сь
в том, что "национальное достояние", несомненно, сорвалось в запой. В их
глазах Вадим читал упрек, что он взял на главную  роль  пьющего  актера,
поставив под угрозу  весь  фильм.  Только  Май  смотрела  с  участием  и
преданной готовностью чем-нибудь помочь. Но помочь она ничем не могла, и
никто не мог ему помочь - кроме Арно.
   Вадим с ужасом думал, как он будет объясняться с продюсерами.  "Найду
- придушу, своими руками придушу!" - злился он. Под  угрозой  не  просто
фильм, под угрозой вложенные в него деньги,  и  за  все  это  на  Вадиме
лежала по меньшей мере моральная ответственность. Надо  разыскать  Арно.
Немедленно.
   Вадим вышел в просторный холл студии. Соня, которая приехала к началу
съемок в надежде на появление отца, неотрывно смотрела на входную дверь.
Вадим приблизился к ней и дотронулся до ее плеча:
   - Я думаю, надо обратиться к частному детективу.
   Соня смотрела непонимающе.
   - Раз полиция нам ничем помочь не может, нужно обратиться к  частному
детективу, - повторил он мягко. Соня молчала.
   - Если ты - или Пьер - не хотите,  я  сам  обращусь.  У  меня  пропал
актер, имею право. А оплатить, в конце концов, я могу и сам.
   Соня потерла виски и наконец оторвала взгляд от двери.
   - Ты думаешь, он уже не придет сегодня?
   - А ты еще надеешься?
   - Нет.
   - Так что?
   - Конечно. Да, правильно, к частному детективу. Я сейчас  поговорю  с
Пьером.
   Вадим провел ее к телефону и оставил одну. Через несколько минут Соня
вышла.
   - Пьер согласен. У тебя есть справочник?
   - Обойдемся без справочника, у меня есть один  детектив  на  примете,
некий Реми Деллье. Мой  приятель  поручал  ему  свое...  одно  дело,  он
отлично провел. Если хочешь, я узнаю его телефон...
   - Пожалуйста, Вадим, позвони ему, пусть приедет... Или мы к нему, как
он скажет, не знаю... Что-то надо делать,  искать  папу,  с  ним  что-то
плохое, Вадим...
   Вадим приобнял Соню и сказал ласково:
   - Ну что ты, маленькая, мы же вчера звонили по всем  бюро  несчастных
случаев  -  с  ним  ничего  плохого  не   случилось...   Не   надо   так
расстраиваться, найдется твой папа, непременно найдется. И вот когда  он
найдется, тогда-то он рискует, что с ним что-то случится, потому  что  я
собираюсь его убить, - неловко пошутил он и улыбнулся ободряюще Соне.
   - Я не смогу вас принять раньше шести часов, - сказал Реми Деллье.  -
А до этого попробуйте составить список всех телефонов и адресов тех  его
приятелей, с которыми он имел обыкновение  выпивать...  Постарайтесь  им
позвонить или подъехать, возможно,  что  к  вечеру  я  вам  и  вовсе  не
понадоблюсь, так как месье Дор может найтись  по  одному  из  адресов...
Если не найдете, жду вас к шести у меня в бюро. Приведите с собой вашего
русского гостя. И в  полицию  надо  все-таки  сообщить.  Искать  они  не
станут, но зато, если  сам  найдется,  -  вас  проинформируют,  что  уже
неплохо... До встречи.
   Вадим с Соней переглянулись.
   - Технически это не так уж сложно, - сказал Вадим.  -  Пошли  к  моей
группе. Соберем идеи, у кого он может находиться, а  адреса  и  телефоны
найдем в студийной картотеке...
   Когда они с Соней сделали список, его длина оказалась внушительной.
   Они сели на телефоны.
   К шести часам результаты были нулевыми: Арно никто не видел.

Глава 5

   Реми слушал, наблюдая  за  своими  посетителями,  стараясь  составить
предварительное мнение о каждом из них. Вадим излагал свою часть истории
витиевато, длинными сложными фразами, постоянно  отвлекаясь  от  фактов;
Пьер говорил без всякого выражения, короткими,  точно  сформулированными
предложениями, словно финансовый  отчет  составлял,  и  усталый  Реми  с
трудом подавлял зевоту  под  его  монотонный  голос;  Соня  сбивалась  и
путалась,  растерянно  поглядывая  на  детектива,  и  Реми  отвечал   ей
ободряющим  взглядом,  а  ее  муж  беспрестанно  поправлял  ее  рассказ,
вставляя уточнения назидательным голосом;
   Максим присоединился к их дуэту  с  тем  непринужденным  артистизмом,
который быстро располагает к себе людей. Сразу видно  -  душа  компании,
любимчик женщин, уверенный в своем обаянии...
   - И вы не представляете, - спросил Реми, выслушав все рассказы, - кто
бы мог подделать голоса? У вас нет на примете мастеров  этого  жанра  из
окружения вашего папы?
   - Нет, - покачала головой Соня, - не представляю...
   - А вы, месье Арсен?
   - Насколько мне известно, среди  близких  друзей  Арно  пародистов  и
имитаторов нет. Но при желании их не трудно найти в Париже, Арно  знаком
со всеми. Кроме того, учитывая, что Максим не знал Сонин голос, а Соня -
голос  Максима,  не  было  никакой  необходимости   искать   имитаторов.
Достаточно немножко актерского таланта, и даже неактерского - у меня вон
даже дети так имитируют некоторых певцов и артистов,  что  их  можно  на
сцену выпускать с эстрадными номерами...
   Реми кивнул, соглашаясь с этим рассуждением, и снова  перевел  взгляд
на Соню.
   - Как вы договорились с вашим отцом, Соня? Пожалуйста, точно, слово в
слово, если можете.
   - Как... Что он приедет к нам сразу после съемок, только заедет домой
переодеться, принять душ, и все. Он не знал, когда кончатся  съемки,  но
рассчитывал приехать часам к четырем.  С  Вадимом  он  договорился,  что
уйдет сразу же после своей сцены.
   - Вы ждали его дома?
   - Да. Я пришла примерно в полчетвертого...
   - Значит, утром вас не было дома?
   - Нет.
   - А где вы были, могу я полюбопытствовать?
   - К чему эти вопросы? - вмешался Пьер. - Какое  отношение  они  имеют
к...
   - Я просто хочу представить себе, как складывался день... - как можно
простодушнее поторопился успокоить его Реми. -  Для  меня  это  важно  -
иметь некий образ ситуации... Так как вы провели утро, Соня?
   - Я в  магазины  зашла...  Потом  в  гольф-клуб...  Там  пообедала  с
приятельницами, в ресторане клуба. Вам нужно по часам расписать?
   - Нет-нет, этого вполне достаточно. Если  бы  ваш  отец  вам  звонил,
например, и вас не застал?
   - У нас автоответчик.
   - А месье Дор имеет обыкновение оставлять послания на  автоответчике?
Не все люди, знаете, любят говорить с машиной. Некоторые вешают  трубку,
и все.
   - Папа обычно оставляет. Он привык к микрофонам и прочей технике.
   - Стало быть, не звонил.
   - Нет.
   - Спасибо. А вы, Пьер?
   - Что я? - угрюмо спросил последний.
   - Вас ведь не было дома в первой половине дня, не так ли?
   - Кто вам сказал?
   - Ваша жена.
   - Я что-то не слышал, - буркнул Пьер.
   - Если бы вы были дома в то утро, то мы не  стали  бы  рассуждать  об
автоответчике, не так ли?
   Соня улыбнулась, но Пьер остался непроницаемо-недружелюбен.
   - Ну, не было меня дома, - ответил он, - так что?
   - Ничего. А вы как провели утро?
   - По антикварным ярмаркам прохаживался. Я... Мне... одну вещицу  надо
было найти.
   - Ну и как, нашли?
   - Нет пока.
   - Сочувствую. А вернулись вы в котором часу?
   - Не знаю точно, после пяти... Я обещал Соне быть не  позже  половины
пятого, но застрял в пробках... Ты не помнишь, - обернулся он к жене,  -
в котором часу я пришел?
   - Уже после звонка русского, после пяти, в полшестого...
   - Спасибо. А как вы договорились с Арно, Вадим?
   - Арно просил меня закончить все  его  сцены...  Я  и  так  собирался
начать с него, так что проблем с этим не  было.  Он  сказал,  что  очень
торопится, чтобы успеть съездить к дочери и  вернуться  к  ужину  домой,
чтобы провести вечер с Максимом... Машину он поставил на обочине  шоссе,
чтобы выйти к ней через лес, сзади нашей натуры, так  как  иначе  он  бы
попал в кадр и помешал бы мне продолжать съемки... Он знает, что я этого
не люблю. Или он был бы вынужден ждать за домом, а вот ждать он как  раз
не хотел...
   - Значит, он ушел со съемочной площадки так, что его никто не видел?
   - Ну да.
   - А вы уверены, что он оттуда ушел? У Вадима брови поползли вверх.  У
Сони тревожно расширились глаза.
   - Что вы хотите сказать, - спросил Вадим, - что он мог не уйти?
   Остаться там? За домом? Зачем?
   - Мало ли, вдруг сердечный приступ.
   - Нет, - покачал головой Вадим, -  мы  убирали  технику,  мы  бы  его
увидели...
   - Я видел, как он уходил, - сообщил Максим.
   - Каким образом?
   - Я в этот момент отошел... И видел, как он уходил среди деревьев.
   - Куда вы отошли?
   - Пописать, - насмешливо произнес Максим. - Имею право, а?
   Реми не стал вдаваться в  дискуссию  о  правах  человека.  Он  устал.
Позади полный рабочий день, и голова была несвежей. Он был раздражен,  и
чувство юмора, как он сам говорил в таких случаях, "подало на развод".
   - Который был час?
   - Понятия не имею,  -  бросил  Максим.  Похоже,  что  Максим  и  Реми
раздражали друг друга. Так бывало почти всегда: сначала люди  обращаются
за помощью, а потом злятся и кидаются на  него  -  не  любят,  когда  им
задают вопросы...
   - Без десяти три, - подал голос  Вадим.  -  Без  десяти  три  у  меня
началась следующая сцена с актрисой, уже без его участия.
   - Месье Дор на съемках не был встревожен, задумчив, необычен?
   - Нет, скорее наоборот. Ни за что бы не сказал, что у него что-то  на
душе или что-то на уме.
   - Вам не показалось, что он блефует, когда обещал вернуться к ужину?
   - Нет, - в один голос заявили Максим и Вадим.
   - А вообще его беспокоило что-нибудь последнее время? Он был озабочен
чем-нибудь? Планировал какие-то важные дела? Встречи? Разговоры?
   Реми заметил, что Пьер бросил быстрый взгляд на Соню. Соня замялась.
   - Нет... Папа  был  в  хорошем  настроении,  веселый,  он  был  очень
доволен, что снимается... Я не думаю, что его что-то тяготило.
   - Я тоже так не думаю, - подтвердил Вадим. - Роль у  него  получалась
великолепно, он был горд.
   - Я бы даже сказал - сиял, -  вступил  Максим.  -  Он  много  лет  не
снимался, и с этой ролью  благодаря  Вадиму  у  него  наступил  в  жизни
счастливый период.
   - И к тому же он был невероятно рад приезду Максима, - добавил Вадим.
   - Это была ваша первая родственная встреча?  Вы  никак  до  этого  не
общались?
   - Я получил несколько писем от дяди... И я ему тоже написал несколько
писем. И потом, мы раза три-четыре созвонились.
   - На какую тему?
   - Это имеет отношение к его исчезновению?
   - Не знаю. Когда вы мне расскажете, я подумаю. Максим пожал плечами:
   - В основном мы обменивались рассказами об историях  семей,  кто  что
знает. Хотели при встрече соединить всю информацию и восстановить  белые
пятна... Даже написать, может быть... Дядя был очень увлечен этой идеей,
для него история рода имеет огромное значение, я даже  был  удивлен  его
энтузиазмом... Для меня, конечно, тоже, но у меня есть  для  этого  свои
причины: я вообще ничего не знал о своих предках, все это было открытием
последних лет.
   Потом, мы обсуждали мой приезд, договаривались о встрече...
   - Значит, можно сказать, что он вас ждал с нетерпением?
   - Можно сказать.
   - И учитывая все это, вы все же полагаете, что он запил?
   - Если вы хотите сказать, что он променял новый поворот в своей жизни
на запой, - подытожил Пьер, - то, конечно, нет. Сознательно он бы  этого
не сделал никогда. Но он  мог  не  удержаться  и  на  радостях  хлебнуть
немножко. А потом  все  пошло-покатилось.  Вы  ведь  знаете  хронических
алкоголиков - достаточно одного глотка, чтобы начать.
   - Арно держал алкоголь в квартире?
   - Мне говорил, что нет, - сказала Соня. - Но это не означает, что так
и было. Он мог купить для кого-то из гостей, для Максима, например...
   - Вы не видели,  Максим,  каких-нибудь  следов  алкоголя  -  бутылку,
рюмку, стакан?
   - Нет. Все было чисто. Ни в мойке, ни на столах ничего не  стояло.  Я
еще подумал - опрятность особая, мужская...
   - Он был рад приезду Максима, как вы все  утверждаете.  Почему  же  в
таком случае он непременно хотел поехать  к  вам,  Соня,  именно  в  эту
субботу? Разве нельзя  было  отложить  на  другой  день?  Была  какая-то
срочность?
   - Срочность? - растерялась Соня. - Нет, срочности не было... Он у нас
просто давно не был... У нас такая традиция,  папа  всегда  приезжал  по
субботам,  он  называл  это  "родительским  днем".  А  из-за  съемок  он
пропустил несколько суббот...
   - Понятно, - сказал Реми. Что-то  стояло  за  этой  растерянностью  и
короткими переглядами с мужем, но Реми пока не хотел нажимать.  Если  не
желают говорить, то наверняка и не скажут, тем  более  при  посторонних.
Странная пара, красавица  и  чудовище,  избалованная  женщина-девочка  с
маленьким, бесплотным и страшно сексапильным телом - и немолодой сухарь,
у которого, кажется, никогда не возникает никаких эмоций... И  при  всем
при том между ними проскальзывает некое сообщничество, хотя с виду гроша
ломаного не дашь за этот супружеский союз, так и хочется сказать:  богач
купил себе красивую игрушку-жену...
   - Он богат?
   - Что? - переспросила Соня.
   - Богат ли ваш отец?
   - Нет... - удивленно ответила Соня. - Не бедствует, конечно, но... Он
ведь практически не работал почти десять лет...
   - А ценности у него есть?
   Соня кинула неуверенный взгляд на мужа. Еще одно очко, подумал Реми.
   - Ничего такого, чтобы... - начал Пьер. - А почему вы спрашиваете?
   - А вы - богаты?
   Реми уже справился о положении Пьера, и ему было хорошо известно, что
он  имеет  дело  с  владельцем  одной   из   самых   крупных   коллекций
антиквариата, но он не хотел выдавать своей осведомленности.
   - Да... достаточно. Почему...
   - Не исключено, что позвонят и потребуют выкуп. Соня тихо охнула.
   - То есть это не розыгрыш? - уточнил Пьер.
   - Нет. Я, во всяком случае, так не думаю.
   - Если это не розыгрыш, организованный Арно, если это похищение,  кто
же тогда звонил Соне и Максиму? - спросил Вадим. - Похитители?
   - Не знаю. Будем думать. Искать.
   - В любом случае это  был  человек,  знакомый  с  Соней,  -  напомнил
Максим.
   - Как я понимаю, это не трудно, учитывая светскую жизнь  месье  Дора.
Он ведь часто появляется с вами, Соня, на людях?
   - Довольно часто... Особенно, когда Пьер в разъездах.
   - Так что многие вас видели, многие  вас  слышали.  У  вас  интонация
особенная, такая, немного... детская; легко запоминается.
   - Я все-таки не понял, а почему вы, собственно, пришли к  заключению,
что его похитили? - спросил Пьер.
   - Ну, это не заключение, а предположение  покамест...  Если,  как  вы
утверждаете, его запой мог случиться только нечаянно, по его собственной
неосмотрительности, "на радостях", то все остальное - слишком  хитроумно
и затейливо обставлено для такого непредвиденного запоя.
   - Кто знает... Он ведь всегда любил и умел разыгрывать,  -  задумчиво
произнес Вадим. - Ему не надо было долго думать, чтобы найти решение...
   - Кроме того,  человек,  в  жизни  которого  произошли  такие  важные
события - роль в фильме и долгожданный приезд родственника,  -  человек,
который полон планов на субботу и торопится их осуществить, не  стал  бы
глотать алкоголь на ходу...
   - Но тогда уже бы позвонили, - возразил Пьер. -С требованием  выкупа,
я имею в виду.
   - Бывает, что звонят не сразу... Кроме того,  дело,  может,  и  не  в
выкупе... Скажите, Вадим, у вас были другие претенденты на роль, которую
вы отдали месье Дору?
   - Нет. Я сразу решил, что это будет  Арно.  И  если  бы  и  были  эти
претенденты, они бы приняли меры давно, до съемок или  в  самом  начале.
Сейчас-то какой смысл?
   - А лично у вас - у вас есть  конкуренты,  способные  на  все,  чтобы
сорвать ваш фильм?
   - Сорвать мой  фильм?  Похитив  исполнителя  главной  роли?  Нет,  не
думаю...
   Есть люди,  которые  меня  не  любят,  есть  люди,  которые  со  мной
соперничают, мне завидуют, но чтобы сорвать мой фильм...
   - Все же подумайте. Повспоминайте разговоры вокруг этого проекта...
   Реакции, слова, взгляды. Если  всплывет  что-то  интересное,  скажите
мне.
   Реми  оглядел  сидящих  перед  ним  людей.  Максим  был  хмур,  Вадим
растерян, Пьер непроницаем. Одна Соня  выражала  естественные,  с  точки
зрения  Реми,  в  данной  ситуации  чувства:  она  была  встревоженна  и
печальна. Ее глаза потемнели, лицо было бледным и осунувшимся, ее  жесты
были нервны и угловаты.
   - Такой еще вопрос... - осторожно  произнес  он.  -  Кто  мог  желать
смерти месье Дора? Кто мог быть в ней заинтересован?..
   Соня дернулась, как от удара, и устремила свои темные глаза на Реми.
   "Удивительно, они меняли цвет,  как  драгоценные  камни  в  перепадах
освещения... - не к месту залюбовался Реми. - Она,  конечно,  манерна  и
совершенно не в моем вкусе, но, надо признать, в ней  есть  своеобразный
шарм..."
   Максим тоже не мог оторвать взгляд от Сони.  "Переигрывает,  -  думал
он, сопротивляясь ее обаянию. - Домашний театр".
   - Никто, - сказал Пьер.
   - Не представляю, - Вадим пожал плечами.
   - Папу все любили... - сказала тихо Соня  и  опустила  глаза.  На  ее
ресницах замерла одна-единственная слеза. Повисела и  капнула  на  щеку.
Пьер потянулся к своей жене и участливо вытер мокрое пятнышко.
   Максиму это было неприятно. Когда он был в дурном расположении  духа,
то начинал видеть мир критическим режиссерским взглядом, и тогда женские
чары, адресованные Максиму-мужчине, втуне  падали  на  бесплодную  почву
восприятия Максима-режиссера. И вот теперь его не отпускало чувство, что
он подрядился участвовать в мелодраме.
   - Месье Дору никто не угрожал? Не было ли писем, звонков?
   Вадим взглянул на Соню и  Пьера.  Соня  ответила  ему  вопросительным
взглядом, не понимая.
   - Есть один человек... - сказал  Вадим,  глядя  на  Соню,  -  который
угрожал...
   - Вряд ли это стоит принимать в расчет, - вмешался Пьер, - это старая
история, и потом, это человек спившийся, и он сам не знает, что говорит,
когда напьется.
   - Позвольте мне судить, принимать или нет в расчет старые истории,  -
осадил его Реми. - Пока я хочу ее услышать.
   Некоторое время Вадим и Соня переглядывались, и наконец Соня кивнула,
пожав плечами, что  должно  было,  видимо,  означать:  ты  начал,  ты  и
рассказывай.
   - Дело давно было. Больше десяти лет  назад,  -  заговорил  Вадим.  -
Приблудилась к Арно девочка шестнадцати лет - дочь его старого  друга...
Был у него друг, Ксавье, тоже  актер,  они  вместе  начинали,  только  у
Ксавье особых талантов не  обнаружилось  и,  соответственно,  перспектив
тоже. Арно сразу пошел в гору,  а  Ксавье  так  и  остался  в  эпизодах.
Неудачник, одним словом. А это, знаете, вроде амплуа в  жизни  -  и  все
фатально развивается по законам  жанра:  раненое  самолюбие,  комплексы,
безденежье. Семейная жизнь тоже не заладилась, начал  пить.  Арно-то  не
пил тогда... Но дружить они продолжали.  Вот,  и  дочь  Ксавье,  Мадлен,
ухитрилась влюбиться в  Арно.  Чем-то  он,  сам  того  не  ведая,  сумел
покорить девочку - впрочем, с его обаянием это не  трудно...  И  в  один
прекрасный день она заявилась к  нему  с  чемоданом:  я  вас  люблю,  не
прогоняйте!
   Он тогда жил один, Соня уже успела замуж выскочить...
   История, которую рассказывал Вадим, добавляла красок к портрету дяди,
но сам по себе жанр Лолиты не интересовал Максима, лично он бы  не  стал
делать фильм по такому сценарию. Куда больше его интересовала Соня, и он
украдкой поглядывал на нее.
   Соня    достала    из    сумки    удлиненную    плоскую    коробочку,
перламутрово-белую с золотым, похожую на  футлярчик  с  драгоценностями.
Максим даже не сразу понял, что это портсигар,  а  когда  сообразил,  то
затаился в любопытном предчувствии: сейчас она вытащит сигарету, конечно
же, длинную, и  закурит,  манерно  и  томно  откидывая  тонкую  кисть  в
сторону, и золотые браслеты заскользят по смуглому запястью...
   Длинная сигарета - он был прав, длинная - замерла в тонких пальцах.
   Максим ждал. Соня долго ее  не  зажигала,  слушая  историю  Мадлен  в
пересказе Вадима, и наконец прикурила... конечно  же