- Откуда вам это известно - от учительницы?
   - Девочка ей рассказывала, что братья торгуют крэком.
   - Точно? Видел их сегодня утром в больнице  Мартина  Лютера  Кинга  в
слезах и соплях. Рыдали и закатывали глаза - ну прямо христосики. Ладно,
Босх, проверю их. Могу быть чем-то еще полезен?
   - Можете. Как называлась книга, которую она читала?
   - Книга?
   - Да.
   - Ее название - "Долгий сон". Именно это  она  и  получила,  дружище.
Уснула навеки.
   - Не могли бы вы сделать мне одолжение, Хэнкс?
   - Какое именно?
   - Если вам доведется беседовать с репортерами, не упоминайте о книге.
   - А в чем, собственно, дело?
   - Не упоминайте - и все.
   Босх  повесил  трубку.  Сидя  за  столом,  он  чувствовал,  как   его
охватывает стыд за то, что он позволил себе усомниться в  педагогических
способностях Сильвии, когда та впервые рассказала ему о девочке.
   Затем Босх набрал номер Ирвинга. Не успел прозвучать  гудок,  как  на
другом конце схватили трубку.
   -  Добрый  день!   Приемная   заместителя   начальника   полицейского
управления  Лос-Анджелеса  Ирвина  Ирвинга.   Говорит   лейтенант   Ганс
Ролленбергер. Чем могу служить?
   Похоже, Ганс Недотрога ожидал звонка  от  самого  Ирвинга,  потому  и
выдал уставное телефонное приветствие  без  запинки,  как  из  пулемета.
Подобная форма ответа на звонки  предусматривалась  инструкцией,  однако
полицейские, дежурившие на  телефоне,  в  большинстве  своем  дружно  ее
игнорировали.
   Не сказав ни слова, Босх повесил трубку, потом вновь  набрал  тот  же
номер, чтобы еще раз насладиться полным рапортом лейтенанта.
   - Это Босх, - небрежно представился он.  -  Звоню  просто  на  всякий
случай.
   - Босх, это вы звонили секунду назад?
   - Нет, а что?
   - Да так, ничего. Я тут сижу с Никсоном и Джонсоном. Они  только  что
вошли. А Шиэн и Опельт сейчас занимаются Морой.
   От Босха не ускользнуло, что  Ролленбергер  не  осмеливается  шутливо
называть  президентами  своих  коллег  с  громкими  именами,  когда  они
находятся с ним рядом.
   - Есть что-нибудь интересное?
   - Нет. Объект все утро провел дома, совсем недавно покинул квартиру и
пешком дошел до  Вэллей.  Посетил  еще  несколько  складских  помещений.
Ничего подозрительного.
   - А где он сейчас?
   - Дома.
   - Как там Эдгар?
   - Был здесь. А потом пошел в Сибил, чтобы  побеседоватъ  с  уцелевшей
девицей. Он нашел ее прошлым вечером, но она, судя по  всему,  настолько
накачалась героином, что была не в состоянии говорить. Так что сейчас он
решил попытаться еще раз побеседовать с ней.
   Потом, понизив голос до шепота, Ролленбергер осведомился:
   - А если она опознает Мору, мы начнем действовать?
   - Не думаю. Это не самый лучший план. Опознания недостаточно. К  тому
же мы выдадим себя.
   - Абсолютно с вами согласен, - произнес лейтенант, на сей раз громко,
чтобы президенты видели, кто тут главный.  -  Будем  сидеть  у  него  на
хвосте, как репей. Стоит ему только дернуться, а мы тут как тут.
   - Надеюсь, так оно  и  будет.  Как  вы  взаимодействуете  с  наружным
наблюдением? Они что, информируют вас обо всех  подробностях  -  шаг  за
шагом?
   - Именно так. Они перемещаются на радиофицированной машине,  а  я  их
слушаю. Мне известно о каждом  шаге  объекта.  Думаю,  засижусь  сегодня
допоздна. Есть у меня одно предчувствие.
   - Какое?
   - Мне кажется, что сегодняшняя ночь станет решающей.
 
*** 
 
   Босх разбудил Сильвию в пять. Однако ему пришлось просидеть  на  краю
кровати еще полчаса, делая ей массаж спины и шеи. Лишь после  этого  она
смогла подняться и принять душ. Когда она вошла  в  гостиную,  ее  глаза
оставались  все  еще  сонными.  На   ней   была   длинная,   до   колен,
хлопчатобумажная серая тенниска, светлые  волосы  она  собрала  сзади  в
хвост.
   - Когда тебе нужно выходить?
   - Уже скоро.
   Она не спросила, куда и зачем  он  идет.  Было  видно,  что  Босх  не
расположен к объяснениям.
   - Может, я пока приготовлю тебе суп или еще что-нибудь?  -  предложил
он.
   - Не надо, что-то не хочется есть. Вряд ли у  меня  сегодня  появится
аппетит.
   Зазвонил телефон. Гарри снял трубку  аппарата,  стоявшего  на  кухне.
Звонила  журналистка  из  "Лос-Анджелес  таймс",  которая  выведала   их
телефонный номер  у  миссис  Фонтено.  Репортерша  желала  поговорить  с
Сильвией о Беатрис.
   - О чем именно? - счел нужным уточнить Босх.
   - Ну-у, миссис Фонтено сказала, что миссис Мур очень тепло отзывалась
о ее дочери. Мы готовим о  случившемся  солидный  материал,  потому  что
Беатрис была очень хорошей девушкой. Вот  я  и  подумала:  а  что,  если
миссис Мур хочет рассказать что-нибудь о своей ученице?
   Попросив репортершу подождать у телефона, Босх пошел к Сильвии, чтобы
сообщить ей о звонке. Сильвия  тут  же  выразила  желание  поговорить  о
бедной девочке.
   Они беседовали пятнадцать минут. Босх тем временем вышел из дома, сел
в свою машину и настроил рацию на "Симплекс-пять" -  частоту  "наружки".
Но ничего не услышал.
   Переключившись с приема на передачу, он вызвал:
   - Группа-один?
   Последовали несколько секунд молчания. Босх  уже  снова  открыл  было
рот, как из динамика послышался голос Шиэна:
   - Кто там еще?
   - Босх.
   - Чего надо?
   - Как там наш подопечный?
   Шиэн  начал  что-то  говорить,  но   его   заглушил   громкий   голос
Ролленбергера:
   - Говорит руководитель. Будьте добры называть  свои  позывные,  когда
выходите в эфир.
   Босх иронично ухмыльнулся: чего еще ожидать от этого козла?
   - А не может ли руководитель группы сказать, какие у меня позывные?
   - Говорит руководитель. Вы - группа-шесть. Конец связи.
   - Чтоб ты ш-ш-ш... подавился... ш-ш-ш... великий вождь... - изобразил
Босх радиопомехи.
   - Повторите, что вы сказали!
   - Что повторить?
   - Вы же только что выходили  на  связь.  Или  это  были  ваши  слова,
группа-пять?
   В голосе Ролленбергера чувствовалось раздражение. Босх удовлетворенно
улыбнулся.  Из  динамика  донеслось  пощелкивание.  Он  знал:  это  Шиэн
нажимает на кнопку передатчика, подавая условный знак одобрения.
   - Я просто спросил, кто входит в мою группу.
   - Группа-шесть, в данный момент вы действуете в одиночку.
   - Так может, мне сменить  позывные,  как  вы  думаете,  руководитель?
Например, одиночка-шесть.
   - Уф... Послушайте, Бо... тьфу ты, группа-шесть, не  засоряйте  эфир!
Выходите на связь лишь в том случае, если вам  действительно  необходима
информация или самому есть что сообщить.
   - Ш-ш-ш...
   Босх на секунду  отключил  радио  и  от  души  посмеялся.  На  глазах
выступили слезы, и он вдруг осознал, что смеется слишком громко над тем,
что  в  лучшем  случае  было  всего  лишь  довольно  забавным.  "Нервная
разрядка", - мелькнула мысль. Босх  вновь  поднес  микрофон  к  губам  и
вызвал Шиэна.
   - Группа-один, ответьте, объект переместился?
   - Так точно, одиночка, пардон, группа-шесть.
   - Где он сейчас?
   - В квадрате семь, сидит в "Лингз-Уингз", на пересечении Голливуда  и
Чероки.
   Мора утолял голод в закусочной. Босх знал, что  у  него  не  остается
времени на осуществление задуманного, тем более что  до  Голливуда  было
полчаса езды.
   - Группа-один, как он выглядит? Не запланировал ли, случаем, вечерней
прогулки?
   - Выглядит неплохо. Да, похоже, собрался прошвырнуться вечерком.
   - Ну, ладно, до скорого.
   - Ш-ш-ш...
 
*** 
 
   Войдя обратно в дом, он сразу же заметил, что Сильвия снова  плакала,
но ей, похоже, в конце концов все же удалось взять себя в  руки.  "Может
быть, первый приступ боли и гнева  уже  позади?"  -  подумал  Босх.  Она
сидела на кухне и пила горячий чай.
   - Не выпьешь чашечку, Гарри?
   - Нет, спасибо. Мне уже пора.
   - Что ж, иди.
   - А что ты ей рассказала, ну, этой репортерше?
   - Все, что пришло на память. Надеюсь, она напишет хорошую статью.
   - Это они умеют.
   Похоже, Хэнкс не проболтался  журналистке  о  книге,  которую  читала
девочка. Если бы  проболтался,  то  репортерша  наверняка  принялась  бы
расспрашивать Сильвию, что та думает о  столь  многозначительном  факте.
Стало понятно и то, что к Сильвии  начали  возвращаться  силы  благодаря
тому, что она смогла излить душу, рассказав все о погибшей. Босха всегда
удивляло, насколько женщины любят поговорить о дорогом им покойнике -  о
том, кого они хорошо знали или любили. Он  думал  об  этом  всякий  раз,
когда приходилось сообщать о смерти человека кому-нибудь из его близких.
Женщины бывали  по-настоящему  сражены  горем,  но  в  то  же  время  им
нестерпимо хотелось выговориться. И тут вдруг  Босха  пронзила  мысль  -
ведь он и  с  Сильвией  встретился  при  сходных  обстоятельствах:  Босх
сообщил ей о смерти мужа. Они стояли здесь же, на этой  самой  кухне,  а
она говорила, говорила без  умолку.  И  почти  сразу  же  завладела  его
сердцем.
   - Ты не расклеишься, пока меня не будет?
   - Не волнуйся, Гарри. Мне уже лучше.
   - Постараюсь вернуться пораньше. Правда, точно  еще  не  знаю,  когда
освобожусь. Ты смотри, не забудь, поешь чего-нибудь.
   - Ладно.
   Уже на пороге они обнялись и поцеловались.  Босха  внезапно  охватило
острое желание никуда не ехать, остаться здесь, продолжая сжимать  ее  в
объятиях. Но он пересилил себя.
   - Ты очень хорошая, Сильвия. Намного лучше, чем я заслуживаю.
   Она положила ладонь на его губы.
   - Не говори так, Гарри.
 
Глава 27 
 
   Дом Моры находился на  улице  Сьерра-Линда,  неподалеку  от  бульвара
Сансет.  Не  доезжая  полквартала,  Босх  остановил  машину  и  принялся
наблюдать за зданием. Вдоль улицы рядами стояли невысокие  домишки  типа
бунгало с верандами и чердачными окнами на покатых крышах. Когда-то  эта
улица  действительно  была  красивой  и  по  своему   изяществу   вполне
соответствовала названию. Однако, прикинул Босх, было  это  давненько  -
лет эдак десять назад. С тех пор здесь кое-что сильно изменилось: многие
дома обветшали и явно нуждались в ремонте. Дом, стоявший  рядом  с  тем,
где обитал Мора, был нежилым, на что указывали заколоченные досками окна
и дверь. Многие дворы были обнесены железной  сеткой.  Должно  быть,  их
владельцы, решая, как распорядиться последними деньгами, оставшимися  на
благоустройство собственности, предпочли такую ограду обычной деревянной
изгороди. Окна почти всех зданий -  в  том  числе  и  чердачные  -  были
защищены решетками. На подъездной дорожке неподалеку красовалась  машина
без колес, подпертая шлакоблоками. Это был райончик из тех,  где  каждые
выходные местные жители устраивают  прямо  на  улице  барахолку,  сбывая
домашнее старье.
   Босх приглушил звук рации, микрофон лежал рядом на сиденье. Последнее
принятое им сообщение гласило, что  Мора  сидит  в  баре  под  названием
"Пуля" недалеко от бульвара Сансет. Прежде Босх  сам  заглядывал  в  это
заведение, потому живо представил себе, что там  делает  Мора.  Зал  был
темным, его освещали две неоновые надписи,  рекламировавшие  пиво.  Пара
бильярдных столов, телевизор, подвешенный к потолку над стойкой. В такие
места не ходят, чтобы пропустить  на  бегу  стаканчик-другой.  В  "Пуле"
одним стаканчиком не обойдешься. По всей видимости, рассудил Босх,  Мора
засел там на целый вечер.
   Небо окрасил багровый закат. Босх напряженно вглядывался в окна  дома
Моры, но ни в одном из них не вспыхнул  свет.  Мора  разведен,  но,  кто
знает, может, он пригласил к  себе  кого-нибудь  пожить?  Впрочем,  ведя
наблюдение за темным домом из своего "каприса", Босх в этом усомнился.
   - Группа-один? - тихонько произнес он в микрофон.
   - Слушаю.
   - Это шестой. Как там наш мальчик?
   - Все еще протирает штаны. Как проходит вечер, шестой?
   - Да вот сижу возле дома. Если что  потребуется  или  он  двинется  в
путь, дайте мне знать.
   - Дадим, не беспокойся.
   Положив микрофон, Босх задумался, догадались ли Шиэн и Опельт, что он
имел в виду. Оставалось надеяться,  что  смысл  его  слов  не  дошел  до
Ролленбергера. Вытащив из бардачка пакет с отмычками, он  сунул  его  за
пазуху синей нейлоновой куртки.  В  другой  карман  запихал  передатчик,
предварительно  повернув  рукоятку  громкости  до  минимальной  отметки.
Поскольку на спине куртки сияли ярко-желтые  буквы  LAPD  -  Полицейское
управление Лос-Анджелеса, - ему приходилось надеть ее наизнанку.
   Босх вышел из машины, запер дверцу и уже  готов  был  перейти  улицу,
когда из передатчика донесся шум.  Открыв  машину,  он  залез  внутрь  и
прибавил громкость.
   - В чем дело, первый? Я прослушал.
   - Объект движется. По Голливуду в западном направлении.
   - Пешком?
   - Нет.
   "Черт бы тебя побрал!" - подумал Босх. Пришлось сидеть в  машине  еще
сорок пять минут, слушая радиодонесения Шиэна о том, что  Мора  катается
по бульвару туда-сюда без видимой цели. Что же он задумал? Автомобильные
прогулки  не  соответствовали  образу  второго  убийцы.   Последователь,
насколько  им  было  известно,  работал  исключительно  в  отелях,  куда
заманивал свои жертвы. Нет, эти праздные разъезды никак не вписывались в
схему.
   Радио молчало десять минут. Потом вновь прорезался Шиэн:
   - Сворачивает на Сансет-Стрип.
   Этого еще не хватало! Сансет-Стрип находился в  черте  Лос-Анджелеса.
Но  к  югу  от  него  начиналась  территория  Западного  Голливуда,  где
полицейская власть принадлежала управлению шерифа. Стоит Море сдвинуться
хоть чуточку на  юг  и  заняться  какими-нибудь  делами,  как  неминуемо
возникнет проблема разграничения юрисдикции. Именно таких  проблем  типы
вроде Ганса Недотроги боятся как огня.
   - А сейчас едет по бульвару Санта-Моника. Ну вот, так и есть: он  уже
в Западном Голливуде.
   Босх подумал, что теперь-то Ролленбергер точно вклинится в  разговор.
И не ошибся.
   - Группа-один, говорит руководитель. Что делает объект?
   - Если бы я не знал, что это за деятель, то сказал  бы:  развлекается
человек, катается по Бойстауну.
   - Хорошо,  группа-один.  Продолжайте  наблюдение,  но  чтобы  никаких
контактов. Мы вышли за пределы нашей  юрисдикции.  Я  сейчас  позвоню  в
управление шерифа, проинформирую их.
   - А мы никаких контактов и не планируем.
   Прошло пять минут. Босх разглядывал мужчину, гулявшего с  собакой  по
Сьерра-Линда. Вот он остановился перед заброшенным  домом,  чтобы  песик
смог справить нужду на выгоревшую траву лужайки.
   - Все в порядке, - раздался голос Шиэна. - Мы вновь на родине.
   - Первый, как там "двадцатка"?
   - Все еще катит по Санта-Монике, на восток. Та-ак,  пересекает  улицу
Ла-Брей... Нет, вернее, свернул на нее, следует на север. Не  исключено,
что направился домой.
   Босх сполз с сиденья, спрятавшись на  тот  случай,  если  Мора  решит
проехать именно здесь. Он напряженно вслушивался в  скороговорку  Шиэна,
докладывавшего, что полицейский из отдела нравов движется на  восток  по
бульвару Сансет.
   - Только что проехал Сьерра-Линда.
   Судя по всему. Мора не торопился домой. Босх  выполз  из-под  руля  и
выпрямился на сиденье. Последовали еще пять минут молчания.
   - Движется к "Куполу", - наконец нарушил безмолвие Шиэн.
   - Какой еще купол? - не поняв, переспросил Босх.
   - Кинотеатр на Сансете, рядом с Уилкоксом.
   Гляди-ка,  запарковался  наконец.  Покупает  билет.   Вошел   внутрь.
Наверное, просто катался - убивал время до начала сеанса.
   Босх постарался мысленно воссоздать облик района, о котором шла речь.
Здание в виде гигантского купола было одним  из  известнейших  кинозалов
Голливуда.
   - Группа-один, говорит руководитель. Хочу, чтобы вы разделились. Один
идет за объектом, другой остается в машине. Прием.
   - Группа-один приняла. Конец связи.
   "Купол" находился в десяти минутах езды от улицы  Сьерра-Линда.  Босх
рассчитал, что в его распоряжении - самое большее  полтора  часа,  чтобы
порыться в доме Моры. Если тот, конечно, не  покинет  зал  до  окончания
фильма. Не мешкая, он вновь вышел из машины, пересек улицу и  направился
к дому Моры. Веранда полностью затеняла входную дверь.  Босх  на  всякий
случай постучал и в ожидании ответа  оглянулся  на  дом,  стоящий  через
дорогу.  Там,  в  окнах  первого  этажа,  горел  свет,  сквозь  гардины,
закрывавшие окно наверху, пробивался голубоватый отсвет телеэкрана.
   На стук никто не ответил. Отступив на пару  шагов,  Босх  оценивающим
взглядом окинул окна дома Моры. Он не увидел ни  предупреждений  о  том,
что в доме установлена  охранная  сигнализация,  ни  пленки  электронной
тревоги на  стеклах.  Сквозь  решетку  попытался  вглядеться  в  темноту
комнаты, которая,  по  его  предположению,  была  гостиной.  Внимательно
осмотрел потолок: нет  ли  слабого  мерцания,  которое  обычно  излучает
детектор  движения,  позволяющий  засечь  в  доме  постороннего?  Как  и
ожидалось,  никаких  подозрительных  признаков.  Любому  копу  известно:
лучшая охрана - хороший замок или злая собака.  Еще  лучше  -  и  то,  и
другое вместе.
   Вернувшись к двери, Босх открыл  небольшую  сумочку  и  вынул  оттуда
фонарик в виде авторучки. Стекло было обмотано изолентой таким  образом,
чтобы  луч  получался  острым  и  узким.  Босх  опустился  на  колени  и
внимательно изучил дверные замки. Один был с мощным  засовом,  другой  -
просто круглая  поворачивающаяся  ручка  с  прорезью  для  ключа.  Зажав
фонарик-авторучку в зубах, Босх  направил  луч  в  скважину  и  принялся
орудовать двумя отмычками. Это был хороший замок с двенадцатью зубцами -
не такой дорогой, как фирмы "Медеко", но тем не менее  весьма  надежный.
Пришлось повозиться минут десять. Со лба, застилая глаза, потек пот.
   Вытащив из брюк край  рубашки,  Босх  утер  мокрое  лицо.  Надо  было
вытереть и отмычки, ставшие скользкими от пота. Затем он вновь  взглянул
на дом на противоположной стороне улицы. Казалось, ничто не  изменилось.
Все было спокойно. На втором этаже по-прежнему работал  телевизор.  Босх
успокоенно возвратился  к  своему  занятию,  направив  луч  фонарика  на
круглую дверную ручку. Но тут послышался шум приближающегося автомобиля.
Поспешно выключив фонарик, он отполз за выступ веранды и притаился  там,
пока рокот мотора не затих вдали.
   Ухватившись за рукоятку, Босх начал было ковырять в ней  крючком,  но
внезапно почувствовал, что она поворачивается без  малейших  усилий.  Он
крутанул ее, и дверь распахнулась. Второй замок оказался незапертым. Это
было вполне логично. Замок с засовом служил главной преградой.  Если  уж
взломщику удалось справиться с этим замком, то второй для него -  просто
детская забава. Так стоит ли самому хозяину возиться с  круглой  дверной
ручкой, запирая ее на ключ?
   Некоторое время  Босх  неподвижно  стоял  в  прихожей,  давая  глазам
привыкнуть к темноте. Когда он воевал во Вьетнаме, то, попав в  туннель,
вырытый желтыми дьяволами, уже через пятнадцать секунд ориентировался  в
темноте, как кошка. Теперь  его  глазам  потребовалось  больше  времени,
чтобы начать видеть. "Разучился, - подумал Босх. - А может, старею".  Он
простоял у входа почти минуту. Когда окружающие предметы обрели  наконец
очертания, он крикнул:
   - Ты здесь, Рэй? Э-гей! Ты что дверь не закрываешь?
   Его слова остались без ответа. В том, что у Моры нет собаки, Босх был
уверен. Такая обуза не по силам, когда живешь один и к тому же работаешь
полицейским, день-деньской пропадая на службе.
   Шагнув в  глубь  комнаты,  он  принялся  осматривать  темные  контуры
обстановки гостиной. Ему уже приходилось тайком проникать в чужое жилище
и однажды даже побывать в доме полицейского, но всякий раз  ощущение  от
этого было необычным:  смесь  бесшабашного  веселья,  острого  страха  и
смятения.  Было  такое  чувство,  словно  центр  тяжести   твоего   тела
перемещается в мошонку. Его  переполняла  непередаваемая  уверенность  в
собственных силах.
   Правда, на какую-то секунду из глубины души поднялась  паника,  грозя
нарушить неустойчивое равновесие мыслей и чувств. Перед мысленным