ся на те отношения,  на  которые
звезда ему так явно намекает.
      Оксана  уже совсем было решила отвернуться от столика,
за  которым  развивалась эта яркая мизансцена, как  вдруг...
Елисеев  вытащил  из кармана уже знакомый ей  ярко-красочный
пригласительный билет! "Соблазняет своего друга приглашением
на элитарную тусовку!" - мгновенно догадалась Оксана.
     Ее мозг лихорадочно работал. Что же ей делать?
      Подсесть, покадриться с Борисом? Что толку, была б она
парнем! Этот танцовщик дамами не интересуется...
     Пойти за ним и отнять приглашение силой? Ну, это совсем
несерьезно...
     Куда ей тягаться с мужиком - пусть даже гомиком.
      А парочка между тем встала - "только бы не ушли!" -  и
направилась  играть в дартс. Первым вызвался кидать  дротики
Елисеев. Игроком он оказался совсем неважным - три из  шести
дротиков вообще не попали в мишень. Паренек бросал  лучше  -
но видно было, что ему больше помогает природная реакция,  а
не уменье играть.
       Оксана  решительно  встала.  Ее  глаза  блестели   от
ирландского кофе, а так и не помявшаяся за целый  день  юбка
от Гальяно соблазнительно обтягивала бедра.
      Она  приблизилась к незадачливым игрокам  и  спросила,
притворяясь  гораздо более пьяной, чем  она  была  на  самом
деле:
     - Сыграем на сотню?
        Елисеев   небрежно   покачал   головой,   а    юноша
поинтересовался:
     - На сотню - рублей?
     - Баксов, конечно! - обиделась Оксана.
     Юнец согласился, а Елисеев ревниво-разочарованно отошел
к  барной  стойке. Засел там над очередным бокалом  виски  и
бросал на играющих сердитые взгляды.
      Через  пять  минут  игры юноша стал  обладателем  трех
новеньких  стодолларовых купюр. Его глаза горели,  а  Оксана
тщательно  изображала  полное  пренебрежение  к  проигранным
деньгам - хотя на душе отчаянно скребли кошки:
     "Когда же вступит этот Елисеев?"
      Борис  допил  свое  виски, встал и попытался  оттянуть
своего   юного  друга  обратно  к  столику.  Паренек   хотел
продолжения. Его, похоже, радовала возможность пококетничать
не  с  мужчиной,  а  с симпатичной женщиной.  А  еще  больше
радовала солидная прибавка к стипендии.
      Оксана  мягко  отстранила юношу и  пьяновато-бархатным
голосом обратилась к Елисееву:
     - Теперь я хочу сыграть с вами!
     - Мне не нужны деньги, - гордо ответствовал тот.
      В толпе, которая уже собралась вокруг троицы необычных
игроков, одобрительно загоготали.
      -  И мне н-не нужны, - притворясь куда пьянее, чем она
была  на  самом деле, проговорила Оксана. - Н-но  мне  нужно
приглашение в "Ален Делон"! Не отпирайтесь, у вас оно  есть.
М-мечтаю п-попасть туда на н-новогоднюю вечеринку!
     - пояснила она собравшимся и быстро добавила:
     - Ставлю против вашего приглашения мою тысячу баксов, -
и вытащила деньги из сумочки.
     Елисеев быстро взглянул на последний результат Оксаны -
пять  из  шести  дротиков  даже не  попали  в  мишень.  И  -
согласился. В конце концов, "штука" баксов не помешает  даже
тому, кому "не нужны деньги".
      Через  минуту Елисеев ошарашенно смотрел  на  дротики,
кучно  облепившие "бычий глаз" - или, По-нашему,  "десятку",
центральную часть мишени.
      Откуда было ему знать, что дартс уже три года висит  в
рабочем  кабинете  Оксаны Берзариной и  она  каждый  день  в
обеденный  перерыв  по  получасу  кидает  дротики  -  вместо
производственной гимнастики.
     23 декабря в 22.45 Оксана подъезжала на своей "девятке"
к клубу "Делон".
      Вечеринка  официально начиналась в десять  вечера,  но
Оксана  рассчитала, что ранее одиннадцати звездные гости  не
соберутся  и вечеринка не начнется. А ничего нет  хуже,  чем
приходить  на вечер одной из первых и слоняться в полупустом
зале под снисходительными взглядами барменов!
     "Девятку" свою Оксана оставила не на охраняемой клубной
стоянке,  а  за углом. Ее отечественная самобеглая  коляска,
посчитала она, слишком. убого смотрелась бы в ряду  шикарных
лимузинов других гостей. Велихов предлагал ей свой  "Вольво"
- но не новая машина, пусть иномарка, положения не спасала.
      Оксана  поправила прическу, закрыла машину и завернула
за угол.
     У нее перехватило дыхание.
      Клуб  "Делон"  блистал всеми огнями. На площади  перед
входом  было  светло  как днем. Тысячи ламп  разгоняли  мрак
московской ночи. Во всю мочь горели софиты телевизионщиков.
     Елка, наряженная перед входом, слегка сыплющий в блеске
огней снежок и красные ковры, которыми была устлана площадка
перед клубом, создавали ощущение театральности. Будто Оксане
предстояло сейчас выйти на сцену перед сотней глаз.
      Небрежной походкой Оксана направилась через площадь ко
входу.  Краем  глаза  она видела припаркованные  на  стоянке
   "b.,.!(+(  гостей  и  порадовалась,  что  оставила   свою
"девятку" за углом. Каких марок были тамошние лимузины,  она
не  знала, но выглядели все они шикарно. Стоял белый  линкор
"Линкольна".
     "Значит, Алла и Филипп уже здесь", - подумала Оксана.
     У входа остановился мягко подкативший "Мерседес". Шофер
выскочил  со  своего места и отворил дверцу.  Из  автомобиля
вышел Дмитрий Маликов. К нему бросились телевизионщики.
      Оксана вошла в клуб и предъявила пригласительный билет
предупредительной охране. "Прошу сюда", - указали  охранники
на гардероб.
      Перед  ней  сдавала  свою шубку Людмила  Гурченко.  Ее
сопровождал парень восточного типа, едва ли не вдвое  моложе
звезды  -  которая оставалась, надо отдать ей  должное,  все
такой же стройной, как во времена "Карнавальной ночи".
      Гурченко оказалась в воздушном платье из газовой ткани
чуть старомодного покроя. Плотный ремешок охватывал столь же
тонкую, как сорок лет назад, талию.
      Оксана  отдала  свою  песцовую  шубку  гардеробщику  и
получила  номерок с выбитым на нем числом. Номерок  выглядел
просто, словно в затрапезном театре.
     Лишь немногие посвященные знали, что номерки в "Делоне"
изготовлены из чистого серебра.
      Поправляя  перед зеркалом прическу, Оксана поймала  не
менее четырех взглядов, разом устремленных на нее.
      Один  из  них  - ревнивый, завистливый  -  принадлежал
стареющей кинозвезде, поправлявшей прическу рядом с ней.
      Другой - пристально-заинтересованный - бросил  на  нее
молодой спутник звезды.
      Третий  -  восхищенный - устремил  на  Оксану  молодой
охранник от дверей.
      И наконец, четвертый взгляд - тяжелый, сексуальный,  в
котором   читалось   мгновенно   вспыхнувшее   желание,    -
принадлежал входящему в клуб певцу Сергею Мазаеву.
      На  перекрестье  этих  четырех взглядов  Оксана  вдруг
почувствовала  себя  великолепно. То волнение,  которое  она
испытывала, выходя из машины, улеглось.
      Его  место  заняла радость. Она пузырьками шампанского
заиграла в ее крови.
      Оксана вдруг поняла, что сегодня все будет хорошо.  То
есть так, как она задумала.
      Она и без этих первых брошенных на нее взглядов знала,
что  выглядит великолепно, но они подтвердили ее уверенность
в себе.
      Прическу и макияж ей делал сам Александр Тодчук, и  ее
лицо,  глаза  и  волосы  выглядели совсем  просто  -  с  той
удивительной простотой, что достигается лишь очень  большими
деньгами заказчика и высоким талантом мастера.
      А платье! Что на ней было за платье! Она купила его  у
самого  Ямамото, модельера Нино Ананиашвили и  других  звезд
такого  же  полета,  не  пожалев  семи  с  половиной   тысяч
долларов.
      Платье,  как  и  прическа,  тоже  выглядело  просто  -
чрезвычайно просто.
      Ослепительно  белое,  оно наглухо  закрывало  горло  и
свободно  падало  вниз, скрывая лишние  два-три  килограмма.
Руки  были полностью обнажены - ее удивительной красоты чуть
полноватые  руки. Почти целиком обнажены были также  длинные
красивые   ноги.  На  спине  от  горла  шел   вниз   разрез,
заканчивающийся  чуть  ниже талии.  Оксана  несла  платье  с
удивительным  достоинством и элегантностью,  открывая  почти
все  -  маня,  дразня и обещая - и почти все в то  же  время
скрывая.
      Небрежной,  изысканной походкой  Оксана  поднялась  по
ослепительно освещенной лестнице на второй этаж.
       В  полутемном  зале  уже  собралась  звездная  толпа,
исполненная солидного достоинства. По периметру зала  стояли
столы,  за которыми помещались официанты в красных пиджаках,
белоснежных  сорочках и угольно-черных бабочках.  На  столах
блистали     великолепием    разнообразные     закуски     и
всевозможнейшие напитки.
       Подойдя  к  "винному"  столу,  Оксана  заказала  джин
"Гордон"  с  тоником,  лимоном и большим  количеством  льда,
взяла бокал и отошла в сторонку - осмотреться.
      В  клубе присутствовало не менее двухсот человек.  Они
стояли  группами  с бокалами и тарелками в руках.  Вдали  на
возвышении  помещались Филипп, Алла и  непременный  участник
выходов в свет звездной четы - важно державшийся львом  поэт
Резник  в красном смокинге и красной бабочке. Подле них  был
также  маленький  пышноволосый колобок Юдашкин  в  бархатном
костюме.  Рядом  топтался  и  что-то  весело  говорил  Игорь
Николаев, по-хозяйски обнимавший за бедро свою Русалку.
      Совсем  рядом  с Оксаной стоял маленький  толстячок  в
простом  костюмчике и рубашке с распахнутым воротом -  Михал
Михалыч Жванецкий. В руке он держал стакан с водкой, и  было
видно,  что это уже не первый его стакан. Рядом  с  ним  был
другой  толстячок - Саша Цекало, этакий скоморох в  шелковой
кумачовой  рубахе. Он рассказывал великому  юмористу  что-то
смешное.  Жванецкий скептически морщил губы.  В  глазах  его
скакали чертики.
      Мимо  Оксаны  важно продефилировал  третий  толстяк  -
Сергей Крылов с художественно выбритым затылком и висящим на
шее пузырьком одеколона "Кельвин Кляйн".
      Трое  шоу-бизнесменов  - красавчик  Сергей  Лисовский,
бритый  Игорь Крутой и печальный Борис Зосимов  -  о  чем-то
негромко  говорили  между собой. В их  руках  не  было  даже
бокалов.  "Странно, - подумала Оксана, - а я-то думала,  что
они враги".
     Чуть поодаль какие-то деловые вопросы решали похожий на
шкаф  Саша  Любимов  и краснолицый Эдуард Сагалаев.  Прошел,
весь   в  белом,  в  своем  неизменном  шейном  шарфике,   с
немигающим лицом Андрей Вознесенский.
     Оксана, обозревая мужчин, поняла: каждый - и Жванецкий,
и  Лисовский,  и  Любимов, и даже, казалось, равнодушный  ко
всему  Вознесенский - приметил ее. Она была чудо как хороша:
с  черными  как смоль волосами, блистающая влажными  черными
глазами,   в   своем   ослепительно  белом  закрыто-открытом
соблазнительном платье.
      Она уже привычно порадовалась этому. Поняла, что любой
из этих знаменитостей счел бы за честь познакомиться с ней и
мечтал  бы  увезти ее отсюда. Новая порция радости  опьянила
ее.  Она весело подумала: "Дудки! Дудки вам всем! Совсем  не
ради вас я пришла сюда!"
      Попивая аперитив и тихонько хмелея, Оксана обозрела  -
ревнивым взглядом - присутствующих в зале дам.
     В клубе тусовались десятки женщин, и практически каждая
из  них  была  знаменита. Тщательно разглядев  и  оценив  их
наряды,  Оксана  поняла, что со вкусом  здесь,  в  сущности,
одеты (помимо нее, конечно!) лишь двое.
      Кристина Орбакайте была скромна и элегантна: в  легких
темно-зеленых  сапожках  из  крокодиловой  кожи,  в  светло-
зеленых  брючках, рубашке салатового цвета  и  темно-зеленом
тончайшем  пуловере. Зеленоватая гамма удивительно подходила
к ее белой прическе и тонкому лицу.
      Лайма  Вайкуле представала на этой ярмарке  тщеславия,
напротив,  вся  в  белом, вплоть до  беретика  и  крошечного
заплечного рюкзачка - и это тоже было эффектно.
      Кроме  этих  двух певиц прибалтийских  кровей  (Оксана
скрепя   сердце  поставила  высокую  оценку  их   туалетам),
остальные женщины в сравнении с Оксаной могли отдыхать.
      Эта  мысль вместе с коктейлем разгорячила ей кровь,  и
она  вдруг  безошибочно поняла: то, ради  чего  она  затеяла
поход в светский клуб, ей обязательно удастся.
      И  тут  она  увидела  Бориса  Барсинского.  Невысокий,
жилистый, строгий человек в ладном смокинге шел через толпу.
Он   улыбался  и  раскланивался  с  гостями,  но  глаза  его
оставались холодны.
      На  секунду он задержал свой взгляд на Оксане.  В  его
взоре  на мгновение вспыхнула заинтересованность. Он тут  же
отвел  глаза,  но  она  безошибочно  поняла,  что  ее  образ
наверняка отпечатался в феноменальной памяти магната.

                             ***

      У Бориса Барсинского теперь был свой собственный Новый
год.   Он  решил  удивить  гостей  и  позволить  себе  такую
маленькую роскошь.
       За  сто  двадцать  тысяч  долларов  Барсинский  купил
уменьшенную  в  тридцать  раз копию курантов  -  точь-в-точь
таких,  как  на  Красной  площади.  Часы  пробили  ровно   в
двенадцать  -  таким образом посетители клуба  "Ален  Делон"
встретили  Новый год даже раньше католического Рождества,  в
ночь на двадцать четвертое декабря.
      После  триумфального перезвона часов веселье  в  клубе
вспенилось,  как взболтанное шампанское. Звезды  и  политики
решали  деловые проблемы, вели дружеские беседы, сплетничали
и  флиртовали, запивая толковище джином, водочкой,  мартини,
коллекционными французскими винами и виски.
      На  халявные  закуски также налегали, благо  было  где
разгуляться.
      Официанты  в  красных пиджаках то и дело подтаскивали,
умело  лавируя в толпе, все новые и новые блюда. На  столах,
/.ab  "+%--ke по периметру зала, не переводились  изысканные
закуски:  тарталетки  и  яйца  с  черной  и  красной  икрой,
белорыбица горячего и холодного копчения, нежнейшая семга  и
лососина, угри, миноги и устрицы во льду.
      Около  часу  ночи стали выносить горячее:  запеченного
барашка, копченого лосося и жареных поросят - кому что любо.
Гости,  ничуть  не  стесняясь, налегали на  еду.  Сдерживали
себя,  пощипывая  салатные листья и не  скрывая  завистливых
взглядов,  устремленных  на едоков,  лишь  стареющие  звезды
женского пола.
       Оксана   держалась  чуть  в  стороне   от   всеобщего
громкоголосого братанья.
       Она   приветливо  улыбалась  в  ответ   на   хмельные
комплименты  и  умело поддерживала беседу  с  тем  или  иным
мужчиной, случайно оказавшимся рядом (практически всякий  из
них  был  знаком  ей  по  экранам  телевизора).  Однако  она
старалась  не  особо  привечать  ухажеров.  Ей  нужно   было
остаться свободной для хозяина.
     Для Бориса Барсинского.
     Оксана устроилась с бокалом на ярко-бирюзовом диванчике
-  ее  платье смотрелось на фоне кричащей обивки  элегантным
белым контуром.
      Она  исподволь  наблюдала за гостями. Совсем  немногие
держались  так,  будто за ними подглядывал красноватый  глаз
телевизора.   Почти   у  всех  сбившиеся   набок   галстуки,
покрасневшие глаза.
      Кто-то неумеренно хохочет... Кто-то оглаживает по попе
оказавшуюся рядом даму... Та кокетливо вскрикивает... Чем не
ее  поселок на Ставропольщине, из которого она когда-то  так
стремилась  вырваться!  Типичная дискотека  в  местном  Доме
культуры  -  все  приходят  наряженные  и  торжественные,  в
воздухе  витает  предчувствие чего-то волшебного...  Девушки
выглядят принцессами, а парни - почти что рыцарями... Но вот
выпита  одна бутылка, другая - и сорваны маски.  Нет  больше
мужественных  парней  и  красивых девушек.  Всего  только  и
остается - грубая пьяная толпа...
      Почти такая же захмелевшая и совсем не красивая  толпа
окружала  ее  в клубе "Ален Делон", куда она с таким  трудом
попала.  Куда более богатая, неизмеримо более влиятельная  -
но  все  равно  толпа. Орава... Звезды могли позволить  себе
оторваться  на  полную  катушку. Все знали,  что  Барсинский
лично  гарантировал: в его клубе никогда не будет  настырных
журналистов,  фото-  и  телекамер,  и  все  подвиги   гостей
останутся похороненными в стенах его заведения.
      Даже  прекрасную  Патрисию  Каас,  которая  специально
прилетела  из  Парижа  для того, чтобы  выступить  в  клубе,
слушали  небрежно,  перебивали  ее  хрипловатые  чувственные
песни взрывами пьяного хохота.
     Оксану радовало одно - Борис Барсинский был явно трезв.
И явно заметил ее, новичка на этом балу.
      Ее  очередь подошла только в третьем часу ночи. И  то,
прямо  скажем,  пришлось  эту очередь  подталкивать  вперед.
Обойти  пришлось  эту  очередь,  как  ей  часто  приходилось
делать.
      Если честно стоять и ждать - так и останешься с носом.
Дефицит расхватают те, кто пронырливей!
      Оксана  все время не спускала с Барсинского глаз  -  и
наконец  поймала  нужный  момент.  Она  увидела,  что  Борис
разговаривает с усталой Патрисией Каас, которая  только  что
закончила  концерт.  Переводчика не  было  видно,  и  Оксана
быстро  двинулась в их направлении. Она очень сомневалась  в
том,    что    финансовый   гений   Барсинский,   окончивший
электротехнический  институт, сможет  поддержать  беседу  на
французском языке.
     Оксана вслушалась в плавную, по-французски изящную речь
певицы, взглянула на Барсинского и сразу же поняла, что  тот
не  разбирает  ни  слова.  Она мягко  коснулась  его  плеча:
"Позвольте вам помочь..." Великий Борис взглянул на нее, как
на  сошедшего с неба ангела-спасителя, а Оксана в который уж
раз  возблагодарила  господа  за  то,  что  он  наградил  ее
великолепной  памятью  и у нее никогда  не  было  проблем  с
иностранными языками.
     Когда подбежал переводчик, на ходу дожевывая тарталетку
с икрой, Барсинский уделил ему только одну секунду.
     Этой секунды хватило, чтобы вынести приговор:
     - Вы уволены.
      Борис долго смеялся в компании Патрисии Каас и Оксаны.
Оксана  была  в ударе - она ловко переводила на  французский
анекдоты  о "новых русских", которые рассказывал Барсинский,
а  Патрисия  умирала от смеха. А когда уставшая  от  русской
вечеринки  певица отбыла в сопровождении охраны  отдыхать  в
"Метрополь", Барсинский спросил Оксану:
     - Поговорим? По-русски?
      Конечно, она была не против. Самое главное уже сделано
-   контакт  установлен.  Дальше  будет  проще  -  она   уже
проделывала это десятки раз. Начиная со своего горе-мужа.
       Только  теперь  ее  мастерство  возросло  стократ.  В
геометрической прогрессии.
     Мужчины всегда делали то, что хотела она.
     - Как вы сюда попали? - резко спросил Барсинский.
      -  Меня  пригласил  Н.Н.,  - не  задумываясь  ответила
Оксана.  - Он слегка перегрузился и уехал домой. - Незадолго
до  разговора Оксана видела, как рекламный режиссер Н.Н. "на
бровях" выползал из зала.
      -  Кто вы такая? - столь же быстро спросил Барсинский,
колюче осматривая ее.
     - Оксана Берзарина.
      - Работаете? - Барсинский бесцеремонно оглядывал ее  и
выбрасывал  вопросы  один за другим - стремительно,  как  на
допросе.
     - Да. Я главный бухгалтер в компьютерной фирме "Венцель
энд Хайес".
     - Ваша визитка?
     Оксана достала из маленькой сумочки визитку и протянула
ее олигарху.
       Барсинский  отвернулся  от  нее,  давая  понять,  что
разговор окончен.
       Издалека   улыбаясь,  он  заспешил  к   Пугачевой   с
Jиркоровым, которые собрались уходить.
      ...Через  три дня Оксане под большим секретом  шепнула
заместительница  директора  ее фирмы,  что  о  ней  наводили
справки. "Кто?" - деланно изумилась Берзарина.
     - Из компании Барсинского, - был ответ.
     ... А еще через четыре дня, 31 декабря, за полтора часа
до  боя курантов, Оксане позвонила секретарша Барсинского  и
почтительным   голосом  известила,  что  госпожа   Берзарина
приглашается на работу главным бухгалтером головной компании
Барсинского - с окладом шесть тысяч долларов ежемесячно.
     Эта новость стала хорошим новогодним подарком.

                           Глава 5

      Сразу  после  рождественских каникул  Оксана  оформила
увольнение в своей компьютерной фирме и приступила к