- Он болен. - У нее в глазах стояли слезы. - Серьезно болен.
   Чжилинь тоже встревожился.
   - Вот как? А я про это ничего не слышал. Даже от Ху.
   Она горестно покачала головой.
   - Естественно. Ятсен держит это в тайне от всех, кроме меня... А я не
знаю, что делать! Чжилинь обнял ее за плечи.
   - Май, ты не врач. Единственное, что ты можешь сделать, это  показать
его хорошему специалисту.
   - Это я и без тебя сообразила сделать. - Май повернулась к нему, и он
в холодном свете раннего утра увидел, как она бледна.  -  Врачи  ему  не
помогут.
   - Он умирает? Май кивнула.
   - Мне страшно, Чжилинь. Если Ху Ханмин не будет избран  вместо  него,
что станет с Революцией? Чан землю роет, чтобы захапать власть, а  потом
передушит коммунистов. Один Ятсен может еще сдерживать его... Мне  жутко
даже говорить об этом! - Она  не  выдержала  и  разрыдалась,  прижавшись
лицом к его плечу. - Не могу в это поверить! Рано ему уходить от  нас...
Слишком рано!
   Она дрожала, как лист на ветру. Чжилинь ничем не мог  ей  помочь.  Он
только обнял ее крепко-крепко, чтобы хоть как-то успокоить.
   Постепенно рыдания ее утихли, и он смог сказать:
   - Тогда тем более нельзя терять головы. Ты  должна  использовать  все
свое влияние, чтобы Ху получил необходимую поддержку в борьбе за власть.
Ведь не только Чана надо опасаться. Есть еще и Лин Сипу...
   Май опять расплакалась.
   -  Не  знаю,  Чжилинь,  не  знаю...  -  Вне  себя  от  отчаяния,  она
раскачивалась из стороны в сторону.  -  Мне  кажется,  у  меня  уже  нет
никаких сил бороться. Без Ятсена...
   - Что ты такое говоришь, Май? - прошептал он. - А что бы  он  сказал,
если бы услыхал такие жалкие слова, не достойные революционера? Конечно,
он бы выругал тебя как следует! Неужели ты не  чувствуешь,  как  в  тебя
вливается его сила? Даже я это чувствую. И все остальные тоже...  И  они
тебе завидуют. - Он посмотрел на ее бледное, заплаканное лицо и подумал,
что  никогда  прежде  он  не  любил  так,  как  сейчас,  эту   пламенную
революционерку. - Твои враги ждут не дождутся, когда ты отступишь, чтобы
со злорадством объявить, что  тебя  пора  списывать.  Твои  слезы,  твоя
слабость - они недостойны ученицы Сунь Ятсена. Не их он  ждет  от  тебя,
Май! Не для этого он делился с тобой своими самыми сокровенными мыслями,
не для этого он приблизил  тебя  к  себе  и  доверял  тебе  больше,  чем
кому-либо еще из своих сподвижников. Разве  ты  не  видишь,  что  теперь
судьба дела его жизни в твоих  руках?  И  что  только  твоя  сила,  твоя
стойкость поддерживает его  ускользающую  жизнь?  Не  будь  тебя  рядом,
болезнь уже давно бы доконала его...
   - Спасибо, - голос Май был тих, как  вздох.  Она  склонила  голову  и
прижалась своим  пылающим  лбом  к  его  груди.  Как  бегун  на  дальнюю
дистанцию, обретающий второе дыхание, она почувствовала в себе  мужество
идти дальше по избранному пути, закончить то, что у нее хватило дерзости
начать.
   - Спасибо тебе, муж мой, - шептала она. - Спасибо.
 
*** 
 
   В апреле этого же года Чжилинь  получил  повышение  по  службе,  став
старшим инспектором порта. По окончании рабочего дня, он поспешил домой,
чтобы сообщить Май эту приятную  новость.  Он  уже  давно  часть  своего
жалования вкладывал в ценные бумаги (Май, конечно, предпочла  бы,  чтобы
они шли в партийную казну). Сложив свои сбережения, он и его  два  брата
купили землю в районе города, где, как  они  предполагали,  земля  скоро
подымется в цене. Через полгода они продали два  своих  участка,  утроив
свои капиталы. Теперь на доходы с недвижимости  плюс  его  увеличившееся
жалование Чжилинь мог стать совладельцем  торгового  судна.  Его  братья
сомневались, что такая вещь им по плечу, но Чжилинь имел  далеко  идущие
планы.
   Уже спустились сумерки,  когда  он  добрался  до  дома.  Май  еще  не
вернулась. Не теряя времени даром, Чжилинь взял перо и ручку,  присел  к
столу и начал расчеты, прикидывая потенциальные барыши с доли в одном из
кораблей, способных ходить в дальние плавания. Поглощенный вычислениями,
он не сразу  услышал,  как  в  комнату  вошла  Май.  Абсолютная  тишина,
последовавшая за  звуком  закрывающейся  двери,  заставила  его  поднять
голову от ряда цифр, которые он уже написал на листе бумаги.
   - Май?
   Ее лицо было бледно, тело как будто одеревенело. Чжилинь вышел  из-за
стола, приблизился к ней и взял ее руки в свои. Они были холоднее льда.
   - Во имя всех богов, что случилось?
   Безмолвно подняла она на него свои глаза, и такая скорбь и тоска были
в них, что он сразу понял, что Сунь Ятсена не стало.
   - Он уехал в Пекин один, - с трудом разжимая губы произнесла она. - Я
хотела ехать с ним. Я умоляла позволить мне ехать с  ним...  Но  он  был
непоколебим в своем решении. - Чжилинь видел, что она борется  с  собой,
чтобы не расплакаться. - Он чувствовал, что  смерть  приближается  и  он
уехал туда умирать. Один. Как будто он не  хотел  умирать  здесь,  среди
своей семьи...
   Чжилинь всем сердцем своим  почувствовал  эту  невосполнимую  потерю.
Будто добрая рука, к ласке которой он привык, вдруг исчезла.
   - Наверное, он, как всегда, думал о Революции, - тихо  молвил  он.  -
Ятсен не хотел, чтобы наша память  о  нем  была  омрачена  зрелищем  его
последних слабостей, неизбежных в умирающем человеке. Он хотел, чтобы мы
помнили его сильным, цельным, рвущимся в бой.
   - Пусть так, - прошептала Май. - Но мне страшно за нас всех.
 
*** 
 
   Со смертью Сунь Ятсена встал неизбежный вопрос о том, кто  будет  его
наследником на посту руководителя Гоминьдана. Как и ожидалось,  наиболее
очевидным кандидатом был Ху  Ханмин.  Его  голос  с  трибуны  партийного
съезда  был  голосом  разума  и  здравого  смысла.  Конечно,  Лин   Сицу
противоречил ему во всем, требуя немедленной военной мобилизации. Как ни
странно, Чан Кайши, раньше больше всех ратовавший за  этот  шаг,  теперь
молчал. Он сидел, насупившись, в своем кресле, окруженный адъютантами, и
поглядывал на двух соперников с видом судьи. Чжилиня  весьма  беспокоило
это в высшей степени нетипичное  поведение  Чана.  Ведь  генерал  всегда
считался человеком действия, и Чжилинь, как Май и Ху Ханмин, ожидал, что
он заявит о своей позиции более решительно.
   Но потом события, более непосредственно касающиеся Чжилиня, оттеснили
на  второй  план  борьбу  за  власть  внутри  Гоминьдана:  начались  его
переговоры  с  американским  тай-пэнем  Бартоном  Сойером   относительно
частичного  приобретения  братьями  Ши  одного  из  принадлежащих  этому
тай-пэню пароходов.
   Хотя  вначале  у  него  с   братьями   была   договоренность   начать
обрабатывать  кого-нибудь  из  английских   тай-пэней,   дольше   других
пробывших в Китае и поэтому более окитаившихся, но Чжилинь  считал,  что
надо искать более податливого. И тогда  он  заметил,  что  за  последние
полгода  один  из  тай-пэней  постоянно  опаздывает  вносить  положенные
портовые сборы: Бартон Сойер и Сыновья.  Он  сказал  братьям,  что  надо
воспользоваться этой слабинкой американца. В конце концов, после  долгих
споров, братья дали Чжилиню полномочия прозондировать почву.
   И вот, отключившись на время от партийных склок,  Чжилинь,  одетый  в
свой лучший легкий, костюм,  сидел  в  вестибюле  офиса  фирмы  Сойер  и
Сыновья в здании Американской  концессии  в  Шанхае.  Напротив  него  за
столиком парился затянутый в тройку молодой американец. Всем своим видом
он тщился внушить этому  варвару-китайцу  представление  о  себе  как  о
важной шишке. Продержав посетителя  в  передней  достаточное  количество
времени, молодой человек пригласил Чжилиня пройти внутрь.
   Бартон Сойер был широкоплечий  мужчина  с  мясистым  лицом,  до  того
красным, что Чжилинь почему-то почувствовал себя неудобно и отвел глаза.
Он пожал протянутую ему руку, стараясь делать это в  точности  так,  как
это делают европейцы, и стиснул  ее  пропорционально  давлению,  которое
ощущала его рука. Большинство из его соотечественников морщились в таких
случаях, почувствовав, как их руку стискивает чужая рука, и  спешили  ее
выдернуть поскорее.
   Сойер улыбнулся.
   - Я вижу, вы знаете, как надо пожимать руку. - У  него  был  громкий,
лающий голос, который  неприятно  резанул  Чжилиня  по  нервам,  Но  он,
конечно, и глазом не моргнул. - В штате, откуда я  родом,  в  Вирджинии,
человека определяют по его рукопожатию. Мой батя ни за что  не  стал  бы
иметь дело с человеком, у которого потное, вялое рукопожатие.
   Удивительнее люди эти американцы, -  подумал  Чжилинь.  -  Как  будто
каждый, с кем они вступают в контакт, должен знать про место, откуда они
родом. Как будто континент на другой стороне  земного  шара  для  любого
здесь - открытая книга.
   - Проходите, - говорил между тем Сойер, гостеприимно проведя рукой. -
Давайте сядем вон туда, где нам будет поудобнее.
   Он направил Чжилиня к пухлому диванчику, очевидно, привезенному из-за
океана. Опустившись на него, Чжилинь нашел его чрезвычайно неудобным, но
решил  мужественно  терпеть.  Надо  акклиматизироваться  в   этом   мире
"чужеземных чертей", - внушал он себе.
   - Итак, - обратился к нему Сойер все тем же зычным голосом, хотя  они
сидели совсем рядом. - Чем могу служить?
   Никакого чая, никакой цивилизованной беседы, чтобы расположить к себе
гостя и почувствовать, с чем тот пришел. У Чжилиня просто дух  захватило
от подобной бестактности, но он одернул себя и  поклялся  мысленно,  что
это в последний раз манеры чужеземца шокировали его.
   - Насколько мне известно, ежемесячная десятина, которую все  тай-пэни
обязаны  вносить  в  казну  города  Шанхая,  от  вашей  фирмы  опять  не
поступила.
   - Ага, теперь я вас узнал! - воскликнул Сойер, щелкнув пальцами. - Вы
работаете в портовой инспекции. - Он  нахмурился.  -  С  каких  это  пор
мандарины начали посылать клерков собирать пошлину?
   - Я здесь не по долгу службы, - мягко ответил Чжилинь.
   - Вот как? - Американец  окинул  его  взглядом  сверху  вниз.  -  Вы,
значит, пришли  сюда  не  для  того,  чтобы  требовать  уплаты  портовых
сборов?
   - Нет, сэр.
   Сойер протянул руку к столику, достал сигару из пахучей  коробки.  Не
спеша откусил ее кончик и выплюнул на ковер. Так же лениво зажег  спичку
и затянулся несколько раз, наслаждаясь ароматным дымом.
   - Ну знаешь, сынок, нахальства у тебя хоть отбавляй!
   - Он начал подыматься. - Явиться ко мне и... Нет у меня времени, черт
побери, чтобы...
   - У вас вообще не будет времени, - оборвал его Чжилинь, - если вы  не
внесете в казну порта все, что задолжали.
   - Это не ваше дело, - ответил Сойер ледяным тоном.
   - Я не обсуждаю дела фирмы "Сойер и Сыновья" со всяким... китаезой.
   - На Западе это называется гордостью, - спокойно промолвил Чжилинь. -
Но, скорее, это предубеждение. - Он даже не пошевелился. - А  я  слышал,
что американцы менее провинциальны в своих суждениях, чем их  британские
собратья.
   - Британцы мне не собратья, - буркнул Сойер.
   - Пожалуй, действительно, нет, - так же спокойно продолжал Чжилинь. -
Английские  тай-пэни  обскакали  вас  по  всем  статьям  с  их   новыми,
скоростными пароходами. В результате  этого  ваши  доходы  за  последние
полгода настолько  уменьшились,  что  вы  едва  в  состоянии  оплачивать
накладные расходы со своего банковского счета. А теперь  на  вас  еще  и
долги повисли.
   Сойер бросил на него косой взгляд.
   - Для маленького китаезы ты знаешь чертовски много.
   - Может, боги и обидели меня ростом, - отпарировал Чжилинь, -  но  не
умом. Не то что некоторых!
   С минуту Сойер смотрел на него, разинув рот, а потом разразился таким
хохотом, что его и без того красное лицо стало  багровым.  Чжилинь  даже
начал побаиваться, как бы этого сумасшедшего американца не хватил удар.
   - Ну, знаешь ли! - выдавил из себя наконец  Сойер,  вытирая  слезы  и
присаживаясь рядом с Чжилинем. - Ты поистине уникум. Китаеза с настоящим
чувством юмора.
   - Спасибо, - поблагодарил Чжилинь. -  Но  я  был  бы  вам  еще  более
признателен, если бы вы называли меня по имени.
   Выговорив эту заковыристую  фразу,  Чжилинь  подумал,  что  думать  и
говорить, как думают и говорят "чужеземные черти", довольно утомительно.
   - Хорошо. - Американец стряхнул пепел с сигареты.
   - Чем вы занимаетесь, мистер Ши?  Я  имел  в  виду,  кроме  службы  в
портовой инспекции.
   - У нас с братьями имеются некоторые денежные сбережения, - осторожно
начал Чжилинь, но вынужден был остановиться,  чтобы  набрать  воздуха  в
легкие. Великие боги, - подумал он, - сердце  мое  так  колотится,  что,
кажется, готово выскочить из груди!
   - Мы бы хотели вложить  их  в  вашу  фирму,  купив  часть  одного  из
пароходов.
   Какой-то миг Чжилинь думал, что Сойер сейчас врежет  ему  в  челюсть.
Вся кровь  отлила  от  только  что  бывшего  багровым  лица,  и  Чжилинь
поразился его мертвенной бледности.
   - Послушайте-ка, мистер Ши...
   -  Естественно,  -  заторопился  Чжилинь,  -  мы  с  братьями  готовы
представить все необходимые гарантии. И в качестве нашего первого взноса
в вашу фирму, как жест нашей доброй воли, мы...
   - Это исключено, мистер Ши, - отрезал  Сойер.  -  Мы  -  американская
фирма, и этим все сказано. Если я начну распродавать корабли,  то  скоро
ничего не останется для моего сына Эндрю и для  сына  Эндрю,  когда  тот
родится.
   - Но если вы не  откажетесь  от  части  вашей  собственности,  мистер
Сойер, то, боюсь, ваши долги съедят и все остальное, прежде чем во главе
фирмы  встанет  мистер  Эндрю  Сойер.  Обанкротившаяся  фирма  -  плохое
наследство!
   - Это исключено!
   - В порядке  компенсации  за  долю  в  фирме  "Сойер  и  Сыновья",  -
продолжал Чжилинь, - мы с братьями готовы дать  компании  нечто  гораздо
более ценное, чем деньги, хотя и они  вам  очень  нужны.  Во-первых,  мы
можем  гарантировать,  что  собственность   фирмы   не   будет   тронута
коммунистами или какими бы  то  ни  было  революционерами.  В  ближайшие
несколько лет по стране  прокатится  не  одна  революционная  волна.  И,
вполне естественно, первой мишенью  подобной  смуты  станут  иностранные
концерны. Во-вторых, я имею доступ ко всем делам портовой инспекции. Это
означает, что фирма "Сойер и Сыновья" будет иметь приоритет в погрузке и
разгрузке ее судов в порту Шанхай. Кроме того, вы будете  в  курсе,  кто
что грузит и сколько, раньше  ваших  конкурентов.  В-третьих,  мы  можем
гарантировать безопасную транспортировку опиума из страны через Шанхай в
Гонконг или куда вам заблагорассудится.
   Сойер  старательно  размял  сигару  в  пепельнице.  Когда  он   опять
заговорил, в его голосе уже не было и следа ни гнева, ни балагурства.
   - Начиная с вашего последнего пункта, мистер Ши... Как, во  имя  всех
дьяволов, вы можете гарантировать это?
   Чжилинь улыбнулся.
   - Мой младший брат водит лорки. Это такие легкие трехпарусные судна с
европейским корпусом и китайской оснасткой. Он водит их вверх и вниз  по
большим рекам и знает всех нужных людей: тех, кто выращивает, и тех, кто
сплавляет. Знает, где находятся лучшие плантации и как купить подешевле.
Сейчас он этим редко балуется, но когда мы подпишем договор,  организует
все в лучшем виде.
   - Какую сумму вы готовы пустить в дело?
   Чжилинь сказал. Когда Сойер делал быстрые подсчеты, пульс начинающего
бизнесмена лихорадило. Он знал, что сумма  явно  недостаточна.  Ее  едва
хватит на то, чтобы покрыть накладные расходы  ближайших  двух  месяцев,
включая проценты с займов и портовые  сборы.  Ответ  Сойера  можно  было
предугадать.
   - Извините, мистер Ши. Некоторые пункты сделки звучат  заманчиво,  но
капитал ваш явно неадекватен. Через месяц я окажусь  точно  в  таком  же
положении, как сейчас, и даже беднее, поскольку уступлю вам часть  своей
фирмы.
   - Нет, вы станете богаче, - возразил  Чжилинь,  -  если  в  ближайшие
десять дней получите концессию по очистке дна бухты.
   - Вы говорите чепуху, мистер  Ши,  -  презрительно  бросил  Сойер.  -
Маттиас и Кинг - старейшие и могущественные тайпэньские дома,  и  у  них
здесь все заметано. Так что лучше забудьте об этом.
   - Я бы предпочел все-таки не забывать. Видите ли, я обладаю некоторой
информацией, которой, как я вижу, не обладают даже тай-пэни.
   Сойер заметил уверенную нотку в голосе Чжилиня и кивнул.
   - Это  ваша  страна,  мистер  Ши.  Я  понял  ваш  намек.  Пожалуйста,
продолжайте.
   - Очистка дна далеко не закончена. Но завтра утром, когда  английские
капитаны  проснутся,  они  обнаружат,  что  их  плавучие   землечерпалки
опустели. Ни одного рабочего не будет на борту.
   - Но это не может долго продолжаться.  Маттиас  и  Кинг  знают  своих
людей. Деньги  могут  делать  чудеса  с  бедными  кули,  мистер  Ши.  За
английский шиллинг каждый из них удавится.
   - Предположим, капитаны смогут найти замену дезертирам, -  согласился
Чжилинь. - Но во вновь  сколоченные  бригады  могут  затесаться  молодые
революционеры, сорвавшие глотки на  митингах,  на  которых  они  требуют
вымести иностранцев из страны поганой метлой.  Короче,  скоро  на  борту
возникнут пожары, и работы опять будут остановлены  в  связи  с  утратой
экскаваторов.
   -  Простите,  мистер   Ши,   но   схема,   которую   вы   изобразили,
неубедительна. Конечно, английские тай-пэни потеряют деньги и  время.  -
Он пожал своими мясистыми плечами. - Ну и что? Их плавучие землечерпалки
рано или поздно снова будут в рабочем состоянии.
   - Если не будет слишком поздно.  Так  поздно,  что  у  них  не  будет
возможности сделать  что-либо...  Видите  ли,  в  контракте  обусловлено
определенное время, за которое должны быть проведены работы.  Подписывая
контракт с городскими властями, Маттиас и Кинг обязались сделать  все  в
течение шести дней, или это будет чревато  большими  потерями  для  всех
торговцев... Как только лицензия на проведение работ  по  очистке  бухты
будет отобрана у Маттиаса и Кинга, комендант  порта  предложит  контракт
заинтересованным тай-пэням. С моей помощью его получит  фирма  "Сойер  и
Сыновья". Поскольку  работы  должны  быть  закончены  немедленно,  фирма
получит деньги вперед.
   Тай-пэнь смотрел на Чжилиня с таким интересом, словно  у  того  вдруг
начали прорезаться крылья.
   - Черт меня побери, если ты не продумал все до мелочей!
   Он плюхнулся в кресло и задумался.
   Чжилинь дал американцу немного времени на размышление, затем добавил:
   - И есть еще одно дополнительное условие.
   - Я так и знал! - воскликнул Сойер. - Сейчас ты меня уложишь наповал!
   - Ничего такого страшного, - заверил его Чжилинь. -  Я  только  хочу,
чтобы вы взяли моего среднего брата на работу в вашу фирму. Поговорите с
ним и определите сами, на какую должность вы  его  возьмете  и  с  каким
жалованием. Я уверен, что со временем он поднимется по службе  благодаря
своим собственным способностям. Но на ближайшие два  года  я  бы  хотел,
если вы не  против,  чтобы  он  поработал  в  отделении  вашей  фирмы  в
Гонконге.
   - Это я могу пережить, - сказал Сойер.  -  Но  знай,  если  он  будет
лениться или окажется слишком туп, чтобы научиться  торговать,  запустит
лапу в кассу или продаст секреты фирмы конкурентам, я  ему  уши  обрежу.
Это говорю я, тай-пэнь фирмы "Сойер и Сыновья"!
   Чжилинь улыбнулся.
   - Я препоручаю его судьбу в ваши надежные руки, мистер  Сойер.  -  Он
встал. - И  последнее  условие  нашей  сделки  заключается  в  том,  что
название фирмы  не  будет  изменено.  Мы  с  братьями  будем  негласными
партнерами фирмы "Сойер и Сыновья".
   Теперь и американец не мог не улыбнуться.
   - Черт меня побери с  потрохами!  Давайте-ка  пойдем  куда-нибудь  да
закажем лучшие блюда, которые умеют стряпать ваши повара, мистер  Ши!  -
Он знал, что этому шустрому китайцу понравится его  предложение,  потому
что именно так в этой части земного шара скрепляют  удачные  сделки.  Он
опять захохотал, но на этот раз его хохот не показался Чжилиню таким  у