лостно бить в лицо. Подняв руку, оно юркнуло в переулок. Потом
запрокинуло голову и издало мяукающий вой, потому что везде, куда бы оно  ни
тыкалось, везде был бетон, белые, расчерчивающие бетон полосы, лампы  высоко
на столбах и ряды зданий. Оно приближалось к ним,  спотыкаясь,  пошатываясь,
белый лабораторный халат трепыхался и бил по  голым  ногам.  Мимо  проползла
вывеска, на которой большими  квадратными  буквами  было  выведено  ЗАПАДНАЯ
АЛЛЕЯ, и вот оно добралось  до  окон.  Посуда,  лампы,  диваны,  столы.  Оно
зарычало и, отшатнувшись, двинулось, спотыкаясь, дальше. Книги и  пластинки.
Пузырьки с аспирином. Все эти вещи оно хорошо помнило, но босые  ноги  стыли
на бетоне, оно  дергалось,  тряслось  на  сыром  холодном  воздухе.  Начинал
наползать туман и все, о чем оно могло мечтать,  -  это  спасительная  глушь
темного ночного леса, но увидев, на что оно смотрит,  оно  встрепенулось.  В
следующем окне были выставлены куртки, рубашки и джинсы. Ему не  было  нужды
защищать себя. Подняв локоть,  оно  вломилось  в  витрину.  Хлынуло  стекло.
Затрещал звонок тревоги, и оно,  подняв  кулак,  стало  выбивать  оставшееся
стекло. Потом зарычало и вошло внутрь. Тепло.  Куртка.  Лес.  Когда  из  ног
выступила кровь, оно лишь зарычало и сграбастало несколько курток.

Глава 14

   Три наезда в нетрезвом состоянии, два вооруженных нападения.
   Ограбление магазина одежды.
   Пропавший человек.
   И другие происшествия. Слотер просмотрел список ночных правонарушений. За
все пять лет, что он работал здесь шефом полиции, ему ни разу не  доводилось
видеть подобного перечня. Темные личности, лающие  псы,  украденные  машины,
драки и семейные ссоры. В  Багдаде  все  спокойно...  Это  если  не  считать
инцидента  с  Уилли,  наезда,  который  он  лично  обнаружил   и   какого-то
незнакомца, которого он видел из окна Марджиной спальни.
   И еще старик. ?Не смей забывать, что  умер  твой  друг?.  Нет.  Этого  он
забыть не мог.
   "Сосредоточься на том, что делаешь?.
   Слотер стоял на пороге офиса. Он вышел.
   - Видела, Мардж?
   Она повернулась к нему, оторвавшись от работы. Ее стол находился у  самой
двери. Здесь она работала, когда еще был жив старый начальник полиции. После
смерти мужа ей понадобилась работа, и Слотер устроил ее  на  полный  рабочий
день в участок. Он  прекрасно  понимал,  что  в  крошечном  городишке  слухи
распространяются мгновенно и все  догадываются,  что  они  спят  вместе,  но
сделал, как и она, разделил работу и отдых, и народ стал говорить, что они с
честью вышли из положения. Все дело в том, что ее назначение на пост не было
протекцией. Просто Мардж чертовски здорово справлялась с работой,  а  это  в
принципе было все, что от нее требовалось.
   Мардж кивнула, она была теперь очень к месту одета  в  выцветшие  голубые
джинсы.
   - Черт, да такой сводки я не видел аж с тех самых пор,  как  прикатил  из
Детройта. Что здесь происходит?
   - Не знаю. Но звонки продолжают поступать.
   - Если все и дальше будет так продолжаться, то сегодня придется  работать
две смены.
   - Я уже позвонила всем ребятам, у кого сегодня выходной. Они скоро выйдут
снова.
   Именно это он и имел в виду. Она очень хорошо выполняла свою работу.
   - Судебный медэксперт звонил.
   - Я с ним свяжусь попозже.
   Слотер знал, чего хотел Аккум. Он расскажет ему,  что  показало  вскрытие
Маркла, но Слотеру этого вовсе  не  хотелось  слышать.  Он  бродил  ночью  в
поисках мародера, которого засек из окна Марджи.  А  до  этого  очень  плохо
спал. А уж после поисков вообще не смог заснуть.  Поэтому  не  хотел  ничего
слышать об организации похорон. Этот следующий шаг был настолько  тягостным,
что думать о нем не было никаких сил.
   - Тебе лучше послушать.
   Мардж показала на стоящий перед ней радиопередатчик. Как-то  она  странно
смотрела на Слотера. Он нахмурился и стал слушать.
   Вместе  с  ним  в   этой   комнате   сидели   также   двое   полицейских,
перепечатывавших рапорты: они тоже уставились на приемник.
   Нет, не может быть, он ослышался.
   Слотер наклонился к верхнему микрофону -  утреннее  солнце  засверкало  в
восточных окнах.
   - Это Слотер, Аккум.
   - Я насчет того трупа, что вы привезли в начале ночи.
   - Что с ним такое?
   - Я все везде осмотрел. И если я что-нибудь понимаю, то его кто-то украл.
Глава 15

   Она звала себя Фиби, по крайней  мере,  на  этой  неделе,  и  сейчас  она
скорчилась в углу купе, смотря на измученного мужчину,  спавшего  на  нижнем
диване. Он назвался Данлопом - Гордоном Данлопом, но так как она сама меняла
имена чаще, чем перчатки, то верить  своему  попутчику  у  нее  не  было  ни
малейшего основания. И желания. Фиби видела, что его преследуют призраки,  и
хотя ей было страшно, она чувствовала себя обязанной остаться с ним,  не  из
сострадания, но словно кролик, завороженный  готовящейся  кинуться  на  него
змеей, чувствуя холодок какого-то неземного ужаса. И к  тому  же:  если  она
соберется сейчас и уйдет отсюда, то все равно не сможет слезть  с  мчащегося
поезда. А он-то... проснется, станет искать ее, рыскать по вагонам. Нет  уж,
лучше такого не провоцировать.
   "Спокойнее, - говорила она  себе.  -  Контролируй  события.  Скоро  будет
остановка?.
   Она увидела его сразу, как только поезд выехал из Чикаго.  Вагон-ресторан
открылся,  и  она  ушла  со  своего  места,  чтобы  посидеть  у  стойки,  он
расположился в одиночестве у окна. Курил и посматривал в стакан - с чем?  По
виду напоминало скоч или бурбон. Несмотря  на  то,  что  пригороды  большого
города постепенно сменились деревенским пейзажем, мужчина все так же  упорно
не глядел в окно и, понаблюдав за ним  минут  десять,  она,  наконец,  взяла
своей стакан с вином и подошла к его столику.
   - Не возражаете, если я присяду?
   Поначалу ей показалось, что он ее просто  не  расслышал,  но  вот  прошла
секунда, и мужчина медленно поднял взгляд, рассматривая ее.
   Он не отрывал глаз, но ей  было  плевать.  На  самом  деле  она  к  этому
привыкла, даже жаждала подобных взглядов: ей нравилось,  как  глаза  мужчины
вбирали  ее  в  себя,   прокатывались   сверху   донизу   и   пригласительно
прикрывались.
   Но этот же лишь внимательно  смотрел  ей  в  глаза  и  будто  пронзил  их
насквозь и прошел куда-то вглубь.
   Потом кивнул на пустое сиденье.
   Она нахмурилась, но, ничего не сказав,  села.  Фиби  не  понимала,  зачем
вообще подошла. Может, отчасти от скуки,  отчасти  потому,  что  чувствовала
себя одинокой. Но по большому счету, как ей казалось,  из  любопытства.  Она
давным-давно перестала клеить симпатичных мужиков,  тех,  которые  ей  самой
нравились, но этот был что-то потрясающее - седоватые волосы, хотя ему  явно
было не больше сорока, стальные глаза, широкие лоб и скулы. Он носил деловой
костюм, шикарный галстук, белую рубашку, отлично начищенные ботинки. Но хотя
он и выглядел преуспевающим, и костюм его был отменно  отглажен,  рубашка  -
без единой складочки, щеки классно выбриты, а  волосы  аккуратно  причесаны,
что-то в его виде было не то, словно костюму - шесть лет со дня покупки,  да
к тому же он единственный, а  сам  мужчина  старается  держаться  с  видимым
трудом, не давая себе развалиться на куски.
   Гордон Данлоп. Едет в Сиэтл. Не сам признался, а лишь ответил, когда  она
спросила. Фиби, привыкшая к легким признаниям после того, как первый  шаг  с
ее стороны бывал сделан, была поражена: и, может быть,  именно  из-за  этого
она и осталась с ним, этот мужчина сильно отличался от  всех  остальных,  он
был для нее своеобразной проверкой. Фиби чувствовала,  что  если  она  будет
молчать, этот человек так и станет сидеть, не произнося ни звука, уставясь в
свой стакан, а ее присутствие рядом считать чем-то само собой разумеющимся.
   Почему же он не летит? Потому что есть время. Спешить некуда. То, что его
ждет - никуда не убежит.
   А что его ждет? Он не ответил.
   Она лично ехала в Сан-Вэлли.
   Он кивнул.
   У нее там друзья.
   Он снова кивнул.
   Летать она ненавидит. Самолеты приводят ее в ужас.
   Он пожал плечами и заказал следующую выпивку и еще стакан вина для нее.
   - Если хотите, я могу пересесть.
   - Нет, все в порядке. Я люблю компанию.
   - Но никак это не показываете.
   - Я вообще никогда ничего не показываю. Парировал удар и ушел  в  защиту.
Надо было тогда же уйти... но ее купе было пусто. И  в  баре  никого,  кроме
Данлопа, не было. Выбора не оставалось.
   Пропустив по три стакана, они пошли к нему в  купе.  Она  была  вынуждена
просто попросить его об этом. А у него в купе оказалась бутыль. Бурбон,  как
и в баре. Перескочив с вина на  более  крепкую  выпивку,  Фиби  помогла  ему
прикончить полбутылки. При этом они трахались и трахались, не переставая. Ей
казалось, что с ним секс будет  чем-то  механическим,  простым  отправлением
половых потребностей, однако парень  вонзился  в  нее  с  каким-то  безумным
отчаянием, словно старался с помощью траха остаться здесь, чтобы его не унес
мощный поток событий. Кончая, он рыдал, словно от боли.  Удовлетворения  это
не приносило, и он брал ее снова и  снова.  Они  выпили  и  вторую  половину
бутылки. Он стал рыться в чемодане, показалось горлышко следующей  фляги.  И
они снова стали пить. Поезд въехал в Южную Дакоту. Совсем стемнело.
   Вот тогда все началось. Добрав свою дозу, он разговорился, но не  выпалил
все разом. Для откровений было необходимо горючее. Чем он  больше  пил,  тем
больше вылезало из него слов, наконец, они  полились  ровным  потоком  -  он
разглагольствовал,   подробно   растолковывал.   Он   стал   своей    прямой
противоположностью и поведал, что едет в Сиэтл, в клинику, чтобы лечиться от
алкоголизма. Что недавно с ним произошел нервный срыв, а заодно сорвалась  и
жена (она смотрела, но кольца на пальце не увидела), что срывы произошли и в
других жизненных областях, что он бывшая звезда  фотожурналистики  (и  тогда
она поняла, зачем ему магнитофон и фотокамера), работавшего на ?Лайф?, ?Лук?
и ?Пост?. Но теперь таких журналов больше не существует.
   - Да нет, я видела их в ларьках, - сообщила ему Фиби. - ?Лайф?  встал  из
гроба.
   Но он жутко, истерически расхохотался, и вот тогда  она  впервые  за  все
время испугалась.
   - Черт, да я теперь на ?Роллинг Стоун? работаю...
   Ну это-то название ей, разумеется, было известно.
   - Что-то не видала там твоей фамилии.
   - И не могла видеть. После всего... Я работал  под  псевдонимом.  Джеффри
Клинкер.
   - О! - Он мог прямо заявить, что сумасшедший.  Фиби  тут  же  замкнулась,
выставила вперед щупальца. Она прекрасно знала его статейки: перекореженные,
маниакальные, на грани безумия. Фиби была беспомощна.  Его  глаза,  как  две
руки, держали ее за горло. Она думала: ?Тебе двадцать три, бродяжка,  никому
не нужна. Ты  любишь  охотиться  за  мужчинами,  и  сегодня  ночью  попался,
наконец, не тот человек, он тебя прикончит?.
   Но он ее не убил. Чокнутое бормотание превратилось в  отдельные  всхлипы.
Под размеренный перестук колес Данлоп закрыл глаза. И отключился.
   Но девушка не двигалась, боясь, что разбудит его.
   А через час он заорал и, выскользнув из постели, скорчился, защищаясь.
   Открыв глаза, он уставился на Фиби.
   - Ты их видела?
   - Кого?
   - Оленьи рога?
   Она покачала головой.
   - И еще что-то...
   - Что?
   Он не мог сказать ей, да и не хотел. Совершенно потный, он снова забрался
на постель.
   - Рога, - повторил он в недоумении и испуге. Нахмурившись, Данлоп покачал
головой. - Оленьи рога. Они... Черт побери. О, Господи, прости.
   И столько всего прозвучало в этих словах, но девушка ничего не поняла.
   Он повернулся к ней.
   - Слушай, прости ради Бога.
   - Что? Ты что, обращался ко мне?
   - Этот сон уже случался. Он... В общем ничего. Извини. Я тебя напугал?
   - Да.
   - Я себя напугал. Поэтому я и еду в Сиэтл.
   Он пристально смотрел на нее. Она бездумно протянула  руку  и  взяла  его
ладонь. Не понимая, зачем и почему она это сделала. Но  этот  жест  успокоил
Данлопа. Видимо, именно этого он и  дожидался.  Она  держала  его,  и  через
некоторое время он заснул. Фиби смотрела, как его колени  вначале  поднялись
вверх, затем опустились вниз, и тогда выползла и забилась в этом  углу.  Она
смотрела в окно, наблюдая за восходом солнца, и наконец, увидела горы.
   Они неясно вырисовывались и  казались  огромными.  Поезд  понесся  вверх,
добрался до линии снегов, и ледяные вершины оказались настолько близки,  что
Фиби просто физически ощутила потребность там походить. Посмотрев в  сторону
Данлопа, она увидела, что он, моргая, смотрит на нее.
   - Я видел сны?
   - Ты не помнишь?
   - Нет.
   - У тебя был кошмар.
   Он, похоже, сделал для себя какой-то выбор.
   - Где мы находимся?
   - В горах.
   - Это я вижу. Но где именно? В каком штате?
   - В Вайоминге.
   Он продолжал молча смотреть на нее.
   Поезд шел теперь вниз. Фиби выглянула,  увидела  долину,  горы  вокруг  и
город посередине.
   Она думала. Если поезд остановится, она сойдет.
   Данлоп выкарабкался из постели. Умылся и побрился. Оделся, и  она,  глядя
на него, поняла, насколько оказалась права. Усилие.
   А поезд шел по пригороду. Замедлил ход  -  город  раскинулся  перед  ним,
проплыла мимо надпись - ПОТТЕРЗ ФИЛД. И поезд еще больше замедлил ход.
   Фиби потянулась за чемоданом, и тут Данлоп сказал:
   - Я выхожу здесь.
   - А как же Сиэтл?
   - Никак. Что-то здесь есть... В общем, выхожу.
   Она смотрела, как он берет чемодан, магнитофон и камеру.
   - Вот мой билет. Можешь остаться в купе. Он вышел. Она пошла  за  ним  по
коридору - окна на другой стороне выходили на древнюю  станцию  и  не  менее
древний вокзал. Через вторую дверь они вышли на платформу.
   Поезд почти остановился, и Данлоп повернулся к Фиби.
   - Слушай, я... А, ладно, увидимся.
   Он наклонился. Ее щека. Он ее поцеловал. Они улыбнулись друг другу, и  он
толкнул дверь тамбура. Его чемодан,  магнитофон  и  фотокамера  были  крепко
прижаты к груди, когда он шагнул на гравий, которым была выложена вокзальная
платформа, Фиби смотрела, как он исчезает за углом. Она улыбнулась,  правда,
слегка угрюмо. И теперь хмурилась совершенно открыто, продолжая смотреть  на
этот злосчастный угол, за которым он так деловито скрылся, словно уже  бывал
здесь.

Глава 16

   Город почти не изменился. Конечно, тогда была зима, улицы  были  засыпаны
снегом, дул холодный ветер, понижая температуру до шестидесяти ниже нуля. Но
его глаз все также остер, и он хорошо помнил, как сошел  тогда  с  поезда  и
завернул за этот вот угол. Через квартал показалась - как он и предполагал -
главная улица с аккуратными двухэтажными домами, выкрашенными в белый цвет и
щурящихся на солнце, - сияют. Улица была широкая, - и он это помнил, -  след
давнишних оленьих троп. Тут же  показались  плакаты,  зазывающие  на  родео,
сельскохозяйственные  и  всякие  коровьи  выставки,  магазины   с   вычурной
ковбойской одеждой, кабаки с названиями  типа  ?Конец  Тропы?,  ?Пограничный
Столб?. Да, он помнил Поттерз Филд, все верно. Это было последнее  место,  в
котором он чувствовал себя здоровым.
   Поттерз Филд. Он думал о зиме и тех фотографиях,  что  он  здесь  сделал,
последних,  после  чего  его  уведомили,   что   ?Лайф?   заканчивает   свое
существование. Одни из лучших его работ,  да  здесь  никто  бы  лучше  и  не
сделал, хотя работало в то время немало и талантливых журналистов. Но Данлоп
не понимал, что он теперь здесь делает. Ведь ему было нужно  в  Сиэтл.  Нет,
правда... Он это обещал самому себе. Конечно, он нарушал огромное количество
различных обещаний, но на сей  раз  он  решил  твердо.  Он  пошел  к  Джеки,
рассказал ей о своих планах,  но  она  заявила,  что  он  чокнулся,  и  это,
принимая во внимание его сегодняшнее поведение, наверное,  было  правдой.  А
ведь он даже сумел убедить ее в том, что  если  ему  удастся  вылечиться  от
запоев, то они попытаются наладить свою жизнь.
   Так почему же, черт побери, он сошел здесь с поезда? Ведь смысла  в  этом
не было никакого.
   Он шел к зданию суда, руки  оттягивал  чемодан  и  остальные  вещи,  тело
немело от вчерашней выпивки. И хотя лето еще не  вступило  в  Поттерз  Филд,
жара угнетала, давила. Глаза болели. Данлоп, прищурясь,  поглядел  на  горы,
потея, и чем дальше он шел, тем сильнее липла к его телу рубашка. А затем  и
костюм стал терять форму, и он знал,  проходя  мимо  витрин  магазинов,  что
выглядит ровно настолько, насколько себя чувствует.  А  чувствовал  он  себя
совершенно больным. Данлоп подумал, что  если  бы  он  сошел,  чтобы  просто
пропустить  стаканчик,  тогда,   может   быть,   нашлось   бы   какое-нибудь
удобоваримое объяснение его поведению, но ведь он сошел совсем не поэтому  -
стаканчик он прекрасно мог и в поезде пропустить. Нет, дело было в другом, и
это его озадачивало. Тут он  взглянул  на  другую  сторону  улицы  и  сквозь
уличное движение увидел здание, на котором большими квадратными буквами было
выведено ?Поттерз Филд Газетт?, и понял, куда направлялся.
   Данлоп пробирался сквозь пикапчики, грузовички, ржавые ?форды?  и  всякую
прочую нечисть к сияющему стеклянному фронтону и к ступеням с имитацией ?под
мрамор?.
   И думал о человеке, которого увидит  внутри,  если  он  до  сих  пор  там
работает, - мужчине, вес которого кажется неимоверным,  пока  он  не  начнет
двигаться. Ему под пятьдесят, и там он на своем месте, он на своем посту уже
долгие годы и распоряжается своей властью с умом, которому  бы  позавидовали
многие сенаторы и конгрессмены, потому что этот мужчина мог оказаться очень,
очень опасным, - если он все еще там.
   Звали его Парсонз.

Глава 17

   - Мы встречались в декабре. Семьдесят первого.
   - Да, что тогда произошло, помню. Но вас - нет.
   - Я делал репортаж о том событии.
   - Да? И все-таки не понимаю.
   - Я приехал, чтобы написать продолжение.
   И Данлоп подумал, что,  вполне  возможно,  это  на  самом  деле  истинная
причина, по которой он приехал сюда.
   - Но кому это сейчас будет интересно?
   - Тела, болезнь... Что произошло с остальными? Парсонз откинулся в кресле
и прищурился на Данлопа из-за необъятных щек.
   - Теперь дошло. Ничего, если я буду откровенен?
   - На это я и надеюсь.
   "На что ты там еще надеешься??
   - Вы хотите снова начать все сначала. Вытащить на свет всю хреновину.
   - Хреновину?
   - Ни для кого не секрет, что люди во всем винят нас. Но, черт побери,  не
наша вина, что лунатики решили покорить горы. Если кто-то погиб, это не наша
проблема. Но люди-то, обыкновенные люди, что  думают?  Те,  которые  там,  в
городе? Отверженные? Они осели тут и продолжают мутить воду.
   - Но я не для этого приехал.
   - Для чего же тогда?
   Данлопу самому бы хотелось узнать, для чего.
   - Итак, это произошло. Кто может сказать, кого следует за все винить?  Вы
правы. Они должны были знать, что не смогут выжить в горах.
   Все эти замерзшие тела, раскиданные по заснеженным лесам и склонам, когда
люди двинулись в долину, чтобы позвать на помощь, их руки  и  ноги  отъедены
волками и койотами, бараки, как из фильма ужасов о концентрационном  лагере:
детишки воют, голодные,  а  взрослые  с  гниющими,  отмороженными  подошвами
зажимают носы и уши. Данлопа передернуло.
   - Что же вам тогда нужно?
   - Вот это и нужно. Есть современная ферма  Брука,  понятно?  Есть  богач,
Куиллер. У него некие идеалы. Ему кажется, что он  типа  трансценденталиста.
Отвергает земные ценности. Он привел сюда свой караван, основал  здесь  свой
лагерь и объявил, что собирается жить здесь в согласии с природой.
   - Проклятые уроды с высшим образованием.
   - Не все.
   - Не имеет значения. Черт, они считают себя такими, понимаешь,  умниками.
А не знали того, что каждый здешний шестилеток понимает  на  подсознательном
уровне. Хочешь покорить природу? А она тебя убьет.
   - Вот об этом и будет мой репортаж,  -  осенило  Данлоп