Союз, что нам стоит?".
   Статья была очень похожа на умело изготовленную  агитку  для  стран  СНГ,
внешняя  оболочка  которой  выкрашена  в  объективизм,   но   начинка   явно
"подстрекала"  к  неприятию  интеграции  с  Россией.   Наибольшее   внимание
уделялось Казахстану:
   "...Взять Казахстан, страну, демонстрировавшую до последнего времени едва
ли не наибольшую готовность к интеграции с  Россией...  Там  реализуется  по
крайней мере два крупных  международных  проекта:  1)  разработка  нефтяного
месторождения Тенгиз и 2) добыча цветных металлов. Ясно, что при вхождении в
Союз они скорее всего подпадут под российский контроль, так как в Казахстане
пока нет таких мощных корпораций,  как,  например,  "ЛУКойл"  или  "ЮКОС"  в
России. Поэтому казахская национальная политическая  и  экономическая  элита
всеми силами будет сопротивляться вхождению  их  страны  в  Союз  и  объявит
всякого, кто будет призывать к этому (будь это даже  президент),  предателем
интересов своего народа..."
   Внешне - соль. А возьмешь на язык - селитра...
   Итак, запомним: всякого, кто будет  призывать  "к  этому"  (экономической
интеграции России и Казахстана в  освоении  его  богатых  месторождений),  -
"назовут предателем"...
   И вот 1997  год.  Октябрь.  Назарбаев  заменил  премьер-министра  Акежана
Кажегельдина на Нурлана Балгимбаева. Он известен проамериканскими взглядами.
Учился в  Массачусетском  университете,  проходил  стажировку  в  крупнейшей
американской нефтяной компании "Шеврон". Но это так, к слову.
   Корпорация "Шеврон" одной из  первых  приступила  к  разработке  нефтяных
месторождений в Средней и Центральной Азии. Главным  объектом  ее  интересов
стало крупнейшее в мире месторождение нефти "Тенгиз"  на  западе  Казахстана
("Тенгиз" обладает запасами нефти в 1,5 млрд  тонн,  а  его  перспективность
сравнивается с Кувейтом, но по данным специалистов США, запасы нефти  там  в
два раза больше).
   "Шеврон" разрабатывает проект по скорейшей перекачке нефти  из  Прикаспия
на Запад. К выполнению этого проекта стоимостью 600 млн долларов  американцы
приступили еще в 1998 году. По следам "Шеврона" идут и  другие  американские
корпорации - "Тексако", "Эксон", "Мобил".
   И  никто  в  республике  при  этом  не  называет  свою   политическую   и
экономическую элиту,  услужливо  открывающую  казахские  недра  американцам,
"предателями своего народа". А вот если бы открывали для России, непременно,
оказывается, обозвали бы. Потому, что это - Россия.
   Весной  1999  года  в  отношениях  "Шеврона"  с  казахстанскими  властями
появилась  глубокая  трещина:  прокуратура  Атырауской  области  постановила
свернуть  работы  совместного  предприятия  из-за   грабительских   подходов
американцев   к   освоению   Тенгизского   месторождения.   По   утверждению
прокуратуры,  "эксплуатационная  нагрузка  на  одну  скважину  в  три   раза
превышает допустимые нормы, что может привести к  техногенным  катаклизмам".
Если "Шеврон" свернет свою работу в Казахстане, это  может  стать  серьезным
экономическим  ударом  по  интересам  России,  которая  строит   трубопровод
Тенгиз-Новороссийск (мощностью 28 млн тонн ежегодно) и планирует  с  октября
2001 года получать серьезную прибыль...
   Как это уже не раз бывало, малейший  экономический  прокол  в  республике
Вашингтон  тут  же  стремился  мгновенно  компенсировать  военными   мерами:
американцы сумели быстро догориться с  минобороны  Казахстана  о  проведении
совместных боевых учений "Жардем" и медицинских - "Баланс Кояк".

   ***
   Долгое время Россия и Казахстан никак не могли договориться  о  том,  как
делить им легендарное "дитя любви от первого брака" - космодром Байконур.  В
Генштабе хорошо  понимали,  что  если  казахи  полностью  приватизируют  эту
космическую базу, многие наши программы (в том числе, разумеется, и военные)
окажутся под большим вопросом.
   И хотя некоторые наши специалисты поначалу хорохорились,  говоря  о  том,
что у нас-де еще  есть  Плесецк  и  реконструируется  Свободный  в  Амурской
области, все же ни один из них не мог сравниться с  Байконуром.  Его  потеря
грозила России сдачей стратегических позиций в  военно-космической  сфере  и
колоссальной потерей валютных доходов в госказну от коммерческих запусков.
   Но и казахи понимали,  что  если  им  и  достанется  "с  потрохами"  весь
космодром, то они будут похожи на собаку на сене: и сама не гам, и другим не
дам  (хотя  над  республикой  витали  воинственные  призывы   экологического
движения Олжаса Сулейменова - вообще закрыть космодром).
   После долгих раздумий и острых семейных споров Алма-Ата  все  же  решила,
что передача Байконура в аренду на определенных условиях позволит хорошенько
"доить" Россию  и  существенно  пополнять  национальный  бюджет.  Договор  с
Москвой рождался в горячих спорах, и чем дольше они  длились,  тем  заметнее
было, как широко уже разверзлась пропасть между россиянами и казахами.
   Только  в  1994  году  Москве  удалось   подписать   межправительственное
соглашение с Казахстаном об  основных  принципах  и  условиях  использования
космодрома. В соответствии с этим  соглашением  Россия  арендовала  Байконур
сроком на 20  лет  с  ежегодной  выплатой  115  млн  долларов  (кстати,  это
единственный в мире космодром, который одна страна арендует у другой).
   К тому времени казахский долг Москве оценивался в 1,3 млрд  долларов.  Он
был формально прощен  в  обмен  на  снятие  Алма-Атой  претензий  по  поводу
экологического ущерба от эксплуатации Байконура.
   Когда разговариваешь с нашими офицерами, которые служат на Байконуре, при
упоминании  миллионов  и  миллиардов  долларов,  которые  должен   приносить
космодром, на лицах людей появляются скептические улыбки. Они не видят  этих
денег. Не видят их и казахи, которые нередко  вырубают  на  космодроме  свет
из-за  того,  что  русские  не  платят  за  аренду.   Начальник   космодрома
генерал-майор Леонид Баранов понимал их:
   - Нельзя же хорошо относиться к квартиранту, который за жилье не платит!
   В 1996 году, когда министром обороны стал генерал армии Игорь Родионов, к
нам на Арбат поступило несколько жалоб от офицеров Байконурского гарнизона и
членов их семей. Было письмо и  из  военного  ведомства  Казахстана.  Адреса
разные - претензия одна:  где  деньги?  Родионов  дал  команду  разобраться.
Поручение выполнял генерал-лейтенант.  Но  ему  некоторые  правительственные
клерки отказывались предоставить необходимые документы. Мотивировали  так  -
"государственная тайна".
   Бьюсь об  заклад  -  достаточно  позвонить  в  офис  любого  иностранного
военно-воздушного атташе страны НАТО в Москве, хорошенько  попросить,  и  на
другом конце провода сжалятся - пошелестят бумагами, поклацают компьютерными
кнопками и сообщат, что полет одного иностранного  космонавта  на  орбиту  с
Байконура дает России примерно 150-160 млн долларов. Вывод спутника - от  40
до 80. Можно услышать даже и более пикантные подробности, которые  в  родных
стенах считаются "совершенно секретными":  например,  что  в  1997  году  на
Байконуре из 24 пусков было 7 коммерческих, а в 1998 году  их  планировалось
уже 10.
   И это - "государственная" тайна?
   Как говорится, и китайскому пьяному ежику ясно, что при  таких  расценках
одних только коммерческих запусков с лихвой должно  хватать  и  на  арендную
плату Казахстану, и на обеспечение нормальной жизнедеятельности  контингента
российских  войск,  "привязанных"  к   космодрому   и   зарабатывающих   для
государства гигантские деньги. Но сколько  именно  -  командирам  не  велено
знать.
   Теперь - любопытная  статистика.  Начальник  космодрома  генерал  Баранов
летом 1998 года получал в месяц 3 млн 480 тысяч рублей. Вместе с пайковыми и
санаторно-курортными могло получаться свыше 4 млн. Но только их  уже  больше
года не платили...
   Если  перевести  зарплату  генерала  в  валюту,   то   он   получал   (до
августовского кризиса 1998 года)  примерно  700  долларов  в  месяц.  Кто-то
ахнет: вот это деньжищи! Но завидовать Баранову  никак  нельзя:  условия,  в
которых живет и служит генерал вместе с подчиненными, мягко  говоря,  нельзя
назвать человеческими. Их называют "особыми условиями"  -  пыльные  бури  по
несколько дней, тропическая жара...
   Передовая линия "фронта" явного и скрытого соперничества между Россией  и
США в Казахстане пролегает уже и через Байконур.
   На  космодроме  появилось  подразделение   НАСА.   Американский   морской
пехотинец, охраняющий его, получает 90 долларов в час. В день  -  700,  т.е.
месячная зарплата начальника космодрома. Казахская  уборщица,  работающая  в
офисах американцев на Байконуре, получает 20 долларов в час. В день  -  160.
Если умножить это  на  30,  то  получается...  Получается,  что  лучше  быть
казахской уборщицей, чем русским генералом.
   Считать деньги в чужих кошельках неприлично. Я делаю  это  с  одной  лишь
целью: на  Байконуре  идет  грабеж  людей  средь  бела  дня.  Плюс  -  явное
одурачивание казахов лицемерными причитаниями об отсутствии денег за аренду.
В российском бюджете была специальная "байконурская" статья. И когда в  июле
99-го над  Казахстаном  взорвался  наш  космический  корабль,  о  ней  сразу
"вспомнили" -  казахи  запретили  нам  запуски.  После  этого  Москва  сразу
перевела первым траншем 10 млн долларов в Астану и запуски возобновились...

   ***
   В Казахстане помимо Байконура находятся  еще  четыре  российских  военных
объекта (в основном - испытательные полигоны). Арендную плату за них  Россия
стремилась частично погашать за счет поставок военной техники,  запчастей  и
подготовки казахских офицеров в российских военных вузах.
   Во время визита Грачева в Алма-Ату в январе 1996 года российская  сторона
намекала на возможность отказа от претензий на погашение  задолженности,  но
при условии, если будет уменьшена арендная плата за  полигоны  и  космодром.
Алма-Ата к этой идее отнеслась прохладно  и  ставила  вопрос  о  наращивании
Москвой поставок военной техники и запасных частей в счет ее долгов.
   Январский визит Грачева в Казахстан вызвал  серьезную  обеспокоенность  у
тех наших оппонентов, которые уже длительное время  "отсекали"  Алма-Ату  от
Москвы. И надо сказать, что паниковать им было от чего.
   В  ходе  визита  Грачева  и  его  переговоров  с  руководителем  военного
ведомства  Казахстана  Алибеком  Касымовым  было  подписано  16  документов,
касающихся развития двусторонних отношений в военной области. Среди  них,  в
частности,  соглашения  по  укреплению  систем  ПВО,  созданию  национальной
военной  флотилии  Казахстана  на  Каспийском  море,  а   также   документы,
регулирующие отношения военных ведомств двух стран.
   Согласно  подписанному   протоколу   о   военно-морских   силах,   Россия
обязывалась передать  Казахстану  пять  катеров  береговой  охраны,  которые
должны стать основой создающейся в республике  Каспийской  флотилии.  Россия
обязывалась передать Казахстану также  самолеты  Су-25,  Су-27  и  МиГ-29  в
качестве компенсации за перевод из Казахстана  в  Россию  40  стратегических
бомбардировщиков Ту-95 МС.
   Проведавшие о  содержании  этих  российско-казахских  военных  документов
иностранные журналисты  с  пометками  "срочно"  рассылали  в  свои  редакции
телеграммы:  "Москва  значительно  активизировала  попытки  наладить   более
эффективные отношения с Алма-Атой в военной сфере..."
   Стоило России чуть подсуетиться, как уже вскоре со стороны ее конкурентов
следовал контрход.
   После того как Грачев совершил свой плодотворный визит в  Алма-Ату,  наши
спецслужбы уже вскоре  вновь  стали  отмечать  наращивание  контактов  между
военными  ведомствами  Казахстана  и  США,  интенсивную   проработку   новых
проектов.  Один  из  них  был  связан,   например,   с   проведением   серии
аэрофотосъемок "в чисто научных и экономических целях" с борта американского
самолета.
   Москва располагала информацией, что между министерством энергетики США  и
академией  наук   Казахстана   был   заключен   договор   об   использовании
самолета-разведчика Р-3 "Орион" американских военно-морских сил в целях, как
отмечалось в документе, "развития сельского хозяйства и  геологии,  а  также
для планирования  территории,  траспортных  коммуникаций  и  топографической
съемки местности..."
   Американский самолет, с которого даже не сняли развед-аппаратуру, облетел
значительную часть  Казахстана  и  сфотографировал  сопредельные  с  Россией
районы.
   Москва тут же  заявила  протест  в  связи  с  тем,  что  полеты  самолета
планировались в зоне казахско-российской границы и  могли  использоваться  в
разведцелях. Казахи и американцы это, естественно, дружно отрицали, что лишь
сильнее раздражало наших дипломатов и военных.

   ОБИДА НАЗАРБАЕВА
   Весной 1998 года в Москве состоялось очередное совещание глав  государств
Содружества, которое все больше хирело и  все  чаще  превращалось  в  объект
критики самих же его членов, охотно соперничающих между собою в хлесткости и
желчности  выражений.  По  согласованию  с  Ельциным  Назарбаев   подготовил
обстоятельный доклад о путях вывода СНГ из кризиса и очень надеялся, что его
выслушают и обстоятельно обсудят.
   Но казахскому президенту даже не дали возможности  толком  изложить  свои
взгляды - отмахнулись. И Назарбаев, всегда умевший  интеллигентно  держаться
"в свете", взорвался, когда  журналисты  попросили  его  оценить  результаты
встречи. С совершенно не свойственной ему резкостью он рубанул в телекамеру:
   - Никаких результатов! Разъезжаемся ни с чем. Потрепались - и по домам...
   И его можно было понять.
   Главным "результатом" саммита стало единодушное продление мандата Ельцина
как председателя Совета  глав  государств  СНГ.  Это  очень  напоминало  мне
избрание старого и больного  Константина  Черненко  на  пост  Генсека  после
смерти Андропова...
   Ельцин сильно сдал. Больше всего это было заметно в его походке: он  стал
ходить медленно, почти не отрывая от земли по-старчески  полусогнутые  ноги.
На его  одутловатом  румяно-восковом  лице  все  глубже  прорезались  ущелья
морщин, свет глаз потускнел. Голос его ослабевал  и  "садился",  мимика  рта
часто застывала в совершенно безобразном положении. Он все чаще с высоким  и
менторско-торжественным  пафосом,  неуклюже  жестикулируя  руками,   говорил
мелкие, ничего не  значащие  банальности,  и  это  противоречие  еще  больше
выдавало в нем спад интеллекта и самоконтроля.
   Глядя на него, я думал о том, что и его президентство, и председательство
в СНГ все больше превращаются в чисто символические, а сам он и  власть  его
были уже орудием стоявших за его спиной кремлевских и иных людей, находивших
свое, конъюнктурно-меркантильное упоение в таком положении вещей и  страстно
мечтавших о том, чтобы оно длилось как можно дольше.
   И даже прекрасно зная, что Ельцин плох,  что  он  может  в  любой  момент
"свалиться", что он все больше теряет рычаги управления страной, положение в
которой становится все хуже, - люди эти из-за  спины  слабеющего  президента
время от времени  бросали  в  народ  лишенные  разумности  идеи  о  реальной
возможности его "коронования" на новый срок: "Будем молить Бога, чтобы Борис
Николаевич не снял с себя выдающуюся историческую ношу и отработал еще  один
срок".
   Хотя мало кто не понимал или не догадывался,  что  и  срок  нынешний  для
Ельцина был "куплен" летом 1996 его  кремлевским  штабом,  когда  в  бой  за
возведение Б.Н. на трон были брошены средства несметные... На них  приобрели
видимость почти всенародного  волеизъявления,  иллюзию  победы  большинства,
которое, меж тем, шутило после, что "Ельцин похож уже на чемодан без  ручки:
и бросить жалко, и нести тяжело".
   В сентябре 1998 года во время встречи с Александром Коржаковым в редакции
"Комсомольской правды" я в лоб спросил его, сколько россиян, по его  мнению,
на президентских выборах 96-го  реально  проголосовало  за  Ельцина?  Хорошо
информированный Александр Васильевич ответил:
   - В лучшем случае - 25 процентов.
   Когда Ельцин уйдет с политической  сцены,  то  в  России  найдется  много
"провидцев", которые будут с гордостью убеждать народ, что еще в  1996  году
они видели, что Ельцин уже тогда перестал быть тем "центром силы",  энергией
которого в былые годы надежд на лучшее  питалась  страна.  Она,  стонущая  и
бастующая, через день хоронящая жертвы убийств и расстрелов, раздраженная  и
проклинающая режим, брела к подножию нового века во главе с предводителем, в
котором давно разочаровалась.
   ...Возвратившись с московской встречи глав  государств  СНГ  в  Алма-Ату,
Назарбаев не скрывал в президентском окружении своего недовольства тем,  что
с ним в российской столице обошлись по-свински.
   Ельцин  наверняка  знал  об  этом:  информация,  поступающая  из   нашего
посольства в Казахстане (и по другим каналам) в Москву, была систематической
и достоверной. Хорошая возможность в какой-то  мере  пригасить  недовольство
Назарбаева у российского президента была в середине июня 1998 года, когда он
получил приглашение  прибыть  на  торжества  по  случаю  переноса  казахской
столицы из Алма-Аты в Астану. Приехали почти все президенты стран СНГ  -  не
прибыл только Ельцин.
   В тот же день в  Кремль  через  МИД  поступила  информация  о  негативной
реакции  казахского  руководства  на  игнорирование  Москвой   исторического
события.
   Еще  один  добросовестный  "надежный  источник"  в  Астане  доложил  даже
некоторые фразы, подслушанные им в кулуарах торжеств. Одна  из  них  звучала
так: "Россия в Казахстане пожнет то, что сеет"...

   БЕЛОРУССКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
   В январе 1992 года я был в командировке в Белоруссии. Встречался  там  со
многими  офицерами,  с  которыми  еще  недавно  служил  в  Советской  Армии.
Полковники Григорий Соколовский и Сергей  Посохов  были  моими  стародавними
друзьями. Первый - украинец, второй - русский.  По  этому  поводу  мы  вволю
подтрунивали друг над другом, когда заходила речь о том, что теперь придется
тянуть лямку в разных армиях.
   К нашим шуткам  примешивалась  изрядная  доля  легко  объяснимой  мужской
грусти  об  офицерской  молодости  под  боевыми   стягами   "непобедимой   и
легендарной". Друзья мои при всех изломах  судьбы  остались  добросовестными
пахарями, их золотые головы в Минске оценили по  достоинству:  Посохов  стал
военным советником президента републики, Соколовский  -  главным  редактором
газеты минобороны. Вместе с ними в белорусской армии остались служить  сотни
однополчан.
   Пожалуй, больше ни в одной армии  СНГ  российские  офицеры  не  встречают
такого радушия и открытости, как во  время  встреч  со  своими  белорусскими
коллегами. От них не один раз  доводилось  слышать  мне,  что  в  1991  году
председатель Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич поначалу  очень
осторожно реагировал на уговоры Ельцина собраться  в  Беловежской  пуще  для
подписания Договора. Слышал я и другое:  "Шушкевича  силком  втянули  в  это
дело"...
   И даже тогда, когда Договор был подписан, когда лидеры  других  республик
почти сразу же объявили, что будут создавать собственные армии,  Шушкевич  с
такими заявлениями не спешил: он считал, что Белоруссия будет создавать свою
армию в течение так называемого двухлетнего переходного периода.
   Офицеры  минобороны  Белоруссии  рассказывали  мне  об  одном  интересном
эпизоде (конец 1991 года). Главком Объединенных Вооруженных сил  СНГ  маршал
Шапошников крайне нервно отреагировал на то, что некоторые главы  государств
Содружества не поддержали его идею сохранить единую армию. Евгений  Иванович
в запале спросил у Шушкевича:
   - Так что, и у белорусов будет своя собственная армия?
   Шушкевич ответил:
   - Если у других будет - будет и у нас.
   Шапошников наступал:
   - А Вы будете ее Верховным Главнокомандующим?
   Тут Шушкевич задумался и ответил не сразу: