му?
   - Он осквернил иконы, наклеил на  них  срамных  женщин.  Отец  сильно
избил его. Он ушел в тайгу. Мать с трудом нашла его, привела в  дом,  но
отец не пустил. Тогда мама дала ему денег и отправила к сестре. Она тоже
была геологом, часто залетала в наши места и Федю любила. Это был лучший
выход. Отец его не простил даже перед смертью. А мать все время плакала,
хотела его повидать, но отец не позволял даже этого. Так  и  умерла,  не
повидав его.
   - Евдокия, что сказал Дмитрий по поводу письма?
   - Ничего. Он не знает о нем.
   - То есть ты хочешь сказать, что скрыла от него письмо отца?
   - Да, но откуда ты узнал, что Федор его отец?
   - Догадался сам, он очень похож на семнадцатилетнего отца.
   - Я тоже догадалась сама. Так-то мне никто ничего не говорил.
   - Когда я смогу увидеть его?
   - Он навещал тебя каждый день, думаю, не пропустит и сегодня.  Полежи
десять минут, я тебе бульон разогрею, с курой.
   - Буду весьма обязан, леди! Да не красней, хороша девочка! Иди, а  то
сейчас завалю.
   Наконец-то после двухнедельного тумана я начал что-то понимать. Как я
не допер до этого раньше! Нет, наверное,  смутные  подозрения  были,  но
понадобилось десять дней пролежать в горячке, испражняясь под себя, видя
всякие  мерзопакостные  бредовые  сны...  А  потом  получить  от  Федора
письмо-сигнал. Боже мой, тупеешь ты, Гончаров, не по дням, а  по  часам.
Вроде бы и бьют тебя перманентно и качественно, один черт, не  помогает.
Но теперь-то я кое-что знаю, и это дает мне право сузить круг опроса.
   - Вот, Костя, выпей, - протянула миску Евдокия, - я туда белого  мяса
нащипала. Так мне мать Феодосия велела.
   - О-о-о, а она что, гастроэнтеролог?
   - Нет, она акушер, и тоже с образованием.
   - Все, я молчу, задавленный монастырским интеллектом. Евдокия, у тебя
есть какой-нибудь надежный мент, из старослуживых?  Который  лишнего  не
болтает?
   - Есть, сосед дядя Саша, но он уже на пенсии.
   - Еще лучше. Позови-ка его, да устрой нам штоф самогонки.
   - У меня нет, но я попрошу у соседей. А может, просто  водки  купить?
Мне неудобно к соседям...
   - Господи, какая разница! Водка даже лучше.
   - Но тебе, наверное, нельзя.
   - Пусть так, для видимости стоит, может, твой сосед пожелает.
   - Дядя Саша? Не сомневаюсь.
   Она ушла, я же, доев бульон с нащипанным мясом,  задумался,  вновь  и
вновь прокручивая свою новую версию,  пытаясь  сам  отыскать  ее  слабые
места. Кажется, их не было, все складывалось четко и точно. Теоретически
версия выглядела  безукоризненно,  не  хватало  только  сущего  пустяка,
реальных фактов, но я интуитивно чувствовал:  они  появятся.  Интересно,
что нашел Дмитрий в той железной коробке?
   Стук в дверь отвлек меня от моих гипотетических схем.
   - Войдите!  -  крикнул  я,  запоздало  подумав,  что  в  случае  чего
защититься мне нечем.
   - Уже вошел.
   На пороге появился толстяк в мятой милицейской форме без  погон.  Мне
показалось, что ожил герой бессмертного  произведения  Ярослава  Гашека,
Швейк.
   -  Кому  это  я  понадобился?  -  строго  спросил  он,  подозрительно
принюхиваясь  и  присматриваясь.  -  Вы  кто  такой?   Ваши   документы,
пожалуйста.
   - Не знаю, где они, - едва сдерживая улыбку, ответил  я.  -  Вернется
Евдокия - и вы непременно ознакомитесь с  ними.  Присаживайтесь,  будьте
любезны. Вас зовут дядя Саша?
   - Никак нет, младший лейтенант Сурок Александр Петрович.
   - Очень  приятно,  Александр  Петрович,  это,  наверное,  вам  Людвиг
Бетховен посвятил целую пьесу.
   - Так точно, и еще "Аппассионату" и оперу "Фиделио".
   - Да, старик знал, кому что посвящать. Меня зовут Костя.
   -  У  меня  был  один  знакомый,  его  тоже  звали  Костя,   так   он
приспособился к этой жизни тем, что ловил бродячих собак и...
   - ...И продавал их за породистых. Отлично!
   Мы оба захохотали, и я понял, что общий язык найден. Тут очень кстати
вернулась Евдокия. К  моей  кровати  она  подтащила  журнальный  столик.
Незаметно я ущипнул ее за ляжку. Одного ее взгляда  хватило,  чтобы  мне
стало по-пионерски стыдно.
   - Дядя Саша, присаживайтесь к столу, сейчас накрою. Гость вот у меня,
Димин знакомый, заболел немного.
   - Евдокия, принеси,  пожалуйста,  мои  документы,  товарищ  лейтенант
хотел бы удостовериться.
   - Хорошо, Костя.
   Тугие жесткие ягодицы под плотной черной  юбкой  задвигались  в  такт
движению, и мне захотелось забыть о своей дистрофичной немощи.
   - Ладно, Евдокия, отставить, в твой дом плохой не зайдет. Если ты его
приняла, значит, все в порядке. Слушаю тебя, Константин.
   - Не знаю, с чего начать... Александр Петрович, вы давно работаете  в
милиции?
   - Работал, уже два года как на пенсию турнули. Коренным жителям места
освобождают.  Но  я  ведь  тоже  коренной,  родился  здесь,  в  РОВД   с
семидесятого года, сразу после армии. Обидно.
   - В вашей практике бывали случаи пропажи людей?
   - А как же, с десяток наберется.
   - Кто пропадал: дети, взрослые, мужчины, женщины?
   - Я понял, куда ты гнешь. Дай-ка все же ксиву, гляну  одним  глазком,
вопрос-то серьезный. Думаю, ты хочешь увязать все это с Федей. Я прав?
   - Абсолютно!
   И снова очень к месту в  комнату  вплыла  моя  русская  красавица,  с
полным подносом сибирских угощений.
   - О, извиняюсь, коллега. - Выпятив толстую нижнюю губу, Сурок  изучал
мою лицензию. - Вопросов нет. На чем мы остановились? На  пропажах,  да.
Кто исчезал. Да все подряд! И дети, и женщины, и мужчины. Но  дети,  как
правило, находились, а вот взрослые пропадали  навсегда.  Иногда  родные
получали от них весточку о том, что они живы и здоровы, но на этом  дело
и  кончалось.  Часто  семьи  получали  крупные  суммы  денег  от   имени
пропавших. Вот и все, что я  могу  сказать.  Лично  я  этими  делами  не
занимался. Но случаи были, и повторяю: за двадцать пять лет около десяти
пропавших, двоих потом нашли. Утопленников. Они не в счет, но  и  восемь
человек - тоже немало. Это только по моему району.
   - Но и не много, - заметил я, разливая водку.
   - Я говорю только о тех, что не вернулись, и тела их не были найдены.
Моя информация вам поможет?
   - Она уже помогла. Выпьем за здоровье Федора!
   - Дай-то Бог, чтобы оно так!
   Опьянел я моментом. Александр Петрович честно допил бутылку и, уходя,
обещал помощь, если таковая мне потребуется.
   - Евдокия, - позвал я хозяйку, едва она проводила бравого Швейка.
   - Аиньки? - тут же отозвалась она.
   - Я сейчас захраплю. Не могу, глаза закрываются.
   - Это хорошо, значит, выздоравливаешь.
   - Когда приедет Дима, обязательно меня будите, кажется, я  знаю,  где
находится твой брат.
   - Ладно-ладно, спи, Господь с тобой...
   Помню влажный поцелуй, запах ее тела и глубокий сон, без сновидений и
кошмаров.
   Я  понимал,  что  меня  будят,  причем  будят  давно  и   безуспешно.
Выздоравливающее  тело  требовало  сна.  Лишь  с  третьей  попытки   мое
пробуждение состоялось. Напротив на стуле сидел Дима, пахнущий  морозной
и свежей улицей.
   - Извините, Константин Иванович, я бы не стал, но вы сами велели  вас
разбудить.
   -  Да,  да,  Дима.  Во-первых,  спасибо  тебе  за  мое   воскрешение.
Во-вторых, что ты нашел в той коробке? В-третьих, что  с  Вассаровым,  а
в-четвертых, какая ситуация сложилась на сегодняшний день?
   - В коробке лежали двадцать тысяч баксов и два письма  моей  покойной
матери. В планшетке, что я забрал у Эрнста, ничего  интересного  нет,  я
имею в виду ни профилей, ни разрезов к той  карте  нет.  Для  меня  этот
участок по-прежнему висит в воздухе.
   Что касается Вассарова, он по-прежнему находится  на  перевоспитании.
Ловит крыс и матерится. Заставил его написать письмо  на  имя  Гнедых  о
том, что он срочно уехал к матери, не успев предупредить. Гнедых  письмо
уже получил,  и  контора  успокоилась.  Они  уже  решили,  что  всех  их
потихоньку будут красть. К Вассарову  я  езжу  каждый  день,  кидаю  ему
жратву, выпивку и сигареты.  Кажется,  скоро  ему  не  захочется  оттуда
вылезать. Он искренне обрадовался, что  вы  остались  живы.  И  вот  что
главное. Вассаров проводил  негласное  расследование  и  уверен,  что  к
похищению отца контора не причастна.
   - Я это уже знаю,  но  лишнее  подтверждение  только  укрепляет  наши
позиции.
   - Откуда вы можете знать?
   - Додумался. Как себя ведет Маргарита?
   - Очень довольна! Когда увидела трупы тех  мужиков,  ее  истязателей,
чуть от радости не описалась.  Даже  забыла  о  пропаже  двадцати  тысяч
баксов.
   - Она о них и не знала.
   - Почему вы так думаете?
   - Ее рука так глубоко пролезть не  может.  Это  первое,  а  второе  -
секретка была сделана втайне от нее.  Иначе  отец  не  положил  бы  туда
письма твоей матери. Правильно?
   - Правильно, но...
   - ...Все. Где карта?
   - Она в этом доме, я побоялся оставить в сейфе. Притащил  и  спрятал.
Тетка не знает.
   - Молодец, нечего сказать! Карту спас, а  тетку  мог  подставить  под
нож. Мудак.
   - Но я... Я не хотел... я...
   - Заткнись, тащи ее сюда.
   - Евдокия, иди сюда.
   - Да не тетку, карту тащи. Мудак в квадрате. А тетку пока  отошли  за
водкой.
   - У меня в машине есть.
   - О Боже!.. Не нужна мне водка, Дима, теперь уже в кубе то  же  самое
на "м", отошли Евдокию!
   Через десять  минут  он  вернулся  белый,  с  выпученными  глазами  и
открытым ртом.
   - Карты нет!
   - То есть?
   - Нет карты!
   - Объясни толком.
   - Карты нет.
   - Да где же она, черт возьми!
   - Ее сжевала коза, вот кусочек  оставила,  пойду  зарежу,  может,  из
желудка вытащу.
   - Подожди, пока она ее в гранулах выдаст. Нет, Дима,  "мудак"  -  это
для тебя слишком лестный комплимент, ты его не заслуживаешь.  Ты  просто
дебильный кретин, назначенный начальником из-за папочкиной близорукости!
Иди, неси свою водку. Я не могу видеть тебя. Все к чертовой матери,  псу
под хвост.
   - Козе.
   - Пошел вон, придурок, убирайся, приедешь завтра. Но учти, что  шансы
найти отца уменьшаются с каждым днем. Ты долго ее рассматривал?
   - Раз десять прикидывал. Пытался накладывать на уже известные планы.
   - Постарайся восстановить по памяти.
   - Господи, Константин Иванович, я действительно идиот! У меня же есть
калька, я снял ее для наложения. Какой кретин! Мог ведь забыть...
   - Не буду тебя в этом разубеждать. Где она?
   - На участке, в сейфе.
   - Быстро мотай туда и чтоб к утру был обратно! И без коз, пожалуйста.
И еще, захвати с собой Вассарова, только присматривай  за  ним.  Попроси
соседа, чтоб съездил с тобой для страховки.
   - Да зачем он нам?
   - С тем  делом,  что  я  задумал,  нам  одним  не  справиться,  нужны
профессионалы, а Вассаров как раз таковым  и  является,  пятерых  стоит.
Катись, отцовская ошибка. С Вассаровым осторожнее.
   Нет, определенно, нормальный сон действует благодатно  не  только  на
нервную систему, но и на общий тонус. Это я  понял,  как  только  увидел
Евдокию. Ничего не подозревая, она поставила передо мной бутылку водки и
как была в плаще, так подо мной в нем и оказалась.
   - Костя, да что ты делаешь, дурак.
   - Ничего, еще раз добросовестно помолимся за нас.
   - Мне  придется  молиться  дважды,  -  довольно  констатировала  она,
вставая.
   - Еще не вечер!
   - Лучше скажи - еще не утро. Три часа ночи. Как легкое?
   - Нормально, дай сигарету.
   - Вот этого ты не получишь, даже если  заставишь  меня  обратиться  к
Богу еще пять раз. Куда это Димка так рванул? Чуть было меня на повороте
не сшиб, да еще с каким-то мужичком.
   - Его твоя коза подвела. Жрет что попало, совсем взбесилась.
   - Какая коза, Константин, о чем ты? Куда он поехал? Меня  отослал,  а
сам...
   - Дашь сигарету, скажу.
   - Не дам, во-первых, тебе нельзя, а во-вторых, нечего избу  поганить.
И так вон водку тут пьете.
   - Ладно, дай одеться, на воздух выйду.
   - Нельзя тебе, там температура минусовая.
   - Да отстань ты, здоров я. Всего на пять минут.
   Замечательна сибирская осень. Воздух чист и прозрачен, словно  черный
агат. Но долго оставаться нельзя. Все-таки легкое повреждено. Сигарету я
закуриваю в  сенях,  здесь  немного  потеплее.  После  пятой  затяжки  я
уплываю. С трудом держась на ногах, по стеночке, по стеночке  вваливаюсь
в дом. Тут же меня подхватывают сильные  руки  Евдокии  и  усаживают  на
стул.
   - Ну что, накурился, наркоман? Как это вы  добровольно  всасываете  в
себя эту гадость? Отродясь народ не курил. Надо же было Петру завезти  в
страну эдакую отраву. Черт усатый!..
   - Ты Петру пятки целовать должна! Если б не  он,  то  от  вашей  веры
остались бы одни воспоминания. И вообще, ложись в койку.
 
*** 
 
   Они подъехали, когда муть просветлевшего окна подсказывала  мне,  что
пришло время выпить. Евдокия, торопливо накинув халат, побежала  в  свою
опочивальню расправлять койку, а я, натянув штаны, уселся в ожидании.
   Через открытую дверь мне было видно, как первым ввалился  Вассаров  -
немытый, небритый, грязный и злой, как лесной вепрь. За ним вплотную,  с
пистолетом в рукаве шел бравый лейтенант Сурок.
   - Куда его, Евдокия? - спросил конвоир. - Принимай гостей.
   - Господи, да что вы  все,  с  ума  посходили,  человека  наручниками
сковали. Присаживайтесь, Георгий Георгиевич, кушать будете?
   - Буду, твои орлы меня чуть было в яме не сгноили. Как собаке  сверху
куски хлеба бросали.
   - ...И мясо, и сало, и водку, и сигареты,  -  пунктуально  перечислил
вошедший Дмитрий и сразу направился ко мне:
   - Вот, привез.
   Передо мной  лег  прозрачный  лист  с  контурами  знакомой  карты.  В
принципе я ее помнил, но лишний раз проверить не мешало. Да, то, о чем я
думал,   подтверждалось.   Посередине   плана   находилась   окружность,
обведенная зубчиками,  наподобие  шестеренки  с  крестом  внутри.  Рядом
протекала река.
   - Что это, Дима? - ткнул я пальцем в окружность.
   - Обычно так обозначается месторождение. Точнее, его самая насыщенная
часть, а в центре ставится крест.
   - Я тоже так думаю, а что ты можешь сказать о  зубцах  по  периферии?
Как вы их истолковываете?
   - Не знаю, возможно,  Иконников  просто  хотел  подчеркнуть  важность
объекта.
   - Нет, Дима. Мне кажется, это изображен скит, именно отсюда Иконников
отправлялся  в  последний  путь.  И,  как  мне  думается,  здесь  сейчас
находится и твой отец.
   - Если он еще жив, если  не  приплывет  к  нам  так  же,  как  Сергей
Константинович...
   - Успокойся, он жив, по крайней мере, был жив  еще  двадцать  пятого.
Твоя очаровательная тетка получила от него письмо.
   - Что-о? Где? Вот стерва - и ничего мне не сказала!
   - Она же не знает, что ты его сын.
   - Да знает она обо всем прекрасно! Давно поняла, притворяется только.
Где письмо? У вас?
   - У меня, читай.
   Пока он читал-перечитывал отцовское послание, я занялся очень  важным
делом. Наполнил два стаканчика и, расчленив холодную  курицу,  предложил
выпить за здоровье хозяйки.
   - Ну-ну, - ехидно протянул Гранин, глядя куда-то за мою  спину,  -  а
может быть, за ваше здоровье?
   Незаметно скосив глаз, я заметил тот предмет, что  вызвал  у  Дмитрия
такую неадекватную  реакцию.  Это  оказались  обычные  дамские  рейтузы,
правда  приличного  размера,  и  висели  они  на  спинке  моей  кровати.
Глазастый у Евдокии племянничек.
   - Ну, что скажешь? - облизав косточку, поинтересовался я.
   - Что? Искать надо, мужиков собирать.
   - А не лучше ли с вертолета сначала посмотреть?
   - Нет, Константин Иванович, бесполезно,  они  так  научились  прятать
свои скиты, что рядом-то будешь проходить - не заметишь.
   - То рядом, а то сверху?
   - Все закрыто кронами кедрача и пихты. Нет, нужно идти самим.
   - Так тебе дорога известна?
   - Нет, но нужно двигаться вверх по Лебедю и исследовать  каждый  его,
может быть пересохший, приток. Иного  выхода  я  не  нахожу.  Километров
сорок можно проехать на машине. Там есть леспромхоз. Попросим лошадей. У
них с десяток еще наберется.
   - Какова общая протяженность Лебедя?
   - Километров триста - триста пятьдесят.
   - Шутишь?
   - К сожалению, нет.
   - Дима, с вертолета ты можешь увидеть если не скит, то общую  картину
местности. Изгибы реки и  ее  притоков.  Возможно,  это  даст  отправной
толчок, поможет сузить  круг  поисков.  Рыскать  по  трехсоткилометровой
реке, не зная, где находится нужный приток, просто абсурд.
   - Может, потолковать со старообрядцами, они подскажут?
   - Дима, я здесь всего-то пятнадцать дней, но уже понял, что от них мы
не добьемся ничего. И ты это знаешь лучше меня. Зови Вассарова, он  ведь
давно работает в этих местах?
   - С начала перестройки, пораньше отца. Вы что задумали?
   - Зови, а там посмотрим. Ты вооружен?
   - Да, у меня иконниковский наган, а "стечкин" у Александра Петровича.
Забрать?
   - Конечно, и поблагодари от моего имени.
   - Благодарить я  буду  от  своего.  -  Улыбнувшись,  он  похлопал  по
карману.
   Воняло   от    Вассарова    неописуемо.    Наверное,    так    пахнет
полуразложившийся кит. Десятидневная щетина еще не оформилась в  бороду,
но и легкой небритостью ее назвать было уже никак нельзя. Вообще, вид он
имел устрашающий. Злые искорки плясали в бесноватых глазах. Но держал он
себя скромно и послушно, что было еще хуже. Ни черта он не смирился и не
смирится. Обидел его Дмитрий.
   Я молчал, молчал и он, покорно  стоя  у  двери.  Пауза  затягивалась,
повышала напряжение. Мне этого не хотелось. Ну не мог я сюсюкать с  этим
особистом, чуть было не пославшим меня к праотцам, тем  не  менее  право
первого слова оставалось за мной. В каком ключе начать? Это очень важно.
От первых слов зависит все.
   - Ну, садись, убивец. - Я великодушно кивнул на стул.
   - Такие вещи еще доказывать надо.
   - Вон ты куда косишь! Не боись, Гоша, все схвачено.
   - Например?
   - Например, есть свидетель того разговора, ну того, сам знаешь, о чем
я...
   - Ой, помру, ой, мамонька, и на этот собачий  хрен  ты  думаешь  меня
посадить? От твоей лапши отряхнется даже пятиклассник! Ой, умора. Дешево
купить хочешь, или сам туп, как самаркандский ишак.
   - Это твое дело не верить, а мое предупредить. Есть  также  свидетели
того, как ты их убивал.
   - Не бери на понт, начальник вшивый, и где же я их убивал?
   - У себя дома. Они же к тебе явились!
   - Полный маразм, стал бы я их при жене и детях мочить!
   - Конечно нет, ты их в баньке, в баньке у себя положил...
   - Ага, по пол-обоймы "стечкина" на каждого. Вся бы  улица  сбежалась.
Кончай бодягу, ничего ты не узнаешь! Тычешь вилкой в кисель.
   - Вот, вот, на что-нибудь да наткнусь.
   - На хрен ты у меня скоро наткнешься, Джеймс Бонд сопливый. Нашел,  с
кем связаться. Меня тут зеки за версту  обходят,  а  ты-то...  Только  и
можешь, что с баб панталоны стягивать. Вот и стягивай дальше, а  ко  мне
не лезь, если хочешь живым отсюда выбраться.
   Господи, я так и не удосужился убрать  эти  проклятые  рейтузы,  они,
вероятно, смотрятся очень гармонично  вкупе  с  безмозглой  гончаровской
башкой. Я совершенно потерял инициативу и ничего лучшего  предложить  не
смог:
   - Выпить хочешь?
   - Наливай!
   - Сам наливай.
   - А не боишься?
   - Чего мне тебя бояться?
   - Буду наливать, привстану да  ненароком  кандалами  своими  тебе  по
тыкве заеду.
   - Не успеешь.
   - Почему?
   - Потому что в правой руке у меня револьвер,  и  направлен  он  точно
тебе в лоб, хоть и через одеяло.
   - Опять блефуешь?
   - Смотри. - Я на  мгновение  откинул  одеяло,  чтобы  он  не  заметил
пустого барабана. - Устраивает?
   - Вполне. Чего ты от меня хочешь? Ну завалил я двух подонков, мне  за
это многие люди могли бы спасибо сказать.  Да,  убил,  но  ты  этого  не
докажешь никогда. Все пули прошли навылет, в телах не осталось ни одной.
Это я узнавал.
   - У меня  есть  магнитофонная  запись  наших  переговоров  в  подвале
панаевского дома.
   - Оставь, уже неинтересно. Нет у тебя никакой записи, если  бы  была,
ты