к просто гениально, - поддакнул Муха.
   - Засранцы вы оба, - сказал Артист. - Ничего  не  волокете  в  искусстве.
Пошли, будете просвещаться.

   Когда мы протиснулись  к  трибуне,  на  ней  уже  стояли  режиссер  Кыпс,
эстонский генерал-лейтенант и  какие-то  другие  солидные  люди.  Журналисты
толпились внизу  под  микрофонами,  на  трибуну  были  нацелены  телекамеры,
массовка и менее важные гости располагались на дальнем обводе. Официанты под
тентом отдыхали - судя по всему, выдача халявы временно прекратилась,  чтобы
не отвлекать публику от центрального мероприятия.
   - Уважаемые дамы и господа! Друзья! - обратился  к  присутствующим  Кыпс,
предварительно  проверив,  работают  ли  микрофоны.  -  Здесь   присутствуют
журналисты   из    Москвы,    Санкт-Петербурга,    представители    крупного
международного арт-агентства, русские  актеры.  Поэтому  предлагаю  говорить
по-русски. Надеюсь, по этой причине  никто  не  обвинит  меня  в  отсутствии
патриотизма?
   Он окинул аудиторию быстрым внимательным  взглядом.  Никто  вроде  бы  не
собирался обвинять его в отсутствии патриотизма. Кыпс продолжал:
   - Небольшое  вступление.  В  основу  сценария  фильма  "Битва  на  Векше"
положены исторические события. По чисто идеологическим соображениям  они  не
нашли никакого отражения в  официальной  советской  истории  Второй  мировой
войны, но для нас, эстонцев, это одна из самых ярких страниц.  И  мы  хотим,
чтобы наш фильм сделал ее фактом общественного сознания. Много лет я боролся
за этот  фильм.  И  только  теперь  наше  общество  созрело  до  адекватного
восприятия моих идей. Поэтому я говорю: это самый  счастливый  день  в  моей
жизни!
   Аудитория доброжелательно покивала и даже снисходительно  поаплодировала,
поздравляя режиссера с этим знаменательным для него днем.
   - А теперь разрешите мне представить тех, без кого  мой  сценарий  так  и
остался бы на бумаге, - торжественно возвестил Кыпс.  -  И  прежде  всего  -
представителя Национально-патриотического союза. Господин Юрген Янсен,  член
политсовета союза.  Он  не  только  убедил  руководство  принять  участие  в
финансировании  съемок,  но  и  помогал  нам  в   практической   подготовке.
Поприветствуем его!
   На этот раз аплодисменты были более дружные, хотя,  как  мне  показалось,
холодноватые.  Из  толпы  почетных  гостей  выступил  невысокий   подтянутый
штатский с аккуратно причесанными на пробор белесыми  волосами.  По  реакции
журналистов можно было понять, что он один из тех, ради кого они и  приехали
на презентацию. Телеоператоры припали к камерам, газетчики  потянули  вперед
руки с диктофонами. Но член  политсовета  Национально-патриотического  союза
лишь скромно поклонился и вернулся на место.
   - Среди спонсоров фильма есть  и  крупные  предприниматели,  -  продолжал
Кыпс. - И это знаменательно,  господа!  Эстонские  бизнесмены  озабочены  не
только своей прибылью, но и нравственностью подрастающего поколения.  Весьма
солидный взнос сделал президент компании "Foodline-Balt"  господин  Анвельт.
Как и все наши спонсоры, он просил не разглашать сумму  взноса.  Мы  уважаем
его скромность, но все же я попрошу его ответить: что подвигло его  на  этот
благородный акт? Господин Анвельт, прошу вас!
   К микрофонам подошел  лысый  квадратный  человек  в  длинном  кашемировом
пальто с белым шелковым шарфом на короткой шее, кашлянул, прочищая голос,  и
заявил:
   - Я - эстонец. И этим, блин, все сказано.
   - Браво, господин Анвельт!
   Кыпс  горячо  поаплодировал.  Потом  он  представил   других   спонсоров,
перечислил занятых в фильме актеров, ни одну из фамилий которых я никогда не
слышал, кроме фамилии Артиста, и продолжал:
   - События, о которых идет речь в фильме, происходили в конце февраля 1944
года на Северо-Западном фронте. То, что вы  видите  здесь,  -  почти  точная
копия реальной обстановки. Рельеф местности,  расположение  позиций,  ширина
речки - все подлинно. А подлинность - это основа моего  творческого  метода.
Здесь все настоящее: обмундирование, вооружение, орудия, танки. Да, господа,
это настоящие "Тигры", технически исправные, с полными  баками  горючего,  с
полным боекомплектом. Они могут стрелять  и  будут  стрелять  -  разумеется,
холостыми  зарядами.  Когда  командир  Эстонского  легиона  получил   приказ
отступить, позиции были взорваны, чтобы их не мог  использовать  неприятель.
Они будут взорваны и в моем фильме - по-настоящему, настоящим  толом,  а  не
пиротехническими шутихами. Подлинность и еще раз подлинность! А  теперь  мне
остается сказать, что мне особенно приятно видеть здесь командующего  Силами
обороны республики генерал-лейтенанта Йоханнеса  Кейта.  Я  надеюсь,  он  не
откажется быть главным консультантом нашего фильма.
   И вновь журналисты прореагировали  так,  как  реагируют  на  нечто  очень
важное. В чем это важное, я не понял, так  как  был  в  положении  человека,
попавшего в незнакомую компанию, где все друг друга давно и хорошо  знают  и
связаны  какими-то  отношениями.  Эти  отношения  проявляются   во   внешних
действиях, но суть их для чужака остается загадкой.
   Вид у генерала был вполне бравый, но мне показалось, что все происходящее
не  доставляет  ему  удовольствия.  Он  сдержанным   поклоном   ответил   на
приветственные аплодисменты и  сказал,  что  будет  рад  оказаться  полезным
создателям фильма в меру своей компетентности.
   - Прошу извинить за длинное вступление, - объявил Кыпс.  -  Приступаем  к
пресс-конференции. Господа журналисты, задавайте вопросы.
   - Санкт-Петербург, агентство "Русская  линия",  -  представился  один  из
журналистов. - Господин Кыпс, как вы натолкнулись на идею этого фильма?
   Кыпс принял таинственный вид.
   - Это была рука судьбы, - многозначительно возгласил он. -  Да,  господа,
рука судьбы! Идею фильма мне подсказал человек, от которого я  меньше  всего
этого ожидал. Вы поразитесь, господа, когда узнаете, кем был  этот  человек.
Он был генералом КГБ. Вы не ослышались. Именно он,  отставной  генерал-майор
КГБ, однажды ночью пришел ко мне в котельную и рассказал,  что  на  кладбище
баварского города Аугсбурга  похоронен  единственный  эстонец,  награжденный
высшей наградой Третьего рейха -  Рыцарским  крестом  с  дубовыми  листьями:
полковник Альфонс Ребане. Он знал его лично. И этот  разговор  предопределил
всю мою дальнейшую жизнь. Последовал поиск свидетелей, кропотливая работа  в
архивах. Так и родился сценарий этого фильма.
   - Третьего рейха? - с недоумением повторил Муха. - Я чего-то не врубаюсь.
Кино-то про что? Кто кого победил на этой Векше?
   - Альфонс Ребане не полковник, -  возразил  тот  же  журналист.  -  Он  -
штандартенфюрер СС...
   - Как?! - поразился Муха.
   - Почему  в  своем  сценарии  вы  называете  20-ю  дивизию  СС  Эстонским
легионом, а ее командира полковником? Не значит ли это, господин  Кыпс,  что
вы сами не вполне убеждены в том, что представлять махрового эсэсовца в роли
национального героя Эстонии не вполне этично? А если  называть  вещи  своими
именами, не считаете  ли  вы,  что  ваш  фильм  -  откровенная  политическая
провокация, направленная на обострение противоречий в эстонском обществе?
   - У вас нет никаких оснований для таких обвинений! - возмущенно парировал
Кыпс. - Художник творит по своим законам. Для меня не имеет значения,  какое
звание было у  моего  героя.  Для  меня  главное,  что  Альфонс  Ребане  был
блестящим эстонским офицером,  патриотом  своей  Родины  и  яростным  борцом
против коммунистического режима!
   - Вопрос к генерал-лейтенанту Кейту, - вмешался в  ход  пресс-конференции
другой журналист. - Газета "Эстония". Господин генерал, вы согласны  с  тем,
что штандартенфюрер СС может быть сегодня  образцом  для  молодых  эстонских
солдат?
   - Слушай, мы куда попали? - с недоумением спросил Муха. -  Они  тут  что,
совсем с дуба съехали?
   - Я согласен лишь  с  тем,  что  художник  творит  по  своим  законам,  -
уклонился от прямого ответа генерал-лейтенант.
   - 20-я Эстонская дивизия СС была сформирована из "восточных"  батальонов,
- напористо вел свою линию  журналист.  -  Их  деятельность  была  настолько
успешной с точки зрения командования СС,  что  на  немецких  картах  Эстония
первой  из  прибалтийских  республик  была  помечена  штампом   "Judenfrei":
"Свободна от евреев". А правильнее сказать:  "Очищена  от  евреев".  Альфонс
Ребане был командиром одного из таких батальонов.
   Но генерал не дал втянуть себя в спор.
   - Давайте вернемся к нашему разговору после того, как фильм будет снят  и
мы увидим его на экране, - предложил он.
   - Я не сомневаюсь, что Март Кыпс создаст подлинный шедевр, - не  отступал
корреспондент неизвестной мне, но чем-то симпатичной газеты "Эстония". -  Но
это не сможет отменить того факта,  что  Нюрнбергский  трибунал  признал  СС
преступной организацией.
   Я с интересом  ждал,  что  ответит  на  это  командующий  Силами  обороны
Эстонии, но тут в разговор вмешался еще один журналист:
   -  Газета  "Ээсти  курьер",  -  представился  он.  -   Мой   коллега   из
русскоязычной "Эстонии"  настаивает  на  том,  чтобы  строго  придерживаться
исторических  фактов.  Да,  в  Нюрнберге   СС   была   признана   преступной
организацией.  Но  есть  и  другие  факты:  от  рук  коммунистов  погибло  в
тринадцать раз больше эстонцев, чем от рук фашистов.  И  я  сейчас  повторяю
вопрос, который задал руководитель общества "Мементо" господин  Уно  Сяэстла
на открытии мемориала возле Синимяэ: "Когда будет Нюрнберг для коммунистов?"
Пора перестать  препарировать  историю  в  угоду  политической  конъюнктуре.
Поэтому мы будем приветствовать фильм Марта Кыпса, но  лишь  в  том  случае,
если в нем не будет никаких недомолвок. Героями фильма должны быть  те,  кто
был в действительности: отважные эстонские солдаты и офицеры 20-й дивизии СС
во главе со своим командиром штандартенфюрером СС Альфонсом Ребане!
   - Послушай, Сенька, - обратился я к Артисту. - Ты  уверен,  что  это  тот
фильм, с которого  начнется  твое  победное  шествие  к  вершинам  Каннского
фестиваля?
   - А также берлинского и монакского? - поддержал меня Муха.
   - Что ты несешь, что ты несешь? - разозлился Артист. - Какой фестиваль  в
Монако? В Монако играют в рулетку, а не смотрят кино!
   - Да? - сказал Муха. - А я и не знал.
   - Ты не ответил на мой вопрос, - напомнил я Артисту. Но он  лишь  сердито
засопел и отвернулся к трибуне.
   - Господа, наша пресс-конференция превращается в политический  диспут,  -
заявил Кыпс. - Я обдумаю все, что услышал. Я открыт  для  любых  мнений.  Но
особенно значимым для меня будет мнение генерал-лейтенанта Кейта.  А  сейчас
прошу задавать вопросы, относящиеся непосредственно к съемкам. Я вижу,  есть
вопрос у корреспондента российской телекомпании  НТВ.  Прошу  вас,  господин
корреспондент.
   - Спасибо. Среди гостей присутствует господин Генрих  Вайно,  влиятельный
правительственный  чиновник.  Значит  ли  это,  что  правительство   Эстонии
поддерживает идею создания этого фильма?
   К микрофонам подошел высокий пожилой эстонец, плотный, с  крупной  бритой
головой, одетый строго  официально.  Вероятно,  он  не  ожидал,  что  станет
активным участ-ником пресс-конференции, но ответил  уверенно,  без  малейшей
задержки:
   - Нет, не значит. Но мы не считаем себя вправе вмешиваться  в  творческую
жизнь эстонских деятелей культуры. Поэтому я присутствую  здесь  в  качестве
наблюдателя. И не считаю возможным давать какие бы то ни было комментарии.
   - А теперь, дамы и господа, - сенсация! - объявил Кыпс. - Здесь находится
человек, присутствие которого во время съемок придаст  творческому  процессу
некую ауру, привнесет в  сегодняшний  день  живой  отголосок  души  Альфонса
Ребане. Между прошлым и настоящим всегда есть незримая связь. Она  эфемерна,
но она есть. И поэтому я с особенным удовольствием представляю  вам  прямого
потомка героя нашего фильма, его внука - историка и художника Томаса Ребане!
Итак, господа, Томас Ребане!
   Возле микрофонов появился будто бы вытолкнутый из толпы  почетных  гостей
долговязый малый. Он был в коротком белом плаще  и  прекрасно  сшитом  сером
сюртуке,  с  хорошо  уложенными  светлыми   волосами,   элегантным   красным
галстуком-бабочкой и красной гвоздикой в петлице. Но вид  у  него  был  явно
растерянный и даже, как мне показалось, слегка затравленный. Появление его в
центре всеобщего внимания было, похоже, сюрпризом не только для публики,  но
и для него самого.
   Аудитория  сначала  удивленно  примолкла,  потом   оживилась,   раздались
аплодисменты,    зашуршали    моторы     телекамер,     засверкали     блицы
фотокорреспондентов. Томас Ребане довольно быстро освоился и  даже  галантно
поклонился, как бы благодаря за внимание, вовсе не заслуженное его  скромной
персоной.
   - Господа журналисты, можете задавать вопросы! - разрешил Кыпс.
   Первым оказался корреспондент газеты "Эстония".
   - Черт побери, Томас! - сказал он. - Я знаю тебя больше десяти  лет  -  с
тех пор, как тебя вышибли с истфака Тартуского университета. Но  даже  и  не
подозревал, что ты внук национального героя Эстонии. Почему ты молчал?
   - Да я и сам не знал, - ответил Томас. - Мне сказали об  этом  всего  две
недели назад.
   - Кто тебе об этом сказал?
   - Ну, те, кто меня нашли.
   - А конкретно? Или это секрет?
   - Да нет. Господин Юрген Янсен.
   Член политсовета национал-патриотов, которого Кыпс представил как  одного
из главных спонсоров, приблизился  к  микрофонам  и  уверенным  жестом  руки
попросил внимания:
   - Позвольте мне дать пояснения. Да, действительно всего две недели  назад
я сообщил Томасу, что он является внуком Альфонса Ребане.  Но  знали  мы  об
этом давно. Просто не было документов, которые подтверждали бы это с  полной
достоверностью. Альфонс Ребане был для коммунистов злейшим  врагом.  Поэтому
родители Томаса тщательно скрывали это опасное для них  родство.  По  вполне
понятным причинам не афишировал его и Альфонс Ребане. Что же касается вашего
не слишком тактичного  замечания  о  том,  что  Томаса  Ребане  "вышибли"  с
исторического факультета, то тут есть и другое объяснение. Он  сам  ушел  из
университета,    так    как    чувствовал    интуитивное    неприятие    той
идеологизированной лжи, которая в советские времена выдавалась  за  историю.
Не так ли, Томас?
   - Да, конечно, - покивал Томас. - Если честно, вышибли меня  за  прогулы.
Но историю я действительно никогда не любил. Клио никогда  не  относилась  к
числу любимых мной муз.
   - А с каких пор ты художник? - не унимался корреспондент "Эстонии". -  Об
этом ты тоже узнал всего две недели назад?
   Томас обиделся. Из кармана плаща  он  извлек  журнал  с  яркой  глянцевой
обложкой и продемонстрировал его публике:
   -  Это  журнал  "Дойче  арт".  Месяц  назад  в  мюнхенском  музее  "Новая
пинакотека" проходила выставка современного искусства из частных  коллекций.
А "Новая пинакотека" - это, кто не знает, как Эрмитаж. На  выставке  была  и
моя картина, я назвал ее "Композиция  номер  шесть".  Она  была  отмечена  в
статье одного из самых известных немецких искусствоведов доктора Фишера. Так
что можешь засунуть свою иронию... В общем, ты знаешь, куда ее засунуть.
   Ответ Томаса вызвал одобрительные смешки в публике.
   - Ты - в "Новой пинакотеке"? - поразился настырный корреспондент.  -  Что
же написал о твоей картине доктор Фишер?
   - Пожалуйста, могу прочитать. -  Томас  раскрыл  журнал  и  нашел  нужное
место. - "Композиция  номер  шесть"  молодого  эстонского  художника  Томаса
Ребане - это похмелье красок, обнаженный  примитивизм,  вызывающий,  наглый,
исполненный такого равнодушия и  даже  отвращения  к  зрителю,  что  картина
невольно обращает на себя внимание".
   - И что это значит? - озадаченно спросил журналист.
   - Что?
   - То, что написал о твоей картине доктор Фишер.
   - А! Ну, это типа того, что я выразил свое отношение к этому, как  его...
В общем, к советской власти.
   - Прекрасно, Томас Ребане!  -  заявил  корреспондент  "Ээсти  курьер".  -
Прекрасный ответ! Вы помните своего знаменитого деда?
   - Увы, нет, - ответил Томас. - Я его никогда не видел.
   - Но вы ощущали его присутствие в своей судьбе?
   - Я? Да, конечно. А как же? Иногда ощущал.  Но  каким-то  странным,  даже
мистическим образом. Словно кто-то предостерегал меня от одних  поступков  и
поощрал к другим. Должен признаться, я не всегда следовал  этим  советам.  И
потому совершал ошибки, которых вполне мог избежать. Но я же  не  знал,  кто
дает мне эти советы.
   - Альфонс Ребане был непримиримым борцом против коммунистического режима.
Вы разделяете политические взгляды своего деда?
   - Как же их можно не разделять? - удивился  Томас.  -  Сейчас  все  стали
антикоммунистами. Даже коммунисты.
   - Господа, разрешите мне закончить на этом пресс-конференцию,  -  объявил
Кыпс. -  Благодарю  всех.  Благодарю  Томаса  Ребане  за  откровенность  его
ответов. Объявляется перерыв. После него желающие смогут  присутствовать  на
репетиции  одного  из  центральных  эпизодов   будущего   фильма.   Реальные
киносъемки - процесс кропотливый и  для  постороннего  наблюдателя  попросту
скучный. Но мне хотелось бы дать  вам  представление  о  фильме,  поэтому  я
проведу так называемый мастер-класс. Артистов и режиссерскую группу прошу не
расходиться. Еще раз, господа, спасибо за внимание!
   Толпа  потекла  под  навес  к  заскучавшим  официантам,  солидные   гости
неторопливо спускались с подмостков, на  ходу  обмениваясь  впечатлениями  о
пресс-конференции. Говорили в основном по-эстонски.  Лишь  однажды  мое  ухо
уловило русскую речь. К Томасу Ребане, сошедшему с трибуны  в  сопровождении
национал-патриота Янсена, подошел квадратный  спонсор,  заявивший  в  начале
пресс-конференции, что он эстонец и этим, блин, все сказано, и проговорил со
странным выражением, с эдакой смесью удивления, уважения и пренебрежения:
   - Ну ты даешь, Фитиль! Внук Альфонса Ребане! Никогда бы не подумал.
   - И тебе, Краб, придется с  этим  считаться,  -  не  без  вызова  ответил
потомок эсэсовца.
   - Никаких "фитилей", Анвельт, - приказал национал-патриот.  -  И  никаких
"никогда бы не подумал". Никогда, нигде  и  ни  при  каких  обстоятельствах.
Ясно?
   - Вник. Проехали Фитиля. Господин Ребане. А просто Томасом  я  могу  тебя
называть?
   - Можешь. Кстати, Краб, у тебя зависли мои десять штук баксов. Закинь мне
их. Счетчик я включать не буду, но советую не тянуть.
   - Какие десять штук? - возмутился квадратный Анвельт. - Я твоих  бабок  в
глаза не видел!
   Томас Ребане обернулся к Янсену:
   - Значит, это вы должны мне мои десять тысяч?
   - Свободны, Анвельт, - сухо кивнул национал-патриот. А когда тот  отошел,
резко посоветовал Томасу:
   - Не забывайтесь, молодой человек. Если бы не я, вы никогда не узнали бы,
что являетесь внуком Альфонса Ребане.
   - Но я узнал. А теперь узнали все. И вам тоже придется с этим  считаться.
Я хочу получить свои бабки.  Мне  не  нравится,  когда  они  лежат  в  чужом
кармане.
   - Да отдаст он вам ваши жалкие баксы, отдаст! - раздраженно бросил Янсен.
   - Другой разговор, - с удовлетворением констатировал  внук  национального
героя. -  А  теперь  я  бы  чего-нибудь  выпил.  Чего-нибудь  невульгарного,
соответствующего человеку моего положения.
   - Обойдетесь! - прикрикнул национал-патриот. - Не забывайте, что  вы  под
домашним арестом. А в условия домашнего ареста входит сухой закон. Пойдемте,
мы должны присутствовать на мастер-классе.
   - Хоть сценарий дали бы почитать, - сказал  Томас.  -  А  то  меня  будут
спрашивать о подвиге дедули, а что я могу сказать?
   - Получите сценарий, - пообещал Янсен. - Возьму  экземпляр  у  Кейта.  Он
вряд ли станет его перечитывать. А у вас для этого будет много времени.
   - Связался я с вами! - пробормотал Томас Ребане и  послушно  поплелся  за
Янсеном.
   - Тут