масу поверх бокала. - А не взять ли нам еще полбутылочки?
   Эш  был  типичным   представителем   той   породы   людей,   что   строит
взаимоотношения с остальным миром на принципе  спроса  и  предложения.  Или,
если  угодно,  наступления  и  обороны.  Почуяв  слабину,  он  наступал,   а
натолкнувшись на сопротивление, отступал. Он с одинаковой охотой  готов  был
пить чай у Фортнума и пиво на проспекте Уитби,  слушать  духовой  оркестр  в
Сент-Джеймс-парке или  джаз  в  подвале  на  Комптон-стрит,  его  голос  мог
сочувственно задрожать, когда он говорил о притеснениях негров в Шапервилле,
или налиться гневом, когда речь заходила  о  том,  как  обнаглело  в  Англии
цветное население.  Лимасу  подобное  хамелеонство  было  омерзительно,  оно
будило в нем зверя: он то и дело загонял собеседника в ловушку, вынуждая его
высказать собственное суждение, а затем резко менял точку  зрения,  так  что
Эша весь вечер кидало из огня да в полымя. По ходу беседы не  раз  возникали
моменты, когда Эш просто обязан был прервать его - тем более  что  по  счету
предстояло платить ему, - но он этого не делал. Грустный коротышка в  очках,
в  одиночестве  сидевший  за  соседним  столиком,  уткнувшись  в  книгу   по
производству шарикоподшипников, мог бы решить  (если  бы  прислушался  к  их
беседе), что Лимас страдает садистскими наклонностями, или (если бы оказался
достаточно проницательным) догадаться о том, что подобное обращение с  собой
может вынести лишь человек, преследующий какие-то тайные цели.
   Счет они попросили только около четырех. Лимас попытался было настоять на
оплате половины суммы, но Эш и слышать об этом не желал. Он оплатил  счет  и
вынул чековую книжку, намереваясь уладить дело со своим долгом Лимасу.
   - Двенадцать гиней, - сказал он и проставил дату.
   Потом поглядел на Лимаса, все так же услужливо.
   - Полагаю, чек вас устроит?
   - Я еще не успел открыть счет, - покраснев, ответил  Лимас,  -  понимаете
ли, я только что вернулся из-за границы, нужно было кое-что закончить. Дайте
мне чек, и я получу по нему в вашем банке.
   - Дорогой мой, я не могу вас так затруднять! Вам пришлось бы  отправиться
с ним в Розерхис!
   Лимас пожал плечами. Эш рассмеялся, и они порешили встретиться  здесь  же
завтра, когда у Эша будут наличные.
   Эш поймал такси на углу Комптон-стрит, и Лимас махал ему вслед, пока  тот
не скрылся из виду. Затем поглядел на часы. Было четыре. Полагая, что за ним
еще ведется слежка, он прошел пешком вниз по Флит-стрит и выпил чашку кофе в
"Блэк энд Уайт". Потом заглянул в книжный магазин, прочел вечерние газеты  в
витринах редакции и вдруг неожиданно - будто эта мысль  осенила  его  только
что - вскочил в подошедший автобус. Автобус шел по Дадгейт-Хилл, где попал в
пробку у станции метро. Лимас слез и вошел в метро. Он  купил  шестипенсовый
билет, сел в последний вагон и сошел  на  следующей  остановке.  Пересел  на
другую линию к Юстону и поехал в сторону  Чаринг-кросс.  Когда  он  добрался
туда, было уже девять, и стало довольно холодно.  У  станции  стоял  фургон,
водитель дремал в кабине.
   Лимас посмотрел на номер, подошел и спросил через стекло:
   - Вы из Клементса?
   Водитель сразу очнулся и спросил в свой черед:
   - Вы мистер Томас?
   - Нет, - ответил Лимас, - Томас не смог прийти. Я Эмис из Хаунслоу.
   - Забирайтесь, мистер Эмис, - сказал водитель и открыл дверцу.
   Они поехали на запад по направлению к Кингс-роуд.  Водитель  хорошо  знал
дорогу.
   Дверь открыл Контролер.
   - Джордж Смайли в отъезде, - сказал  он.  -  Я  пока  решил  пожить  тут.
Заходите.
   Контролер не зажигал света в доме, пока Лимас не вошел  и  не  закрыл  за
собой дверь.
   - За мной следили с обеда, - сказал Лимас.
   Они прошли в небольшую гостиную. Повсюду были книги. Комната  была  очень
красивая - с высокими  потолками,  лепниной  восемнадцатого  века,  длинными
окнами и добротным камином.
   - Они вышли на контакт сегодня утром. Человек, назвавшийся Эшем. -  Лимас
зажег сигарету. - Явно пидер. Мы договорились с ним на завтра.
   Контролер внимательно выслушал отчет Лимаса, звено за звеном,  начиная  с
того дня, когда он ударил бакалейщика, и до встречи с Эшем.
   - Ну и как вам понравилось в тюрьме? - осведомился он, словно речь шла  о
пребывании на курорте.
   - Жаль, что мы не могли обеспечить вам условий получше, создать  хотя  бы
минимальный комфорт, но это испортило бы все дело.
   - Разумеется.
   -  Нужно  вести  себя  последовательно.  На  каждом  этапе   вести   себя
последовательно. Кроме того, нельзя было пресекать слухи.  Как  я  знаю,  вы
болели. Приношу соболезнования. Что с вами было?
   - Обычная простуда.
   - Сколько дней вы проболели?
   - Дней десять.
   - Какая жалость! И, разумеется, никто за вами не ухаживал.
   Последовала долгая пауза.
   - Вы ведь знаете, что она состоит в коммунистической партии?
   - Знаю. - Снова пауза. - Мне не хотелось бы, чтобы ее в это впутывали.
   - Кому это нужно? - резко бросил Контролер, на мгновение, как  показалось
Лимасу, утратив флер академического бесстрастия. - Почему вы решили, что  ее
впутывают?
   - Ничего я не решал, - ответил Лимас. - Я просто  высказал  свое  мнение.
Мне прекрасно известно, как проходят такие штуки -  все  эти  наступательные
операции. Всегда возникает  побочный  эффект  и  развитие  в  непредвиденных
направлениях. Вы думаете, что открываете Индию, а на самом  деле  открываете
Америку. Я настаиваю, чтобы она оставалась в стороне от всего этого.
   - Понятно, понятно.
   - А что это за человек в бюро по трудоустройству по  имени  Питт?  Он  не
работал в Цирке во время войны?
   - Я не знаю человека с такой фамилией. Как вы сказали - Питт?
   - Да, Питт.
   - Нет, это имя мне ничего не говорит. В бюро по трудоустройству?
   - Ах, да ради Бога... - внятно пробормотал Лимас.
   - Извините, - сказал Контролер, вставая, -  я  забыл  о  своих  хозяйских
обязанностях. Не угодно ли выпить?
   -  Нет.  Я  хочу  уйти  отсюда  сегодня  ночью.  Уехать  из   Лондона   и
потренироваться. Наш "дом" открыт?
   - Я позабочусь о машине. В котором часу, вы говорите,  у  вас  встреча  с
Эшем? В час?
   - Да.
   - Я позвоню Хэлдену и скажу ему, что  вам  хочется  поразмяться.  Вам  не
мешало бы проконсультироваться у врача. Эта ваша простуда...
   - Обойдусь без врача.
   - Хорошо, на ваше усмотрение.
   Контролер налил себе виски и принялся меланхолически  разглядывать  книги
на полках.
   - А почему нет Смайли? - спросил Лимас.
   - Ему не нравится эта операция, - равнодушно  ответил  Контролер.  -  Она
кажется ему мерзкой. Он понимает, что она необходима, но не хочет  принимать
в этом участие. Его обычная болезнь.
   - Не могу похвастаться, что он встретил меня с распростертыми объятиями.
   - Вот именно. Он не желает в этом участвовать. Но ведь он рассказал вам о
Мундте и его окружении, не так ли?
   - Так.
   - Мундт на редкость крутой человек,  -  сказал  Контролер.  -  Мы  ни  на
секунду не должны забывать об этом. И превосходный контрразведчик.
   - А Смайли знает, в чем смысл операции? Ее особая цель?
   Контролер кивнул и отхлебнул виски.
   - И тем не менее она ему не нравится?
   - Это не имеет никакого отношения к этической стороне вопроса. Просто  он
вроде хирурга, уставшего от крови. Предоставляет оперировать другим.
   - Послушайте, а вы абсолютно уверены в том, что это приведет  туда,  куда
нам надо? Откуда вы знаете, что это именно восточные немцы, а  не  чехи?  Не
русские?
   - Давайте предположим, - с некоторой торжественностью произнес Контролер,
- что все это учтено.
   Когда они подошли к выходу. Контролер слегка коснулся плеча Лимаса.
   - Это ваше последнее задание, - сказал он. -  Потом  вы  сможете  уйти  с
холода. А что касается  этой  девицы,  не  хотите  ли  сделать  какие-нибудь
распоряжения? Деньги или что-нибудь еще?
   - Когда все будет позади. Но тогда я сам обо всем позабочусь.
   -  Вот  и  прекрасно.  Было  бы  крайне   неосмотрительно   предпринимать
что-нибудь прямо сейчас.
   - Только пусть ее оставят в покое, - с нажимом повторил  Лимас.  -  Я  не
желаю, чтобы ее впутывали. Заводили на нее досье и всякое такое. Лучше всего
просто забыть о ней.
   Он кивнул Контролеру и скользнул в ночь. В ночной холод.

   7. Кифер
   На следующий день Лимас опоздал на встречу с Эшем на двадцать минут, и от
него пахло виски. Однако это ничуть не убавило радости Эша при виде  Лимаса.
Он заявил, что сам приехал только что,  задержавшись  в  банке.  И  протянул
Лимасу конверт.
   - По одному фунту, - сказал Эш. - Так, наверное, лучше?
   - Спасибо, - ответил Лимас. - Давайте выпьем.
   Он не побрился,  и  воротник  его  рубашки  был  грязноват.  Он  подозвал
официанта и распорядился насчет напитков: большое виски для себя  и  джин  с
тоником для Эша. Когда напитки были уже на столе и Лимас  начал  наливать  в
стакан содовую, рука у него дрожала так, что он едва не пролил через край.
   Они хорошо поели и основательно выпили. Разговор вел главным образом  Эш.
Как Лимас и ожидал, он для начала  пустился  в  разглагольствования  о  себе
самом - трюк не новый, хотя и неплохой.
   - Сказать по чести, дела у меня нынче идут совсем недурно, - начал Эш.  -
Статьи по договору на английские темы для  зарубежной  прессы.  После  нашей
встречи в Берлине чем только мне не приходилось  заниматься!  Корпорация  не
возобновила контракт,  и  я  пошел  работать  в  тошнотворный  еженедельник,
занимающийся проблемами досуга, причем для тех, кому за  шестьдесят.  Можете
себе вообразить, как это было мерзко? Там я вкалывал  до  первой  забастовки
печатников.  Представляете,  какое  облегчение  она  мне   принесла?   Затем
некоторое время жил вместе с матерью в Челтенхеме - у нее антикварная лавка,
кстати говоря, весьма прибыльная. А потом получил письмо от старого дружка -
его зовут Сэм Кифер, - который основал новое  агентство,  специализирующееся
на внутренней жизни Великобритании с расчетом на зарубежного  читателя.  Ну,
вы понимаете, о чем я говорю: шестьсот слов о танцульках у  Морриса  и  тому
подобное. Однако в работе у Сэма  было  и  кое-что  новенькое:  он  продавал
материалы уже в переводе на иностранные языки, а  тут,  знаете  ли,  большая
разница. Всегда кажется, что можешь нанять переводчика или перевести сам, но
когда получаешь полстолбца для своей статьи, просто не хочется тратить время
и  деньги  на  перевод.  Идея  Сэма  состояла  в  том,  чтобы   вступить   в
непосредственный контакт с издателями - он мотался, бедняга, по всей Европе,
как цыган, но это окупилось с лихвою.
   Эш сделал паузу, чтобы дать Лимасу возможность поговорить теперь  о  себе
самом, но тот не воспользовался ею, а лишь кивнул и сказал:
   - Не слабо.
   Эш  хотел  было  заказать  вина,  но  Лимас   заявил,   что   по-прежнему
предпочитает виски, и к тому  времени,  когда  подали  кофе,  пропустил  уже
четыре порции. Похоже, он был в скверной форме: у  него  появилась  типичная
для пьяниц привычка присасываться во время питья губами к  краешку  стакана,
словно боясь выронить или разбить его.
   Эш ненадолго умолк.
   - Вы ведь не знакомы с Сэмом? - спросил он.
   - С каким еще Сэмом?
   - С Сэмом Кифером, моим шефом. С тем  парнем,  о  котором  я  рассказывал
сейчас. - В голосе Эша послышались нотки раздражения.
   - Он что, тоже был в Берлине?
   - Нет, не был. Он превосходно знает Германию, но  в  Берлине  никогда  не
жил. Сэм изрядно повкалывал в Бонне внештатным корреспондентом. Там вы могли
с ним встретиться. Сэм просто миляга.
   - Не припоминаю.
   Они снова замолчали.
   - А чем вы, старина, собственно, занимаетесь? - спросил Эш.
   Лимас пожал плечами.
   - Меня поставили на полку, - сказал он с дурашливой ухмылкой. - Взяли  со
стола и поставили на полку.
   - Я что-то запамятовал, чем вы занимались в  Берлине.  Кажется,  вы  были
одним из таинственных рыцарей "холодной войны"?
   " О господи, - подумал Лимас, - ты  слишком  напрямик  рвешься  к  цели".
Вздохнув, а затем, покраснев, он возразил:
   - Просто занимался конторской  работой  для  этих  поганых  янки.  Как  и
большинство из нас.
   - Знаете ли, - сказал Эш,  делая  вид,  будто  собирается  изложить  итог
длительных размышлений, - вам надо бы повидаться с Сэмом. Он вам понравится.
- И вдруг озабоченно добавил: - Алек, я ведь даже не знаю, как в случае чего
с вами связаться.
   - Это у вас и не получится, - бесхитростно заявил Лимас.
   - Не понимаю, старина. Где вы живете?
   - Где придется. Так, мотаюсь туда-сюда. У меня сейчас нет работы.  А  эти
сукины дети нагрели меня с пенсией.
   Эш с ужасом уставился на него.
   - Но, Алек, почему же вы мне ничего не сказали? Ну, например, вы могли бы
пожить у меня. Квартирка так себе, но вдвоем  поместиться  можно,  если  вас
устроит раскладушка. Вы же не можете ночевать в кустах!
   - Ну, теперь-то я в полном порядке, - возразил Лимас,  похлопав  себя  по
карману, в котором лежал конверт с деньгами. -  Работу  мне  обещали.  -  Он
кивнул, как бы в подтверждение собственных слов. - Через недельку  или  дней
через десять. И тогда вообще никаких проблем.
   - А что за работа?
   - А черт ее знает. Работа - и точка.
   - Нельзя так швыряться собой, старина! Вы же говорите по-немецки не  хуже
немца, я сейчас вспомнил. Это открывает перед вами огромные возможности.
   - У меня уже были  огромные  возможности.  Я  торговал  энциклопедиями  в
какой-то  дурацкой  американской  фирме,  разбирал  книги  в  библиотеке  по
психиатрии, вешал табельный номерок на вонючей клеевой фабрике. А что еще  я
могу делать?
   Он не глядел на Эша, уставившись глазами в стол, а его повлажневшие  губы
быстро шевелились. Эш, почувствовав его волнение, перегнулся  к  нему  через
стол и заговорил с убежденностью, близкой к ликованию:
   - Но, Алек, вам нужны связи, разве не так?  Я  хорошо  понимаю,  как  это
бывает, сам оказывался в переплетах вроде вашего. Главное - понять,  к  кому
обращаться. Не знаю, чем вы занимались в Берлине, да и знать этого не  хочу,
но ведь это была не та работа, где можно встретить влиятельных людей, верно?
Если бы я не встретил Сэма пять лет назад в Познани, я по-прежнему сидел  бы
в дерьме по самые уши. Послушайте, Алек, поедем  ко  мне.  Поживите  у  меня
недельку-другую. Мы потолкуем с Сэмом и, может, еще с парочкой газетчиков из
Берлина, если кто-то из них сейчас в Лондоне.
   - Но ведь я не журналист, - возразил Лимас. - Писать я не умею.
   Эш положил руку ему на плечо.
   - Не суетитесь. Давайте-ка делать все по порядку. Где ваше барахло?
   - Мое что?
   - Ваши вещи: одежда, пожитки и всякое такое.
   - У меня ничего нет. Я все продал, кроме того, что в свертке.
   - В каком свертке?
   - Коричневом бумажном пакете, который вы подобрали на скамье.  Который  я
собирался выкинуть.
   Эш жил на Дольфин-сквер. Квартира  была  именно  такая,  какую  и  ожидал
увидеть Лимас, -  маленькая  и  безликая,  с  подобранными  на  скорую  руку
вещицами из Германии: пивными кружками, крестьянской трубкой  и  несколькими
второсортными фарфоровыми безделушками.
   - Уик-энд я обычно провожу у матери в Челтенхеме, - сказал  Эш.  -  Здесь
бываю только по будням. Тут очень близко, - добавил он примирительно.
   Они поставили раскладушку в крошечной гостиной.  Было  примерно  половина
пятого.
   - Давно вы здесь живете? - спросил Лимас.
   - Год или чуть больше.
   - И легко сняли?
   - Эти квартиры, знаете ли, не проблема. Даете объявление, и однажды утром
вам звонят и называют адрес.
   Эш приготовил  чай.  Лимас  пил  угрюмо,  как  человек,  не  привыкший  к
комфорту. Даже Эш, казалось, был чем-то подавлен. После чая он сказал:
   - Пойду куплю чего-нибудь, пока не закрылись лавки. А  потом  решим,  что
делать дальше. Попозже я позвоню Сэму. Думаю, чем скорее вы с ним увидитесь,
тем лучше. Советую вам немножко поспать - у вас очень усталый вид.
   Лимас кивнул.
   - Вы чертовски добры ко мне. - Он описал круг рукой. - Со всем этим.
   Эш похлопал его по плечу, надел плащ и вышел.
   После того как Эш, по расчетам Лимаса, вышел на улицу, Лимас  выскользнул
из квартиры и спустился в нижний холл, где были  две  телефонные  будки.  Он
набрал номер в Майда-Вейле и попросил к телефону секретаршу мистера  Томаса.
Ему тотчас же ответил женский голос:
   - Секретарь мистера Томаса у телефона.
   - Я звоню по  поручению  мистера  Сэма  Кифера,  -  сказал  Лимас.  -  Он
принимает приглашение и  намерен  встретиться  с  мистером  Томасом  сегодня
вечером.
   - Я передам это мистеру Томасу. Ему известно, где вас можно найти?
   - Дольфин-сквер, - сказал Лимас и назвал точный адрес. - До свидания.
   Проделав определенные разыскания  у  стола  привратника,  он  поднялся  в
квартиру Эша, сел на раскладушку, крепко сцепил  ладони  и  опустил  голову.
Потом прилег, решив последовать  совету  Эша  и  немного  отдохнуть.  Закрыв
глаза, он представил, что находится на Бейсуотер-стрит и рядом с  ним  лежит
Лиз, и на секунду позволил себе задуматься о том, что с ней сейчас.
   Его разбудил Эш, пришедший вместе с маленьким, довольно полным господином
в двубортном костюме и с длинными, зачесанными назад седеющими волосами.  Он
говорил с легким акцентом - должно быть, немец, но судить наверняка  трудно.
Он сказал, что его зовут Кифер. Сэм Кифер.
   Они пили джин с тоником, и говорил в основном Эш. Все как в добрые старые
времена в Берлине, сказал он: мужская компания и  вся  ночь  впереди.  Кифер
возразил, что не намерен слишком засиживаться: завтра с утра  ему  предстоит
работать. Решили поужинать в китайском ресторане, который порекомендовал Эш,
напротив Лимхаузского полицейского участка: туда можно  приходить  со  своим
вином. У Эша,  словно  по  заказу,  на  кухне  нашлось  бургундское,  и  они
прихватили его с собой в такси.
   Еда была  отменной,  и  они  выпили  обе  бутылки.  Кифер  позволил  себе
чуть-чуть приоткрыться: он, оказывается, только что вернулся из  Германии  и
Франции. Во Франции полный бардак, де Голля со дня на день могут сместить, и
одному Богу известно, что тогда будет.  Принимая  во  внимание  сотни  тысяч
деморализованных алжирских колонистов, вынужденных вернуться во Францию,  ее
скорее всего ожидал фашизм.
   - А что в Германии? - подкинул ему тему Эш.
   - Вопрос в том, смогут ли янки  с  ними  управиться.  -  Кифер  испытующе
поглядел на Лимаса.
   - Что вы имеете в виду? - спросил тот.
   - Именно то, что сказал. Одной  рукой  Даллес  предоставил  им  право  на
самостоятельную внешнюю политику, а другой рукой Кеннеди отобрал это  право.
Кому бы такое пришлось по вкусу?
   - Типично для идиотов американцев, - кивнул Лимас.
   - Алек, похоже, недолюбливает наших американских  кузенов,  -  с  нажимом
произнес Эш, и Кифер как бы про себя пробормотал:
   - Вот как?
   Кифер, понял Лимас, настроился на затяжную игру.  Как  опытный  лошадник,
выжидающий, пока лошадь сама подойдет к  нему.  Он  превосходно  играл  роль
человека, знающего, что у него попросят об  одолжении,  и  не  собирающегося
делать его немедленно.
   После ужина Эш сказал:
   - Я знаю одно местечко на Уордор-стрит - да, вы,  Сэм,  там  бывали.  Там
умеют доставить удовольствие. Почему бы не взять такси и не поехать туда?
   - Минуточку, - сказал Лимас, и в голосе его было  нечто  заставившее  Эша
встревоженно поглядеть на него. - Объясните-ка мне кое-что,  ладно?  Кто  за
все это платит?
   - Я, - ответил быстро Эш. - То есть мы с Сэмом.
   - Вы так договорились заранее?
   - Мы? Нет.
   - Я ведь практически без гроша, и это вам вроде бы  известно?  Во  всяком
случае, я не могу швыряться деньгами.
   - Разумеется, Алек. Но ведь до сих пор я обо всем заботился, верно?
   - Да, - буркнул Лимас. - Что верно, то верно.
   Казалось, он собирался что-то добавить, но затем передумал.  Эш  выглядел
обеспокоенным, но не обиженным, а Кифер держался по-прежнему нево