведал.  Да и шмотку эту я недаром ношу, - он погладил рукав кожаной куртки. -
В  одежде  колдунов  тайная  сила  накапливается.  Вроде  как  электричество  в
аккумуляторе. Недаром ведь за столько лет ее ни моль не тронула, ни плесень...
     - Ты случаем не бредишь? - Дашка положила ладонь ему на лоб.
     - Молчи!  Шустрая очень...  Недаром старик тебя недолюбливал. Говорил, что
некоторые младенцы с  рогами  и  копытами рождаются,  хотя  заметно это  только
сведущему человеку.  А некоторые,  наоборот,  с крылышками,  что еще хуже. Это,
сестренка, тебя касается.
     - Нет у меня никаких крылышек,  -  как бы в подтверждение своих слов Дашка
передернула лопатками.
     - Ясно,  что нет. Это я так, для красного словца. Метафора... Люди ведь по
жизни не в затылок друг другу идут.  Кто-то по центру шпарит, а другого поближе
к  преисподней тянет.  Есть и такие,  кто в противоположную сторону отклонился.
Вот  эти  -  самые опасные!  Ведь серафимы да  херувимы всякие пострашнее бесов
будут.  Недаром им в грядущем полная победа обещана. Да только ради этой победы
весь мир одним местом накроется вместе с большинством народонаселения.
     - Тебе нельзя много говорить, - сказала Дашка. - Побереги силы.
     - Верно...  Что-то  я  чересчур разболтался перед смертью...  Не  к  добру
это...  Короче,  кто-то из вас сегодня наденет эту куртку. Станет, так сказать,
ее очередным законным владельцем.
     - И, само собой разумеется, колдуном, - добавила Дашка.
     - Конечно... Иначе для чего бы я здесь перед вами распинался.
     - И   кого  же   ты   наследником  выбрал?   -   Дашка  всем  своим  видом
демонстрировала полное неприятие этой идеи.
     - Ты,  сестренка,  отпадаешь сразу. Хотя, если учитывать только врожденные
способности, могла быть главным претендентом. Но увы! Разошлись наши дорожки...
Кому-то порхать, а кому-то землю грызть. Дружок твой, - Дарий перевел взгляд на
Синякова,  -  в принципе тоже подходит.  Единственный его недостаток -  годы. В
таком  возрасте  сложно  жизнь  сначала  начинать.  Да  и  не  отдашь  ты  его,
наверное...
     - Не отдам, - подтвердила Дашка, картинно обняв Синякова.
     - Тогда остается один-единственный кандидат.  Как  ты,  боец,  смотришь на
такое предложение? - обратился Дарий к сидевшему чуть на отшибе Димке.
     - Не знаю даже.  -  Тот по привычке собрался уже было вскочить,  но потом,
видимо, решил, что с лежащим командиром можно разговаривать и сидя.
     - Тягу к тайным знаниям ощущаешь?
     - Никак нет.
     - Не страшно.  Натура у тебя подходящая. Задатки есть. Я их сразу заметил.
Что еще нужно? Только твоя добрая воля. Колдунами по принуждению не становятся.
     - Я,  честно сказать,  свою дальнейшую жизнь как-то  иначе представлял.  -
Димка оттянул ворот гимнастерки, словно ему вдруг стало душно.
     - Дело  хозяйское...   Только  ты  о  других  подумай.   Бесы  до  темноты
перекантуются, а в полночь снова полезут. Кто их остановит? Мамзель наша к тому
времени уже смоется.  Да и не женское это дело. Ротный - мужик неплохой, однако
в магии -  как валенок. Есть, правда, способные ребята в других подразделениях,
но пока их еще разыщут...  Впрочем,  после моей смерти никто вас здесь удержать
не  сможет.  Заклятие сойдет на нет.  Можете разбегаться на все четыре стороны.
Кто-то,  возможно,  до срединного мира доберется.  И даже поживет там немного в
свое удовольствие,  пока бесы окончательно власть над людьми не захватят. Вот и
решай, как быть. Все сейчас от тебя зависит.
     - Как решать,  если у меня выбора нет? - Димка не поднимал глаз. - Хорошо,
я постараюсь...
     - Что значит -  постараюсь?  Я ведь не гальюн тебя посылаю чистить,  а мир
спасать.
     - Будет сделано!  -  Димка встал, вытянув руки по швам. Проделано это было
не с  рекрутским испугом и не с ефрейторским подобострастием,  а с неподдельным
достоинством старослужащего, хорошо знающего свою истинную цену.
     - Вот это другое дело.  - Впервые в голосе Дария прозвучало что-то похожее
на  удовлетворение.  -  Теперь пусть  нас  наедине оставят.  Разговор предстоит
сугубо доверительный... А ротный пусть немного подождет...
     Ротный прибыл спустя четверть часа да еще и  не один,  а  в  сопровождении
Додика, чья коляска, как выяснилось, по проходимости и маневренности мало в чем
уступала танкетке.
     Синяков,  как мог,  объяснил ротному причины, по которым раненый комбат не
может немедленно принять его. Тот хоть и косился на незнакомца (напомним, что в
момент  их  предыдущей встречи  лицо  Синякова было  сплошь  замотано бинтами),
однако, паче чаяния, права качать не стал и отправился осматривать поле боя.
     Воспользовавшись этим,  Додик полностью завладел вниманием Синякова. Таким
образом, встречу с Дашкой наедине пришлось отложить до лучших времен.
     Новости у Додика были печальные.  И Мишка,  и Игорь погибли.  Первый -  от
взрыва  перегревшегося огнемета,  а  второй  -  от  клыков  маленького бесенка,
каким-то  чудом проникшего ему в  штаны и  присосавшегося к  бедренной артерии,
самому уязвимому (после сердца) элементу системы кровообращения. Пострадал даже
изворотливый и  удачливый Мансур.  Один из крылатых бесов,  ни с того ни с сего
позарившийся  на   его  пиратскую  косынку,   унес  вместе  с   ней  и   скальп
разжалованного прапорщика.
     - Нам тоже похвалиться нечем, - сказал Синяков, выслушав рассказ Додика. -
С комбатом плохо.
     - Полагаешь, не протянет он долго?
     - Похоже  на  то...  -  ответил Синяков,  внимательно наблюдая за  Дашкой,
которая в каком-то странном танце порхала между кучами шлака и аглопорита.
     - А кто вместо него планируется?
     - Свято место пусто не бывает.
     - Так то свято место.  А  у комбата место чертово.  Охотников на него мало
найдется... Ты сына-то хоть встретил?
     - Встретил...
     - А почему так невесело отвечаешь?
     - Не хочет он из дисбата уходить. Решил держаться до победного конца.
     - Игнорирует, значит, отцовскую волю?
     - Если здраво рассуждать,  то он прав. Взрослый уже. Пора своим умом жить.
Не скажу, что ему здесь нравится, но, по крайней мере, труса он не празднует.
     - Ну и слава богу.  Можешь с чистой совестью возвращаться назад.  Все, что
мог, ты сделал.
     - Пожалуй... Похоже, что тут вполне и без меня обойдутся.
     - Я  вот  что  от  тебя хочу...  -  Додик вытащил из-под себя внушительных
размеров пакет.  - Когда будешь возвращаться, захвати с собой мое донесение. На
три предыдущих я не получил ни ответа, ни привета. Что-то здесь, чую, нечисто.
     - Кому передать?
     - Лично Воеводе. Тут адрес написан.
     - Ты бы еще написал:  "Лично господу богу", - возмутился Синяков. - Совсем
с ума спятил! Как я к этому Воеводе пробьюсь?
     - Уж  постарайся.  На прием запишись.  Связи старые восстанови.  Мартынова
помнишь? Он, говорят, большой шишкой в органах стал.
     - Шишом  он  там  стал,   а  не  шишкой!   -  Для  убедительности  Синяков
продемонстрировал Додику комбинацию из  трех  пальцев.  -  Мартынов меня  не  с
Воеводой сведет,  а с психиатром.  Есть у них в конторе такие,  которые диагноз
"вялотекущая шизофрения" всем подряд ставят.  А это, считай, лет пять в дурдоме
гарантировано.
     - Ты просто обязан выполнить мою просьбу! - Додик никогда не умел просить,
и  сейчас это  опять получалось у  него плохо.  -  Существует какой-то  опасный
заговор.  Я  в этом уверен.  Все,  что здесь происходит,  явно инспирировано из
нашего мира. Причем весьма влиятельными людьми. Они скрывают от Воеводы правду!

     - Ну это уж как водится!  -  Синяков даже руками развел. - От царя-батюшки
правду министры скрывали.  От доброго барина - управляющий. От Сталина - Берия.
И так далее.
     - Пойми,  иной  силы,  способной предотвратить надвигающуюся беду,  просто
нет.  Я привел здесь,  -  он постучал пальцем по пакету,  - весьма убедительные
доводы. Сейчас я изложу их тебе в двух словах...
     - Ну если только в двух...
     Дашка,  продолжавшая выделывать свои  замысловатые па,  вдруг прыгнула так
высоко и грациозно,  что,  казалось,  зависла на несколько секунд в воздухе. Ее
поведение  сначала  показалось  Синякову  странным,   и,   лишь   приглядевшись
повнимательней,  он  понял,  что это вовсе не ужимки расшалившейся девчонки,  а
скорбный танец, в древности, наверное, являвшийся частью погребального ритуала.
     Додик  тем  временем  пытался  довести  до  сознания Синякова смысл  своих
умозаключений,  изложенных в послании к Воеводе.  Они, как всегда, были темны и
запутаны.
     Начал он с уже знакомого Синякову тезиса о том, что явления, имеющие место
в  Пандемонии,  не  укладываются в  рамки  существующих научных  представлений.
Однако замалчивать их на этом основании было бы некорректно и даже опасно.  Тем
более что вышеуказанные явления существуют объективно.
     При  этом Додик поднял с  земли оторванный волчий хвост,  понюхал его и  с
отвращением отбросил прочь.
     Далее он перешел к  разъяснению своей позиции относительно того,  с кем же
именно столкнулось в  Пандемонии человечество.  Предположение о  том,  что "так
называемые бесы" имеют мистическую, то есть необъяснимую с научной точки зрения
природу, Додик решительно отметал.
     По  его  версии,  в  Пандемонии обитала некая особая жизненная субстанция,
наделенная способностью к  весьма убедительной мимикрии.  По отношению к  людям
она является паразитом, что в общем-то не ново, поскольку за счет человеческого
организма существует несколько сотен биологических форм,  начиная от  крошечных
микробов и кончая громадными гельминтами.
     Ранее  эти  загадочные паразиты  пребывали  в  латентном  состоянии,  а  к
активной жизнедеятельности вернулись под  влиянием некоторых,  пока еще  не  до
конца ясных факторов.
     Здесь его перебил Синяков:
     - А  проще нельзя сказать?  Дескать,  о  происхождении этих тварей нам  ни
хрена не известно.
     - Я и так упрощаю,  -  возразил Додик.  - Но в каждой профессии существует
своя терминология. Даже у сапожников.
     Немало внимания было  уделено вопросам топологии и  физики Пандемония.  По
мнению Додика,  это была пространственная структура,  чьи мировые координаты до
поры до  времени отличались от  аналогичных координатов реального мира,  что не
противоречило общепризнанной теории дискретности пространства-времени.
     В настоящий момент,  утверждал Додик,  происходит медленное, но неуклонное
сближение обоих миров, причем результаты измерений неоспоримо свидетельствуют о
том, что источник силы, способствующий этому, находится в реальном мире.
     Природа вышеуказанной силы  пока остается невыясненной,  хотя какая-то  ее
часть,   возможно,   самая   ничтожная,   проявляет   себя,   взаимодействуя  с
электромагнитным полем. Этим, кстати, объясняются активные помехи, так мешающие
в последнее время радиосвязи.
     О последствиях такого явления, как полное совмещение обоих миров, говорить
преждевременно,  поскольку оно может затронуть качественное состояние известной
нам вселенной.  Но даже в  самом благоприятном для человечества случае паразиты
Пандемония, безусловно, получат неограниченный доступ в реальный мир.
     На этом предварительная часть донесения заканчивалась,  и  Додик перешел к
выводам и рекомендациям.
     - Ты их тоже в двух словах изложишь? - поинтересовался Синяков.
     - Не утрируй,  а внимательно слушай,  - ответил его чересчур умный друг. -
Не исключено, что тебе придется докладывать все это лично Воеводе.
     -Упаси боже!
     Выводы, а тем более рекомендации были самыми радикальными. Додик предлагал
применить   против   Пандемония  всю   мощь   современного  научно-технического
потенциала, включая радиологическое, инфразвуковое, лучевое и ядерное оружие.
     - Даже ядерное? - присвистнул Синяков..- Где же его Воевода возьмет?
     - Пусть обратится к мировой общественности.  Ведь речь идет о судьбе всего
человечества.
     - Как же,  доверит ему мировая общественность атомную бомбу!  Дураков даже
среди мировой общественности мало...  А  что будет с городом?  Я имею в виду не
тот, где бесы засели, а настоящий. Неужели тебе его не жалко?
     - Я  ведь  уже  говорил,  что  до  окончательного слияния  пространств еще
далеко.  Ядерный взрыв  в  Пандемонии скорее всего не  затронет реального мира.
Хотя население города на  всякий случай можно эвакуировать...  В  конце концов,
даже  если  и  случится что-то  непредвиденное,  невелика потеря.  Это  ведь не
Венеция и не Тадж-Махал.
     - В  Венеции я  не был,  не знаю.  А  тем более в Тадж-Махале.  Зато здесь
немало лет провел.  Жалко как-то...  Слушай,  ты  про писателя Бертольда Брехта
слыхал?
     - Слыхал. А что такое?
     - Он как считается - прогрессивным?
     - Еще каким! Член Всемирного совета мира и лауреат Международной Ленинской
премии. Хотя жить предпочитал на Западе.
     - Бывал он в наших краях?
     - Бывал пару раз. Но в основном проездом.
     - Правда, что он назвал наш город самым скучным в мире?
     - Не в курсе... Но с него станется. Язвительный был человек. Помню, есть у
него одна такая строчка: "Без министров хлеб рос бы внутрь земли, а не вверх".
     - Выходит, не верил он начальникам.
     - Не верил, - кивнул Додик.
     - А ты, остолоп, веришь! Ладно, давай сюда твое донесение...
     В этот момент их позвали внутрь лесопилки.
     Дарий лежал на боку, подтянув колени к груди и припав щекой к взмокшему от
крови рюкзачку с семечками. Димка с отчужденным лицом стоял рядом. Кожанка была
небрежно наброшена ему на плечи.
     Когда  все  приглашенные собрались  возле  умирающего,  левый  глаз  Дария
приоткрылся и отыскал ротного.  Губы его шевельнулись,  но звуки речи были едва
слышны.  Ясно их  понимал только один из присутствующих -  Димка,  новоявленный
колдун.
     - Сами понимаете,  что я  только повторяю чужие слова,  -  обратился он  к
ротному.   -  А  теперь  слушайте...  Примешь  командование  батальоном...  Все
остальное у  меня  уже  принял  рядовой  переменного состава Синяков.  Не  смей
обижать его... Впрочем, это и небезопасно.
     Глаз закрылся,  давая понять, что с первым пунктом завещания покончено, но
тут же открылся снова и уставился на Дашку.
     - Тебе,  сестренка,  мне  особо сказать нечего.  -  Димка,  передавая волю
Дария, старался избегать любых эмоций. - Ты достигнешь многого... Но еще больше
потеряешь. А сейчас бери мой мотоцикл и уезжай.
     Веко  умирающего мелко-мелко  задрожало и  бессильно замерло,  однако губы
продолжали беззвучно шевелиться.
     - Он обращается к тебе,  отец,  -  сказал Димка. - Отправляйся в срединный
мир и  сделай то,  на  что я  не решился...  Маг не должен восседать на царском
троне... Нельзя вернуть прошлое... Вместе с ним вернутся и все его химеры...
     - Не понимаю,  -  растерялся Синяков. - Какой маг, какие химеры? Нельзя ли
объяснить подробнее?
     - Нельзя.  -  Димка провел рукой по  лицу  Дария,  окончательно закрыв его
глаза. - Он умер.
     На  минуту  установилась глубокая тишина,  а  затем  Дашка  голосом  таким
отрешенным,  словно  речь  шла  не  о  ее  родном  брате,  а  о  ком-то  совсем
постороннем, спросила:
     - Когда состоятся похороны?
     - Мы не хороним своих мертвецов,  а сжигаем их,  -  ответил Димка. - Иначе
бесы не  дадут им  покоя даже в  могиле...  Вам я  советую поторопиться.  Будет
лучше, если вы покинете Пандемоний засветло.
     Ни  с  кем не попрощавшись и  даже не одарив покойника последним поцелуем,
Дашка  направилась  к  выходу.  Затем  Димка  обратился  к  вновь  назначенному
батальонному командиру.  Обратился не  как  солдат к  офицеру,  а  как равный к
равному.  Изношенная кожаная куртка значила в  этом  мире  гораздо больше,  чем
погоны со звездами.
     - Немедленно соберите весь личный состав,  - сказал он. - Пока заклятие не
потеряло силу и ребята не разбежались, мне нужно еще раз подтвердить его.
     Батальонный без  лишних  слов  кивнул и  отправился выполнять распоряжение
мальчишки-штрафника. За ним покатил на своей коляске Додик. Отец и сын остались
вдвоем.
     - Будем  прощаться,   -  Синяков  протянул  Димке  руку.  -  Надеюсь,  еще
свидимся...  Когда будешь носить эту куртку,  не забывай, что она хранит в себе
не  только тайную силу колдунов,  но и  память о  содеянном зле.  Постарайся не
запятнать ее невинной кровью.
     - У бесов нет своей крови, ты же знаешь. А пролить человеческую кровь я не
смогу...  Это одно из условий комбата,  которое я поклялся выполнить... Прощай,
тебя ждут...  Передавай привет матери,  хотя я и понимаю, как это будет муторно
для тебя.
     - Прощай...
     За стеной на холостых оборотах затрещал мотор мотоцикла.

     Глава 18
     Едва только Синяков устроился на  сиденье за  спиной у  Дашки и  та очертя
голову рванула с места, все его опасения относительно умения девушки обращаться
с  мотоциклом разом  рассеялись.  Стилем  вождения,  одновременно агрессивным и
расчетливым,  Дашка  была  явно  обязана  ныне