аль",  как  правило,
означала, что сейчас будет сказано о самом сложном и трудновыполнимом, а это
уже ему не нравилось.
   - Операцию следует осуществить как можно быстрее.
   Садов улыбнулся, но в этом быстром движении губ не было веселья.
   - Насколько быстро? - спросил он. - Нам нужно время,  чтобы  спланировать
операцию, провести разведку местности, а также...
   - Сегодня вечером, - послышался  голос,  резкий  и  неумолимый.  -  Самое
позднее - завтра.
   - Это невозможно...
   - Двойная плата за успешное осуществление операции.
   Садов помолчал.
   - Тройная, - наконец сказал он. Мужчина  -  если  это  был  мужчина  -  с
измененным голосом не колебался.
   - Согласен, - прозвучал ответ, и Садов подумал, что он мог потребовать  и
гораздо больше. - Но операция должна быть  выполнена  не  позже  завтрашнего
вечера.
   - Будет  сделано,  -  ответил  Садов  и  выключил  телефон.  Затем  снова
повернулся, выхватил автомат из рук Ники и разрядил весь магазин  в  мишень,
полностью уничтожив ее. - Пошли, -  сказал  он,  когда  прозвучал  последний
выстрел. -У нас срочная работа.

Глава 40

Калининградская область, 10 февраля 2000 года

   - Снова отключили электричество, Элейн. Элейн Стайнер подняла  голову  от
распределительной коробки, над которой работала. Ее муж только что  вошел  в
комнату и опять с плохими новостями.
   - Что случилось на этот раз? Только не говори мне, что они опять  порвали
кабель ковшом экскаватора.
   Как часть  соглашения  Гордиана  с  российским  правительством,  наземный
терминал спутниковой связи получал электроэнергию от местной сети, и Гордиан
платил за это. Но он был отнюдь не дурак и отлично понимал, сколь  ненадежно
энергоснабжение в отдаленных районах, где обычно  размещались  его  станции,
поэтому  каждая   станция   имела   достаточно   мощный   генератор,   чтобы
функционировать в автономном режиме. Проблема, однако,  заключалась  в  том,
что многие запасные части, равно как и топливо для  силовой  установки,  для
генератора приходилось покупать на месте, и, как правило, и то и  другое  не
соответствовало тем требованиям, которые предъявляли к ним Стайнеры.
   - Нет, - покачал головой Артур. -  Генератор  включился  автоматически  и
сразу, как и полагается. Но непонятно, почему не поступает  электричество  с
линии. Мы обзвонили все местные подстанции, и там все в порядке.
   Элейн нахмурилась и  принялась  укладывать  инструменты.  Они  с  Артуром
занимались такой работой уже давно, причем порой в самых опасных регионах, и
потому у нее развилось весьма обостренное чувство надвигающейся угрозы.
   - Давно отключили электричество? - спросила Элейн.
   - Минут десять назад. С подстанции высылают ремонтную  бригаду,  так  что
скоро узнаем, в чем дело.
   Элейн  нахмурилась  и  раздраженно  вздохнула,  думая   о   неискоренимом
оптимизме своего мужа.
   - Высылают местную ремонтную бригаду? - спросила она. - Нам повезет, если
они  вообще  найдут  линию  электропередач.  Нет,  милый,  если   мы   хотим
восстановить энергоснабжение побыстрее, придется заняться этим самим.

***

   Григорий Садов с удовлетворением смотрел на лежащие на земле провода ЛЭП.
   Три столба подряд были повалены взрывами  крошечных  зарядов  пластиковой
взрывчатки С-4, заложенных у самого основания.
   Целью операции была американская наземная станция  спутниковой  связи,  и
Садов знал, что, нарушив энергоснабжение, он не  выведет  из  строя  все  ее
системы безопасности. Однако ему было известно и то, что почти вся  мощность
генератора, обеспечивающего станцию  энергией  в  автономном  режиме,  будет
направлена на питание ее основных систем - связи со  спутниками  и  наземных
каналов.
   Садову хотелось  вывести  из  строя  этот  генератор.  Телефонные  линии,
соединяющие станцию с окружающим миром,  его  не  беспокоили.  Станция  была
расположена так далеко от центров цивилизации,  что  обслуживающий  персонал
просто не мог связаться ни с кем - точнее, ни с кем, кто бы успел  придти  к
ним на помощь.  Однако  Садов  так  долго  и  так  успешно  занимался  своей
профессией потому, что никогда не  рисковал  напрасно.  Он  не  в  состоянии
нарушить все каналы связи станции с окружающим миром - для этого нужно  было
бы сбить спутник, находящийся на орбите, - зато в его силах вывести из строя
генератор.
   Он дал знак членам группы занять места на бронетранспортерах. С ним  было
семь человек - трое уцелевших после  предыдущих  операций  и  четверо  новых
боевиков, присланных ему  на  помощь  Джилеей.  У  Садова  не  было  времени
подготовить новых боевиков. Впрочем, это не имело значения.  Это  были  люди
Джилеи, и даже если бы он работал с ними целый год, все  равно  не  смог  бы
доверять им.
   Садов распределил группу между четырьмя БТР-40, в каждом по два человека.
   Люди Джилеи сидели попарно в двух, они с Никой разместились в третьем,  а
его люди заняли последний бронетранспортер. На крыше каждого из  БТРов  было
установлено по одному пулемету калибра 14,5 миллиметра, кроме  того,  внутри
боевики имели в своем распоряжении внушительный запас смертоносного оружия.
   Садов  получил  приказ  действовать  "тщательно",  и  он  собирался   его
выполнить.
   Заработали двигатели,  и  бронетранспортеры  направились  к  станции,  до
которой было около трех миль. Во главе колонны шел бронетранспортер Садова и
Ники. Он надеялся, что  никто  из  персонала  станции  не  слышал,  как  они
подрывали линию электропередач.
   Когда бронетранспортеры уже приближались к станции,  Садов  заметил,  что
навстречу им едет американский джип с эмблемой корпорации на  борту.  Он  не
видел, кто именно  находится  внутри,  но  был  уверен,  что  там  ремонтная
бригада, высланная проверить, почему нарушено энергоснабжение.
   При других обстоятельствах он пропустил  бы  их  мимо.  Небольшая  группа
техников ничем не могла ему  помешать.  Но  Садов  получил  приказ  работать
"тщательно".
   Он затормозил и повернулся к Нике. - Кончай-ка с ними, - сказал он.  Ника
кивнула. Она взяла один из ручных противотанковых гранатометов,  лежавших  в
бронетранспортере, выбралась наружу, прицелилась и выстрелила.

***

   Дорога была ухабистой, и Артур пристегнул свой ремень безопасности. Элейн
отказалась последовать его примеру. Она сказала, что это надоело  ей  еще  в
Соединенных Штатах, где закон требовал, чтобы все, кто сидят в  автомобилях,
пристегивались, мотоциклисты надевали шлемы, а  дети  сидели  в  специальных
сиденьях. Это делалось не для того, чтобы защитить людей, а  чтобы  защитить
государство от дополнительных расходов на лечение  при  несчастных  случаях,
считала она.
   Артур сидел за рулем. Он всегда садился  за  руль,  хотя,  если  говорить
правду, Элейн водила машину лучше его. Однако всякий раз,  когда  они  ехали
вдвоем, за рулем сидел Артур, и потому его внимание  было  сосредоточено  на
тропинке для скота, которая в этой части России называется дорогой, и  Элейн
первой заметила врага. Именно так подумала она, как только  джип  въехал  на
вершину маленькой возвышенности  и  они  увидели  бронетранспортеры  в  двух
сотнях ярдов впереди. Это  -  враг,  сразу  решила  она.  Первые  подозрения
появились у нее, как только Артур сказал ей о нарушении энергоснабжения, а с
местной подстанции сообщили, что все остальные потребители исправно получают
электроэнергию. Такое сообщение  показалось  Элейн  слишком  подозрительным,
особенно если принять во внимание недавний взрыв на  Таймс-сквер.  Она  была
готова расстаться с месячным жалованьем ради того,  чтобы  держать  в  руках
любое оружие, но оружие, находящееся на станции, в мирное время было заперто
в металлическом сейфе, и какими бы ни были  ее  подозрения,  официально  это
было мирное время.
   И теперь, увидев четыре бронетранспортера  без  каких-либо  отличительных
знаков на броне, которые направлялись к станции,  Элейн  поняла,  что  перед
ними враг.
   - Артур...  -  начала  она,  но  было  уже  слишком  поздно.  Все  четыре
бронетранспортера  замерли,  и  Элейн  увидела,  как  из  первого  выбралась
женщина.
   Она достала что-то и прицелилась  в  джип.  -  Разворачивайся,  Артур!  -
крикнула Элейн. - Разворачивайся побыстрей!
   Ее муж поднял голову, начал поворачивать руль, и в  этот  момент  женщина
выстрелила.
   Ника промахнулась, выпущенная ею ракета упала с недолетом,  и  от  взрыва
перед джипом образовалась воронка. И этого достаточно, подумал  Садов.  Джип
рухнул во внезапно появившуюся перед ним яму,  врезался  капотом  в  дальнюю
стенку  воронки  и  пассажира,  сидевшего  на  сиденье  рядом  с  водителем,
выбросило из машины.
   Садов включил сцепление и сделал Нике знак возвращаться обратно.
   - Поехали, - сказал он. - Давай покончим с этим и отправимся дальше.
   Сначала Элейн ничего не  почувствовала,  не  могла  даже  вспомнить,  что
произошло. Она видела только, что лежит на  земле,  глядя  в  небо,  которое
казалось слишком голубым, слишком мирным для происходящего. И тут же  память
вернулась к ней - вражеские бронетранспортеры, женщина, ракета, взорвавшаяся
перед джипом, Артур...
   - Артур... - прошептала она, перевернулась на бок и тут же  почувствовала
ужасную боль, которая начиналась где-то у ступней и заканчивалась у  головы.
Она понимала, что с ней случилось что-то страшное, что ее тело  безвозвратно
повреждено или в результате взрыва, или  от  падения  на  твердую  замерзшую
землю.
   Но все это не имело значения, она думала только об Артуре.
   Не обращая внимания на боль, Элейн заставила себя встать на четвереньки и
поползла к искореженному, уткнувшемуся носом в воронку джипу.
   Артур сидел внутри. Пристежной ремень удержал его на месте, но не спас.
   Когда Элейн подползла ближе, она увидела, что колонка руля врезалось  ему
в грудь и прижала его к спинке сиденья. Он не двигался.
   - Артур... - прошептала она. Ее голос разом походил на  стон  и  молитву.
Артур...
   Она подползла к машине, поднялась в нее через открытую дверцу и прижалась
к его неподвижному телу. Она знала, что ее муж мертв. Он не  дышал,  из  его
ран больше не текла кровь, и Элейн поняла, что все кончено для них обоих.
   - О, Артур... - прошептала она, протянула руку и нежно закрыла ему глаза.
   Затем,  сопротивляясь  мучительной  боли,  грозящей  поглотить  ее,   она
наклонилась и поцеловала его в губы. - Спи, милый... - прошептала  Элейн,  и
ее голова в последний раз опустилась ему на плечо.
   Садов осторожно подошел к разбитому американскому  джипу,  держа  в  руке
"беретту". Он был уверен, что в машине никто не остался в живых,  во  всяком
случае никто, кто мог  бы  оказать  сопротивление,  но  все  же  лучше  было
проявить осторожность, тем более, что растрескавшееся ветровое  стекло  было
залито кровью, и он не видел, кто находится внутри.
   Подойдя к машине, он  посмотрел  в  открытую  дверцу  с  правой  стороны.
Мужчина был мертв, в этом не приходилось сомневаться. А вот  женщина...  Это
ее выбросило из джипа, но она сумела вернуться обратно. Значит, она все  еще
жива.
   Садов поднял "беретту", но перед тем, как он выстрелил, женщина  медленно
повернула голову, явно испытывая мучительную боль, и посмотрела ему в глаза.
   - Почему? - спросила она дрожащим голосом. - Мы приехали помочь вам.
   Почему вы убиваете нас? Садов пожал плечами.
   - Я исполняю приказ, - ответил он по-английски и выстрелил.  Пуля  попала
женщине в лоб и отбросила ее голову назад, так, что она оказалась  на  плече
мужа. Потом женщина медленно наклонилась вперед, и голова  ее  соскользнула,
покинув мужчину, которого явно очень любила.
   Садов замер на мгновение, потом протянул руку и вернул женщину в  прежнее
положение, с неожиданной нежностью положив ее голову на плечо мужчины. Затем
повернулся, забрался обратно в бронетранспортер и повел его  к  американской
станции спутниковой связи.

Глава 41

Нью-Йорк, 9 февраля 2000 года

   Подходя к столу дежурного сержанта в штаб-квартире нью-йоркской  полиции,
Роджер Гордиан явно нервничал.
   Отчасти это объяснялось тем, что он только что прошел по Таймс-сквер.
   Место  взрыва  казалось  полным  призраков,  напоминало   о   трагических
событиях, происшедших здесь чуть больше  месяца  назад.  Какой  страшной  ни
казалась разыгравшаяся трагедия на экране телевизора,  он  не  был  готов  к
эмоциональному  воздействию,  которое  произвело  на  него  непосредственное
присутствие на площади, когда он увидел все собственными глазами.
   Его потряс не масштаб разрушений, а отдельные детали,  которые  придавали
катастрофе характер личной трагедии.  Окровавленный  плюшевый  медвежонок  с
вылинявшей розовой ленточкой  на  шее,  изрядно  пострадавший  от  месячного
пребывания на тротуаре, лежал  придавленный  упавшей  на  него  искореженной
вывеской. Гордиану оставалось лишь надеяться, что его хозяйка жива и  больше
не грустит о потере любимой игрушки.
   Да, зрелище Таймс-сквер потрясло его. Он уже  начал  строить  планы,  как
восстановить площадь. И все-таки он знал, что  нервничает  не  только  из-за
этого.
   Гордиан  слишком   хорошо   понимал,   насколько   рискованной   является
предстоящая встреча, осознавал всю страшную  мощь  того  документа,  который
находился у него в кармане плаща.
   Он подошел к столу дежурного сержанта.
   - У меня назначена встреча с комиссаром Гаррисоном.
   Когда секретарь сообщила ему о приходе Гордиана, Билл Гаррисон положил на
стол пачку докладов, которые он перечитывал в поисках деталей, снял  очки  и
потер глаза.
   - Дайте мне пару минут, затем пригласите его, - сказал он ей.
   Гаррисон плохо спал после  смерти  жены.  Психиатр  из  его  департамента
сказал ему, что этого следовало ожидать, но, хотя комиссар теперь знал,  что
в его состоянии нет ничего необычного, это не сделало его менее болезненным,
никак не помогло ему справиться с ночными  кошмарами  и  чувством  глубокого
одиночества.
   Гаррисон больше не спал в постели. В спальне все напоминало ему  о  Рози.
Он не мог совладать с собой, когда входил в эту комнату. Ее одежда, запах ее
духов - он поспешно забрал все, что ему было нужно, и отнес  в  комнату  для
гостей.
   Теперь он спал там. Но и это не  помогало.  Всякий  раз,  когда  Гаррисон
закрывал глаза, перед его мысленным взором снова и  снова  разыгрывалась  та
страшная трагедия. И он просыпался с криком ужаса.
   Хуже всего были сны, в которых ему удавалось спасти ее, потому что  тогда
он открывал глаза и оставался наедине с мучительной правдой.
   Рози больше не было.
   Он решил спать в кресле, стоявшем в гостиной. Там было неудобно,  поэтому
он никогда не засыпал по-настоящему. Это помогло, кошмары исчезли, но теперь
ему стало трудно сосредоточиться  на  своих  обязанностях.  А  ведь  он  так
нуждался в этом, потому что намерен был довести это дело до конца и раскрыть
тайну взрыва.
   Гаррисон провел ладонями по лицу, пригладил волосы и поправил галстук.
   Нужно отвлечь внимание от воспоминаний. Именно в этом ключ к выживанию  -
думать о чем-то другом.
   Интересно, чего хочет от него великий человек, ждущий в приемной.

***

   Калифорнию и грязные  улицы  Манхэттена  разделяет  огромное  расстояние,
особенно ту Калифорнию,  в  которой  живут  люди,  подобные  Гордиану.  Черт
побери, да вся  кооперативная  квартира  Гаррисона  поместится,  наверно,  в
гараже  этого  магната,  и  еще   останется   место   для   его   роскошного
"роллс-ройса". Тогда почему секретарь Гордиана позвонил и попросил о встрече
с глазу на глаз? Неужели речь идет о чем-то, связанном с полицией? Вряд ли.
   Ну что ж, скоро он узнает об этом. Любопытство Гаррисона - страсть  всюду
совать свой нос, которая изначально и вовлекла его в полицию,  -  оставалось
единственным чувством, на которое никак не повлияла трагедия.
   Когда открылась дверь и в кабинет вошел человек, которого он видел до сих
пор только на бесчисленных обложках журналов  и  в  телевизионных  новостях,
Гаррисон встал и вышел из-за стола ему  навстречу.  Судя  по  мрачному  лицу
гостя, визит не был причудой одного из самых богатых и могущественных  людей
в мире.
   Гордиан снял плащ, положил его на диван и  повернулся  к  комиссару.  Они
обменялись рукопожатиями и представились друг другу.
   Покончив с формальностями, оба сели и пару минут вели ничего не  значащий
разговор. Сквозь жалюзи пробивался утренний свет,  и  он  придавал  странный
характер этой еще более странной встрече. Гордиан нервничал не меньше его.
   Поскольку оба  чувствовали  себя  не  в  своей  тарелке,  Гаррисон  решил
приступить прямо к делу.
   - Вы летели шесть часов, чтобы поговорить с  человеком,  которого  видите
впервые, - со мной.  Ваш  секретарь  сказал  мне,  что  сегодня  вечером  вы
собираетесь вернуться обратно в Сан-Франциско. Почему бы вам  не  рассказать
мне о цели вашего визита?
   Наступил момент истины. Гаррисон видел это по глазам Гордиана.
   - Вам предстоит выслушать, - произнес Гордиан, - очень  длинную  историю.
Он сделал паузу. - К тому же у нее может оказаться  печальный  конец.  -  Он
извлек из кармана плаща толстый раздувшийся конверт. Теперь Гаррисон  понял,
почему Гордиан принес с собой в кабинет плащ, а не оставил в  приемной,  где
секретарь  повесила  бы  его  на  вешалку.  Странное  поведение  для  такого
человека, подумал Гаррисон.  Дома  за  каждым  его  шагом,  наверно,  следит
множество слуг, предупреждающих все желания. Гордиан взял пакет  в,  руки  с
удивительной осторожностью, словно опасаясь, что он  может  в  любую  минуту
взорваться. Затем  он  как  бы  вспомнил,  где  находится,  и  посмотрел  на
Гаррисона. Комиссар полиции сидел неподвижно, готовый выслушать гостя.
   - Не знаю, известно ли вам, - произнес Гордиан, - но в течение ряда лет я
находился в плену. Меня сбили над Вьетнамом, и я стал постояльцем ханойского
"Хилтона".
   - Это все знают, - подтвердил Гаррисон, совершенно не понимая, куда ведет
этот разговор. Что за чертовщина происходит у него в кабинете?
   - Из плена я вернулся  новым  человеком.  Мне  захотелось  изменить  мир,
сделать его открытым для всех, принять меры,  чтобы  то,  что  случилось  со
мной, никогда больше не повторилось ни с кем, если в  моей  власти  добиться
этого. - Он сделал паузу и посмотрел на комиссара. -  Люди  моей  корпорации
работают повсюду, в самых разных странах мира. Они работают  на  благо  всем
нам, находятся далеко от дома  и  уязвимы  при  меняющихся  в  этих  странах
политических ситуациях.
   Поскольку  я  послал  их  туда,  на  мне  лежит  ответственность  за   их
безопасность.
   - Мне понятны ваши чувства, -  согласился  Гаррисон.  -  Я  тоже  посылаю
каждый день тысячи людей в синих мундирах на опасные задания.
   - Тогда вы понимаете, что я готов принять практически любые  меры,  чтобы
защитить своих людей.
   - Практически? На какой границе принимаемых мер вы останавливаетесь, если
это важно для вас? - Гаррисон начал, наконец, догадываться о цели разговора.
   - Все зависит от  обстоятельств.  Разумеется,  когда  затронуты  интересы
законопослушных граждан, мы следуем духу и букве закона. Всегда.  Я  горжусь
своей корпорацией. Но когда  речь  заходит  о  преступниках  и  террористах,
существуют,  так  сказать,  серые  зоны   в   мерах,   принимаемых   службой
безопасности моей корпорации. Давайте ограничимся  этим,  ладно?  -  Гордиан
похлопал конвертом по тонкой шерстяной английской ткани своего костюма. Звук
был едва слышным, но в тиши кабинета казался громким треском.
   - Я не буду проявлять интерес к методам, используемым вами,  если  только
это не станет необходимым. - Гаррисон, как и Гордиан, не  сводил  взгляда  с
конверта.
   - Взрыв на Таймс-сквер явился страшной трагедией, - сказал Гордиан.  -  Я
видел происшедшее на экране телевизора. Это напомнило мне войну во Вьетнаме.
   Мне хотелось бы  выразить  вам  мои  глубокие  соболезнования  по  поводу
случившегося.