Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
Баллигант сплюнул в воду:
- Очень хорошенькая. Но вряд ли она любовница аптекаря. Заходит
за лекарственными травами для своей бабушки-кореянки. Некоторые данные
о ней заслуживают внимания. Ее дядя был известным адвокатом в Японии,
выступал на процессах левых. Недавно, после того как побывал в
жандармерии, умер. Ему отбили легкие. Наверное, был связан с японскими
и корейскими красными. Вот почему связь этой студентки с Ан Гван Су
весьма подозрительна. Можно полагать, что кореец связан с советской
разведкой и проводит работу по ее заданиям. В Вашингтоне очень
заинтересовались этим делом. Гувер приказал не спускать глаз с
корейца.
- Следите за ним и за студенткой и предварительно докладывайте
мне. Никаких мер без моей санкции не принимайте.
- Но если прикажут в срочном порядке?..
Кита стукнул рукояткой револьвера о борт лодки:
- Сперва мне. Понятно?
- Понятно, - тихо сказал Баллигант.
- Прежде всего вы работаете у меня, и только потом у Сиверза. Это
надо помнить всегда. - Кита посмотрел на ручные часы со светящимся
циферблатом. - Поворачивайте к берегу, к тому месту, где бассейн для
ватерполо.
Лодка мягко врезалась в песок. Кита спрятал револьвер в задний
карман брюк, надел перчатки, вынул из пиджака белый пакет, осторожно
извлек из него лакированный портсигар и передал Баллиганту:
- Вытаскивайте из портсигара деньги. Здесь двести. И отдельно на
подарок дочке - пятьдесят.
Баллигант поклонился, вынул деньги и вернул портсигар Кита. Тот
вложил портсигар в пакет и засунул в карман.
- Надо будет у нас тоже ввести это... - Баллигант усмехнулся. -
На портсигаре остаются отпечатки пальцев вместо расписки. И можно
проставить потом любую сумму.
- Любую? - Кита вытащил пакет из кармана и развернул его. На
портсигаре было написано красной тушью: "250 долларов". - Сумма
проставлена.
- Я не вас имел в виду, простите. - Баллигант приложил обе руки к
груди. - Я просто так... в шутку. Не сердитесь.
- Не надо так шутить. - Кита тяжело дышал. - Если бы мы не были
связаны работой, я прикончил бы вас как собаку за оскорбление. Я
никогда не стану пачкаться, наживаться на таком дерьме, как вы... В
следующую среду утром вам позвонят, будут говорить по коду "Февраль".
- Сделав паузу, он смягчил голос: - Берегите себя, желаю скорейшего
выздоровления вашей дочке. Я пришлю ей часики, а вы скажете, что
выиграли пари.
- Мне хотелось бы выиграть еще зажигалку... - протянул с жалобной
интонацией Баллигант. - Пришлось выбросить в воду, а я так привык к
ней.
- Я подарю вам другую. Только не в виде револьвера. Эта
действовала мне на нервы.
Кита кивнул головой и быстро пошел в сторону двухэтажного дома за
трибунами бассейна. Обойдя ограду, он вынул из кармана пальто
электрический фонарик и направил свет на землю. За деревьями вспыхнул
свет фар, бесшумно подкатила машина. За рулем был Абэ.
- Домой, - скомандовал Кита и сел рядом с шофером.
- Идэ приказал мне прибыть к нему в четыре утра, - доложил Абэ. -
Наверное, поедет в поселок около аэродрома Белоуз.
- Уже завел там агентов? А как у него дела в городе?
- Я возил его два раза на Ривер-стрит, затем к аэродрому Хикэм. А
на прошлой неделе он ездил к Канеохэ, там у него тоже есть кто-то.
- Значит, в первую очередь расставляет людей около аэродромов.
Готовится к наземным мероприятиям.
- А Сугимото должен был действовать около аэродрома Эва.
- Какой Сугимото?
Абэ сделал удивленное лицо:
- Не читали? Его нашли мертвым.
- Этот Сугимото? Значит, он был связан с Идэ?
- Да. На прошлой неделе Идэ сказал мне, что Сугимото ненадежен, и
предупредил через меня хозяина китайского ресторана напротив таможни.
Затем он приказал мне заехать за Сугимото и привезти его ночью к
воротам парка Капиолани. И больше я его не видел.
- Шанхайские приемы. Не может отвыкнуть. А с Хаями Марико
встречается?
- Он уже был у нее дома, познакомился с мамашей. Я возил какие-то
книги, которые Идэ достал для нее. А самой Марико он поднес целый
мешок японских целебных растений. Она, кажется, хочет писать научный
труд о старинной восточной медицине. Наверно, ее тоже прикончит.
- А может быть, и нет. Обо мне спрашивает?
- О вас нет, а о Моримуре несколько раз спрашивал.
- Смотри, ничего не говори. Ни слова о том, что видишься со мной.
И насчет моих дел с Баллигантом. Если проболтаешься... выдам со всеми
потрохами Баллиганту. Я ему сообщу, почему умер тот полицейский, и
представлю доказательства.
Абэ замотал головой:
- Ничего не скажу.
Он вдруг круто затормозил. Кита чуть не ударился лицом о ветровое
стекло. Машина уперлась в кусты папоротника.
- Болван!
Кита ударил Абэ кулаком по голове. Абэ поклонился:
- Простите. Не хотел давить кошку... она черная.
- Ну и что?
- Черные кошки после смерти мстят. Это точно.
Они поехали дальше.
- В тот раз, когда везли того китайца, помните? - продолжал Абэ.
- Мы раздавили черную кошку, и через два дня китаец утонул. Кошка
отомстила.
Кита погладил нос и усмехнулся.
- Чуть не расплющил. - Немного погодя он спросил: - А сейчас
раздавил?
- Нет, выскочила из-под колес. Еще бы секунда, и...
- Насчет сегодняшней поездки Идэ сообщи мне завтра. Достал билет
на воскресный бейсбольный матч?
- Не успел.
- Хочешь пойти?
- Конечно.
- Я дам тебе свой билет.
Абэ поклонился, приложив лоб к рулевому колесу. Кита приказал
остановить машину недалеко от памятника королю Камехамеха и пошел
пешком в генконсульство.
28 ноября
Письмо Марико встревожило Уайта. Она сообщила, что Акино встретил
ее на улице и сказал, что тот женьшень, который она недавно дала одной
знакомой японке, оказался ядовитым - японка умерла по возвращении на
родину. Если японская полиция известит об этом американскую, могут
возникнуть большие неприятности. Марико купила женьшень в аптеке
корейца, но к ответственности могут привлечь не только аптекаря, но и
ее. Акино прозрачно намекнул, что это дело он может уладить. Зато она
в свою очередь должна помочь ему, когда это понадобится. Поведение
Акино кажется ей странным.
Марико просила дать совет. Уайт показал письмо Донахью. Тот
заявил:
- Явный шантаж, готовит вербовку. Твоя красотка в опасности. Если
только не врет.
- Что же ей посоветовать? Только не шути, дело серьезное.
Подумав немного, Донахью ответил:
- Я хорошо знаю начальника морской контрразведки в Перл-Харборе
капитана второго ранга Уолша. Могу радиотелефонировать ему, чтобы он
попросил Эф-Би-Ай взять этого японца под наблюдение.
- Но тогда и за ней начнут следить. Нельзя ли сделать так, чтобы
она осталась в стороне?
- Я попрошу Уолша действовать самым деликатным образом. Так,
чтобы твоя косоглазенькая наяда ничего не заметила. - Донахью
пристально посмотрел на Уайта. - А ты не думаешь, что это начало
комбинации против тебя?
- Против меня?
- Может быть, она хочет втянуть тебя в эту историю?
- Какая чепуха! Я за нее ручаюсь.
- Никогда нельзя ручаться за женщин, а тем более за азиаток. Я
боюсь, что она - японская Мата Хари.
Уайт рассердился:
- Я жалею, что показал тебе письмо. Обратился к тебе, как к
другу, а ты...
- Ну ладно, не кипятись. - Донахью погладил Уайта по спине. -
Будем считать, что она чиста, как белая лилия, и не имеет пока
отношения к японской разведке. Я сейчас позвоню Уолшу и попрошу взять
ее под защиту. Как ее зовут? Я плохо запоминаю их дурацкие имена.
- Хаями Марико.
Донахью пошевелил губами и кивнул головой:
- Постараюсь запомнить.
Вечером того же дня через Т-бюро прошла телеграмма из Токио,
адресованная генеральному консулу в Гонконге.
"Э 111
Ввиду крайнего обострения японо-американских отношений просим
присылать без определенной периодичности донесения о военных кораблях,
стоящих на рейде Перл-Харбора, но не реже двух раз в неделю. Как вы
уже, наверное, поняли, необходимо обращать особое внимание на
сохранение секретности нашей переписки".
Телеграмму перевел Пейдж. Проверив ее и поставив в углу свои
инициалы, Уайт сказал Пейджу:
- Донахью нет, его куда-то вызвали вместе с Макколла. Иди с этой
"магией" прямо к Уилкинсону. Пусть включит ее в экстренную сводку.
Пейдж сел за свой стол и стал перекладывать словари и
справочники. Потом снял очки и смущенно буркнул:
- Иди сам, Ник. Не люблю ходить к нашему боссу. Чувствую себя
кроликом перед гремучей змеей.
Уайт укоризненно покачал головой:
- Мне рассказывали, как ты провел одно дело в Кантоне под видом
контрабандиста. Японцы тогда могли преспокойно пристрелить тебя, но ты
не струсил. А тут боишься?
Пейдж молча пожал плечами. В это время явился Гейша. Он принес
самую свежую "магию" из дешифровального сектора. Макколла приказал
перевести ее вне очереди.
- А почему Макколла считает, что она такая экстренная? - сердито
спросил Пейдж. - Он же не знает японский.
- Я перевел ему несколько последних слов, - признался Гейша. - В
конце сказано: "сверхэкстренное извещение".
- Наверное, опять напутал, - процедил сквозь зубы Пейдж.
Гейша провел пальцем по животу - сперва горизонтально, потом по
вертикали.
- Клянусь самурайской честью: не напутал.
Уайт перевел телеграмму сам. Он провозился с ней долго, потому
что в тексте были искажения - надо было переводить очень осторожно.
Закончив перевод, Уайт приоткрыл окно и с наслаждением вдохнул
прохладный воздух. Шел дождь, уже начинало темнеть. Пока Пейдж
перепечатывал начисто перевод телеграммы, Уайт стоял у окна и смотрел
на белую стену морского госпиталя на той стороне улицы. Из-за стены
торчали голые деревья.
- Безобразие, - прошипел Пейдж. - Телеграмма от восемнадцатого
ноября, а ребята Сэффорда расшифровали ее только сегодня.
- У армейцев еще хуже, - сказал Гейша. - Полковник Сатлер совсем
растерялся. У них столько накопилось... Возятся еще с октябрьскими.
- Потому что расшифровывают все подряд, - заметил Пейдж. - Надо
же делать отбор - пропускать в первую очередь наиболее важные, а
сводки о китайских фронтах, присылаемые из Токио, и отчеты о банкетных
расходах можно откладывать пока в сторону.
Гейша развел руками:
- Тогда я должен сидеть там с утра до вечера и заниматься
сортировкой "магии".
Он взял у Пейджа перепечатанный текст, пробежал его глазами и
зачмокал губами:
- Потрясающая штука! Наверху обалдеют от восторга.
Текст телеграммы был таким.
"Из Токио, от министра иностранных дел
Послу в Вашингтоне
18 ноября
Э 2353
Относительно передачи по радио специального сообщения в случае
чрезвычайного положения.
В случае возникновения чрезвычайной ситуации (угрозы разрыва
дипломатических отношений с вами) или прекращения международной связи
в коротковолновую радиопередачу последних известий на японском языке
будут вставлены следующие фразы: если, речь будет идти об отношениях
между Японией и Америкой - "восточный ветер, дождь", между Японией и
Советским Союзом - "северный ветер, облачно", между Японией и Англией
- "западный ветер, ясно".
Этот сигнал будет дан в середине и в конце прогноза погоды,
передаваемого по коротковолновому радио. Фраза будет повторена дважды.
Услышав эту радиопередачу, вы должны немедленно уничтожить шифры и
прочие документы. Сообщение держать в строжайшем секрете. Передаем в
порядке сверхэкстренного извещения."
- Под "возникновением чрезвычайной ситуации", - сказал Уайт, -
надо понимать внезапное нападение Японии на одну из трех стран -
Америку, Россию или Англию. В этом случае у японцев не будет времени
зашифровывать радиограмму. Из Токио просто дадут сигнал под видом
сводки погоды. Такой сигнал можно будет принять по радиоприемнику.
- Теперь нас заставят следить за всеми японскими коротковолновыми
передачами. Совсем погибнем, - вздохнул Пейдж.
- Нет, это не наше дело. Этим займется наша радиоразведка. - Уайт
кивнул Гейше. - Возьмите у Пейджа "магию", посланную в Гонолулу, и эту
и бегите к Уилкинсону. Обе "магии" ему понравятся, особенно насчет
сигнала.
- Пахнет войной... Густо пахнет, - Гейша шмыгнул носом и выбежал
из комнаты.
Как и следовало ожидать, "магия" о сигнале нападения произвела
большой эффект. Вскоре пришел Донахью, он широко улыбался:
- Спасибо, дорогие профессора, за великолепную штучку. Наверху
поднялся тарарам. Гейша носится с таким видом, как будто он выкрал
"магию" из кармана японского премьер-министра. Ну как, Никки? Твое
мнение?
- Я думаю, - медленно произнес Уайт, - что обе "магии" связаны
друг с другом и что скоро последует сигнал.
- Правильно, - согласился Донахью. - Будет сигнал "северный
ветер". Нападут на русских, чтобы добить их.
- Немцы застряли под Москвой, - сказал Уайт. - Выдохлись.
Неизвестно, что будет дальше.
Донахью уверенным тоном произнес:
- Немцы сейчас проводят перегруппировку своих сил, подтягивают
резервы и на днях начнут генеральный штурм большевистской столицы. И
над Кремлем поднимется флаг со свастикой.
- Ты, как попугай, повторяешь нацистские реляции, - сказал Уайт.
Донахью протянул руку:
- Давай пари. Я ставлю на "северный ветер", ты - на "восточный",
Проиграешь наверняка.
Уайт покачал головой:
- Нет, не проиграю. Мы неуклонно идем к войне с Японией. Ты же
знаешь последнее японское предложение. Оно прошло на той неделе в
"магии".
- Я был занят эти дни другими делами. Что же они предложили?
- Они представили окончательный вариант соглашения. Америка и
Япония взаимно обязуются не увеличивать вооруженные силы на Юге;
Япония уберет войска из Индокитая после заключения мира с Китаем;
Америка не должна мешать японо-китайскому замирению; Япония получает
нефть и прочее с Юга.
- Это так называемое предложение "оцу", - пояснил Пейдж. - Явно
рассчитано на то, что мы не примем его.
Донахью удивленно поднял брови:
- Но ведь сюда прилетел второй посол, и он вместе с Номура будет
вести переговоры. Значит, Токио хочет продолжать переговоры. Если бы
там не хотели этого, то не присылали бы Курусу.
- Его прислали для того, чтобы они вдвоем втирали очки Хэллу, -
сказал Уайт.
Пейдж протянул Уайту "Чикаго трибюн" от 27 октября. Красным
карандашом было отчеркнуто следующее место в редакционной статье:
"Каким жизненным интересам США может угрожать Япония? Она не может
напасть на нас. Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база
на Гавайских островах находится вне досягаемости японского флота".
- Вот так думают они, - Уайт кивнул в сторону Донахью. - Но то,
что позволительно газетному писаке, непозволительно штабному офицеру.
Донахью взял у Уайта газету и, просмотрев ее, дернул уголком рта.
В комнату с шумом влетел Гейша. Он вытер платком лоб и шею.
- Все меры приняты, - доложил он. - Всем радиостанциям морского
ведомства приказано отныне контролировать японские заграничные
радиопередачи, включая объявления и тексты песенок. Я уже попросил
записывать для меня японские танго и слоуфоксы. Такие же директивы
даны армейским радиостанциям и станциям радиоперехвата федеральной
комиссии связи. Теперь будем ждать сводку погоды. - Он взглянул с
улыбкой на Донахью. - Я уже заключил пари на несколько дюжин бутылок
олд парра. А вы?
Донахью пошел к дверям. У порога он обернулся и кивнул в сторону
Уайта:
- Мы заключили пари. Вы все будете свидетелями Он проиграет и
уступит мне свою желтую... лилию.
28 ноября
Оба посла сидели в угловом кабинете с большим электрическим
камином. Они недавно вернулись от Хэлла. Номура успел облачиться в
халат. Курусу был еще в визитке и серых брюках в черную полоску -
строгий и чинный. Он держал в руках тетрадку.
Адмирал диктовал секретарю-драгоману:
- Таким образом, ответ американской стороны сводится к
контртребованию, чтобы Япония признала четыре принципа. Признание этих
принципов будет означать, что Япония принимает все американские
требования: эвакуировать войска из Китая и Индокитая, упразднить все
правительства на территории Китая, с тем чтобы чунцинское
правительство стало единственным...
Перелистав тетрадку, Курусу швырнул ее на столик:
- Все равно не запомнить. Буду говорить и заглядывать в нее.
Правда, придется искать слова.
Номура показал на драгомана.
- Исида знает наизусть всю тетрадку. Он будет сидеть около вас и
подсказывать. - Сделав несколько глотков из чашки с чаем, адмирал
продолжал диктовать: - Новым является предложение относительно
заключения коллективного договора о ненападении, причем в числе
участников договора фигурирует Чунцин. Таким образом, принятие этого
предложения обяжет Японию заключить мир с Чунцином и вообще поставит
ее в унизительное положение... К этому прибавь то, что я продиктовал
раньше, и перепиши все начисто.
Драгоман вышел из кабинета. Но тут же вернулся и сообщил, что
Токио вызывает посла Курусу - у аппарата начальник американского
отдела министерства иностранных дел Ямамото. Курусу взял трубку.
Слышимость была неважная, но помогло то, что у Ямамото была отличная
дикция. Номура взял отводную трубку.
Ямамото. Как дела со свадьбой? Повторяю: со свадьбой.
Драгоман шепотом пояснил Курусу значение слова "свадьба".
Курусу. Говорили примерно о том же, о чем вчера говорила Умэко.
Как и до сих пор, большое влияние оказывает южный вопрос.
Ямамото. Южный?
Курусу. Да, южный. Одно время казалось, что свадьба - дело
решенное. Как вы считаете... ребенок родится?
Ямамото. Очевидно, родится, и очень скоро.
Курусу посмотрел на Номура. Тот покачал головой.
Курусу. Значит, вы считаете, что ребенок может родиться?
Ямамото. Я думаю, что родится крепкий ребенок. Вы сделали
заявление по поводу сегодняшнего выступления Кимико-сан?
Курусу. Нет, не сделали.
Ямамото. Насчет свадьбы все-таки не прекращайте разговоров.
Курусу. Продолжать? Попытаемся.
После паузы Ямамото сказал:
- Так или иначе, но мы не можем продать гору.
Разговор кончился. Положив трубку, Курусу вздохнул, поднес руку
ко лбу и стал медленно массировать надбровье.
- В Токио не хотят уступать, - пробормотал он. - Сугияма и Нагано
взяли верх.
- Надежд на свадьбу нет, - сказал Номура. - И по-видимому,
родится ребенок. Это неизбежно.
Оба посла погрузились в молчание. На улице заиграл оркестр.
Адмирал подошел к окну и отодвинул гардину. На той стороне улицы,
перед закусочной, вокруг музыкантов собрались люди. Но как только
оркестр смолк и негритянка в форме офицера Армии спасения, отчаянно
размахивая руками, начала проповедь, публика стала быстро расходиться.
29 ноября
Стенные часы в коридоре уже пробили четыре. Уайта клонило ко сну.
Он налил из термоса черный кофе и выпил две чашки подряд. Потом пошел
в туалетную и смочил лицо и волосы холодной водой. Пейдж