осмотра.
Первоначально  за  один  самолет  просили  200  000   долларов;   теперь   -
полмиллиона.
   Эксперт  только  качал  головой.  Всюду  проникли  ржавчина  и  коррозия.
Пулеметы были украдены, приборы сняты, колеса в плохом  состоянии,  ив  трех
самолетах не открывались бомбовые отсеки.
   Министр обороны не возражал против того, чтобы американская  фирма  -  за
счет покупателя - произвела ремонт из расчета по 35000 долларов за  самолет.
Был отдан приказ начать работу.
   Через три месяца работа была  закончена,  и  привезенный  Брэдли  эксперт
заверил его, что "Б-26" смогут летать. Но тут  пришло  сообщение  о  провале
операции Виктора Ди Стефано, подтвержденное  лаконичной  телефонограммой  от
самого Спины. Это означало, что денег на покупку самолетов не будет.
   Редпат, по-прежнему находившийся в Майами, не возлагал больших надежд  на
то, что удастся раздобыть деньги где-то еще.
   - Нет времени, - сказал он. - Все должно произойти буквально на  днях,  и
задержать операцию мы уже не в силах.
   - Если мы не получим самолеты, у  нас  нет  шансов  добиться  успеха.  Вы
больше ничего не можете придумать?
   - Я могу дать вам список  лиц,  к  которым  стоит  обратиться,  -  сказал
Редпат, - но сейчас уже слишком поздно. Даже  нефтепромышленники  не  держат
миллионы под кроватью.
   Брэдли предпринял отчаянную попытку наверстать упущенное и  заметался  по
Техасу, но проницательные люди, которые  при  встрече  крепко  пожимали  ему
руку, не принимали его всерьез, и всякий раз он получал одни лишь  выражения
сочувствия, добрые пожелания и обещания. Из Хьюстона он полетел в  Сан-Хосе,
взывая к благожелательности своего друга, министра  обороны,  который  тепло
обнял его, но заявил, что, к своему глубокому сожалению, кредит предоставить
не может.

***

   Тем  временем  Редпат  вылетел  в  Гватемалу,  где  шли   уже   последние
приготовления к вторжению. И  Брэдли  из  Сан-Хосе  направился  туда,  чтобы
доложить своему начальнику о постигшей его неудаче.
   -  Я  встречался  с  Рикардо  Астуриасом,  -   сказал   он,   когда   они
поздоровались.  -  Сделка  насчет  "Б-26"  отменяется.  Редпат  не   выразил
удивления.
   - Откровенно говоря, я никогда и не верил, что она состоится.
   - Наличных нет, в Астуриас с его компанией отказываются ждать.  Поскольку
сами они люди неверные, они не верят и другим.
   - Конечно. Это вполне понятно, - заметил Редпат.
   - Вы знаете, за все случившееся мы должны благодарить Фергюсона, - сказал
Брэдли. - Он был в союзе с нашими врагами, а я оказался слишком легковерным.
Мы окружены шпионами.
   - Никому не доверяйте - клятвы не стоят  и  ломаного  гроша,  -  произнес
Редпат. - Я слышал, что он  умер  при  несколько  необычных  обстоятельствах
где-то на Дальнем Востоке, правда?
   - Да, в Лаосе, - сказал Брэдли. - Он плыл по реке, и  на  пароход  напали
повстанцы. К счастью, он оказался единственной жертвой.
   Лицо Редпата стало унылым, словно у него начиналась лихорадка.
   - Я не сомневаюсь, что, даже если бы вы достали наличные, они  все  равно
под каким-нибудь предлогом отказались бы от продажи  самолетов.  Думаю,  они
действуют по приказу, а чьему - вы знаете. Уверен, что  президент  готовится
нас предать. Кубу мы отдадим - как и все прочее, за что мы боролись, Роналд,
как и все, за что мы боролись.
   Они сидели на веранде фермерского дома,  арендованного  для  руководителя
особыми операциями. Со стороны города доносились неясные звуки рожка  -  там
проходили подготовку силы вторжения.
   - Легион обреченных, - сказал Редпат. -  При  недостаточной  поддержке  с
воздуха их всех перестреляют на  пляжах  -  если  они  вообще  доберутся  до
берега. То, чему мы сейчас являемся свидетелями, это саботаж в  своей  самой
изощренной и отвратительной форме, спровоцированный разгром, после которого,
как полагает президент, он сможет отвернуться от Кубы и от  всего,  что  она
олицетворяет.
   - А международный коммунизм одержит победу, - сказал Брэдли.
   - Ибо ему удалось создать плацдарм даже в самом Белом доме.
   - Прежде всего в Белом доме. Все ведь началось с Рузвельта и  его  Нового
курса... Кстати,  в  Техасе  я  слышал,  что  в  шестьдесят  четвертом  году
вице-президента свалят, а он - наша последняя надежда.
   - Я убежден,  -  сказал  Редпат,  -  что  надвигающееся  фиаско  послужит
предлогом, чтобы нас уничтожить. Ни один из нас не уцелеет,  когда  начнется
чистка, если мы не готовы пойти на крайние меры - не только для  самозащиты,
но и для защиты нашей страны.
   - Крайние меры? - спросил Брэдли, ища разгадку на унылом липе Редпата.
   -  Разве  нужно  что-либо  пояснять?  Меры,   разработанные   на   случай
чрезвычайного положения. Акции, которые  в  любое  другое  время  немыслимы.
Интересно, догадываетесь ли вы о настоящей цели моего  визита  в  Гватемалу,
Роналд? Нет, конечно, вы не можете догадаться.
   - Я предполагал, что вы приехали сюда, чтобы готовить вторжение.
   - Я здесь для того, - заявил  Редпат,  -  чтобы  расследовать  знаменитую
тайну совершенного несколько лет назад убийства президента Кастильо  Армаса.
- Внезапно он выпятил  челюсть,  считая,  что  это  делает  его  похожим  на
Наполеона,  и  напрасно  ждал,  что  Брэдли  удивится   сходству.   -   Если
беспристрастно проанализировать это убийство, - продолжал он, - станет ясно,
что это была одна из  самых  успешных  операций  подобного  рода.  Проведена
быстро,  аккуратно,  без  каких-либо  последствий  в   плане   общественного
спокойствия. Был найден козел отпущения, признан умственно  неполноценным  и
тихонько убран со сцены. Подлинные мотивы убийства - которые, конечно,  были
политическими - не выплыли наружу. Если уж убивать, то надо вот так. - И  он
улыбнулся, славя победу смерти.
   - Я, помню, сам поверил этой версии, - сказал  Брэдли.  -  Подозрительным
казалось лишь то, что все уж слишком гладко прошло.
   - Как вы думаете, кто осуществил эту операцию?  -  спросил  Редпат.  -  Я
случайно в курсе дела.
   -  Догадываюсь,  что  один  из  наших  преступных  синдикатов.  Она  была
выполнена в сицилийской манере.  Я  думаю,  были  привезены  специалисты  из
мафии,  которые  за  определенную  плату   выполнили   работу   на   высоком
профессиональном уровне. - Брэдли потер руки - быстрый жест, означавший:  "И
концы в воду".
   - Ваша догадка и мои заключения совпадают, -  сказал  Редпат.  -  Как  вы
полагаете, можем мы с вами извлечь что-либо полезное  для  себя  из  данного
случая?
   Пронзительный  голос  его  зазвучал  бархатнее,  отягощенный   подспудным
смыслом; выдерживая взгляд Редпата, внезапно ставший  настороженным,  Брэдли
тревожно размышлял.
   - Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, Джулиус, - сказал он.
   - Ну, зачем нам с вами ходить вокруг да около? Давайте скажем так. Готовы
ли вы лично сдаться и позволить, чтобы вас, как овцу, повели на  бойню,  или
хотите присоединиться ко мне в борьбе за принципы, в которые мы  верим?  Мне
очень важно быть убежденным в вашей лояльности.
   - У вас никогда не было случаев в  ней  сомневаться.  Кроме  того,  я  не
намереваюсь класть свою голову на плаху, - сказал Брэдли.
   - У вас есть связи с особыми людьми. Из всех нас один только  вы  с  ними
связаны. Помню, вы всегда  выдвигали  теорию,  что  рано  или  поздно  может
возникнуть  чрезвычайная  ситуация,  которая  заставит  нас  к  этим  связям
прибегнуть. Я считаю, что сейчас такой момент наступил.  Я  достаточно  ясно
излагаю свои мысли?
   - Более чем, - сказал Брэдли и почему-то вскочил. Редпат  тоже  встал,  и
они пожали друг другу руки.
   - Не хочу излишне драматизировать, - сказал Редпат, - но у меня  чувство,
что судьба подает нам знак.
   У Брэдли тоже было такое чувство. В горле у него першило, как это  иногда
бывало, когда он слушал музыку великих композиторов.
   - Страна ждет от нас действий, - напыщенно сказал Редпат.

***

   Три дня спустя офицер  кубинских  военно-воздушных  сил,  капитан  Перес,
начальник военного аэродрома в  Гаване,  получил  на  рассвете  по  телефону
приказ предпринять боевые действия против сил вторжения, появившихся ночью в
кубинских водах. Капитан, смелый, но ничем особо  не  отличавшийся  человек,
который достиг своего теперешнего положения в военно-воздушных силах  только
благодаря длительной службе,  оказался  в  затруднительном  положении.  Было
пятнадцатое апреля 1961 года. Накануне днем все основные  военные  аэродромы
подверглись таинственным атакам с воздуха, в результате чего  была  выведена
из строя четверть и без того немногочисленных военно-воздушных сил страны, в
том числе и тренировочный самолет капитана "Т-33", который ничем не  уступал
любому боевому самолету, за исключением, конечно, истребителей класса  "Миг"
- "Мираж" - "Вампир".  После  налета  у  капитана  остался  лишь  английский
"Си-Фьюри", который был громоздок, не  мог  развивать  больших  скоростей  и
который Перес попросту не любил. За всю свою жизнь Перес ни разу  не  сделал
боевого выстрела, и два других пилота - лейтенанты Феррер и Матеос  -  также
не имели никакого опыта. Перес, проведший тревожную ночь, положил телефонную
трубку, осушил четырнадцатую после полуночи  чашку  черного  кофе,  закончил
письмо к жене, в котором давал ей указания относительно передачи  имущества,
а также образования детей, и пошел к самолету.
   По полученным сведениям, высадка  произошла  в  заливе  Свиней,  и  через
двадцать минут после вылета с аэродрома три самолета уже были  над  заливом.
Перес заметил, что большая часть кораблей вторжения стоит на якоре в миле от
берега, но что самый крупный транспорт "Либерти", все палубы  которого  были
усеяны солдатами, подошел почти к самому пляжу и от него  отходят  десантные
суда. Картина с высоты трех тысяч футов казалась мирной. Перес не знал,  что
из-за паники и неразберихи высадка производилась гораздо  позже  намеченного
срока, вследствие  чего  между  диверсантами  с  кораблей  и  парашютистами,
сброшенными ранее самолетами из Центральной Америки, произошли столкновения.
В результате один  из  батальонов,  находившихся  на  транспорте,  отказался
высаживаться.
   Перес сбросил одну из своих двух 250-фунтовых бомб, промазал  по  крайней
мере ярдов на двадцать  и  отошел:  его  самолет  был  в  нескольких  местах
продырявлен зенитным огнем. Он  решил,  что  единственная  надежда  поразить
транспорт - это спикировать на него, однако при выходе из пике у старенького
самолета могли отвалиться крылья. Тем не менее с высоты 1200 футов, находясь
в зоне зенитного огня, он направил свой самолет со скоростью 400 миль в  час
в центр палубы, заполненной охваченными паникой солдатами, и выпустил четыре
ракеты. Они попали в среднюю часть судна, и оно почти немедленно дало  крен.
При втором заходе Перес потопил маленький  транспорт,  стоявший  в  море  на
якоре, и орудийным огнем разбросал строй десантных лодок.
   Матеос, который, по мнению Переса, плохо видел и не мог попасть  в  цель,
как бы она ни была велика,  сбросил  500-фунтовую  бомбу  и  попал  в  корму
корабля, где находилось все оборудование  связистов  и  запасы  боеприпасов.
Корабль взорвался и через несколько минут  затонул.  "Величайшая  счастливая
случайность в истории воздушной  войны",  -  скромно  описывал  свой  подвиг
Матеос, и хотя Перес втайне с  ним  соглашался,  эта  случайность  подорвала
успех вторжения. В течение нескольких дней  солдаты,  высаженные  на  берег,
вели слабые оборонительные бои, но те, кто был в курсе операции и следил  за
ее  осуществлением,  прекрасно  знали,  что  надежды  на  успех  нет.  Когда
президента обманным путем все-таки вынудили дать разрешение на бомбардировку
Кубы самолетами из Центральной Америки, это делалось лишь в надежде провести
эвакуацию солдат с плацдарма. Однако и эта  отчаянная  попытка  провалилась,
потому что не было принято  во  внимание  различие  во  временных  поясах  и
самолеты  "Б-26"  появились  над  плацдармом  на  час  раньше  самолетов   с
авианосца, которые должны были оказать им поддержку, и все они были сбиты.
   Через четыре дня  после  поражения  в  заливе  Свиней  последние  остатки
высаженных на берег солдат сдались и были отправлены в тюрьму.

Глава 11

   - Марк, - раздался голос в трубке. - Это Брэдли. Да, да, Рон Брэдли, твой
старый приятель. Я нашел твой телефон  через  фирму,  в  которой  ты  раньше
работал. Я в городе, и нам надо повидаться. Послушай, я как раз собирался  в
тот гараж - кажется, гараж Гаррисона, на Двадцать второй улице.  С  тех  пор
как мы последний раз встречались, я стал увлекаться машинами старых марок, а
у них, наверно, найдутся кое-какие запчасти для старого "корда",  который  я
только что приобрел. И мы спокойно поболтаем. Сможешь быть там через час?
   - Вы могли бы приехать и сюда, но если хотите встретиться в гараже, я  не
возражаю, - сказал Марк.
   Брэдли, по-видимому, никогда не повзрослеет. К чему эта таинственность  и
выдумки с гаражом? Почему не встретиться просто в каком-нибудь баре?
   В Солсбери парк делла Фаворита заменял проезд, по  обе  стороны  которого
были свалки; от Двадцать второй улицы он  был  скрыт  нагромождением  старых
машин, ждавших своей очереди, чтобы отправиться  под  гидравлический  пресс.
Брэдли поставил здесь свой "порш" со  складным  верхом  и,  встретив  Марка,
направлявшегося в контору Гаррисона, крепко пожал ему руку.
   - Как приятно снова видеть тебя,  Марк.  Ты  отлично  выглядишь.  Немного
похудел, но по-прежнему в блестящей форме.
   Лицо Брэдли стало шире, в бровях появились  отдельные  седые  волоски.  В
остальном он не изменился. На нем был прекрасный твидовый  костюм  скромного
английского покроя, выглядевший в Солсбери просто шикарным.
   - Рад тебя видеть, Марк. Честное слово, рад.., столько лет прошло.  Когда
бываю в этих местах, всегда здесь останавливаюсь, надеясь тебя встретить, но
ты все где-то разъезжаешь. Если не ошибаюсь, в  последний  раз  мы  с  тобой
встречались в Гаване. Кстати, я несколько раз в этом году видел твою фамилию
в газетах и  страшно  обрадовался,  когда  они  сняли  с  тебя  обвинение  в
убийстве. Как только девчонка снова  исчезла,  у  них  не  осталось  никаких
шансов. Но даже еще до того, как они потеряли главного свидетеля,  это  было
юридически безнадежно. А что ты сейчас поделываешь? По-прежнему  занимаешься
торговлей недвижимостью?
   - Я теперь частный консультант, - сказал Марк. - Я ушел из  фирмы  вскоре
после того, как мистер Ди Стефано продал свою долю.
   -  А  как  поживает  Дон  Винченте?  Я  его  тоже  много  лет  не  видел.
Удивительный  человек.  Я  всегда  испытывал  к  нему  симпатию,  всегда  им
восхищался. Я слышал, у него последнее время одна неприятность за другой.  В
особенности с его сыном Виктором. Мне искренне его жаль. Сначала он  потерял
все свои капиталы на Кубе, потом эта история с сыном. Все одно к одному.
   Марк ждал, весь напрягшись. Он отлично помнил, как искусно  умеет  Брэдли
играть в кошки-мышки.
   - Виктору здорово досталось, но сейчас он почти оправился, - сказал он. -
Когда я последний раз его видел, он выглядел совсем неплохо.
   - Я не о том, - сказал Брэдли. - Разве  ты  не  слыхал?  Его  сцапали  на
прошлой  неделе  в  Бонито-Спрингс.  Он   обвиняется   в   убийстве   агента
Федерального бюро по борьбе с наркотиками и ввозе в страну крупнейшей партии
героина. По моим предположениям, его ждет электрический стул.
   - Плохо дело, - сказал Марк. - Я и не знал. - Об аресте Виктора ему стало
известно через тридцать шесть часов после того, как  это  произошло,  но  он
хотел услышать официальную версию.
   - Все до того невероятно и драматично, -  продолжал  Брэдли,  сопровождая
свои слова размашистым жестом,  который  ему  пришлось  сдержать,  чтобы  не
стукнуться о стенку машины. - Виктор переправлял героин в  катафалке.  Когда
его загнали в угол, он спрятал героин, убил  агента  и  потопил  катафалк  в
болоте. Полиции удалось  отыскать  какого-то  помешанного  бродягу,  который
живет там в заброшенном доме, - он  почти  все  видел.  После  этого  Виктор
недели две скрывался в Эверглейдсе, питаясь сырой рыбой.  За  это  время  он
отрастил себе бороду, вышел из болот и нанялся официантом в ресторан; там-то
его и зацапали.
   - Я только слышал, что его разыскивают.
   - Вы ведь были очень дружны, правда? - спросил Брэдли.
   - Мне всегда было его жаль.
   - Я слышал, что он около двух месяцев жил у тебя на Чемплейн авеню.
   - После того как его избили, мы с женой некоторое время  выхаживали  его.
Что бы он ни натворил, он в общем-то хороший парень.
   - Ему бы здорово помогло, если бы они нашли то  место,  куда  он  спрятал
героин. Да в тебе тоже.
   - А при чем тут я? Я знаю об этой истории только то, что было в  газетах,
и то, что вы мне сейчас рассказали.
   - Марк, хватит ходить вокруг да около. Мы оба взрослые люди, хорошо знаем
в уважаем друг друга. Я, видно, должен сказать  без  обиняков:  тебе  грозят
большие неприятности:
   - Для меня это не новость.
   - Я говорю не только про дело Кобболда, это лишь одна частица. Главное  в
том, что Федеральное бюро по борьбе с наркотиками собирается  тебя  выслать.
Они хотят отправить тебя домой, в Сицилию.
   - Перестаньте, Брэдли, не берите меня на пушку.
   - Я слишком тебя уважаю для этого. Они могут  выслать  тебя,  и  они  это
сделают. Даже если исключить дело  Кобболда  и  Линду  Уоттс,  ты  являешься
сообщником человека, которому  инкриминируется  ввоз  в  страну  героина  на
десять миллионов долларов и  убийство  одного  из  агентов  Бюро.  Далее,  с
момента приезда в США в вплоть до последних месяцев ты работал на  человека,
которого "Провиденс джорнэл" назвал недавно -  цитирую  -  "одним  из  самых
темных заправил подпольного мира".
   Марк презрительно опустил уголки губ.
   - Конечно, это журналистские штучки, - сказал Брэдли, - и на нас с  тобой
они не производят впечатления, но при рассмотрении вопроса о  твоей  высылке
это будет учтено. Некоторые утверждают, что ты был правой рукой Ди  Стефано,
и на данный момент достаточно уже одного этого. Конечно, каждый знает,  что,
какое бы обвинение против тебя ни выдвинули, доказать они ничего  не  могут,
но выслать - это для них проще простого. Я абсолютно не могу понять,  почему
вопреки здравому смыслу ваши люди никогда  не  побеспокоятся  о  том,  чтобы
получить  гражданство;  теперь  же  стоит  Бюро  по  борьбе  с   наркотиками
подготовить бумаги и объявить тебя нежелательным лицом - а этим они сейчас и
заняты, - как на тебя обрушится общественное мнение, пробудившееся в связи с
ростом потребления наркотиков. Так что я, к сожалению, должен тебе сообщить,
что через две недели ты уже будешь в дороге. Может быть, тебя немного утешит
то,  что  за  этот  месяц  в  том  же  направлении  проследовали  еще   двое
выдворенных. Здесь периодически проделывают такие штуки.
   Марк был ошеломлен. Он знал, что Брэдли не берет его на пушку - это  было
бы бессмысленно: ведь Брэдли прекрасно понимает, что Марк без особого  труда
может выяснить истинные намерения ФБН.
   - Какая ваша цена? - спросил он. Брэдли поморщился.
   - Мне бы не хотелось называть это ценой. Ты - мой старый боевой  товарищ.
По роду своей работы я вел одинокую жизнь, в у меня мало друзей, но я всегда
считал тебя другом. Мы с тобой оба, Марк, сейчас в тяжелом положении. У тебя
- ситуация отчаянная, а я вижу, как рушится дело, которому а отдал всю  свою
жизнь. Нам надо подумать о том, чтобы помочь друг другу. Вот как  я  на  это
смотрю.
   Марк понимал, что пришло время вести игру в открытую. За  сентиментальной
болтовней Брэдли стояли  факты  с  их  обычной  неумолимой  безжалостностью.
Сейчас оружием Брэдли была угроза высылки, и Марк вынужден был  смириться  с
тем, что ему придется работать на Брэдли. Дома, в Сицилии, он не проживет  а
двадцати четырех часов, и Брэдли, вероятно, тоже это знает.
   - Давайте выклады