Камерон чувствовал себя прескверно. Он отлично помнил, как в последний
раз разбушевался шеф.

Потребовалось некоторое время, чтобы он набрался храбрости. Наконец он
постучал.

Никакого ответа.

Знал ли шеф,  что Камерон хочет сделать доклад,  слышал ли он  стук  в
дверь, догадался ли, кто стоит за дверью? Так или иначе никакого отве-
та не было.

Камерон постучал вторично и подождал. Снова никакого ответа.

Наконец он открыл дверь.  Шеф не взглянул на него и продолжал  изучать
лежащие перед ним бумаги.

Камерон вошел и откашлялся.

Шеф продолжал листать свои бумаги.

Камерон подошел к письменному столу. Никакой реакции.

- Шеф, - заговорил Камерон, - я хочу сделать вам сообщение.

Никакого ответа.

- Шеф, вы должны меня выслушать.

Тот с рассеянным видом отогнал муху, которая села на бумаги.

- Ошибку сделал не только я,  шеф. Полицейские Гонолулу тоже виноваты.
Я был в Сан-Франциско, когда это случилось. Я здесь не при чем. Только
лишь  позднее я получил телеграмму из Гонолулу.  Двое криминальных ра-
ботников и один полицейский в форме утром вошли на корабль, чтобы най-
ти ее.  Пятнадцатью или двадцатью минутами позже появился второй поли-
цейский, который присоединился к ним.

Они не задержали его и не задали ему никаких вопросов.  Полагали,  что
это произошло по ошибке.  Когда они покинули борт,  с ними ушел только
один полицейский.  Второй остался на борту и у всех на виду  встал  на
пост. Никто не нашел в этом ничего необычного. Он делал это совершенно
открыто. Никто не видел, как он сошел с корабля, но когда корабль отп-
лыл, то он внезапно исчез. Все думали, что он сошел на берег.

Шеф, казалось,  ничего не слушал. Он подписывал какие-то бумаги. Затем
позвонил по телефону и снова вернулся к своей работе.

- Кроме того,  в Гонолулу был нанят новый помощник кока.  Потом я  сам
это проверил. Его совершенно можно было принять за подставное лицо. Но
тут вышла такая история - один член команды  сообщил  мне,  что  вдруг
вместо  него  стал работать кто-то другой.  не тот,  который был вновь
принят. Но никто не сообщил об этом, никто не заинтересовался. В спис-
ке  стояло имя помощника кока и был человек,  отзывающийся на это имя.
Им этого было достаточно.  В Иокогаме он сошел с корабля  и  было  уже
поздно производить расследование.  Шеф, на этом корабле произошло вто-
рое убийство,  где-то между Гонолулу и международной границей  времени
была выброшена за борт полицейская форма. Я знаю, что этот случай тоже
пойдет на мой счет, но все, что я могу сказать в свое оправдание...

Камерон обеими руками оперся о письменный стол.

- Шеф,  скажите же что-нибудь!  Выгоните меня, если хотите, но не зас-
тавляйте меня стоять здесь как пень...

- Харкнес!  - крикнул шеф пронзительным голосом.  - С каких это пор вы
разрешаете проходить сюда посторонним лицам?  Ведь вы находитесь в по-
лицейском участке,  а не на ярмарке!  Позаботьтесь, пожалуйста, о том,
чтобы меня оставили в покое.  У меня куча незаконченных дел и  я  хочу
видеть здесь только своих сотрудников.

Камерон смущенно опустил глаза.

- Вы слышали, что сказал сейчас шеф? - с сожалением отозвался Харкнес.

- Хорошо,  но я еще вернусь,  - упрямо пробормотал Камерон, повернулся
на каблуках и вышел.





Письмо Гаррисона Камерону с почтовым  штемпелем  Тулси,  первоначально
адресованное на службу,  было переслано в Сан-Франциско, оттуда на Го-
нолулу, обратно в Сан-Франциско, потом на службу Камерону, и, наконец,
переадресовано на его домашний адрес с собственноручной пометкой шефа:
"Неправильный адрес".

"... к сожалению, ничем больше не мог вам помочь, хотя вы расспрашива-
ли меня целый вечер. Перехожу к делу.

Когда мы  с  женой вечером возвращались домой,  то один пьяница бросил
перед нашей машиной бутылку из-под виски.  Я не смог достаточно быстро
затормозить и в результате пропорол шину.

Мы изрядно испугались, как вы можете себе представить, и моя жена выш-
ла из себя: "Такие люди общественно опасны. Взять и бросить просто так
бутылку!  Только представить себе, что она может попасть кому-нибудь в
голову! Это может стоить жизни человеку!"

Услышав эти слова, я сразу вспомнил и сказал жене следующее: "Один мой
знакомый имел привычку бросать бутылки с самолета". И я рассказал ей о
Стрикленде, который часто делал это во время наших совместных полетов.
И пока я это рассказывал, мне внезапно пришла в голову мысль, что, мо-
жет быть,  эта информация пригодится вам.  Возможно, именно это вы так
долго и тщетно пытались узнать у меня.

Боюсь только,  что мое сообщение слишком запоздало и вас больше не ин-
тересует.  Во всяком случае,  это для меня не составило труда и я,  не
откладывая, написал вам. В уверенности, что вы получите это письмо".





"Информация все  еще имеет большую важность.  Прошу срочно ответить на
следующие вопросы:

1. Дата, когда происходил указанный полет. Было ли это 31 мая?

2. Маршрут полета.

3. В какое время стартовала машина с аэродрома?

4. В какое время была выброшена бутылка?

5. Можете ли вы дать сведения о скорости самолета?"





Телеграмма Гаррисона Камерону:

"1. Дату удалось установить вполне надежно. Это был день памяти павших
в войнах. Он напивался чаще в праздники.

2. Место назначения: озеро "Звезда лесов" неподалеку от канадской гра-
ницы.

3. Время вылета 18 часов, как всегда.

4. Точных сведений дать не могу. Вскоре после наступления сумерек.

5. Машина была старой конструкции. Скорость около 160 миль в час. Могу
и ошибиться".





Все дальнейшее было вопросом десяти минут.  На карте США он провел ка-
рандашом линию полета. Расчет времени не представлял трудностей. Вско-
ре он нашел на карте пункт, где мог иметь место несчастный случай. Вы-
численное место точно совпадало с положением города на карте.

Наконец, он узнал ГДЕ. Наконец он знал, где нужно производить дальней-
шие розыски.





Старая дама  сидела в кресле-качалке у окна и смотрела вдаль неподвиж-
ным взглядом.  Одной рукой она отодвинула в сторону кружевную занавес-
ку,  ту  самую,  которую можно было увидеть на пожелтевшей фотографии,
которая годами где-то хранилась.

- Она умерла,  - сказала она. - Было ли это вечером? Было ли это много
лет назад? Я потеряла всякое представление о времени с тех пор как ос-
талась одна. С тех пор, как ее больше нет со мной.

- Да, был тогда один юноша, который любил ее. Она знала только его од-
ного. Это был ее возлюбленный. Да, она хотела выйти за него замуж.

Она обернулась.

- Но потом она умерла.

Она слегка качнулась на своем кресле и снова уставилась вдаль.

- Они  встречались  каждый вечер около восьми внизу на площади,  возле
аптеки.  А когда я один раз не отпустила ее,  он пришел сюда. Он стоял
под окном и свистел ей. Тогда она открыла окно и беседовала с ним. Так
они увиделись, несмотря ни на что.

- Примерно год назад произошло нечто удивительное. Вечером я снова ус-
лышала свист внизу под окном, как раньше. Я встала и увидела его, сто-
ящего в лунном свете,  как тогда,  много лет  назад.  Я  очень  хотела
спать, уже засыпала, поэтому закрыла окно. Долго ли он стоял там, я не
знаю.

Она снова обернулась.

- Я также не знаю,  какая это была любовь. Такая большая, такая непос-
тижимая,  непонятная.  Не  знаю,  каким образом она одолела ее.  Такую
простую девушку, как Дороти, такого заурядного юношу, как этот Джонни.

Камерон стоял и молчал,  не зная,  что сказать. "Как могло все это так
хорошо начаться и так плохо кончиться?", - думал он про себя.

Она снова уставилась вдаль,  эта старая дама, в своем кресле-качалке у
окна.





ГЛАВА 7. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.



Убогая комнатка в типичном отеле маленького городка.

Молодая девушка сидит за туалетным столиком,  голова ее покрыта. Возле
нее лежит разнообразная косметика.  Пожилой мужчина,  шатен с сильными
стеклами в очках,  в белом халате,  обрабатывает ее лицо кремом и пуд-
рой. Рядом на небольшой подставке висит парик.

К зеркалу  перед  ней  прислонена  выцветшая  фотография,  хранившаяся
где-то годами.  На ней снята молодая девушка, стоящая на террасе заго-
родного дома и улыбающаяся, освещенная солнцем.

Возле туалетного столика - такая же фотография, но сильно увеличенная.
На этот раз на ней только лицо девушки.

С краю фото заметки карандашом:

Пробор волос слева. Длина волос 14 см.

Глаза карие, тремя нюансами, темнее волос каштанового цвета.

Три-четыре маленьких веснушки на щеках возле глаз.

Ресницы не подкрашены.

Щеки не нарумянены.

Губы не накрашены.

Песочного цвета пальто с металлическими пуговицами.

Голубой галстук.

Голова не покрыта.

Каблуки низкие.

Мужчина работает с цветным пластилином,  что-то приклеивает  к  щекам,
снимает чуть с ее подбородка.

- Повернитесь  немного налево,  теперь в другую сторону...  Посмотрите
вниз... А теперь наверх... - Он удовлетворительно кивнул. Осталось за-
няться волосами.

Сняв осторожно  тюрбан,  он надел на нее парик.  Затем еще раз сравнил
свою работу с фотографией.

Модель встала.  Гример взял головную косынку и  повязал  шею  девушки.
Снова  сравнил ее с фото,  на этот раз с маленьким оригиналом.  Снял с
вешалки пальто песочного цвета и надел на нее.

На фото одна пуговица не была застегнута.

- Расстегните эту пуговицу,  - попросил он ее. Она никогда не застеги-
вала ее. Об этом можно судить по фото.

Затем он подошел к двери и что-то сказал. В комнату вошла старая дрях-
лая дама в сопровождении мужчины.

- Готово? - спросил он.

- Да, - ответил гример. - Я сделал свою работу.

Старая дама вскрикнула, закрыв рот рукой.

- Дороти!

Она повернулась к мужчине, который сопровождал ее.

- Это моя Дороти...

Она стала всхлипывать.

- Что вы с ней сделали? Почему вы ее сюда привели?

Мужчина, стоящий возле нее, успокаивающе похлопал ее по плечу.

- Спасибо, этого достаточно. Это все, что мы могли желать. Я знаю, что
это немного бессердечно,  но у нас не было иного выхода. Если она даже
вас смогла обмануть,  то с ним это наверняка должно удастся, тем более
при его...

Мужчина, который говорил это, был Камерон.

Старая дама направилась к выходу. Она плакала, всхлипывала и ежеминут-
но оглядывалась.

- Вы проделали замечательную работу, - поблагодарил Камерон гримера.

- В первый раз в жизни я работал на полицию. Надеюсь, что помогу вам и
в будущем.

На это и надеялся Камерон.  Либо она в совершенстве сыграет свою роль,
либо ее постигнет участь Дороти и других женщин.

Гример ушел.  Камерон остался наедине с моделью. Он протянул ей писто-
лет 32 калибра. Она вложила его в свою сумочку и укрепила его там спе-
циально изготовленным зажимом.  Он находился там в боевой готовности и
она могла стрелять, не вынимая его из сумочки.

- Вы готовы?

- Да, инспектор.

Они выключили  свет и немного постояли в темноте.  Он поднял жалюзи на
окне. На противоположной стороне площади светилась неоновая вывеска:

"АПТЕКА ГРИТИСА"

С этих пор каждый вечер возле аптеки стояла девушка и  ожидала  свида-
ния.  Малозаметная  девушка,  ожидающая молодого человека,  который не
приходил. Она стояла у маленькой ниши, освещенная витриной. Прямо воз-
ле выставки парфюмерии и мыла. Стоит и ожидает.

Люди проходили мимо нее, как и тогда, задолго до этого.

Некоторые поглядывали на нее.  Особенно молодые люди, идущие без деву-
шек, обращали на нее внимание. Некоторые останавливались и заговарива-
ли с ней.

Тогда она опускала взор и открывала сумочку. Там, где обычно было зер-
кальце,  находился рисунок карандашом.  Мастерски выполненный  рисунок
художника на основании описания внешности.

"У него добродушные глаза,  помнится мне,  орехового цвета, с открытым
взглядом", - сообщила Рыжуха. Однажды она провела с ним вечер.

"У него маленький рот и плотно сжатые губы. Из-за этого огорченное вы-
ражение лица",  - показал Билл Моррисей, который с ним однажды подрал-
ся.

"Нос у него маленький, немного вздернутый", - сообщила служанка о Дже-
ке Мунсоне.

Девушка опускала глаза и снова поднимала,  потом опускала. Было видно,
что она владела искусством флирта.

Легким движением руки она поправила галстук.  Некто, находящийся среди
толпы,  зорко наблюдал за ней.  Этот жест означал: нет, не он. Если бы
она подтянула галстук это бы означало: да, это он. Тогда отовсюду мог-
ли появиться мужчины с пистолетами наготове.

Было уже  поздно.  Постепенно на площади зажглись огни.  Люди расходи-
лись, площадь опустела.

На противоположной стороне улицы вспыхнул огонек,  затем тотчас погас.
Кто-то закурил сигарету. И словно по определенному сигналу девушка по-
вернулась и исчезла в темноте.  Также и этот незнакомец исчез в темно-
те.

Каждый вечер бесчисленное количество людей бывало на площади.  Торопя-
щиеся,  праздношатающиеся;  деловые,  веселые и печальные люди. Жители
этого города.

Однажды вечером на землю упал скомканный лист бумаги. Кто-то незаметно
обронил его.  Он лежал у ее ног. Кончиком туфельки она подвинула его к
себе.  Бросив на него нерешительный взгляд,  потом нагнулась и подняла
его.

Загораживая бумажку сумочкой,  она развернула ее.  Стали видны от руки
написанные строчки.  Поспешно нацарапанные.  Это было послание к умер-
шей:

"Дороти!

Я опять увидел тебя прошлой ночью. И так уже давно. Три вечера подряд.
Я совсем не хотел заставлять тебя ждать, но я оказался в затруднитель-
ном положении.  Что-то предостерегало меня и я не решился к тебе обра-
титься. Нам не следует здесь с тобой разговаривать. Здесь слишком мно-
го людей и много света.  За мной следят. Приходи туда, где темнее, где
не так много людей,  я хочу с тобой поговорить.  Если кто-нибудь будет
возле тебя, я к тебе не подойду.

Джонни".

Некоторое время она стояла в нерешительности, прислонившись к витрине,
но быстро овладела собой.

Она взялась  за  свой галстук и затянула его потуже,  словно замерзла.
Потом еще туже потянула за платок.  Человек,  который наблюдал за ней,
точно знал, что означает этот жест.

Затем она медленно пошла,  очень медленно, не оборачиваясь. Сначала ее
путь лежал мимо большого числа людей.  Но когда площадь осталась поза-
ди,  людей становилось меньше. Все меньше становилось уличных фонарей.
Наконец кончилась улица и началась проселочная дорога.

Она медленно шла дальше,  ожидая преследования.  Ожидая с дрожью,  что
чья-то рука ляжет ей на плечо. Но тщетно, кругом была мертвая тишина.

Тени вокруг нее непомерно выросли. Тьма все сгущалась.

Она продолжала свой путь, ни разу не оглянувшись.

Направо от нее начался луг. Она приостановилась, помедлила, затем нап-
равилась туда. Земля вдали была освещена лунным светом.

Трава становилась все выше.  Она уже с трудом пробиралась  через  нее.
Теперь она уже достигала ей до колен.  Но она шла все дальше. Но и те-
перь она не оглядывалась, она была почти парализована от страха.

Почти на середине луга она остановилась.  Впервые она посмотрела назад
на дорогу, по которой шла.

Черная точка приближалась к ней издалека.  Маленькая черная точка. Она
появилась из тьмы и упорно продвигалась по освещенной лунной траве, по
тому пути, который она прошла.

Она почувствовала внезапное желание убежать,  но подавила это сильней-
шим напряжением воли.

- Боже мой! - тихо простонала она.

Знал ли он, что она только модель, живая испуганная картинка его утра-
ченной любви?  Узнал ли он это и поэтому заманил сюда, на чистое поле,
подальше от людей? Может быть, это была охота на самого охотника?

Не сделала ли она какой-либо ложный шаг, не применила ли ложную такти-
ку? Но как бы то ни было, она уже не могла пойти назад, не могла свес-
ти на нет все труды предшествовавших недель и месяцев.

Черное НЕЧТО, приближающееся к ней, стало больше. Стали вырисовываться
его очертания.  Голова,  плечи, руки. Луна осветила его лицо. Мужчина?
Нет, смерть, принявшая человеческий облик.

Он уже был метрах в двух от нее,  он подходил все ближе и  ближе.  Его
лицо выражало радость и печаль одновременно. И что хуже всего: он выг-
лядел как юноша,  с лишенным волос лицом, невинный во всем своем обли-
ке.

Она заставила себя посмотреть ему в глаза.

- Дороти, - тихо проговорил он.

- Джонни, - прошептала она.

Его голос звучал весь подавленный болью.

- Моя девушка... моя девушка ожидала меня.

Она застыла, когда он заключил ее в свои объятия.

Его голос стал нежнее:

- Моя девушка, моя девушка, - повторял он снова и снова. - Она ожидала
меня... Меня... Она ждала меня!

Он стоял неподвижно. Обнял ее и положил голову ей на плечо. Словно от-
дыхал, словно обрел спокойствие.

Затем начал ее целовать.

Трава кое-где чуть зашелестела. Что-то хрустнуло, вероятно, ветка кус-
тарника. Затем снова наступила тишина. На всем поле, освещенном лунным
светом, царила тишина.

Вдруг сработал инстинкт.

Он расслабил объятия, его рука скользнула вверх по ее талии.

Сделав резкое движение всем телом,  он быстро повернулся. Сильный тол-
чок сбил его с ног. Он не бросился на нее, стоял поникший и затравлен-
ный. Затравленный зверь.

Отовсюду выскочили мужчины, поднимающиеся из травы. маленькие световые
точки,  как светлячки, вспыхнули над большим полем. Казалось, в безум-
ной бессмысленности. По сигнальному выстрелу начался ураганный огонь.

Этот затравленный зверь затаился, окруженный, скрылся в высокой траве.
Огонь прекратился.

Наступила тишина.  Мужчины осторожно ползли через высокую  траву.  Они
ползли на четвереньках к тому месту, где упал этот затравленный зверь.

Мучительный крик пронзил воздух:

- Дороти!

Мужчины подползали ближе.

- Дороти! - кричал он.

Они нашли его, лежащим в траве. Он смотрел на них беспомощным, осужда-
ющим взглядом. Как смертельно раненый зверь смотрит на охотника.

Его умирающий взор обратился вверх на небо, словно он искал там снови-
дений. И разве любовь не что иное, как вечные поиски сновидений?

Он умирал с ее именем на устах.

- Дороти,  - вздохнул он. - Торопись... Мы потеряли столько времени...
его осталось у нас не так много...

Мужчины окружили его.

- Он умер, - тихо сказал один из них.

Камерон кивнул.  Он поднял руку к шляпе, но не снял ее, а просто сдви-
нул на затылок. Словно отдал этим свою последнюю почесть.

- Теперь они вместе, полагаю я... на своем последнем вечном свидании.