е?
   - М-м, не совсем. А ты?
   - Мне приходится поворачивать оглобли. Сейчас огласят вердикт. Можешь
сам там все проверить?
   - Нет проблем. А что мне нужно проверить?
   - Дом Чэндлер. Она блондинка. И она не появилась сегодня в суде.
   - Все понял, дальше можешь не объяснять.
 
*** 
 
   Никогда в жизни Босх и подумать не мог, что страстно захочет  увидеть
Хани Чэндлер в зале  суда  за  противоположным  столом.  Но  сейчас  ему
хотелось именно этого. Однако ее там  не  было.  Рядом  с  вдовой  сидел
какой-то незнакомый мужчина.
   Подходя к столу защиты, Босх увидел, что в зале уже крутилась парочка
репортеров, один из них - Бреммер.
   - А это кто еще? -  спросил  он  Белка,  кивнув  в  сторону  мужчины,
восседавшего рядом с вдовой.
   - Дэн Дейли. Кейс отловил его в коридоре и усадил рядом с бабой на те
несколько минут, пока будет оглашаться вердикт. Чэндлер, похоже,  как  в
воду канула. Ее до сих пор не могут найти.
   - А домой к ней кто-нибудь ездил?
   - Не знаю. Наверное, просто звонили. А тебе-то что за дело? Лучше  бы
волновался, каким будет вердикт.
   Появился судья  Кейс  и  занял  свое  место.  Он  кивнул  секретарше,
которая, в свою очередь, вызвала жюри. Когда  все  двенадцать  присяжных
вошли в зал, ни один из них не смотрел в сторону Босха.  Почти  все  они
пожирали глазами мужчину, сидевшего рядом с Деборой Черч.
   - Итак, уважаемые, - возгласил судья,  -  из-за  накладок  с  деловым
расписанием  мисс  Чэндлер  не  смогла  сегодня  здесь   присутствовать.
Заменить ее согласился мистер Дейли,  великолепный  юрист.  Насколько  я
понял из сообщения судебного исполнителя, вы вынесли вердикт.
   Несколько из двенадцати голов  утвердительно  кивнули.  Босх  наконец
увидел одного человека, который смотрел на  него,  однако,  встретившись
глазами с полицейским, тут же отвернулся. Чувствуя,  как  тяжело  бьется
сердце, Босх не мог сказать наверняка,  по  поводу  чего  он  переживает
больше - из-за вердикта или в связи  с  исчезновением  Хани  Чэндлер.  А
может быть, из-за того и другого вместе.
   - Могу я получить  заполненные  бланки  с  вердиктом?  Староста  жюри
вручил судебному исполнителю солидную кипу бумажек, который по  эстафете
передал ее секретарше, а уже та - судье. Своим церемониалом они способны
были вытянуть из человека все жилы. Судья водрузил на нос толстые очки и
погрузился в изучение бумажек. Наконец он отдал их  обратно  секретарше,
распорядившись:
   - Огласите вердикт.
   Чтобы не сбиться, секретарша шевеля губами, прочитала  вначале  текст
про себя, а затем огласила его:
   - По вышеизложенному делу, касающемуся  вопроса  о  том,  нарушил  ли
ответчик Иероним Босх гражданские  права  Нормана  Черча  на  защиту  от
незаконного обыска и конфискации, мы выносим решение в пользу истца.
   Босх не шевельнулся. Он лишь поднял глаза и увидел,  что  теперь  все
присяжные устремили взгляды на него. Потом Босх поглядел на Дебору  Черч
и заметил,  как  та  вцепилась  в  руку  сидящего  рядом  мужчины,  хотя
совершенно не знала его. И еще она улыбалась. Торжествующая улыбка на ее
губах была, несомненно, адресована Босху, которого судорожно схватил  за
руку Белк.
   - Не беспокойся, - шептал адвокат. -  Сколько  насчитают  в  качестве
компенсации за ущерб - вот что главное.
   Между тем секретарша продолжала чтение:
   - Исходя из этого, жюри присяжных присуждает истцу компенсацию ущерба
в размере одного доллара.
   Босх услышал, как Белк радостно выдохнул: "Так ее!"
   - Что же касается штрафа за нанесенный ущерб, то  он  определен  жюри
присяжных в размере одного доллара.
   Белк выдохнул те же слова еще раз, только  теперь  настолько  громко,
что их услышали даже на галерке. Босх взглянул на Дебору Черч. Ее улыбка
уже не была торжествующей, глаза  помертвели.  У  Босха  было  ощущение,
будто он попал в какой-то нереальный мир. Все выглядело так, как если бы
он был в театре одновременно и зрителем, и актером на сцене. Вердикт  не
имел  для  него  абсолютно  никакого  значения.  Босх  просто  сидел   и
рассматривал окружающих.
   Судья Кейс  разразился  благодарственной  речью  в  адрес  присяжных,
расписывая, как добросовестно они выполнили свой  конституционный  долг,
как должны гордиться тем, что сослужили службу обществу, и  просто  тем,
что являются американцами. Босх отключился  от  происходящего  и  унесся
далеко за пределы зала. Вспомнилась Сильвия, и ему захотелось рассказать
ей о сегодняшнем событии.
   Судья ударил молотком, и жюри  покинуло  зал,  теперь  уже  навсегда.
Потом он сам поднялся и вышел. Босху  подумалось,  что  у  него,  должно
быть, сейчас очень кислая мина.
   - Гарри, - горячо заговорил Белк, - да это же просто прелесть, что за
вердикт - лучше не придумаешь.
   - Правда? А я и не знал.
   - Ну-у, не то чтобы  идеальный  -  в  нем  есть  и  положительная,  и
отрицательная стороны. Но в целом жюри признало нас виновными в  том,  в
чем мы уже сознались. Мы же согласились с тем, что ты  совершил  ошибку,
ворвавшись в его жилище подобным образом.  Но  за  это  ты  уже  получил
дисциплинарное взыскание в полицейском управлении. В  юридическом  плане
жюри пришло к единственному выводу: тебе не  следовало  вышибать  дверь.
Однако присудив истице всего два доллара, присяжные тем самым  признали,
что верят тебе. Черч совершил движение, которое можно  было  истолковать
как угрозу. И именно Черч являлся Кукольником.
   Белк похлопал  Босха  по  спине.  Он,  очевидно,  ожидал,  что  Гарри
рассыплется в благодарностях, но не дождался этого.
   - А как насчет Чэндлер?
   - Ну, здесь,  фигурально  выражаясь,  есть  некоторые  шероховатости.
Поскольку жюри вынесло вердикт в пользу истца, нам придется  потратиться
на частичную оплату ее труда. Все не так  уж  плохо,  Гарри.  Совсем  не
плохо!
   - Мне пора.
   Босх встал и начал проталкиваться к выходу сквозь  толпу  зрителей  и
репортеров. Быстро подойдя к эскалатору, он встал на ступеньку  и  полез
за последней сигаретой в пачке. Сзади подскочил Бреммер, держа  наготове
блокнот.
   - Прими мои поздравления, Гарри, - весело произнес он.
   Босх  внимательно  посмотрел  на  него.  Слова   репортера   казались
искренними.
   -  С  чем?  Ведь  по  сути  они  признали  меня  виновным  -   эдаким
конституционным разбойником.
   - Да, но ты отделался всего двумя баксами. Не так уж плохо.
   - Ну, в общем...
   - Может быть, найдутся какие-нибудь слова для прессы? Я, пожалуй,  не
стану употреблять в статье это выражение - "конституционный  разбойник".
Верно?
   - Да, уж пожалуйста, не употребляй. М-м, знаешь, я должен собраться с
мыслями. Мне сейчас нужно срочно бежать, но  позже  я  тебе  позвоню.  А
сейчас тебе лучше вернуться и поговорить с Белком. Он обрадуется, увидев
свое имя в газетах.
   Выйдя на улицу, Босх закурил и вытащил из кармана передатчик.
   - Эдгар, ты на месте?
   - На месте.
   - Как там?
   - Поспешил бы ты ко мне, Гарри. Сюда все слетаются.
   Босх швырнул сигарету в пепельницу.
 
*** 
 
   Работа по недопущению утечки информации была поставлена отвратительно
- просто из рук  вон  плохо.  Когда  Босх  добрался  до  дома  на  улице
Кармелина, над ним уже кружил вертолет, набитый журналистской братией, а
вокруг  шастали  съемочные  группы  двух  телекомпаний.  Скоро  начнется
свистопляска. Дело получалось громкое, поскольку речь шла сразу  о  двух
крупных фигурах - последователе и Хани Чэндлер.
   Босху пришлось  оставить  машину  за  два  дома  от  жилища  Чэндлер,
поскольку ближе все места были заняты:  по  обе  стороны  дороги  стояли
автомобили официальных лиц и фургоны прессы. Сотрудники службы  контроля
за правилами парковки еще только начинали ставить запретительные знаки и
перекрывать движение по улице.
   Территория дома  была  уже  обнесена  желтыми  полицейскими  лентами,
закрывавшими доступ посторонним. Босх расписался в  журнале  регистрации
присутствующих представителей  властей,  которую  держал  полицейский  в
форме, и нырнул под ленточку. Это был двухэтажный дом в немецком  стиле,
построенный на склоне холма. Бегло оглядев его, Босх сразу же  пришел  к
выводу, что из огромных - от потолка  до  пола  -  окон  верхнего  этажа
открывается отличный обзор. Можно было видеть все, что  делается  внизу.
На крыше торчали два дымохода. Одним словом, прекрасный дом в прекрасном
районе,  где  обитают  полчища  юристов  и  профессоров  Калифорнийского
университета в Лос-Анджелесе. "Теперь их полку убыло", -  подумал  Босх,
жалея, что кончились сигареты:
   Эдгар встретил его у дверей в прихожую,  выложенную  плиткой.  Он  не
поздоровался, поскольку разговаривал по радиотелефону.  Как  можно  было
догадаться, беседа велась с ребятами из  отдела  по  связям  с  прессой.
Срочно требовалась их помощь на месте, чтобы как-то  разобраться  с  тем
бардаком, который  здесь  устроили  щелкоперы.  Взглянув  на  Босха,  он
показал ему рукой в сторону лестницы.
   Лестница  вела  наверх  прямо  от   порога.   Босх   медленно   начал
подниматься.  Наверху  перед  ним  открылся  обширный  коридор.   Четыре
комнаты. У входа в самую дальнюю жужжал рой детективов. Время от времени
они заглядывали внутрь. Босх подошел ближе.
   Благодаря неустанным тренировкам он научился думать почти так же, как
психопат. Босх  знал  за  собой  такую  способность.  Приходя  на  место
убийства, он  призывал  на  помощь  "психологию  объективизации""  иными
словами, пытался мыслить отвлеченно. Мертвецы не были для  него  людьми.
Он  рассматривал  их  лишь  в  качестве  объектов.   Трупы   для   Босха
существовали исключительно как вещественные доказательства.  Только  так
можно подходить к делу, если хочешь, чтобы оно было доведено  до  конца.
Только так можно выжить самому. И все же рассуждать легче, чем применять
теорию на практике. Поэтому стройная система Босха часто давала сбои.
   Босх  работал  в  составе  первой   следственной   бригады,   которая
занималась делом Кукольника. Ему довелось видеть шесть последних  жертв,
которых приписывали этому убийце-маньяку. Он видел их "теплыми", то есть
такими, какими они были найдены. Каждый случай был не из легких. В  этих
жертвах было что-то донельзя беззащитное, и все попытки  Босха  смотреть
на останки сквозь очки "объективизации" терпели крах.  К  тому  же  было
известно, что все убитые - уличные женщины, а это только ухудшало  дело.
Все выглядело так, словно  пытки,  которым  убийца  подвергал  их  перед
смертью, становились последним звеном в цепи надругательств, которые эти
бедняги терпели всю свою жизнь.
   Теперь перед его глазами было тело Хани Чэндлер - голое,  со  следами
изощренных пыток. И никакие интеллектуальные трюки, никакой самообман не
могли защитить его душу от обжигающего ужаса.  Впервые  за  годы  работы
следователем по делам об убийствах, ему захотелось зажмуриться  и  выйти
вон.
   Однако Босх не тронулся с места. Он  продолжал  стоять  среди  других
людей, которые бесстрастными, мертвенными глазами взирали на труп. Нечто
вроде  собрания  садистов.  Ему  вдруг  вспомнилась  игра  в   бридж   в
Сан-Квентине, о которой  рассказывал  Лок.  Сидят  себе  спокойненько  и
играют четверо психопатов, за каждым из которых числится больше убийств,
чем карт на столе.
   Чэндлер лежала на спине, раскинув в стороны руки, лицо ее  было  ярко
размалевано. Слой  косметики  в  значительной  степени  скрывал  синеву,
которая разливалась по лицу от шеи. Вокруг шеи был  туго  обвит  кожаный
ремешок, отрезанный от сумочки, содержимое которой рассыпалось по  полу.
Узел был затянут на  правой  стороне  шеи.  Это  свидетельствовало,  что
преступник работал левой рукой. Как и в предыдущих случаях, путы и  кляп
убийца унес с собой.
   Было,  однако,  и  кое-что  новенькое.  Босх   сразу   заметил,   что
последователь начал импровизировать, поскольку  уже  не  действовал  под
личиной Кукольника. Тело Чэндлер было испещрено ожогами  от  сигареты  и
следами укусов. Кое-где запеклась кровь,  некоторые  кровоподтеки  стали
лиловыми. А это означало, что ее пытали, когда она была еще жива.
   Ролленбергер,  метавшийся  по  комнате,  сыпал  распоряжениями.  Даже
фотографу указывал, с какого угла  снимать  детали  места  преступления.
Никсон и Джонсон тоже присутствовали. Босха осенило: а ведь последнее  и
главное унижение для Чэндлер заключалось в том, что ее тело должно  было
в течение нескольких часов лежать голым на виду у мужиков,  которые  при
жизни ее презирали. Очевидно, в  свои  последние  минуты  и  она  о  том
подумала. Подняв глаза,  Никсон  увидел  на  пороге  Босха  и  вышел  из
комнаты.
   - Слушай, Гарри, как это тебя угораздило догадаться?
   - Она сегодня не появилась в суде. Вот  и  подумал,  что  нелишне  ее
проведать. Вспомнил к  тому  же,  что  она  блондинка.  Жаль,  сразу  не
догадался.
   - Что и говорить.
   - Время смерти установили?
   -  Да,  приблизительно.  Помощник  медэксперта  говорит,  что  смерть
наступила по меньшей мере сорок восемь часов назад.
   Босх кивнул. Значит,  она  умерла  еще  до  того,  как  он  обнаружил
послание. Хоть какое-то облегчение.
   - Насчет Лока что-нибудь слышно?
   - Не-а.
   - Так значит, это вы с Джонсоном поставлены распутывать дело?
   - Ага. Недотрога велел. Вообще-то, первым труп обнаружил Эдгар, но он
по уши увяз в деле, которое подвернулось на прошлой неделе. Знаю, это ты
первый ухватил нить, но Недотрога, должно быть, подумал,  что  со  всеми
этими судебными передрягами...
   - Ладно, не беспокойся. Скажи лучше, какая помощь от меня нужна.
   - Скажешь тоже. Что сочтешь нужным, то и делай.
   - Во-первых, я не хотел бы оставаться в  этой  комнате.  Не  любил  я
покойницу, и все же мне она нравилась. Понимаешь, что я имею в виду?
   - Кажется, понимаю. Тяжело, что и говорить.  А  ты  заметил,  что  он
изменился? Кусаться начал, сигаретой жечь.
   - Да, заметил. А еще что-нибудь необычное есть?
   - Не знаю, что и сказать.
   - Пойду осмотрю дом. Везде чисто?
   - Мы еще не успели наследить.  Так  только  -  поверхностный  осмотр.
Надень перчатки и не забудь сказать мне, если что-нибудь найдешь.
   Босх подошел к одному из  стоявших  вдоль  стены  коридора  ящиков  с
полицейским  оборудованием,  который  был  похож   на   коробку   из-под
стирального порошка, и вытащил оттуда пару пластиковых перчаток.
   По лестнице прошествовал Ирвинг, не проронивший  ни  слова.  Лишь  на
долю секунды они встретились взглядом. Спустившись к входной двери, Босх
увидел двух замов начальника, картинно стоявших на крыльце.  Они  ничего
не делали, просто стояли, но так, чтобы непременно попасть  в  объективы
телекамер. Их рожи были воплощением серьезности  и  озабоченности.  Море
репортеров и телеоператоров у желтой ленточки разлилось еще шире.
   Осмотревшись  в  доме  получше,  Босх  обнаружил  рядом  с   гостиной
комнатку, которая служила  Чэндлер  рабочим  кабинетом.  Две  стены  там
занимали встроенные полки, сплошь заставленные книгами. Из единственного
окна  комнаты  было  хорошо  видно  столпотворение  перед   лужайкой   у
парадного. Натянув перчатки, он принялся осматривать  ящики  письменного
стола. Босх не нашел того, что искал, но мог поклясться, что до  него  в
столе рылся кто-то еще. Все в ящиках было разбросано  в  беспорядке,  из
папок выдернуты и брошены рядом разрозненные листы. Все это было  совсем
не похоже на порядок, царивший обычно на столе истца, за которым  сидела
Чэндлер.
   Босх заглянул под пресс-папье. Записки от  последователя  не  было  и
там. На столе лежали две книги - "Юридический словарь" Блэка и "Уложение
о наказаниях штата  Калифорния".  Он  быстро  пролистал  обе  -  никаких
записок. Босх откинулся на спинку кожаного кресла. Его взгляд блуждал по
двум стенам, заставленным книгами.
   По приблизительным подсчетам получалось, что для  того,  чтобы  бегло
просмотреть все эти тома, потребуется самое меньшее два  часа.  Но  и  в
этом случае шансы обнаружить записку весьма невелики. И тут  он  заметил
зеленый потрескавшийся корешок книги, стоявшей на второй полке сверху  у
самого окна. Он узнал ее. Именно из этой книги Чэндлер зачитывала цитату
в ходе заключительных выступлений на процессе.  "Мраморный  фавн".  Босх
встал и снял томик с полки.
   Записка была там - заложена в середину книги. Там же был и конверт, в
котором пришло послание.  Босх  сразу  понял,  что  не  ошибся.  Записка
представляла собой ксерокопию  с  листка,  подброшенного  в  полицейское
отделение в прошлый понедельник -  день  начала  выступления  сторон  на
процессе. Отличался только конверт. Его не  подбросили,  а  прислали  по
почте. Судя по  штемпелю,  он  был  отправлен  из  Ван-Найс  в  субботу,
накануне вступительных речей.
   Внимательно рассмотрев марку, Босх понял, что нечего и думать о  том,
чтобы найти на ней какие-то следы. Там будет  полно  отпечатков  пальцев
многочисленных почтовых служащих. Таким образом, решил  он,  в  качестве
вещественного доказательства записке не суждено сыграть важной роли.
   Босх вышел из кабинета, аккуратно неся за уголки записку  и  конверт.
Он поднялся наверх в поисках  следователя,  в  чьем  ведении  находились
пакеты для вещественных доказательств. Заглянув сквозь дверной  проем  в
спальню, он увидел, как  помощник  медэксперта  и  двое  из  "похоронной
команды" расстилают  пластиковый  мешок.  Доступ  к  телу  Хани  Чэндлер
завершался. Босх отошел от двери, чтобы  не  видеть  мрачной  процедуры.
Эдгар тем временем успел  прочитать  записку,  которую  следователь  уже
приобщал к делу. Он подошел к Босху, чтобы обменяться впечатлениями.
   - Значит, он послал такую же записку и ей? Как же так?
   - Думаю, подстраховывался. Боялся, как бы  мы  не  "зажали"  записку,
которую он нам подбросил. Если бы мы так поступили, у него  появился  бы
повод надеяться, что адвокат Чэндлер  этого  просто  так  не  оставит  и
сообщит о существовании записки.
   - Но если у нее и так имелась записка, зачем ей было требовать от нас
такую же в судебном порядке? Могла бы принести в суд и свою.
   - Возможно, она полагала, что заработает на нашей больше очков. Когда
заставляешь полицию предоставить какое-либо свидетельство, оно в  глазах
жюри становится более весомым. А вообще-то,  не  знаю.  Все  это  только
предположения.
   Эдгар кивнул.
   - Кстати, - вспомнил Босх, - каким образом ты вошел в дом?
   - Входная дверь была не заперта. На замке  не  было  ни  царапин,  ни
каких-либо других признаков взлома.
   - Последователь пришел  сюда,  и  его  впустили...  Ему  не  пришлось
заманивать ее к себе. Что-то происходит. Он меняет поведение.  Кусается,
прижигает сигаретой. Совершает ошибки. С ним творится что-то неладное, а
он бессилен. Зачем ему понадобилась она, когда можно было  идти  прежним
путем, зазывая к себе девчонок по вызовам?
   - Жаль, что этот  засранец  Лок  ходит  в  подозреваемых.  Хорошо  бы
расспросить его, что все это значит.
   - Детектив Гарри Босх! - позвал кто-то снизу. - Гарри Босх!
   Босх подошел к лестнице и посмотрел вниз. Внизу, задрав голову, стоял
тот самый молоденький патрульный, который возле желтой  ленты  заставлял
прибывающих расписываться в специальной ведомости.
   - Там, у ограждения, какой-то  дядька  просит,  чтобы  его  впустили.
Говорит, он - психоаналитик и сотрудничает с вами.
   Босх посмотрел на Эдгара. Оба догадались, о ком идет речь.  Потом  он
глянул вниз на патрульного.
   - А как его имя?
   Патрульный зачитал по бумажке:
   - Джон Лок, Университет Южной Калифорнии.
   - Давай его сюда.
   Босх побежал вниз по лестнице, сделав Эдгару жест следовать за ним.
   - Я проведу его в кабинет, - сказал он. - Сообщи Недотроге и сразу же
приходи.
   В кабинете Босх предложил Локу сесть в кожаное кресло  за  письменным
столом. Сам же предпочел стоять. Через окно рядом  с  головой  психолога
Босх видел,  как  журналисты  сбились  в  тесную  кучку,  приготовившись
выслушат