ла сделана зимой. Они стояли,  слегка
обнявшись, на каком-то заснеженном поле. Полуянов щурился от
,.`.'-.#. солнца. Лицо его было не слишком хорошо видно.  Но
на первый случай сойдет.
      - Я возьму фото... Пожалуй, пока все... Вы по-прежнему
настаиваете, чтобы я перед вами ежедневно отчитывался?
     - Да.
      -  Тогда  жду  вас  здесь  в двадцать  три  ноль-ноль.
Наверно, у меня будут к вам еще вопросы.
      -  Я  приеду,  - милостиво согласилась она.  Встала  и
подала мне руку.
       Рука  была  сильная.  Пожалуй,  излишне  сильная  для
девушки.   И   совсем  невлажная.  Она,  похоже,   перестала
волноваться. И на мои вопросы отвечала правдиво.
     - До вечера.
     - Желаю удачи.
      Я  проводил ее до дверей офиса. Римка послушно встала,
пряча под столом полунакрашенные ногти.
      Я  вернулся к себе и уселся в любимое кожаное  кресло.
Жара  набирала обороты. Из распахнутого окна тянуло, как  из
сталеплавильной печи.
      Похоже,  ключом  к  разгадке  был  пресловутый  Димка.
Дмитрий   Полуянов,  специальный  корреспондент  "Молодежных
вестей".  Надо  искать его. "Ох, какой  я  догадливый..."  -
самоиронично подумал о себе, любимом.
      -  Римка!  - заорал я. - Я уезжаю! Буду вечером!  Если
что, звони мне на мобильный или на пейджер.
      Римка  не могла скрыть своей .радости. Целый день  она
сможет  -  за  мои  деньги  -  точить  когти  и  играть   на
компьютере.
      -  Будешь занимать телефон - во! - Я продемонстрировал
ей немаленький кулак.
      -  Что  ты,  Пашенька,  - промурлыкала  она.  Я  надел
солнцезащитные  очки  и поспешил к своей  "восьмерке".  План
действий  на  сегодня  уже сложился у  меня  в  голове.  Дел
хватит. Надо шустрить.
       Не  каждый  день  сваливается  на  голову  клиент   с
полусотней  "штук"  зеленых. Этак можно  квартиру  прикупить
взамен моей коммуналки. Двухкомнатную, в центре...
      Если  бы  я  знал, включая зажигание в духоте  машины,
какими  неприятностями  будет  чревато  для  меня  дело,  за
которое я столь опрометчиво взялся! Когда б я хоть на минуту
мог  представить, сколь мощные силы начнут противостоять мне
-   я  бы  не  мечтал  о  том,  как  распорядиться  еще   не
заработанными деньгами, а помчался возвращать молодой  даме,
этой богатенькой Татьяне Садовниковой, задаток.
     И еще своих, пожалуй, приплатил бы...

                           ТАТЬЯНА

     Из офиса Павла она вышла в совершеннейшем раздрае.
      На вопросы Синичкина отвечала словно во сне. Двигалась
и  говорила,  собрав в кулак всю свою волю. Даже  две  чашки
кофе не помогли.
     Павел произвел на нее благоприятное впечатление. Но чем
конкретно понравился он ей? Она была в таком состоянии,  что
-% смогла бы сформулировать.
      Пожалуй,  больше  всего понравились  его  внимательные
глаза.   Мягкий   тон.   Его  спокойная   манера   разговора
контрастировала  с широкими плечами Павла  и  огромными  его
кулаками.  Таня сразу безотчетно почувствовала,  что  такому
человеку  можно доверять. Больше того: ему, казалось,  можно
вверить свою судьбу.
      Выйдя  из  здания,  где  помещался  офис  Павла,  Таня
принялась  беспомощно озираться. В этом  районе  Москвы  она
бывала  не  раз. Все казалось ей смутно знакомым. Но  сейчас
Таня  не  могла  сообразить,  где  она  находится,  как   ей
выбраться отсюда. И где ее дом.
      Она  встряхнула головой, сделала над  собой  усилие  и
вдруг поняла, что отсюда - всего минут семь езды до дома  ее
матери.  И  ей  вдруг отчаянно захотелось - так  же,  как  в
раннем детстве, когда обида или детское горе переполняли ее,
-   прибежать   к  матери,  уткнуться  в  нее  и   выслушать
бессвязные, ласковые слова сочувствия.
     Татьяна отогнала слезы, сдерживаясь из последних сил, и
подняла руку, подзывая такси. Остановилась машина, Таня села
и назвала адрес мамы. Откинулась на заднее сиденье и закрыла
глаза. И едва ли не тут же провалилась в сон.
      Прошедшую  ночь Таня не спала. Разве  можно  уснуть  в
камере, где на восемь нар - тридцать заключенных женщин! Где
стоит  невыносимая жара - наверное, все шестьдесят градусов.
Дышать нечем. Кашель, стоны... А эта вонь!
      От  параши, от женщин, от белья, сушащегося на веревке
под  потолком... "Дура я дура, - думала Таня. -  Я  третьего
дня   квартирами  нашими  брезговала.  Все  о  вилле   своей
вспоминала. Сейчас бы растянуться - хоть на жестком  диване,
хоть на полу.
     Остаться одной, завернуться в чистое белье, провалиться
в блаженный сон..."
       Весь   вчерашний  день  ее  допрашивали.  В  основном
следователь - полная, потеющая тетка в очках. Ее  глаза  под
сильными  стеклами-лупами  были словно  щелочки.  Едва  Таню
ввели в ее кабинет, она уже смотрела на нее с неприязнью.
      Метод допроса был: по двадцать раз повторять, в разных
формулировках, одни и те же вопросы. Под конец Таня  уже  не
соображала,  что  говорит. Отвечала,  как  автомат.  Видать,
следовательша   того  и  добивалась:  чтобы  Таня   потеряла
контроль над собой и что-то выболтала. Слава богу,  хоть  не
били. А Таня с ужасом ждала этого...
      Когда  сегодня рано утром ее освободили  под  залог  и
подписку о невыезде, краски летнего московского утра, мягкий
ветерок, солнце и свобода ошеломили ее.
      Она не верила своему счастью: дышать всей грудью. Идти
куда  хочется. Каким милым казался ей обыкновенный солнечный
свет!
      Она  не знала, какие титанические усилия предпринимали
мама  и отчим, бывший кагэбэшник, чтобы сначала найти ее,  а
потом добиться освобождения.
      Сколько хлопотали они, чтобы собрать необходимую сумму
для  залога. Она даже не представляла себе, кому  только  не
'".-(+  Валера,  в  каких только кабинетах  не  побывала  ее
пробивная мамми! То, что ее выпустили, было настоящим чудом.
Чудом, которое сотворили ее родители.
      Первой же мыслью Тани после того, как она почти  бегом
вылетела  из  здания тюрьмы и сразу же оказалась  на  яркой,
веселой  московской улице, где ничто не напоминало о неволе,
было:  бежать! Бежать! Тут же нестись в Шереметьево и лететь
из  страны  куда глаза глядят. Если она еще раз  окажется  в
тюрьме,  то...  Нет, в самом деле - лучше  смерть.  Если  ее
снова  придут  арестовывать... Она не вынесет  этого.  Лучше
самой выпрыгнуть с балкона.
      Бежать, бежать! Но она остановила себя: с нее же взяли
подписку  о  невыезде.  А это значит, что  все  пограничники
занесли ее в черный лист и из страны не выпустят. Ей  нельзя
даже  выезжать из Москвы. Она, с ее умом, деньгами, красотой
и  талантом,  стала  заложником этой долбанной,  преступной,
жаркой столицы!
      Чуть не плача, она позвонила тогда из автомата отчиму.
Как  всегда,  его спокойный голос оказал на нее благотворное
действие. Валера успокоил ее.
      Рассудительно сказал, что произошло недоразумение. Оно
обязательно  скоро  разъяснится.  (В  его  голосе   сквозила
непоколебимая  уверенность.)  А  чтобы  власти   разобрались
быстрее,  им  надо  помочь. И для этого,  сказал  отчим,  ей
следует  обратиться к частному детективу. Он  порекомендовал
одного: безусловно честного, как сказал Валерий Петрович,  и
очень  дельного  -  Павла Синичкина.  "Езжай  к  нему  прямо
сейчас", - посоветовал отчим.
      Таня, держась из последних сил, поехала к детективу  -
только  забежала  домой  принять душ (ах,  какими  сладкими,
какими нежными были эти водяные струи!).
      И  вот  сейчас,  после встречи с  Павлом,  держась  из
последних сил, она подъезжала к маминому дому, мечтая только
об одном: как свернется калачиком под чистыми простынями,  а
мама будет сидеть на диване рядом с ней и тихо гладить ее по
волосам.
      Расплатившись с таксистом, она вошла в подъезд (у  нее
были   ключи  от  маминого  дома).  Машинально  достала   из
почтового ящика свежую газету;
     Так же машинально, словно робот, в лифте развернула ее.
Один из заголовков внизу страницы, там, где печатались самые
"жареные" сообщения, будто ударил ей в глаза:
      МИЛЛИОНЕРША ИЗ ФРАНЦИИ ОБВИНЯЕТСЯ В ЖЕСТОКОМ  УБИЙСТВЕ
НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЕЙ  Не  веря глазам, она  принялась  читать.
"Вчера   в   Москве   была  арестована   26-летняя   Татьяна
Садовникова. Она обвиняется в жестоком убийстве, совершенном
на квартире ее друга, журналиста известной молодежной газеты
Дмитрия  77. Как предполагает следствие, Татьяна Садовникова
заглянула  во внеурочный час "на огонек" к своему  интимному
другу  Дмитрию П. и застала его в постели с 17-летней Ольгой
К. В припадке ревности Садовникова взяла нож и нанесла Ольге
К.  несколько жестоких ударов. От полученных ран  несчастная
жертва   скончалась  на  месте.  Ее  незадачливый  любовник,
видимо, испугавшийся содеянного своей постоянной любовницей,
a  места  преступления скрылся. Московская милиция  объявила
его во всероссийский розыск.
       Татьяна   Садовникова  была  арестована   вчера.   По
сведениям,  полученным в информированных кругах,  эта  дама,
наследница  многомиллионного состояния, постоянно  проживает
во Франции. В Москву Садовникова прилетела, чтобы повидаться
со  своим  любовником, который успел за время ее  отсутствия
наставить ей рога. Садовникова не перенесла измены  и  убила
ни в чем не повинную девушку".
      Лифт остановился на мамином этаже. Не помня себя, Таня
бросилась  к  маминой двери. - Мамочка!  Мама!  Что  же  они
делают! - всхлипывая, кричала она.

                           Глава 2

            За год до описываемых событий. Москва

                           ОКСАНА

     Оксана Берзарина возвращалась домой.
      Ее  "девятка" уверенно держала 110 километров  в  час.
Оксана  наслаждалась  скоростью, пустынной  дорогой,  ночной
музыкой, несущейся из квадро-фонической системы "Альпайн".
      Давно  стемнело. На кольцевой дороге было совсем  мало
машин.  Временами она обгоняла ночной бензовоз,  грузовик  с
лесом  или  "чайника" на старой "копейке". Порой по  крайней
левой полосе проскакивала на сумасшедшей скорости иномарка.
      Оксана  предвкушала,  что  минут  через  двадцать  она
приедет домой на Кутузовский, примет душ, сделает коктейль -
джин  с  тоником,  льдом  и лимоном -  и  уляжется  смотреть
телевизор  - все равно что. Впереди два выходных.  И  работы
никакой не предвидится. Завтра она будет спать до полудня. А
потом...  А потом - по настроению. "Может, буду валяться  до
вечера.  Очень  я  за последнюю неделю устала.  Буду  завтра
лежать и тупо смотреть телевизор. Это ли не счастье!"
      Ярко,  но как-то призрачно освещенная дорога  навевала
сон.  Машина равномерно сжирала версты МКАД. Ехать было одно
удовольствие.  Прохладный ночной летний ветер  из  открытого
окна приятно овевал лицо, уставшее от дневной жары.
     Внезапно двигатель дал перебои.
     Под капотом что-то стукнуло.
     Машина стала терять скорость.
      Она  сильней надавила на газ. Двигатель не  отзывался.
"Девятка" тормозила сама по себе.
      Оксана,  оставаясь хладнокровной, взяла  правей.  Надо
дотянуть  до резервной полосы. Слава богу, на дороге  никого
не было.
     "Девятка" теряла ход. Оксана круче выворачивала руль.
      Двигатель заглох. Машина шла по инерции. Остановилась.
До резервной полосы она не дотянула чуть-чуть.
     Будь ты проклята! Оксана в отчаянии ударила по рулю.
      Первым  делом  она включила аварийку. Потом  пару  раз
попыталась  завести мотор. Стартер крутился, но  движок  был
мертвым.
      Оксана вылезла из авто. Машина, раскорячившись, стояла
боком  на  первой  полосе.  До резервной  она  чуть-чуть  не
доехала. Что теперь делать? Толкать проклятущую "девятку"  к
ограждению?
     Ну к черту! Что она, Шварценеггер?!
      Оксана  достала из багажника знак аварийной остановки.
Поставила  метрах  в  тридцати позади машины.  Еще  наскочит
какой-нибудь  ночной  лихач.  Береженого  бог  бережет.  Что
дальше?   Звoнить  по  мобильнику  куда-нибудь  в  аварийную
службу?
      Или  Семену  -  пусть выручает? Или просто  -  поймать
частника, чтобы отволок на веревке до дома?
      Последний  вариант  представлялся  самым  простым.  И,
пожалуй, самым дешевым.
      Но  покуда Оксана открыла капот. Она даже не надеялась
сама   починить   машину.  Открытый   капот   был   способом
проголосовать.    Увидят    водилы    женщину,    беспомощно
склонившуюся  над движком, - сами остановятся.  Лишь  бы  не
бандиты.
     Хотя и с бандюками договориться можно.
      Оксана заглянула под капот. "Чтоб я еще хоть что-то  в
этом понимала!" В тусклом свете фонарей, торчавших далеко  -
на  разделительной  полосе  -  Оксана  осмотрела  двигатель.
Кажется,  вот эта пластмассовая коробочка не на  месте.  Она
обычно  вроде  бы  вот здесь прифигачена,  а  сейчас  висит-
болтается на одних проводках. Что это, интересно, значит?
      Рядом  притормозила машина. Проехала  чуть  вперед,  а
потом сдала задом прямо к ее капоту.
      Оксана  подняла  голову.  Иномарка.  Не  очень  новая.
Кажется, "Вольво".
     Из машины вышел мужчина. Он был один.
     Вот и хорошо. С одним всегда справишься.
      Мужик  был  лет  сорока. Худой, высокий.  С  бородкой.
Хорошо   одет.   Галстук  небрежно  распущен.  Ослепительная
батистовая рубашка. Совсем не дешевый костюм.
     - Скорую техпомощь вызывали? - весело обратился мужчина
к Оксане.
      -  Если она - вы, то вызывала, - многообещающе сказала
Оксана.  Пусть  потрудится на безвозмездных началах.  Может,
одним. кокетством удастся с ним расплатиться.
     Сам вызвался.
      -  Отойдите  на  семь  метров от  движка,  -  приказал
мужчина.
      -  Зачем  отходить?  -  улыбнулась  Оксана.  Мужик  ей
нравился. Было видно, что он - одного с ней круга:  работает
где-нибудь в коммерческой фирме. И получает, судя по одежке,
примерно  столько  же, как она: тысячи две-три  долларов.  -
Почему именно на семь метров? - с улыбкой переспросила она.
     - Вдруг взорвется, - совсем нестрашно испугал мужчина.
     Он заглянул под капот ее "девятки", хмыкнул:
      -  Дело ясное, что дело темное, - и отправился к своей
машине.
      Через минуту он вернулся, уже без пиджака и галстука и
с  аккуратным  чемоданчиком с инструментами.  Надел  нитяные
/%`g b*( и взял отвертку.
      - Нам повезло, - пробормотал он. - Крышка трамблера не
разбита. У вас ведь запасной нет? Оксана пожала плечами.
      -  Конечно,  откуда  вам знать... Запомните,  девушка:
женщина  должна  ездить на иномарке.  Езда  на  "Жигулях"  -
занятие  для  настоящих  мужчин.  Только  подлинные  мачо  в
кирзовых  штанах  могут  так рисковать.  Лишь  им  по  силам
оседлать железного коня под гордым именем "Жигули". Лишь ОНИ
могут пускать его вскачь, отправляться на нем в путешествия,
полные неожиданностей и приключений!..
      Если  бы  мужчина произносил сей монолог  сложа  руки,
Оксана  сочла бы его никчемным резонером. Но он в это  время
ковырялся, склонившись, над движком.
     Было видно, что он знает, что делает.
     Наконец помощник разогнулся. Сказал:
     - Заводите!
     - Уже?
       -   Восторг   любителей  -  вот   ради   чего   живут
профессионалы, - усмехнулся мужчина.
      Оксана уселась за руль. Нечаянный помощник нравился ей
все больше и больше.
     Машина завелась с пол-оборота.
      Оксана  поставила автомобиль на "ручник" и вылезла  из
"девятки".
     - Не знаю, как вас благодарить...
     - Никак не надо благодарить, - просто сказал он.
      "Неужели  он сейчас сядет в машину и уедет?  -  Оксану
вдруг  ужасом пронзила эта мысль. Ночной незнакомец ей очень
понравился. - И не станет набиваться на кофе? И не  попросит
телефончик? Надо что-то делать!"
      - Знаете, - просто сказала Оксана. - Я хочу пригласить
вас на чашку кофе. Хотите - прямо сейчас.
      Его  часто приходилось в отношениях с мужчинами  самой
брать быка за рога. Самой ставить точки над "и".
       Оксана  была  современной  женщиной.  Однако,  за  те
несколько  секунд, пока он замедлил с ответом, она  испытала
настоящий страх и стыд.

                             ***

     Душа Андрея Велихова пела.
      Под  колесами  "Вольво-440" гостеприимно  расстилалась
кольцевая дорога.
       Могучая   машина  повиновалась  каждому,  даже   едва
заметному движению правой руки, лежащей на руле. Левую  руку
Андрей  высунул  в  окно,  и поток летнего  ночного  воздуха
врывался в кабину.
      Бывает  же  так,  когда все на свете удается.  Сегодня
подписали  контракт с поволжцами. Крупный  контракт.  Теперь
фирма  обеспечена  работой  по  меньшей  мере  на  год.   На
вечеринке  в  честь сего события Андрей был  в  ударе.  Все,
особенно дамы, превозносили его, дорогого директора, мудрого
руководителя  их  маленькой,  но  гордой  фирмы.  После   он
"кстати,  как  денди,  и девушку спас".  Выручил  на  ночной
$.`.#% очаровательную незнакомку. Получил от нее приглашение
на чашечку кофе.
     Положительно все ему сегодня удавалось. О чем еще может
мечтать настоящий мужчина!
       Оксана   Берзарина   ему  понравилась.   Черноглазая,
чернобровая.  Стройная, миниатюрная.  А  главное:  глаза  ее
сверкали  неутоленным  сексуальным огнем.  Про  такие  глаза
другие  мужики - те, что попроще - говорили обычно, что  они
"блядские". Андрей предпочитал более интеллигентный  термин:
"сексапильные".  Он мог поклясться, что она  не  замужем.  А
даже если формально замужем, то с мужиком своим не спит.
      Завтра мы с ней увидимся, думал Андрей. И я буду не я,
если дело не кончится постелью.
     Когда-то давно, еще в Америке, он прочитал, что женщина
подсознательно решает, будет ли она с мужчиной  или  нет,  в
первые восемь секунд их знакомства.
      Это было очень похоже на правду. И сейчас, в случае  с
ночной  незнакомкой на "девятке", он был почти  уверен,  что
она в те самые восемь секунд решила для себя: "Да!"
      Только  завтра  надо организовать все так,  чтоб  было
красиво. Чтобы их встреча, даже если постель разочарует  или
его, или ее (всякое бывает - в свои 36 лет он хорошо понимал
это),  все  равно осталась в памяти обоих как очаровательное
приключение.
      "Просто  поразительно,  - думал  Андрей,  -  насколько
женщины чувствительны к мужскому успеху. Не к деньгам, не  к
внешним  признакам  благополучия - вроде  крутой  тачки  или
двухсотдолларового галстука - а именно к успеху.  Ты  можешь
быть  нищим,  ездить  на метро или на "Запорожце"  и  носить
китайские  джинсы, но, если тебя посетила удача,  можешь  не
сомневаться:  все бабы - твои. Они прямо-таки  слетаются  на
запах успеха - словно осы на сырое мясо. Как они, интересно,
его чуют?"
     Мимо с грохотом и ревом пронеслись три джипа.
      "Наверное, - продолжал свои размышления Андрей, покуда
его  одинокий  "Вольво" наматывал на кардан мили  московской
кольцевой, - мы, мужики, сами, когда нас посещает удача (или
мы  думаем, что она нас посетила), распрямляемся и  начинаем
излучать какие-то флюиды непоколебимой уверенности  в  себе.
Какой-то аромат победителя. А самки любят победителей. В них
это  заложено  генетически: продолжать свой  род  от  самого
сильного самца"
      Вот  и  сегодня, когда они устроили в фирме  небольшую
вечеринку  по  случаю их победы, Андрей был в ударе.  Шутил,
произносил тосты, рассказывал анекдоты.
      Потом все, кроме него, напились, и женщины-коллеги так
и липли к нему.
      Дело  было,  конечно,  не в том,  что  он  директор  -
директором он был и позавчера, и год назад. Суть заключалась
в  том, что к нему пришел успех. Он излучал флюиды победы. И
дамы чувствовали это.
      "Как  хорошо,  что я ни с кем из них  не  остался,  не
вызвался  никого подвозить, - подумал Андрей.  -  Во-первых,
был  бы  лишний мучительный геморрой - роман  на  работе.  А
#+  "-.%  - я бы не встретился с этой очаровательной Оксаной
Берзариной.  А  связь с такой женщиной - красивой,  умной  и
волевой   (он   успел  за  время  недолгого   их   разговора
почувствовать в ней эти качества) - дор