Лысый,  совершенно  лысый,  как  коленка.  В  общем,  сосед  не
разглядел, они промелькнули очень быстро.
   Окно соседа с первого этажа было  расположено  так,  что  оттуда  отлично
просматривались  люди,  бежавшие  через  двор.  Как  только  дверь  подъезда
захлопнулась, он бросился к окну и сквозь пелену  дождя  разглядел  длинного
маньяка и маленького, худенького парнишку, который гнался за ним  по  лужам.
Он, правда, не ожидал, что парнишка выстрелит, думал, просто побить хочет.
   Сосед с первого этажа плохо разбирался в законах, в уголовном праве.  Сам
он был человеком пожилым, не очень здоровым  и  при  всем  желании  догнать,
побить, а тем более  застрелить  ублюдка  не  мог.  Он  не  знал,  правильно
поступил тот маленький парнишка с пистолетом или нет. Когда он  увидел,  как
Лидочку с пятого этажа выносят на носилках почти бегом и  фельдшер  "скорой"
держит над ней банку капельницы, ему вообще расхотелось думать  о  законе  и
уголовном праве. У него были две внучки-близняшки шести лет...

***

   Капитан Мальцев вошел в подъезд старого дома на Самотеке и сразу  услышал
громкие голоса, смех, веселый мат. Группа подростков сидела  на  подоконнике
между третьим и четвертым этажами. Мальцев поднялся к ним.
   - Привет, ребята. Среди вас нет случайно Иры Лукьяновой? - спросил он.
   - А вы кто? - Девочка в розовой майке сдула челку со лба и оглядела  Гошу
вполне женским, оценивающим взглядом.
   - Я из милиции. Капитан Мальцев.
   - Очень приятно, - девочка спрыгнула с подоконника, и высокие "платформы"
босоножек слегка спружинили, -  Ира  Лукьянова  -  это  я.  Вы  насчет  того
убийства?
   - Да. Мне надо с вами поговорить. Вы ведь в этом подъезде живете? Давайте
пройдем к вам в квартиру.
   - Ой,  а  можно  на  улице?  Если  я  сейчас  дома  появлюсь,  да  еще  с
милиционером... И вообще у нас дома трудно вести серьезные разговоры.
   - Хорошо, - кивнул Гоша, - можно и во дворе, на лавочке.
   - Я вообще-то все уже сказала следователю,  -  сообщила  Ира,  когда  они
уселись на единственную свободную от дворовых бабушек  скамейку.  -  Хорошо,
что Инну выпустили. Это точно не она убила.
   - Почему вы в этом так уверены? Вы с ней знакомы?
   - Ну, по-соседски, - полсала плечами Ира, - один раз  к  нам  в  почтовый
ящик их телефонный счет бросили, я занесла, поболтали немного. Потом однажды
Станислав Михайлович ключ оставил в замочной скважине  снаружи.  Я  увидела,
позвонила в дверь.
   - Он был настолько рассеянным человеком? - удивился Мальцев.
   - Я его совсем не знала. Но, наверное, был растяпой, если  мог  так  ключ
оставить.
   - Ира, расскажите мне, пожалуйста, что вы видели и слышали на лестнице  в
тот вечер.
   - Ну, в общем, я уже рассказывала следователю.
   - И все-таки давайте еще раз, подробненько, с самого начала. Вот вы стали
спускаться по лестнице. Вы до этого  сидели  на  подоконнике  или  вышли  из
квартиры?
   - Я сидела на подоконнике, потом  забежала  домой  на  секунду,  а  потом
спустилась вниз. Но, если уж с самого начала... Я еще  раньше,  видела,  как
Станислав Михайлович выходил из дома в тот вечер.
   - Во сколько это было? - быстро спросил Гоша.
   - Около семи. Точнее сказать, не могу. Я шла из булочной, мать  попросила
хлеба купить. А он выходил из подъезда, в костюме, в  галстуке,  такой  весь
парадный, одеколоном от него пахло.
   - Вы запомнили потому, что обычно он ходил в другом виде?
   - Нет. Он часто надевал пиджак, но, знаете, с джинсами, с темной рубашкой
или даже с футболкой. А чтобы вот так, при галстуке, это редко.
   - Значит, он вышел из дома около семи, - задумчиво произнес Мальцев, -  и
при полном параде.
   - Да, около семи. А вернулся около девяти.
   - И вы все это время сидели в подъезде?
   - А где лее еще?  -  фыркнула  Ира.  -  Во  дворе  бабки  пристают,  дома
родители. Где ж еще можно спокойно пообщаться?
   Мальцев вытащил сигареты, закурил.
   - Можно мне тоже? - попросила Ира. - Я свои там, у ребят, оставила.
   "Рановато тебе курить в шестнадцать-то лет", -  хотел  сказать  Гоша,  но
раздумал, протянул ей пачку, щелкнул зажигалкой.
   Девочка глубоко  затянулась  и  тут  же  закинула  ногу  на  ногу,  томно
прищурившись, выпустила дым из ноздрей, медленно  повела  плечами.  Сигарета
делала ее взрослей и раскованней.
   "Смешные они, - подумал Мальцев, - смешные и глупые. За  то  время,  пока
они торчат по подъездам и подворотням, курят, пьют пиво и кадрят друг друга,
каждый из них мог бы по два языка  выучить,  компьютер  освоить,  банковское
дело или еще что-нибудь полезное. Хорошо, что моему Сереже  только  шесть  и
нет у нас пока этой головной боли с подъездами-подворотнями".
   - Как вы думаете, тот человек, с которым Зелинский разговаривал у  лифта,
вошел в подъезд вместе с ним? Мог он ждать, например, в закутке у подвальной
двери?
   - Нет, там никто не стоял. Я несколько раз бегала туда-сюда. Моя  бабушка
во дворе сидела, на лавочке. Я ей сначала кофту принесла накинуть. Потом она
еще очки попросила. В общем, загоняла меня совсем. Если бы  кто-то  стоял  в
подъезде незнакомый, я бы заметила.
   - Так, значит, они вошли вместе. И вы услышали обрывок  разговора,  когда
спускались по лестнице.
   - Да.  Станислав  Михайлович  сказал:  "Что  за  бред,  откуда  ты  такой
взялся..." Я дословно не помню, но что-то в этом роде. А  тот...  -  девочка
наморщила лоб под челкой, -  подождите,  он,  кажется,  что-то  про  ясность
говорил, мол, люблю ясность, не надо усложнять... И  еще  Зелинский  сказал:
"Слушай, может ты псих?" Вот эту фразу я хорошо запомнила.
   - А лицо того человека вы случайно не запомнили? - тихо спросил Гоша.
   - Он стоял лицом к лифту, я видела его сзади и чуть-чуть  в  профиль,  но
совсем мельком.
   - Как он был одет?
   - Обыкновенно, - пожала  плечами  Ира,  -  джинсы,  рубашка  с  короткими
рукавами.
   - Рост, телосложение?
   - Невысокий. Пониже  Зелинского  на  полголовы.  Худощавый,  но  крепкий.
Волосы короткие,  скорее  светлые,  чем  темные...  Нет,  я  его  совсем  не
запомнила.
   - Молодой?
   - Если бы я лицо видела...  Но  не  больше  сорока,  это  точно.  Знаете,
фигура, осанка... Да, скорее молодой.
   - Вы сказали следователю,  что  почувствовали  враждебность  между  ними,
напомнил Гоша.
   - Да, мне показалось, они сейчас начнут  друг  другу  морду  бить.  Прямо
воздух сгустился.
   Попрощавшись с Ирой  Лукьяновой,  Мальцев  тут  же  вернулся  в  подъезд,
поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь квартиры Зелинских.
   Инна встретила его в белом махровом халате до полу и в чалме из полотенца
на голове.
   - Отмываюсь от вашего КПЗ, -  мрачно  сообщила  она,  возвращая  Мальцеву
удостоверение, - до сих пор чувствую себя свиньей после ваших  нар!  Вопросы
мне уже все задали, подписку о невыезде взяли. Что еще?
   - Еще вопросы, Инна Валерьевна, - улыбнулся Гоша, - извините, служба.
   - Ладно, проходите. Могу даже чаем угостить.
   - Спасибо, не откажусь.
   На кухне все сверкало стерильной чистотой. Инна Зелинская в  халате  и  в
чалме из полотенца напоминала героиню какого-то рекламного ролика, но какого
именно, Мальцев не мог вспомнить. Полные чувственные  губы,  кошачий  разрез
светло-карих глаз, тонкий, чуть вздернутый носик. Очень красивая женщина.
   Он сел на широкую деревянную лавку, дождался, пока хозяйка нальет воды  в
чайник, включит его, усядется напротив, и только  тогда  задал  свой  первый
вопрос.
   - Скажите, Инна Валерьевна, вы слышали, как ваш муж вернулся домой в  тот
вечер?
   - Слышала, как дверь хлопнула, и еще мне показалось,  он  разговаривал  с
кем-то.
   - Во сколько это было?
   - В девять, может, без трех минут девять... По ОРТ шел блок рекламы перед
вечерними новостями.
   - Вам показалось, что муле разговаривал с кем-то у  двери.  Второй  голос
был мужской или женский?
   - Мужской. Но слов я не разобрала. У меня телевизор орал.
   - А почему, простите, вы не вышли встретить  мужа?  Не  поинтересовались,
кто с ним пришел?
   - Мы поцапались сильно. До его гостей мне дела не было. Я злилась.
   - Почему?
   - Долго объяснять.
   - И все-таки, в двух словах, - осторожно попросил Мальцев, - это важно.
   - Что важно? Почему мы ругались? Почему разводиться собрались? - взвилась
Инна.  -  Я  ведь  все  этому  хмырю-следователю  изложила.  С   постельными
подробностями, как он требовал. Он, знаете, интимные детали  очень  уважает,
этот ваш следователь  Гусько.  Вам  что,  тоже  охота  чужое  грязное  белье
перетряхнуть?
   - Неохота, - честно признался Мальцев, - но приходится.  Однако  интимные
детали мне не нужны. Главное, что меня интересует: у вашего мужа была другая
женщина?
   - Наверняка, - презрительно фыркнула Инна, - была и не одна.
   - Даже так? Не одна?
   - Ну, я их не считала. Вообще, если несколько, это не  обидно.  Противно,
конечно, так сказать,  негигиенично.  Но  для  семьи  опасней,  когда  одна,
постоянная...
   - Он сказал вам, куда идет и когда вернется?
   - Он не сказал ни слова. Но шел к ней. "Так, значит, все-таки была  одна,
постоянная", - отметил про себя Мальцев и спросил мягко:
   - Почему вы так думаете?
   - Именно потому, что уходил молча.
   - Странная логика, - пожал  плечами  Гоша,  -  обычно  в  такой  ситуации
мужчины, наоборот, что-нибудь сочиняют...
   - Ну, наверное, вам видней, как ведут  себя  мужчины  в  такой  ситуации,
пожала плечами Инна, - одни врут, другие молчат. Но нормальная  жена  всегда
чувствует.
   - Ладно, я  понимаю,  вам  неприятно  говорить  на  эту  тему.  Простите,
последний вопрос. Что вы знаете об этой женщине?
   - Ничего. Вы у Завьялова спросите, у владельца издательства. Вот  он  вам
все расскажет, в деталях, и телефон даст. А я не знаю и знать не хочу.

***

   - А к нам из милиции приходили, - сообщила Соня, внимательно глядя Федору
в глаза.
   - Да? - Лицо его на миг окаменело,  но  он  тут  же  справился  с  собой,
выдержал пристальный Сонин взгляд и даже улыбнулся. - Очень интересно.
   - Это действительно интересно, - кивнула Соня. - Между  прочим,  про  вас
спрашивали.
   - Соня! - послышался голос Надежды Павловны из кухни. - Суп уже холодный.
Иди есть!
   - Я сейчас! - крикнула Соня в ответ, продолжая глядеть Федору в глаза.
   - Подожди, - тихо сказал он, - успеешь. Кто приходил и что спрашивал?
   Они стояли в прихожей и смотрели друг на друга. Федор только  что  вошел,
еще не успел снять ботинки. Соня открыла дверь на его звонок, и  ей  тут  же
пришла  в  голову  идея  -  сказать  про  милицию.  И  посмотреть,  как   он
отреагирует.
   Он отреагировал именно так, как она предполагала.
   - Ничего, - она развернулась и побежала на кухню, - шутка!
   Вера сидела перед компьютером, откинувшись на спинку стула и  внимательно
глядя на экран. В молочно-белой мути плавали какие-то причудливые фигурки.
   Федор встал у нее за спиной, наклонился и, приподняв волосы, поцеловал  в
затылок.
   - Привет. - Она слегка дернула головой, отстраняясь от него.
   - Что случилось? - спросил он и попытался ее обнять.
   - Федор, не надо, - сказала она спокойно, - не трогай меня сейчас. Ладно?
Там на кухне мама и Соня обедают, можешь к ним присоединиться.
   - Я не голоден. - Он  отошел  и  сел  в  кресло.  -  Вера,  объясни,  что
происходит.
   - Ничего, - она наконец развернулась  на  стуле  и  посмотрела  на  него,
ничего не происходит. У меня проблемы с компьютером.  Сейчас  буду  вызывать
специалиста.
   - То ты запираешься в комнате, потом убегаешь,  ничего  не  объясняя.  То
отворачиваешься и не желаешь со мной разговаривать. Вера, что за дела?
   - Прости, мне надо  позвонить  насчет  компьютера.  Я  позвоню,  а  потом
объясню.
   Она вышла в прихожую, он услышал, как она набрала номер  и  произнесла  в
трубку:
   - Здравствуйте, для абонента... - она назвала номер. - Валентин, это Вера
Салтыкова. У меня, кажется, опять вирус. Если можете,  приезжайте  поскорей.
Адрес у вас есть. Заранее спасибо.
   Вера говорила громко, он слышал каждое слово.
   Вернувшись в комнату, она хотела опять  сесть  за  свой  стол,  но  Федор
поймал ее за руку, усадил к себе на колени.
   - Не надо, - тихо сказала Вера, - в любой момент могут войти мама и Соня.
   - Ну и что? Ты думаешь, они не догадываются о наших  отношениях?.  -  Его
руки были уже под блузкой.
   - Соня - ребенок. Мама - пожилой человек. Они, конечно, догадываются,  но
демонстрировать это перед ними не стоит.
   Вера попыталась встать с его колен, но почувствовала, что  он  держит  ее
очень крепко, слишком крепко. И нет в этом никакой нежности, любовной игры.
   Ей  стало  страшно,  как  никогда  в  жизни.  Еще  ничего  особенного  не
произошло, ничего не изменилось. Она  сидела  в  своей  родной  комнате,  на
коленях у человека, за которого еще два дня назад собиралась замуж. И  вдруг
ей показалось, что в любой момент он может не то что сделать  ей  больно,  а
просто взять и убить. Вырываться, кричать, звать на помощь бесполезно.  Кого
звать на помощь? Маму с Соней? Их он тоже может... Запросто...
   Вера зажмурилась, словно стараясь отогнать это наваждение. Кто бы  он  ни
был, убивать все-таки не станет. Зачем? Ему надо что-то узнать, но не убить.
За убийство расстреливают... Зачем ему?..
   - Феденька, не надо меня так держать, - голос  ее  прозвучал  спокойно  и
ласково, - это неприятно.
   - А мне неприятно, когда из меня делают придурка, -  медленно  проговорил
он.
   - Стас погиб, - сказала она  еле  слышно,  -  никто  не  делает  из  тебя
придурка.
   - Этот бородатый? - спросил Федор равнодушным голосом.
   - Да. Этот бородатый. Мы были знакомы пятнадцать лет.
   - Вы не  просто  были  знакомы.  Он  приходил  тебя  трахать,  когда  ему
вздумается. Он что, под машину попал от огорчения?
   - Перестань, - поморщилась Вера, - успокойся. И отпусти меня, пожалуйста.
   - А милиционер зачем приходил? Или Соня придумала?
   -  У  нас  во  дворе  застрелили  человека.  Сумасшедший  пугал  детей  в
подъездах, в том числе и Соню. Кто-то его  застрелил.  Оперативник  приносил
фотографии для опознания.
   Он разжал руки.
   Вера отпрыгнула от него так, будто только  что  стояла  на  краю  бездны.
Почему-то вдруг совсем некстати вспыхнули в мозгу пушкинские  строки:  "Есть
упоение в бою, и бездны мрачной на краю..."
   "Нет никакого упоения, - подумала она,  -  очень  страшно,  до  обморока.
Хочется скорей убежать подальше от края "бездны мрачной". Но бежать  некуда.
Наоборот, надо продолжать игру. Господи, какую игру? С ее  неумением  врать,
притворяться, с ее лицом, на котором всегда все написано...  Может,  выгнать
его вон? Прости, дорогой, мы разные люди! Ага, уйдет он, как же..."
   - Феденька, ты меня  любишь?  -  спросила  она,  глядя  на  него  ясными,
растерянными глазами.
   - Да, Вера. Я тебя люблю. А вот ты меня совсем не любишь. Ты  переживаешь
из-за этого своего Стаса, а мои проблемы тебе по фигу.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Вот, уже забыла. Курбатов звонил?
   - А, ты об этом? Нет, не звонил.
   - Что, с тех пор ни разу?
   - При мне - нет. Были какие-то звонки,  не  туда  попадали.  Но  Курбатов
больше не звонил.
   - Факсы искала?
   - Искала. Но, как я и думала, ничего не осталось. Я ведь  совсем  недавно
разбирала бумаги на столе и в ящиках, вот и выкинула все лишнее.
   В прихожей затренькал аппарат домофона.
   - Кто это? - Федор чуть привстал в кресле.
   - Сиди, я открою, - Вера остановила его жестом, - что ты так  дергаешься?
Это мастер, специалист по компьютерам.
   - Так быстро?
   Вера не ответила, вышла в прихожую, взяла трубку домофона, услышала голос
Антона Курбатова и вздохнула с некоторым облегчением.
   - Вера, кто это пришел?  -  спросила  Надежда  Павловна,  появившись,  на
пороге кухни.
   - Это ко мне, компьютер чинить.
   - У тебя что, компьютер  сломался?  -  Брови  Надежды  Павловны  медленно
поползли вверх.
   - Он у нее давно барахлил, - авторитетно сообщила  Соня,  пронырнула  под
рукой Надежды Павловны и выскочила в прихожую.
   Совсем недавно Вера в очередной раз что-то объясняла маме про компьютер и
сказала: "Его практически невозможно сломать.  Можно  запутать  или  стереть
информацию, но механических поломок, как в пишущей машинке, не бывает".
   - Да, мамуль. У меня вирус, кажется.
   В этот момент позвонили в дверь.
   Вера не сразу узнала Антона Курбатова. Он действительно устроил маскарад.
В прошлый раз он был одет элегантно, строго, без всяких излишеств. А  сейчас
из-под ворота мятой пестрой гавайской рубашки торчал дурацкий шейный  платок
в горошек. Белые льняные брюки были откровенно грязными, мятыми м напоминали
нижнее белье. Вдобавок он  нацепил  на  нос  немыслимые  квадратные  очки  с
дымчатыми  голубоватыми  стеклами,  на  руке   его   посверкивал   массивный
серебряный перстень.
   Вера  отметила  про  себя,  что  он  все  рассчитал  правильно.  Не  стал
гримироваться, наклеивать усы и бороду. Это могло сразу броситься  в  глаза,
привлечь внимание, серьезно насторожить, даже если Федор никогда раньше  его
не видел.
   Антон не стал менять лицо, но полностью изменил  свой  всегдашний  облик.
Судя по всему, он никогда в  жизни  так  не  одевался,  и,  если  даже  лицо
покажется Федору знакомым, он вряд ли узнает в этом немытом дешевом пижоне с
гомосексуальным душком настоящего Курбатова.
   - Валентин, здравствуйте! Хорошо, что вы так быстро приехали! -  радостно
улыбнулась Вера. - Проходите, пожалуйста.
   Антон Курбатов неплохо разбивался в компьютерах. Каждое свое действие  он
сопровождал  веселыми  прибаутками,  и  Вера  чувствовала,  как  сильно   он
нервничает.
   - Ну, вируса у нас здесь нет,  -  сообщил  он,  -  одна  ко,  знаете  ли,
давненько вы не наводили порядок в своих файлах. Он у вас кто,  девочка  или
мальчик?
   - Как это? - не поняла Вера.
   - Ну вот, проводите у компьютера столько времени, а даже не знаете, что у
них есть пол. Я такие  вещи  всегда  чувствую.  С  ними  разговаривать  надо
по-разному, с девочками и с мальчиками. Они ведь все понимают.
   - А вы не преувеличиваете, Валентин? - Вера улыбнулась, но улыбка тут  же
испарилась, когда она встретилась глазами с Федором.
   Все это время Федор сидел в кресле, вальяжно раскинувшись  и  пролистывая
какой-то случайный  журнал.  Разумеется,  на  страницы  он  не  смотрел.  Он
напряженно  слушал  и  следил  за  каждым  жестом   смешного   компьютерщика
Валентина.
   - Сейчас начнем  генеральную  уборку,  пройдемся  по  файлам.  Зачем  вам
столько глупых игр, Вера? Вы же серьезный  человек.  Ну  как,  убираем  этот
мусор?
   - Убираем, - кивнула Вера, - а все-таки, как вы думаете, кто он  у  меня,
девочка или мальчик?
   -  Мальчик,  -  прищурившись  по-кошачьи,  произнес  компьютерщик   после
некоторого размышления, - имя ему придумайте. Пусть он будет... Иммануил.
   - Это слишком длинно, - покачала головой Вера.
   - Зато почтительно. А у вас есть компьютер? - он повернулся к Федору.
   - Нет, - буркнул тот.
   - Не представляю, как можно жить в  наше  время  без  компьютера.  А  вы,
простите, чем занимаетесь?
   - Я охранник.
   - То-то я заметил, взгляд у вас специфический.
   Федор ничего не ответил. Повисла неприятная пауза.
   - А где у вас можно курить? - бодро спросил Антон.
   - На кухне, - ответила Вера, - пойдемте, я тоже покурю.
   - Вам еще много осталось? - подал голос Федор из своего кресла.
   - А что? - обернулась к нему Вера. -  Если  ты  куда-то  спешишь,  можешь
идти...
   - Да. - Он встал. - Я, пожалуй, пойду. Проводи меня, потом покуришь.
   Когда они оказались в прихожей, он тихо спросил:
   - Откуда этот компьютерщик?
   - Из фирмы.
   - Из какой?
   - А почему тебя это интересует?
   - Дай мне номер, по которому ты его вызвала, и скажи название фирмы.
   Его лицо было совсем близко, серые глаза смотрели так тяжело  и  холодно,
что опять накатила волна панического, детск