и на Арбате уже как к сводкам о погоде привыкли к частым шифровкам  из
войск Закавказского и Северо-Кавказского военных  округов  о  продолжающихся
нападениях на оружейные склады и на наших военнослужащих, о захватах  боевой
техники и боеприпасов.
   А руководство Минобороны и Генштаба по инерции  требовало  от  командиров
всех рангов "принимать все меры" для  сохранности  вооружений  и  имущества,
писало руководителям республик  СНГ  многочисленные  письма  и  обращения  о
"недопустимости беспредела".
   Но эти требования были уже невыполнимы.
   Мои   сослуживцы   по   Генштабу,   курировавшие   Южное   стратегическое
направление,  лучше  других  знали,  чем  "начинен"   Кавказ.   Они   хорошо
представляли, что может начаться там,  если  будут  продолжаться  бандитские
захваты вооружений и их растаскивание по региону. "Роспуск Союза - война  на
Кавказе" - такой вывод в различных вариациях содержался в то время во многих
аналитических материалах Генштаба.
   Сколько будут существовать Россия и бывшие ее "сестры", столько и  будут,
наверное, длиться споры о том времени, когда в начале  90-х  годов  ХХ  века
Союз оказался перед историческим выбором - реформироваться или распускаться.
Ельцин выбрал второй вариант и повел Россию к порогу нового  тысячелетия  по
пути, на котором до  сих  пор  слышны  одновременно  возгласы  восхищения  и
проклятья.
   В  конце  1991  года  руководство  Минобороны  многократно  обращалось  к
Горбачеву и Ельцину с тревожными предупреждениями об очень вероятных тяжелых
последствиях зреющего раздела Вооруженных Сил СССР. Многие республики уже по
своему усмотрению национализировали части и  вооружения,  боевую  технику  и
боеприпасы.
   Но этот процесс из Центра уже никто не мог  остановить:  к  декабрю  1991
года Горбачев уже ничего не решал, а Ельцин не мог решать все.
   Уже тогда многие аналитики Генштаба достаточно  точно  предвидели,  какое
мрачное будущее ждет Кавказ,  если  Москва  не  позаботится  о  всестороннем
контроле над вооружениями.
   И в сообщениях нашей разведки с  Кавказа  то  и  дело  подчеркивалось:  в
регионе  динамично  развиваются   сепаратистские   настроения,   усиливаются
территориальные претензии республик друг  к  другу,  идет  тайная  "накачка"
стволами, тяжелым оружием и боеприпасами различного рода  националистических
и криминальных формирований.
   Генштаб обращал внимание Кремля на то, что ослабление центральной  власти
неминуемо приведет к возрождению воинствующего национализма и сепаратизма на
окраинах Союза. Кавказ все чаще хватался за оружие. Снова, как  и  в  давние
времена, республики начали выяснять "истинную принадлежность" тех  или  иных
территорий, селений, "старшинство" наций, родов и тейпов.
   Во времена Советского Союза, вплоть до середины 80-х  годов,  центральная
власть на Кавказе была еще достаточно сильна,  чтобы  удерживать  народы  от
взаимных территориальных притязаний и межнациональных войн.
   Со времен глубокой старины Кавказ был головной болью властей,  гигантской
мясорубкой, в которую много  раз  заталкивались  русские  полки  и  дивизии,
вплоть до тех времен, когда царская, а затем советская власть не навели  там
свой порядок.
   Сегодня можно много говорить о методах наведения этого  порядка,  о  том,
силком или добровольно входили в свое время некоторые республики  Кавказа  в
состав СССР, можно без конца дебатировать о  сталинской  политике  геноцида,
осуждать преступные методы  решения  национального  вопроса  на  Кавказе  во
времена Союза.
   Но в конце концов, переступив через  многие  перегибы  (к  сожалению,  не
обошлось без больших человеческих жертв), Москва все  же  сумела  взять  под
контроль гремучую смесь кавказского национализма и сепаратизма и долгие годы
не давала возможности этой страшной заразе выползать на поверхность.  Именно
в советское время, вплоть  до  горбачевской  перестройки,  Кавказ,  пожалуй,
самый  долгий  период  за  последние  столетия,   не   испытывал   горя   от
братоубийственных войн (нынешняя демократическая Россия сама разожгла ее там
в декабре 94-го).
   Советская власть на Кавказе доказала свою способность удерживать  его  от
проявления  зверских  инстинктов  поножовщины  и  кровной  мести.   Малейшее
ослабление контроля над этими  инстинктами,  а  тем  более  над  гигантскими
арсеналами оружия Советской Армии, открывало самые мрачные перспективы.
   Кончина советской власти на Кавказе предвещала войны.
   Генералы и офицеры Минобороны и Генштаба  жили  с  мрачным  предчувствием
грозящих стране и армии катаклизмов. Почти каждый рабочий  день  оперативных
дежурных ГШ начинался с  того,  что  они  получали  длинный  перечень  новых
сообщений из войск Закавказского  и  Северо-Кавказского  военных  округов  о
нападениях на наши части, захватах оружия и гибели людей...

   ГОЛОВОЛОМКА
   Когда стало ясно, что дележки вооружений и боеприпасов на Кавказе уже  не
избежать, в Генштабе начали прорабатывать варианты решения этой проблемы еще
до того, как она достигла своего пика. На сей  счет  существовало  несколько
точек зрения.
   Первая - экстренно приступить к массовому  вывозу  наземным  и  воздушным
транспортом оружия и боеприпасов из частей,  дислоцирующихся  в  регионе.  И
прежде всего, из наиболее взрывоопасных в политическом отношении районов.
   Вторая - во избежание  сопротивления  местных  властей  вывозу  оружия  и
боеприпасов, оставить кавказским республикам минимум  техники  и  оружия  (в
первую очередь - устаревших образцов), а остальное - под  усиленной  охраной
перебрасывать в Россию.
   Третья  -  вывезти  с  Кавказа  максимально  возможное  количество  новых
боеприпасов и оружия, а  устаревшие  стащить  в  крупные  "узловые"  базы  и
содержать там до принятия политических договоренностей между властями России
и республиками региона.
   Была в Генштабе и четвертая, негласная, точка зрения на решение проблемы:
пользуясь  тем,  что  нападения  на  наши  склады  учащаются,  оцепить   для
безопасности районы  и  имитировать  несколько  подрывов  тех  арсеналов,  в
которых боеприпасы имели наибольший срок  хранения,  и  выдать  все  это  за
диверсию.
   Но удалось осуществить лишь часть этих замыслов. Руководство Минобороны и
Генштаба, командование СКВО и ЗакВО уже было не в состоянии в полном  объеме
реализовать задуманное: многие наши гарнизоны и склады на Кавказе  все  чаще
попадали в  окружение  местных  националистических  формирований.  Командиры
наших частей и дивизий в авральном порядке принялись вывозить на  территорию
России все, что можно было вывезти без больших эксцессов. Часто было  не  до
оружия - прежде всего надо было думать о спасении людей.
   Судя по некоторым выступлениям Евгения Шапошникова, он тогда еще и сам не
верил, что маховик раздела Вооруженных сил  закрутится  с  такой  быстротой.
Положение вокруг наших частей на Кавказе развивалось так, что  на  него  уже
нельзя было повлиять ни президентскими указами, ни министерскими  приказами,
ни генштабовскими директивами.
   Мне кажется, будь в ту пору на месте Шапошникова кто  угодно,  результаты
его усилий были бы такими же: слишком глубоко зашел процесс.
   Только 19 марта 1992 года войска Закавказского  военного  округа  перешли
под юрисдикцию Российской Федерации на  основании  указа  президента  России
№260. Но эта мера мало что изменила в положении дел вокруг  наших  частей  -
инерция "растащиловки" вооружений и боеприпасов была уже столь сильной,  что
ни республиканские власти Закавказья, ни российские командиры уже были не  в
силах остановить эту вакханалию.

   АЗЕРБАЙДЖАНСКОЕ ПРИДАНОЕ
   Когда началась, так сказать, официальная дележка советского оружия  между
республиками, в наибольшем выигрыше оказался Азербайджан. На его  территории
дислоцировалось больше войск бывшей Советской армии, чем в Грузии и Армении.
Он по количеству тяжелых вооружений, боевых самолетов,  вертолетов,  складов
боеприпасов,  запасных  частей  к  ним,  а  также  запасам  горюче-смазочных
материалов значительно превосходил своих соседей.
   Например, тяжелых вооружений  (танков,  БМП,  БТР,  артиллерии,  танковых
мостоукладчиков) в Азербайджане находилось примерно на  15%  больше,  чем  в
Армении, и на 27% больше, чем в Грузии.
   Приблизительно такое же соотношение  было  и  по  количеству  стрелкового
оружия (автоматы, пулеметы, гранатометы, карабины,  снайперские  винтовки  и
др.).
   В бывших  советских  частях  и  на  базах,  размещенных  в  Азербайджане,
насчитывалось более 160  тысяч  единиц  стрелкового  оружия.  Россия  успела
вывезти лишь процентов 30-40. Оставшегося  хватало  Азербайджану  для  того,
чтобы вооружить примерно 7 дивизий по штатам военного времени.  Одна  только
дислоцирующаяся  в  республике  4-я  армия  имела   1310   единиц   тяжелого
вооружения. Львиная их доля была национализирована или захвачена.
   В соответствии с Договором об обычных вооруженных силах в Европе  (ДОВСЕ)
в  1992  году  были  установлены  квоты  для  всех  закавказских  республик:
Азербайджан, Армения и Грузия  получили  право  иметь  по  220  танков,  222
бронемашины, 285 артсистем, до 100 боевых самолетов и 50 вертолетов.
   Бдительно наблюдавшие за выполнением квот иностранные военные наблюдатели
и комиссии уже в то время с тревогой констатировали, что  "проконтролировать
этот вопрос в полном объеме не представляется возможным". Да  это  при  всем
желании и нельзя было сделать. И не только потому, что наблюдателей зачастую
не допускали в зоны военных  конфликтов,  где  концентрировались  техника  и
оружие. Была тут и другая, более существенная причина.
   В ташкентском Соглашении (от 15 мая 1992 года),  которое  было  заключено
странами СНГ с учетом положений ДОВСЕ, говорилось: "Договаривающиеся Стороны
передают друг другу по взаимному согласию и с соблюдением норм сокращения  и
других требований Договора и связанных с ним документов обычные вооружения и
технику..."
   Но в этом Соглашении не были определены условия и порядок передачи оружия
и боеприпасов. К тому же ДОВСЕ был ратифицирован Верховным Советом РФ только
8 июля 1992 года. А только в феврале 1993 года  распоряжением  правительства
РФ  №  92  было  определено,  что   на   МО   России   возлагаются   функции
государственного органа, несущего  основную  ответственность  за  выполнение
ДОВСЕ.
   Из  этого  следует  главный  вывод:  с  декабря  1991  года  (с   момента
официального роспуска СССР) до февраля 1993 года  контроль  за  расползанием
оружия бывшей Советской Армии по Кавказу был формальным. Более того,  оружие
нередко  передавалось  национальным  армиям  без   соответствующих   санкций
российского  правительства.  Бывали  и  такие  случаи,   когда   руководство
Минобороны РФ и Генштаба по собственному усмотрению, в  обход  президента  и
кабинета министров, совершало такие шаги.
   Судя по некоторым документам, в то время иностранные  спецслужбы  гораздо
лучше, чем некоторые наши военачальники, были  осведомлены  о  количестве  и
состоянии  азербайджанских,  грузинских  или  армянских  вооружений.  Иногда
бывали забавные случаи: некоторые должностные лица  МО  и  Генштаба,  в  чью
компетенцию  входили  вопросы   контроля   за   вооружениями   на   Кавказе,
пользовались   данными,   добытыми   нашими    зарубежными    "компетентными
источниками" у иностранных коллег.
   В частности, таким путем были получены сведения,  что  в  Азербайджане  в
конце 1992 года было: танков - 325, боевых машин пехоты  -  344,  78  боевых
машин десанта, 38 разведывательных, 329 бронетранспортеров  и  бронетягачей.
Артиллерия: 343 гаубицы и самоходных артиллерийских  орудия,  63  реактивных
установки "Град",  52  миномета.  ВВС:  35  истребителей  МиГ,  7  фронтовых
бомбардировщиков, штурмовик Су-25 и  52  учебно-боевых  самолетов  Л-29,  18
ударных  вертолетов  МИ-24  и  15  военно-транспортных.   ПВО   -   до   100
зенитно-ракетных комплексов.
   По  ряду   вооружений   Азербайджан   намного   перекрывал   ограничения,
установленные  Договором  ОВСЕ.  Но  неоднократные   попытки   международных
контрольных органов привести их в соответствие с этим Договором  успехом  не
увенчались.
   В архивах Минобороны РФ и Генерального штаба хранится  много  документов,
которые очень колоритно и убедительно передают атмосферу  той  вакханалии  и
морального разложения, которая царила в уже взятых под российскую юрисдикцию
частях, дислоцировавшихся в то время в Азербайджане. Вот один из них:
   "МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ РОССИЙСКОЙ
   ФЕДЕРАЦИИ
   Из доклада штаба 4-й армии
   20 июля 1992 года
   ...С 10 июня (1992 года. - В.Б.) в связи с резким обострением  обстановки
в Нагорном Карабахе по требованию МО Азербайджана ему  были  переданы  части
дислоцирующейся в Баку  295-й  мотострелковой  дивизии  (два  мотострелковых
полка и отдельный батальон материального обеспечения), захвачен 23-й военный
судоремонтный завод.
   Ракетные части удалось вывезти с территории Азербайджана эшелонами. С  18
часов 20 июня 1992  года  была  блокирована  вооруженными  формированиями  и
населением   23-я   мотострелковая   дивизия   (г.Гянджа)   с    требованием
незамедлительной  передачи  техники  и  вооружений  азербайджанской   армии.
Командование дивизии, чтобы исключить ненужные жертвы, уступило  требованиям
и в воскресенье 21 июня 1992 года, к исходу дня,  передача  техники  каждого
полка практически была закончена.
   Соседняя воздушно-десантная часть  в  данный  процесс  не  вмешивалась  и
продолжала заниматься повседневной деятельностью. На  сегодняшний  день  все
объекты дивизии захвачены (переданы) и находятся под контролем  национальной
армии (включая и контрольно-пропускной пункт  дивизии),  функционирует  лишь
штаб   дивизии,   занимающийся   оформлением   различных    документов    по
расформированию и ликвидации дивизии.
   Укомплектованность соединений и  частей  4-й  армии  личным  составом  на
начало июля 1992 года составляла: офицерами - 63 процента, прапорщиками - 69
процентов, солдатами -
   5-15 процентов. Войска 4-й армии не  получают  пополнение  с  весны  1991
года.  В  каждой  части  и  гарнизоне  личный  состав  находится  на   грани
возможного, чтобы не только обеспечить  охрану  и  обороны  объектов,  но  и
защищать себя и свои семьи.
   Социальное самочувствие личного состава и членов семей  осложняется  тем,
что   все   жизненно   важные   социально-бытовые    объекты    4-й    армии
(продовольственные и вещевые склады, все коммунально-эксплуатационные части,
четыре военных госпиталя, склады  горюче-смазочных  материалов,  гарнизонные
Дома офицеров) находятся в  руках  национальной  армии  и  местных  властей.
Имеющиеся в 4-й армии запасы продовольствия, горючего и материальных средств
при минимальных расходах позволяют обеспечить  оставшиеся  части  армии,  не
переданные Азербайджану, в течение 40-60  суток.  Отдельные  виды  продуктов
отсутствуют полностью. Практически невозможным  стало  обеспечение  офицеров
продовольственным  пайком.  Офицеры   и   их   семьи   не   могут   получить
квалифицированную медицинскую помощь, денежное довольствие задерживается.
   Руководство Азербайджана обещало выплатить компенсацию военнослужащим  за
оставленное жилье, однако еще никто из офицеров до настоящего времени ее  не
получил  из-за   отсутствия   наличных   денежных   средств   в   финорганах
Азербайджана.
   На 10 июля 1992 года были эвакуированы 3468 семей, необходимо  обеспечить
отправку еще 970  семей.  При  отправке  домашних  вещей  офицеров  местными
властями  осуществляется  произвол   и   откровенный   грабеж.   Подавляющее
большинство оставшихся офицеров живет без семей и  элементарных  условий  на
протяжении  5-6  месяцев  и  более  в  ожидании  перевода.  Среди  офицеров,
выводимых в Россию, 92 процента  не  имеют  жилья  и  многим  просто  некуда
отправить вещи.
   Дезертирство  солдат  и  офицеров  стало  обычным  явлением.  Только   за
последние 5 месяцев покинули части 153 офицера и 300 военнослужащих  срочной
службы.  Наблюдается  резкое  расслоение  среди  офицеров  по  национальному
признаку, особенно в связи  с  проявлением  реальной  заботы  об  украинских
офицерах.
   По словам помощника командующего  армией  по  работе  с  личным  составом
полковника Хвостикова Юрия Петровича: "Люди находятся в отчаянном положении.
Если  их  будут  задерживать,  то  офицеров  заставят  шантажом,   подкупом,
обещаниями и другими средствами воевать в Карабахе. И они становятся изгоями
в России и чужими здесь".
   Состояние брошенности, безысходности, разрушение в сознании всех  идеалов
о "добре и зле", чести и достоинстве, проволочки с назначениями и  отправкой
толкают некоторых офицеров искать "счастье" в боевых  действиях  на  стороне
азербайджанской армии. Имеются среди них уже и погибшие: майор Элькин  А.А.,
ст. лейтенант Левкович, лейтенант Ермаков. У двух из них  остались  семьи  с
малолетними детьми,  которым  не  могут  материально  помочь,  так  как  они
исключены из рядов Российской армии.
   Передача техники и вооружения происходит  как  унизительная  процедура  и
напоминает  скорее  сдачу  оружия  "победителю"  или  "Рижский  рынок".  Чем
воспользовались разного рода проходимцы (некоторые начальники тыла и служб),
чтобы списать все свои издержки, включая продажу и воровство. На  этом  фоне
безнаказанности  происходит  разрушение  у   офицеров   понятий   о   чести,
порядочности,  преданности  Присяге  и  войсковому   товариществу.   Бациллы
стяжательства, торговой психологии, устойчивые слухи о взятках при переводах
и назначениях в верхнем  эшелоне  руководства,  неопределенность  положения,
длящаяся месяцами, способны разрушить любой воинский коллектив и  превратить
его в толпу.
   Морально-психологическое  состояние  в  частях   4-й   армии   близко   к
критической отметке.  Значительную  часть  офицерского  состава,  рабочих  и
служащих охватило отчаяние  и  озлобленность  от  безрезультатных  комиссий,
приездов   высоких   руководителей   и   пустых   обещаний.   Очень   многие
разочаровались в военном и государственном руководстве России,  которое,  по
их мнению, не способно принимать своевременные разумные решения  и  доводить
их до конкретного результата..."

   ***
   Летом 1992 года обстановка в наших закавказских частях  была  такой,  что
многим у нас в Генштабе казалось -  еще  немного  и  командиры  частей  либо
прикажут подчиненным стрелять в людей,  разворовывающих  оружие  и  технику,
либо сами  будут  стреляться.  Что-то  гигантское,  жестокое,  бесчеловечное
обрушилось на наши войска, которые молили  Москву  о  помощи.  На  глазах  у
солдат,  офицеров  и  их  семей  азербайджанцы   голодными   злыми   волками
набрасывались на наши  военные  городки,  базы  и  арсеналы,  шло  наглое  и
циничное мародерство.
   Папка  с  секретными  шифровками  наших  "азербайджанских"  командиров  в
Генштаб разбухала, как на  дрожжах.  Каждая  строчка  -  крик  возмущения  и
просьба  вмешаться.  Поначалу  -  лишь  намеки  на  "родоначальников"  такой
ситуации. Затем - уже открытым текстом пошла хорошо известная всем фамилия.
   Окажись в ту пору Верховный главнокомандующий в  азербайджанской  Гяндже,
где стояла наша 23-я мотострелковая дивизия генерал-майора Юрия Пахомова, за
его жизнь нельзя было поручиться.
   Комдив Пахомов прислал  в  штаб  ЗакВО  секретную  шифровку,  в  которой,
возможно, впервые за многие годы службы метал громы и  молнии  в  российские
государственные "верха":
   "...Я неоднократно докладывал о тяжелом положении вокруг  дивизии.  Я  не
могу принять решение  на  открытие  огня  по  народу,  хотя  у  меня  лично,
подчиненных командиров  и  личного  состава  хватило  бы  мужества  отстоять
дивизию.
   Когда, наконец, будут принимать решения  в  верхах  для  того,  чтобы  не
доводить до подобного своих подчиненных, их семьи?!
   Кто-то же должен нести за это ответственност