твовал себя
таким расстроенным после допроса.

- Мне кажется, он говорит правду, - сказал он. - И все же формально алиби у
него нет.

- Действительно, нет.

- Но и улик нет. Я бы его отпустил.

Паргов в замешательстве помолчал, а потом сказал:

- Это непорядок, товарищ Димов. У такого скрытного человека знаешь что
может быть за душой? Мрак! И я тебе по правде скажу, до допроса он мне
казался более обыкновенным.

- Хорошо, что ты предлагаешь? - нетерпеливо спросил Димов.

- Временно задержать его, пока мы не выясним других обстоятельств. А
вечером поедем оба в Гулеш и посмотрим, кто сходит с левой стороны поезда,
кто с правой, и вместе с ним пойдем на его участок. Я хочу видеть, как он
выкапывал эти кусты руками. На месте видно будет, копали там или рыли... И
хотя, по моему мнению, это не алиби, мы его отпустим...

- Хорошо, - кивнул Димов. - И поговори с его женой, но так, чтобы он не
знал, разумеется. А сейчас пойди возьми разрешение у прокурора.

Когда Паргов вернулся в комнату, у стола сидел его однофамилец. Это был
человек небольшого роста, немного испуганный, с быстрыми, живыми, хитрыми
глазками. Димов уже уточнил день, который их интересовал. Паргов сел на
свое место и открыл записную книжку.

- Итак, в пятницу ты сел, как всегда, в поезд. И где ты вышел?

- Подожди, - ответил слесарь, - на этот раз я вроде бы вышел в Косере.

- Что значит "вроде бы"? Ты должен вспомнить совершенно точно.

- Да, именно так и было - я вышел в Косере, - покачал головой слесарь. -
Дело у меня там было.

- Какое дело?

- Да я заказал Сандо, краснодеревщику, буфет для кухни. И он мне сказал:
"Приходи в пятницу после работы. Будет готов, ты его оплатишь, а заберешь
когда сможешь". И я ему поверил, даже деньги приготовил, но, когда пришел к
нему, его не было.

- А где его мастерская?

- Недалеко от станции. Он дома работает. Вышла его жена. "Нет его", -
говорит. "Как это нет? - спрашиваю. - Ведь он же мне обещал". - "Раз он
тебе обещал, - говорит, - иди ищи его". - "Где это я буду искать?.."
Известно, пошел я в пивнушку - там его нет. Я в клуб, там есть буфет. Сандо
нигде нет. Повертелся, повертелся и направился на станцию. В половине
девятого есть пассажирский поезд, с ним я вернулся в село.

- Подожди, не спеши, когда ты пришел на вокзал?

- Ну, наверное, около половины восьмого. Делать было нечего, я сел на
лавочку и стал ждать.

- А почему ты не подождал, скажем, в пивной? Ведь на станции пришлось
скучать целый час.

- Да я небольшой любитель выпивки, - ответил слесарь.

- Ну, взял бы в буфете кофе.

- Это мне и в голову не пришло. Мы не привыкли к кофе, я его даже не
покупаю.

- Раз ты не пьешь кофе, дело твое плохо, - в сердцах сорвалось у Димова. -
Ты знаешь, что такое алиби?

- Знаю, - в замешательстве сказал слесарь. - Вы что это, о Дыбеве?

- Да, именно о Дыбеве! Он выходит в Косере, и ты выходишь за ним следом. В
семь часов двадцать минут его убивают на дороге. Где ты был в это время -
вот что меня интересует! Я не хочу тебя втянуть в беду, но если бы ты в это
время был с кем-нибудь, если бы кто-нибудь тебя видел, значит у тебя есть
алиби. А у тебя нет...

Губы у слесаря задрожали.

- Послушай, товарищ, да ты знаешь Парговых? Иди в село,

спроси. Да мы самые смирные, таких, как мы, вообще-то нет. Я курицу
зарезать не могу. Спроси соседа, кто у нас режет кур. Жена моя их режет.
Иди, иди спроси, только смотри, как бы она и тебя не заколола.

- Ты на станции целый час один был?

- Женщина какая-то сидела около меня, но разве я знаю, кто это? Немного
посидела, потом уехала пассажирским поездом, который проходит в восемь
двадцать в Перник.

И вдруг лицо слесаря просветлело.

- Подожди, вспомнил! Как только поезд тронулся, на перроне появился Георгий
Кротев. Конечно, он меня видел. Теперь я вспоминаю, что он меня видел. Он
махнул рукой, выругался и повернул обратно. Димов и Паргов едва заметно
переглянулись.

- Ты говоришь, Георгий Кротев? Тот, кто работает в ремонтной?

- Ну да, железнодорожник... Пьяница.

- А он был пьян?

- Да как знать, он мне не показался пьяным. А может, и был пьян, потому что
уж очень громко выругался.

- И все-таки это не алиби, - задумчиво сказал Димов.

- Почему же не алиби? Ведь он вспомнит, что видел меня.

- Убийство произошло гораздо раньше. До восьми двадцати было достаточно
времени, чтобы вернуться на станцию.

- Ну, если бы я его убил, зачем же мне возвращаться на станцию? Чтобы все
меня видели?

- Раз видели, что ты выходишь в Косере, должны были видеть, и как ты
садишься.

- Чем же я виноват, что столяра не было дома?

- Ты сам говоришь, что ты смирный человек, курицу зарезать не можешь. А
дома у тебя есть какое-нибудь оружие? Скажем, пистолет, кинжал или еще
что-нибудь?

- Нет, конечно. Хотя, погоди, штык у меня есть.

- Солдатский нож?

- Нет, штык - такой треугольный. Я его привез с фронта. На память. Я был в
Венгрии с нашей армией, так вот там у Чекела и нашел его.

Вскоре слесаря вывели из комнаты. Димов и Паргов остались одни.

- Слышал о Кротеве? - возбужденно сказал Димов. - Был пьян, ничего не
помнит? Он сейчас кое-что вспомнит! Вели его привести!

Через час привели Кротева - громадного мрачного человека с короткими,
блестящими, жесткими, словно шкура бобра, волосами. В его маленьких упорных
глазах таился какой-то нехороший огонек.

- И что вы меня все таскаете? - начал он сердито. - Уж не думаете ли, что
это я пристукнул вашего Евтима Дыбева?

- К сожалению, именно это мы и думаем, - ответил Димов.

- А почему? Что у меня с ним общего?

- Может быть, с его деньгами... Вы были вместе у кассы, ты знал, что у него
в кармане около сотни левов. Пьяницам вроде тебя денег всегда не хватает.

- Да вы в своем уме? За сотню левов убить человека? Так не делается,
товарищ начальник. Чего ради рисковать?

- Пьяный человек много не думает. Ты зачем пошел на станцию?

- Ведь я же вам сказал: там открывают раньше.

- И опять выходит, что ты весь день вертишься около Ды< бева, то тут, то
там.

- Да ведь можно и о нем сказать то же самое. А в буфете мы даже не были
вместе, я сидел за отдельным столом.

- Значит, начинаешь припоминать... Выходит, что у тебя память начинает
работать, когда тебе выгодно.

- Самое выгодное для меня - это чтобы вы оставили меня в покое! - сердито
сказал Кротев. - Вы не можете арестовать человека только за то, что он
пришел на станцию выпить пару рюмок ракии. Там ведь было еще человек сто.

- Да, но они были обычные пассажиры. А ты что там делал?

- Что мне, сто раз вам повторять?

- Лжешь, Кротев... Ты тоже сел в поезд и вышел в Косере, именно там, где и
Евтим Дыбев.

В маленьких глазках Кротева мгновенно появилось ледяное выражение. Он
молчал.

- Верно ли это? Был ты в поезде?

- Был, - коротко и мрачно ответил Кротев.

- А почему ты нам солгал перед этим?

- Ничего я вам не лгал. Просто забыл. Я же сказал вашему человеку, пьяный
был, не помню.

- Не таким уж ты был пьяным и все хорошо помнил, ты сознательно солгал нам.

- Пьяный был!

- Это неверно. Зачем ты был в Косере?

- Ну вот что, хватит выпытывать! - закричал Кротев. - Это мое дело, где я
был!

И он замолчал. Димов еще несколько раз повторил свой вопрос, но Кротев не
отвечал, взгляд его становился все мрачнее и мрачнее.

- Послушай, Кротев, ты что, не понимаешь, как осложняется твое положение? -
вмешался Паргов. - Против тебя есть серьезные улики, а ты даже не желаешь
дать объяснения. Почему? Наверное, их у тебя нет?

- А у вас какие доказательства? Как вы докажете на суде, что я его треснул
колом? Ведь кто-нибудь должен был это Увидеть?

- А ты откуда знаешь, что он убит колом? - вздрогнул Димов.

- Это все знают.

- Напротив, никто не знает. Мы нарочно выдвинули другую версию.

- Не знаю, какую вы там версию выдумали, а я больше на ваши вопросы не
отвечаю! Хотите в суд - так в суд! Перед нем я оправдаюсь!

- Ты уже выпил? - спросил его Паргов.

- И это не ваше дело! Арестуйте меня! А потом уж мы разберемся, имеете ли
вы право задерживать меня ни за что.

Делать было нечего, его посадили под арест. Некоторое время оба они
смотрели друг на друга с недоумением.

- Опять пьяный! - неуверенно сказал Паргов. - Потому так и взбесился.

- А может быть, просто тянет время... Попытается выдумать какую-нибудь
более приемлемую версию. После первого допроса он успокоился, не верил, что
мы узнаем о поезде, а сейчас не знает, что еще выдумать. Надо сделать у
него обыск. Я не верю, что мы найдем у него там кинжал, наверное, он
уничтожен. Но если найдем светлую фуфайку, то действительно времени терять
больше не нужно.

- А другие?

- Да, с другими так или иначе работу нужно продолжить. К вечеру возьми еще
одного сотрудника и прогуляйся с Шутевым. Как знать, может быть, что-нибудь
да выйдет.

- Нет, вот с Кротевым что-нибудь может выйти. У меня какое-то предчувствие.

Но у Димова не было уверенности в этом.

- Хорошо, работайте с группой, - сказал он. - Я вернусь в Н., если буду вам
нужен, найдете меня в участке.

Но к вечеру приведите к нам и Кротева. Попытаемся еще раз поговорить.

Через четверть часа "газик" ехал по городу. И хотя дело их решительно
продвинулось, Димов чувствовал себя угнетенным и неудовлетворенным. Больше
всего его тревожило поведение Кротева - было в нем что-то неестественное,
ненормальное. Очень трудно предположить, что убийца стал бы так держаться.
Но, к сожалению, он не мог до конца разобраться в состоянии Кротева.

Если уж быть совершенно искренним перед собой, то надо признать, что он,
Димов, пока разбирается в психологии только своих ближайших сотрудников. В
Софии он чувствовал себя гораздо увереннее.

После обеда вернулись две группы. Обыск у Георгия Кротева не дал никаких
результатов. Ничего подозрительного не нашли и у слесаря - кроме штыка, о
котором он сам предупредил. И не требовалось никакой экспертизы, и так было
видно, что штык пролежал без употребления с тех пор, как был привезен с
фронта.

Последним из своей затянувшейся экспедиции вернулся Паргов. Он был
чрезвычайно возбужден.

- Шутев сбежал! - воскликнул он еще в дверях. В первый миг Димов не поверил
своим ушам.

- Сбежал? Но это невозможно!

И все же так оно и было. Паргов подробно рассказал ему все, что случилось.
Вместе с одним оперативным работником они повезли Шутева на рабочем поезде.
Сели на то же место, на котором, по его собственным словам, сидел Шутев.
Сошли в Косере, миновали железнодорожные пути и поднялись на маленький холм
точно напротив станции.

- Вполне возможно, что его в ту пятницу и не видели, - говорил Паргов, все
еще не отдышавшись. - Все пассажиры вышли с другой стороны поезда. Ну,
слушай дальше. Мы шли более получаса быстрым шагом. "Где же твой участок?"
- спрашиваю я его. "Еще немного", - говорит. Минут через десять
приблизились мы к редкой рощице. И вдруг он побежал изо всех сил - прямо к
рощице. Я ему крикнул, Милчо выстрелил два раза, но, слава богу, не попал...

- А ты?

- И я трижды стрелял в воздух. Но его словно кнутом подстегнули, еще
быстрее понесся. Убежал, только мы его и видели...

- Ты прямо оттуда приехал?

- Да как сказать. Мы заехали только в Войниково, поставили засаду около
дома Шутева. Тут я расспросил его жену. Действительно, бедная совсем
парализована. Она утверждает, что они не ели котлет с тех пор, как ее
парализовало. Мяса в городе Шутев никогда не покупал, а в селе у них бойни
нет.

Иногда только резали мелкий скот - если, скажем, какой-нибудь теленок
сломает ногу. Мы перерыли все в доме: сетки не нашли, а вот это я все-таки
принес.

Паргов осторожно развернул пакет, вынул из него большую, довольно грязную
фуфайку бежевого цвета.

- Именно такая, как ее описывали, - сказал он. - Шерсть домашнего прядения,
некрашеная. Жена его утверждает, что он всегда носил ее под одеждой.

- А почему вы в него не стреляли? - спросил Димов. По тону его никак нельзя
было понять, упрекает он или нет.

- Зачем стрелять? - сморщившись, ответил Паргов. - И так он далеко не
убежит.

- Ну, граница не очень далеко.

- Будь спокоен, - махнул рукой Паргов. - Я позвонил в Перник, все меры
приняты.

Наступило тягостное молчание.

- То у нас не было ни одного преступника, а сейчас сразу два, - мрачно
сказал Димов. - Значит, один из них невиновен.

- Давай допросим еще раз Кротева? - предложил Паргов.

- Нет, я. его не вызову, пока сам не попросится! - сердито сказал Димов. -
Ну, а что нам остается на завтра?. Ждать, пока поймают Шутева?

- Мы не успели допросить Славчо Кынева из общинного совета.

- Да, только и не хватало, чтобы члены общинного совета совершали убийства,
- сказал Димов. - Но раз он из Гулеша, то делать нечего, надо допросить и
его.

В тот вечер им ничего больше не оставалось, как разойтись по домам,

8

Он не знал, как долго спал, но спал непробудным сном. Из темной пропасти
сна его вытащил нетерпеливый стук в дверь.

- Кто там?

- Я, Паргов, открой!

Димов зажег ночник, быстро натянул брюки и пошел открывать. Его помощник
стоял на пороге.

- Надо ехать, - сказал он, задыхаясь. - В Гулеше произошло убийство.

Димов не столько удивился, сколько встревожился.

- На этот раз огнестрельным оружием. Но пойдем, я расскажу тебе по дороге.

Димов посмотрел на часы - без двадцати час.

- Надень что-нибудь потеплее - на улице прохладно, - предупредил его Паргов
и заскрипел своими громадными сапогами по лестнице.

Димов взял из шкафа плащ и поспешил следом.

- Ты сообщил начальнику? - спросил Димов.

- Его нет. Вызвали на доклад в Софию.

На улице в "газике" их ждали Пырван и вооруженный милиционер в форме. Димов
сел рядом с шофером, и машина тут же рванулась с места.

- Ну теперь рассказывай...

- Пока еще мало что известно, - отозвался из темноты Паргов. - Этой ночью
около одиннадцати часов в Гулеше убили бай Киро Кушева. Человек он в селе
был известный. Лет ему за пятьдесят. Его убили в собственном доме, стреляли
из револьвера с улицы.

- В собственном доме^ - удивленно спросил Димов.

- Да, в комнате, - подтвердил Паргов. - Стреляли, наверное, с улицы или со
двора, пули выбили стекло в окне. Бай Киро умер моментально, а убийца
скрылся.

- Ну, нам везет, - пробормотал Димов. - А кто тебе сообщил об этом?

- Наско, наш сотрудник в Гулеше. Я сам говорил с ним по телефону.

- Вот это уже действительно интересно, - сказал Димов. - Такие убийства не
каждый день случаются. Даже в Софии...

- Да и в детективных романах, - добавил Паргов. - По крайней мере, в нашем
краю такого до сих пор не было...

- А что за человек был убитый?

За спиной его подозрительно молчали.

- Враг, - наконец отозвался Пырван.

Но в голосе его не чувствовалось убежденности.

- Я серьезно спрашиваю.

- Не знаю, точно ли это, - неуверенно сказал Паргов, - но факт, что как-то
на стене его дома появилась такая надпись. Отец бай Киро до 9 сентября был
сельским богачом, водил дружбу с немцами, одним словом - мироед. Его дом
был самым лучшим в селе.

- Почему был? Уж не сожгли ли его?

- Ну, зачем же! Там сейчас детский дом. Старого Кушева приговорили к
смерти, а вскоре после этого умерла и его жена. До войны Киро учился в
Софии в университете, но шла молва, что он был против немцев. Ссорился даже
из-за этого с отцом. Испугавшись бомбардировок, он, как и многие,
эвакуировался в село. Держал себя хорошо, поэтому его 9 сентября и не
тронули. Сначала он жил в отцовском доме - оставили ему одну из комнат. Но
из университета его все-таки исключили.

- А ты не знаешь, что он изучал?

- Право, - сказал Пырван. - Так я слышал.

- Народный суд конфисковал его имущество, но, видно, Киро все же сумел
кое-что скрыть, - продолжал Паргов. - Он тратил отцовские деньги, пока они
у него были, потом стал появляться на черном рынке. За это поплатился.
Милиция поймала его на каких-то незаконных сделках, два года Киро пробыл в
исправительной колонии.

- Только из-за черного рынка? - усмехнулся Димов.

- Подробно мы расспросим в Гулеше. Разумеется, он был оппозиционерам.
Активизировался во время первых выборов. Но из исправительной колонии
вернулся тише воды, ниже травы, купил небольшой домик - тот, в котором его
убили. Начал разводить кур, поросят. Лет десять я не слышал о нем ничего
дурного. Когда в Войникове организовалась трудовая производственная
кооперация, он стал в ней агентом по сбыту. Говорили, что зарабатывал
хорошие деньги.

- Он женат?

- Нет, остался холостяком. Жил один во всем доме. Но дом этот небольшой,
насколько я припоминаю, только две комнаты и кухня.

Тем временем машина неслась по шоссе. Время от времени в свете фар
проскакивал заяц, быстро перебегали дорогу тяжелые куропатки. Вскоре они
проехали потонувшее во мраке Войниково, потом оказались в Гулеше. Сельсовет
находился на центральной площади. В окнах второго этажа был свет.
Председатель сельсовета ждал их в своем кабинете вместе с парторгом и двумя
молодыми людьми. Паргов быстро познакомил их с Димовым, подвинул ему стул.
Один из парней, низкий, крепкий, с волосами, подстриженными бобриком, был
Наско Радев - их сотрудник. Второй парень поспешил представиться сам.

- Я первый узнал об убийстве, - сказал он с непритворной гордостью.

- Он наш активист и комсомолец, - отрекомендовал его парторг.

- Кто будет докладывать, ты? - обратился Димов к Наско.

Он сел за письменный стол и вытащил записную книжку.

- Я спал в это время, - немного виновато начал Наско. - И даже не слышал
выстрелов, хотя мы живем совсем близко. Меня разбудил Стефчо, - он кивнул
головой на активиста. - "Вставай сейчас же, - говорит он мне, - убили бай
Киро!" Я быстро оделся, и мы пошли. Как полагается, Стефчо я во Двор не
пустил, чтобы он ненароком не затоптал следы. Стекло было разбито пулями,
но лампа в комнате горела. Я заглянул в окно. Бай Киро лежал весь в крови.
Я засомневался, входить или нет. Но подумал, что, может, он жив и нуждается
в медицинской помощи. Я внимательно осмотрел входную дверь.

Она была распахнута. Через переднюю я вошел в комнату. Но только склонился
над бай Киро, как понял, что все кончено. Тогда я оставил Стефчо на посту у
дома, а сам - за председателем.

Парень замолчал я досмотрел на активиста. Стефан как будто только этого
ждал.

- И мы с женой уже спали, - начал он, - как вдруг меня разбудили выстрелы.
Очень сильно грохнуло.

- Подожди, давай-ка помедленнее, - прервал его Димов. - Вы где живете?

- Можно сказать, прямо против бай Киро. Хотя и не очень близко, у нас двор
большой. Правда, дом его очень хорошо от нас виден, потому что мы живем на
втором этаже, а между домами деревьев нет. Когда раздались выстрелы, я тут
же вскочил и, не зажигая огня, подбежал к окну. Снаружи ни единой души,
никакого движения. Только окно в доме бай Киро светилось, но в свете лампы
никого не было видно. Я тут же понял: что-то произошло. Тогда я зажег свет,
натянул брюки, кое-как напялил ботинки и кинулся вниз. Тут вскочила жена,
повисла у меня на плече. "Стой, - кричит, - ведь у них пистолеты, они тебя
убьют!" Я едва ее уговорил. Только она все равно пошла за мной и причитала.
На дворе мне это надоело, я прикрикнул на нее. Она осталась у ворот. Я
вышел, на улицу. Там темно, пустота, ничего! Я посмотрел, есть ли еще у
кого из соседей свет, - нет. Или не слышали, или спрятали головы под
одеяло, чтобы и с ними чего не случилось. И только тогда я увидел разбитое
окно в доме бай Киро. Сказать вам по совести, мне было страшно входить с
голыми руками во двор - темно, как знать, откуда может прилететь пуля.
Ограда там каменная, не очень высокая, можно заглянуть через нее. Так я и
сделал... И тогда я увидел убийцу.

- Увидел? - Димов не поверил своим ушам.

- Я его видел собственными глазами. Он шел по дорожке к калиточке в глубине
двора. Дом бай Киро выходит на две улицы, задняя - тупик. И человек шел
туда.

- Как о