где настоящая война, -
ни фига! Впрочем, еще не вечер, может, еще и придется пострелять от души,
до звона в ушах...

Ложбина тянулась вправо и вверх по склону горы, огибая тот обрывистый
скалистый утес, который скрывал от неприятеля бухточку. Конечно, теперь эта
бухточка с испорченным катамараном осталась уже далеко внизу. Сквозь кусты,
между которыми петляла козья тропка, ее невозможно было разглядеть. Шли
быстро, но не бегом, поскольку Магомад настоящего "мамонтовского"
марш-броска нипочем не выдержал бы. Да и Ольгерд, несмотря на свою
спелеологическую выучку и выносливость, тоже не сумел бы вписаться в
график. К тому же требовалось идти негромко и шелестеть поменьше, что при
движении по горно-лесистой местности не так-то просто.

Тем не менее шелестели они и впрямь немного. Разговоров, само собой, никто
не вел, ветками не трещали, ботинками не топотали.

Ложбина постепенно сошла на нет, но тропка осталась. Правда, теперь ее с
боков почти ничего не прикрывало - кусты поредели, а у больших лиственных
деревьев кроны начинались выше чем в двух метрах от земли. Несмотря на
умеренный темп хода, дед Магомад явно подустал.

- Перекур, - шепотом объявил капитан, и все присели за кустами,
ощетинившись оружием. Курить, конечно, никто и не думал. Во-первых, потому,
что все были некурящие, а во-вторых, потому, что запах табачного дыма -
демаскирующий фактор.

- Мы совсем близко от площадки, - сообщил Ляпунов. - Полтораста метров
наискосок по склону. Тропа вообще-то прямо туда ведет. Однако есть
предложение всем колхозом туда не ходить. Пойдут Топорик и Юрик. Главная
задача - убедиться, что насчет вертолета мне не поглючило. Если вертолета
нет, то можете обозвать меня старым мудаком. Если он есть, оцените, как и
что. Сможете взять сами - рискуйте. Не будете уверены, тихонько вернитесь,
подумаем вместе. В эфире пока не базарьте. Отдохнули? Вперед, мы ждем
здесь!

Хотя Ляпунов не стал назначать старшего, Юрка и так понял, что начальником
будет Топорик, а потому, пригибаясь, двинулся за этим бывалым мужиком.

Топорик свернул с тропки и начал пробираться вверх по склону, перебегая от
одного ствола дерева к другому. При этом он все-таки соблюдал направление
"наискосок", а потому уже совсем скоро впереди в просветах между деревьями
замаячила поляна.

Юрка перебегал следом, стараясь не терять Топорика из виду. Команды Топорик
подавал жестами: то ладошкой махал вправо - возьми правее, то пальчиком
манил - дескать, держись поближе, то поднимал ладонь вверх - стой, не
торопись.

Наконец Топорик всей пятерней помахал: мол, давай ко мне. И сделал рукой
такое движение, будто змея извивается. Это означало "ползи по-пластунски".
Таран пополз вверх и оказался в траве рядом со своим шефом.

- Титул "старого мудака" Сереге не угрожает, - прошуршал Топорик в самое
Юркино ухо. - Два пальца вправо вон от той раздвоенной березки.

Таран глянул. Мама родная! Там действительно стоял небольшой вертолет с
наброшенной поверх него маскировочной сетью.

- "Ми-2". - Наметанный глаз Топорика разглядел знакомые контуры даже сквозь
сетку. - Как раз то, что заказывали. А вот и охрана. Один ту сторону леса
охраняет, другой - другую. Хоть бы, курвы, укрылись как-то. Рассекают в
косыночках, тельняшка нараспашку, автомат у бедра... Учить их некому,
салажню! А третий, видать, поспать намылился. Вон под вертолетом, в теньке.
Ну "сачок", сукин сын! Короче, берешь себе вон того, что поближе, я
второго. И ходом к вертолету! Там ты с отдыхающим разберешься. Еще пилот
может быть, ну, с тем я сам профессионально побеседую...

Таран прекрасно видел того, кого ему надлежало "снять". Нет, на салагу этот
тип был вовсе не похож. Рослый, мордастый, тяжеловесный. Контрактник, что
ли? Или омоновец? А может, просто бандюган, переодетый в форму на время
дела? Но явно не чеченец, не араб и не африканец. Хотя Юрка, пожалуй, еще с
самого начала операции больше всего опасался того момента, когда придется
стрелять в федералов, руки у него не дрожали... Дут! Дут! - Топорик и Юрка
выстрелили с интервалом в секунду. Оба бойца в зеленых косынках повалились
почти беззвучно.

- Вперед! - Топорик высигнул из-за кустов, Юрка за ним, на бегу выцеливая
того, что лежал под вертолетом. Дут! Через масксетку было видно, как
"сачок" подскочил, коротко вскрикнул и распластался окончательно. Топорик
полоснул штурмовым ножом сеть, проскочил к вертолету и отодвинул правую
дверцу. От дверцы внутрь кабины шарахнулся явно заспанный мужик в
камуфляжных штанах и майке-тельняшке. Он, должно быть, пытался найти
кобуру, но Топорик долбанул его прикладом под дых, а потом кулаком по
загривку. Мужик так и лег на пол.

- Вызывай наших! - прорычал Топорик. - Скажи, карета подана, даже с
кучером!

- Серый! - позвал Юрка в рацию. - Ответь!

- Слышу, - отозвался Ляпунов. - Условились же не базарить...

- Карета есть, с кучером! Тропа свободна!

- Понял, выдвигаемся!

НА КАРЕТЕ С КУЧЕРОМ

- Проверь, все ли отдыхают? - приказал Топорик, торопливо застегивая
наручники на пилоте и запихивая ему в рот кусок рукава камуфляжки, висевшей
на крючке в кабине. Этот кусок Топорик наскоро отхватил ножом.

Первым Юрка проверил того, кто лежал под вертолетом. В голову навылет -
контрольного не надо. Затем пробежался до остальных - тоже нет проблем. А
со стороны тропы на поляну уже выбежали Ляпунов и Милка с Ольгердом,
которые буквально волокли под руки Магомада.

- Посиди, Хасаныч, мы только сетку стащим! - бросил капитан старику. -
Юрик, приглядывай! У вас был один риск - те, на речке, услышать могли.

Ляпунов и все прочие взялись за камуфляж, Топорик осваивался в кабине, Юрка
караулил, укрывшись за деревом.

Он был так сосредоточен, опасаясь прозевать супостата, что даже вздрогнул,
услышав, как за спиной громко чихнул и заурчал вертолетный двигатель.

- Бегом! - крикнул Ляпунов, призывно размахивая рукой. Магомада уже
втаскивали в вертолет. Юрка сломя голову пересек поляну, запрыгнул в
кабину, последним влез капитан.

- Газуй, авиатор! - крикнул он Топорику. - А то эта братва уже проснулась!

Юрка понял, что Ляпунов имеет в виду граждан, поддежуривавших на речке.

- Понял! Взмываю! - отозвался новоявленный пилот. - Прошу всех занять места
и не курить!

Лопасти уже крутились вовсю, корпус слегка дрогнул, и вертолет, немного
покачиваясь, стал подниматься над поляной...

- Надо же, летю! - порадовался Топорик и, накренив ротор вперед, потянул
машину вперед с набором высоты.

- Угон воздушного судна при отягчающих обстоятельствах, - квалифицировал
действия Топорика Ляпунов. - Куда будем сбывать похищенное, а?

- Хрен его знает! - хмыкнул Топорик. - Почем нынче в Турции наши "двушки"?

- Сколько у тебя горючки?

- До Ханкалы, возможно, хватит.

- Нам в другую сторону, не забыл?

- Дотуда точно не хватит. Границу, может, и перелечу, но только грузинскую.
"Где же ты, моя Сулико?"

- Нет, "Сулико" нас не устроит. Папашу в другой стране ждут: "Пред Баку
спокойно лег, пред Баку спокойно лег Каспий побежденный!"

- Ни хрена такого не слышал! - удивился Топорик. - Это из Муслима
Магомаева, что ли?

- По-моему, аж из Рашида Бейбутова, если тебе это что-нибудь говорит.

- Ничего не говорит, - вздохнул Топорик. - Я и Муслима плохо помню. Молодой
ишо!

- "Сулико", между прочим, еще товарищ Сталин любил слушать! - напомнил
Магомад с легким благоговением. - Если б он сейчас воскрес - такого бардака
никогда бы не было.

- Ну да, - скептически заметил Ляпунов, - поехали бы всем Кавказом под
Магадан - и нет проблем.

- Не всем! - возмутился Магомад. - Частично. Но тогда, в сорок третьем, он
лучше сделал, валлаги, чем демократы теперь! Да, увез голодными, да,
морозил в поездах, да, в степь выселил. Но крови тогда много меньше было. И
Грозный только немцы немного разбомбили, а не русские. Восстание тогда
Гитлер готовил и резню - это вам любой старик скажет, если он, иншалла,
разум не потерял. Я маленький был, но хорошо помню, что люди говорили. А
теперь, когда старый стал, много зон повидал, могу сказать: всех нас,
советских, надо вот так держать! Как Сталин! Иначе беспредел и бардак
получается...

- Этот, "кучер", никак в себя пришел! - перебила Милка. - Может, даже
что-то сказать хочет.

- Кляп-то на фига забивал? - проворчал Ляпунов, брезгливо выдергивая
обслюнявленную тряпку. - Думаешь, его с воздуха услышит кто-нибудь?

Пилот вообще-то еще не очень пришел в себя, что после удара по башке,
нанесенного Топориком, было вполне понятно. Он тупо хлопал глазами и
пытался мотать головой, очевидно, не понимая, почему шея так плохо
поворачивается.

- Говорить можешь? - спросил Ляпунов. - Чья машина? Кто вас посылал?!
Отвечай, "вертушечник" поганый!

- Не розумем... - пробормотал вертолетчик невнятно.

- Слышь, Топор, - капитан повернулся к самодеятельному авиатору, - ты его
по какому месту бил, а? Вроде товарищ в форме старлея российских ВВС, а
говорить по-русски разучился!

- Може, пан мувит по-польски? - предположил Топорик.

- Пан Ольгерд, пшепрашам! - Ляпунов посмотрел на "пана Сусанина".

Ольгерд только хмыкнул:

- Я по-польски говорю не лучше тебя. К тому же, судя по роже, это вовсе не
поляк, а литовец скорее.

- Ну, братан, я до таких тонкостей, чтоб одного западенца от другого по
роже отличать, еще не дошел. Лаба дена, драугас?! - Ляпунов потряс пилота
за плечо и пошлепал его по щекам. - Бибис яки? Ты, хрен собачий, очухаешься
или нет?

- А на фиг он нам вообще нужен? - накренив вертолет, чтобы свернуть в
постепенно сужающуюся горную долину, спросил Топорик. - Откроем дверцу - и
аусвайс цум тойфель!

- Наин! Наин! - Похоже, немецкий язык даже в редакции Топорика этот
гражданин быстро понял. - Наин "аусвайс цум тойфель"! Не надо, битте!

- Насчет "битге", - произнес Ляпунов, выразительно постукав кулаком о
ладонь, - это мы еще посмотрим...

- "И сказала мама Фиттих: "Может быть, не надо бить их?" - процитировал
Ольгерд неизвестное народу детское стихотворение начала XX, а то и конца
XIX века. - Настоящий фриц, хотя, конечно, бывший гэдээровец...

- Ну, тогда он по-русски шпрехает! Яа?

- Да... Говорью, абер зер шлехт.

- Остальные, дайне камераден, тоже немцы? Ферштеен?

- Наин! Кроатен, полен, бђмен... Розумиете? По-русски буде: хрваты, полаки,
чехи...

- Добрые католики, надо думать, - хмыкнул Ляпунов. - И кто вас сюда
направил? Римский папа?

- Нет, - помотал головой пленник, - мне один камерад говориль: ест работа.
Айне приват организацион нужен шпециалист по пилотирунг руссишь хубшраубер.
"Ми-цвайте". Опыт полет ночью и в горах. Ошень мало контракт - но ошень
гроссе премиум. Фюнф унд цванциг тыща марок.

- Нехило! - порадовался за коллегу Топорик.

- И тебе сказали... Как тебя зовут, кстати? Ви ист дайн наме унд форнаме?

- Ляпунов, должно быть, с трудом припоминал сейчас основной вопросник для
командиров разведподразделений, тем более что к работе на западном театре
специально никогда не готовился.

- Бунке Карл.

- В фольксармее служил?

- Я, - утвердительно кивнул Карл. - Обер-лђйтнант. В отставка.

- В бундес-люфтваффе, стало быть, не взяли?

- Наин. Комиссион говориль: зи зинд айн ЭфДеЙот-региментс-секретер - шнель
раус! Хотель делат бизнес...

Экс-секретарь полковой организации Союза свободной немецкой молодежи очень
по-русски вздохнул, должно быть, вспоминая о том, чем закончилась его
попытка вписаться в рыночные структуры объединенной Германии.

- Про бизнес можешь не рассказывать, - посочувствовал Ляпунов. - Это и у
нас многие пробовали... Давай дальше, по сути дела. Вайтер, битте!

- Тут! Дали билет нах Тифлис. Там мене встретил Предраг и отвез нах
"Фазенда". Эс ист айн гебирг-санаториум мит хубшраубер-ландунг-платц,
ферштеен?

- Так точно. Кто такой Предраг?

- Кроат, унзер шеф. Он говориль: большой денги - большой риск. Надо одеть
руссише униформ унд - нах Шешня. Спасат кранке альтманн. За это - денги. Ум
зибен ур хойте - вылет.

- А обратно?

- Hyp венн аллее будет абгемахт.

- А ты вообще-то соображал, что делаешь, а? - грозно спросил "кранке
альтманн", до этого хранивший молчание. - Ты хотел как Матиас Руст быть,
да?

- Их хабе фрау унд фир киндер, - вздохнул Бунке, даже не удивившись, что
дедушка в папахе помнит знаменитого юного аса, который своей посадкой на
Красной площади сбил со своих постов все руководство советской ПВО. - Жит
надо, Фюнф унд цванциг таузенд... Это ест денги.

- Предраг с вами полетел? - Ляпунова морально-нравственные вопросы особо не
волновали.

- Я, я. Он бил кляйне шеф. Там, - Карл поднял палец на скованных
наручниками кистях рук и направил его в потолок кабины, - ест гроссе!

- Сколько вас всего было? Вифиль манн ин зайне ком-мандо?

- Ахт. Считай менья. - Для верности Бунке оттопырил восемь пальцев,
насколько ему позволили браслетки.

- Да, - вздохнул капитан, - задал ты задачку, ваффенбру-дер!

Таран это понял так, что Ляпунов, который рассчитывал захватить российский
вертолет, сесть на какую-нибудь федеральную площадку, а потом,
дозаправившись, продолжить путь, жестоко просчитался. Ясно, что на той
грузинской площадке, откуда взлетал экс-геноссе, никто горючки для Ляпунова
не припасал. Хотя, наверное, дотуда заправки хватит.

- Как ты границу перелетал, где? - спросил Сергей, показывая немцу
отобранную у него планшетку. На ней не было никаких заметных линий
прокладки курса.

- Альзо, их ферштее! - Бунке развернул карту и карандашиком указал точку.

- Дас ист "Фазенда". Ерсте курс - айн хундерт фюнф унд зибцих, цвай унд
ахцих километер, данн драйцен граде цум Ост, нойнцен километер. Дритте
курс...

- Ясно! - прервал доклад Карла Ляпунов, потому что приметил, что второй раз
немец менял курс уже над российской территорией. - И никто не
интересовался, зачем ты влетел в воздушное пространство России?

- Я говориль Предраг: "Нам не будут делат фернихтунг?". Он сказал: "Ничего
не будут. Все куплено".

- Ну славяне, ну славяне! - возмущенно пробормотал Топорик.

- А обратно? Как вы обратно через границу собирались?

- Предраг говориль: "Тако же".

- Входной пароль помнишь? - неожиданно для всех спросил Ляпунов, хотя ни о
каком пароле речи вроде бы не шло.

- Пароле? - Немец с легким страхом и уважением поглядел на капитана. -
Предраг говориль пароле. Два, сем, восем, один. Инс руссиш. Это надо
говорит на гренце, когда запрос.

- Между прочим, нам до границы пятнадцать кэмэ осталось, - сообщил Топорик,
- а нас еще никто не запрашивает. Где-то кто-то говорит, кого-то на цель
наводят, но не на нас... И сбивать вроде никто не хочет.

- Сплюнь! Высота какая?

- По альтиметру две пятьсот, а по радиовысотомеру - двести. Горы, знаете
ли.

- Вот и смотри за ними, за горами этими, пока ни во что не впаялся.

- Стараюсь... "Гей, славяне, гей, славяне, москали и киевляне..." - зло
промурлыкал Топорик.

- Завязывай, Кобельзон! - проворчала Милка. - И не обзывай славян геями!

- Не знаю, как насчет геев, - мрачно отозвался Топорик, - но пидорасов
среди них полным-полно оказалось...

В этот момент метрах в пятидесяти перед носом вертолета наискось снизу
вверх прошелестела-просверкала трасса крупнокалиберных пуль, а спустя еще
несколько мгновений сквозь мерное тарахтение вертолетного движка откуда-то
справа долетело усиленное горным эхом басовитое пулеметное "ду-ду-ду-ду"...

- "ДШК", будь он неладен! - прошипел Топорик. - Афганский знакомец!

- Великовато упреждение взяли... - проскрипел зубами Ляпунов. - Но могут и
поправиться...

Вторая трасса пронеслась левее вертолета. Тарана слегка прошиб холодный
пот.

- Газку прибавь! - прорычал Ляпунов.

- Серый, не нуди! - огрызнулся Топорик. - Если я прибавлю, мы на вираже с
утесом поцелуемся. Аллаху лучше помолись, здесь оно быстрее доходит!

Третьей очереди не последовало, потому что "двушка" ушла за утес и
пулеметчики потеряли ее из виду.

- Нет бога, кроме Аллаха, и Магомад - пророк его! - провозгласил Ляпунов.

- Не шути, а? - нахмурился тезка пророка. - Мы еще грузинскую границу не
перелетели. Он обидеться может.

- Мовчу, мовчу, мовчу... - успокаивающе пробормотал капитан, пародируя деда
Ничипора из "Свадьбы в Малиновке".

- Граница вон за тем перевалом, - прикинул на глаз Топорик. - А горючки на
полчаса, то есть при таком раскладе на сто километров. "Расцветай под
солнцем, Грузия моя!" Вот уж не думал, что буду нарушать госграницу средь
бела дня...

- Там, кстати, над перевалом облако стоит, - заметил Ляпунов, - а что за
ним - ни хрена не видно. По карте там, между прочим, приличная горка, и
ущелье, как бык поссал...

- Слушай, - неожиданно попросил Магомад, - покажи карту, а?

- Есть желание сойти, уважаемый? - спросил Топорик.

- Покажи, говорю! Не пожалеешь.

- Пожалуйста...

Магомад полез во внутренний карман своего шикарного пальто, вынул оттуда
футляр с очками и, водрузив выпуклые, "дальнозоркие" стекла на свой орлиный
нос, стал разглядывать карту.

- Валлаги! - воскликнул он через два десятка секунд. - Так и думал. Тут до
моего родного села тридцать километров. Направо свернешь - и лети вдоль
хребта. Это уже Дагестан будет. Я подскажу, куда садиться.

- Вообще-то шикарное место, - с некоторым сомнением произнес Ляпунов, - но
нам, к сожалению, велели вас не домой отвезти, а передать с рук на руки
хорошим людям... Если мы что-то не так сделаем, они огорчиться могут.

- Я знаю, - сказал Магомад. - И людей этих знаю, и сам хочу к ним попасть
побыстрее. Но бензина-керосина напрямую лететь не хватит, а до моего села -
хватит. У тебя связь вообще-то есть?

- Ну, допустим, найдется, - нехотя ответил Ляпунов.

- Вот и хорошо. Приземлишься, позвонишь - они приедут...

Но тут рация, до этого момента издававшая всякие малопонятные писки и
хрюки, удивительно четко произнесла, правда, с легким грузинским акцентом:

- Два три двадцать восемь, контрольная "Фазенда", вошли в воздушное
пространство Республики Грузия. Прием...

- Контрольная "Фазенда", я - два три двадцать восемь, два семь восемь один,
как поняли? - довольно нахально ответил Топорик, понимая, что на "Фазенде"
вряд ли кто перепутает его южнорусский, в лучшем случае
слобожанско-хохляцкий говорок с хорватским акцентом Предрага или
бранденбургским произношением Карла Бунке.

- Вон туда, в то ущелье сворачивай! - подсказал Магомад, когда вертолет
пролетел сквозь толщу белого облака и обогнул ту самую "приличную горку".
Красиво, слов нет, но жутковато!

- А, сворачивай! - махнул рукой Ляпунов, и Топорик, заложив левый вираж,
погнал вертолет как раз в то ущелье, что "как бык поссал"...

ВСЕ КАК ПО ПИСАНОМУ

- Хасаныч, - скромно спросил Ляпунов, - а у вас тут как, по вертолетам не
стреляют?

- Тем более мы уже из Грузии обратно вылетели, - заметил Топорик. - Всего
только четыре минуты покрутились... Жаль! А то бы летел сейчас и пел, как
Мимино: "Читта-дритта, читта-Маргарита!" У него, кстати, тоже "двушка"
была, по-моему.

- По вертолетам у нас не стреляют, - ответил Магомад степенно, - если они
баранов не воруют. Были такие случаи при советской власти. Зависли на метр,
борттехника за борт, он петлей барашка застегнет - и тыр-тыр-тыр! Чабан из
двустволки - шарах! - и мимо. А в махачкалинском отряде кто-то шашлык
кушает. Дикость!

- Хасаныч, а вам никто не говорил, что вы на Кикабидзе похожи? - спросила
Милка. - Только вам бородку подровнять надо.

- Это мне сейчас говорят, когда я старый стал. А когда Буба Мимино играл, я
намного красивее его был.

- Не сомневаюсь, - вздохнула Милка, хотя в те времена, когда Кикабидзе
играл Мимино, она под стол пешком ходила.

Таран весь этот треп воспринимал двояко. Ощущение, будто все происходит в
каком-то то страшном, то нелепом сне, у Юрки началось еще с того момента,
как вертолет взлетел с поляны. Правда, чуточку отлегло с души после того,
как оказалось, что они с Топориком постреляли не федералов, а каких-то
импортных. И чт